Чем плоха «Цыганочка»
Из сборника «Довести до конца борьбу с нэпманской музыкой».
Проходил я как-то мимо клуба железнодорожников. Из окон его доносилась «цыганская венгерка». Я зашел туда.
В большой комнате, вокруг рояля, стояла веселая компания молодежи и слушала пианиста. Сидевший за роялем сыпал пальцами по клавишам и с большим воодушевлением разбивал и без того расстроенный инструмент. «Цыганочка» явно имела успех. Особенно нравилась она двум, сидевшим тут же, девицам, одетым в узкие короткие платья, с белыми от пудры носами. Когда пианист (видно, свой же парень) доиграл до конца, ребята потребовали «бис». Пианист принялся снова разделывать «цыганочку», с различными вариациями и выкрутасами.
Некоторое время я слушал музыку, но лишь только парнишка, на груди которого красовался кимовский значок, взял заключительный аккорд, я подошел и заявил:
- Ты, видать, комсомолец, а ведешь вредную агитацию против социалистического строительства.
[Читать далее]Парень от неожиданности широко раскрыл глаза, посмотрел сначала почему-то мне на ноги, а затем в лицо, и довольно искренне спросил:
- Ты, что... рехнулся?
Я твердо ответил:
- Нет, но это факт.
- Я и говорю - ты рехнулся.
- Нет, ты агитируешь против социалистического строительства. «Цыганочкой» агитируешь.
По виду комсомольца можно было заключить, что он нисколько не усомнился в правильности своего предположения. Я продолжал:
- Верно говорю тебе: «цыганщина» - зло для нашего строительства. Она... - Я начал подробно рассказывать ему о «цыганщине» и «легком жанре», об их разлагающем влиянии на психику масс, о том, что эта музыка воспевает проституцию и рабскую покорность, что она по существу является кабацкой, нэпманской музыкой - одним словом, о всем том, что знают уже читатели журнала «За пролетарскую музыку».
Парень слушал внимательно.
- Это, должно быть, верно, хотя, признаться, на этот счет я никогда не размышлял. Но одно дело, скажем, «Стаканчики граненые», «Не надо встреч, не надо продолжать» или же «Алилуйя, тебя целуя» - это, не спорю, мещанство. Но вот насчет «цыганочки» - я беру ее только как музыку, без слов - не согласен. Веселая музыка - какой вред она может принести?
Я решил его убедить до конца.
- Веселье вещь хорошая. Но всякое бывает веселье. Зайди в пивную, посмотри: подвыпившие люди гогочут, шумят, хлопают певичке, исполняющей «жестокие» романсы - это тоже веселье. Или соберутся ребята и начнут рассказывать похабные истории и анекдоты, смакуют их, смеются - веселье, ничего не скажешь. Но только нездоровое это веселье, вредное, оно унижает человека, вводит его в скотское состояние. Это не то веселье, которое нужно нам, которое освобождает силы человека, дает выход его энергии, сближает людей на почве коллективного разумного общения, дает здоровую зарядку к работе, нет, это такое веселье, которое притупляет и расслабляет людей. То же и в музыке. Прислушайся к музыке, и ты почувствуешь, что всякая музыка имеет свое содержание. Возьми революционную песню, к примеру, «Смело, товарищи, в ногу» - музыка бодрая, мужественная, суровая. А какая-нибудь сибирская песня, например, «Эх ты, доля, моя доля» имеет задумчивый, грустный характер - музыка соответствует там содержанию текста.
Каково же содержание «цыганочки»? - Мало сказать, что она веселая. Да веселье-то в ней кабацкое! Бывает народный танец - простой, бодрый, ритмически организующий твои чувства. Но «цыганочка» отличается от такого народного танца тем, что она, во-первых, бесшабашно-разгульна, во-вторых, очень механична. Я сейчас тебе растолкую, как я все это понимаю. Музыка «цыганочки» как нельзя больше соответствует словам:
Эх, раз, что ли, да еще раз, что ли, да веселитеся, цыгане, пока вы на воле...
Здесь передается бесшабашность, разгульность - «живи, пока живется».
Жить будем, гулять будем, когда смерть придет, помирать будем.
Музыка подчеркивает это настроение, она заглушает всякую мысль, навевает какое-то наплевательское отношение решительно ко всему.
Сегодня радость без конца и счастье нам дано, не знают горести сердца - нам в жизни все равно.
Пой, цыгане, забуду с вами, тоску немую да и печаль.
Гитара, громче звени струнами, разбитой жизни мне жаль!..
Нет, это не веселье, это пьяный разгул, кутеж, где рождаются разврат и хулиганство. И музыка здесь соответствующая, хулиганская.
Прислушайся к мелодии «цыганочки» - все время она поддергивает тебя, поддразнивает, подзуживает своими акцентами, завываниями. В каждом такте нарочито выпячивается одна нота, один звук, который дразнит тебя (сыграй «цыганочку» чуть-чуть медленнее - и ты сразу это почувствуешь). А знаешь откуда это идет? - Я думаю, что от танца. Вспомни, как танцуют «цыганочку». Обязательно с передергиваниями плеч. Цыганка дразнит тебя. И музыка тоже поддразнивающая, крикливая и вызывающая. Слова опять-таки сами за себя говорят:
Обидно и досадно, да чорт с тобою, ладно!
Не хочешь, не надо, другого мы найдем.
Ааа ри-ра, ра-ри-ра, ра-ри, ра-ри, ра-ри-ра...
Вот в этом «не хочешь, не надо, другого мы найдем» - вся «соль» «цыганочки».
Обрати внимание также на то, что при всем своем «весельи» музыка «цыганочки» механична. Все время ты как бы топчешься на одном месте, и хотя всегда (именно вследствие однообразия музыки) - возникает желание как-то разукрасить мелодию различными выкрутасами, она все же упорно вдалбливает одно и то же гнетущее, хотя и взвинченное, настроение. Недаром, при своем кажущемся весельи, «цыганочка» поется на следующие «ноющие» слова:
Мчится поезд, огоньки... дальняя дорога...
Сердце ноет от тоски, на душе тревога.
Мне пришлось заметить, что когда ребята поют хорошие песни или пляшут здоровые танцы, у них всегда появляется желание спеть новые песни, сплясать новые танцы. А когда пляшут или слушают «цыганочку» - больше ничего они не хотят, только «цыганочку». Она все здоровое у них убивает. Это все равно, что пьяница после «горькой» ничего больше не хочет - подай ему еще «горькой».
Парень очень внимательно слушал меня. Слова мои, видно, произвели на него впечатление.
- Ты прав, выходит. Но слишком загнул ты насчет вреда для нашего строительства. Все-таки это не агитация! Ведь слов-то нет?!
- Ошибаешься: лучше бы уж были слова, во-первых, потому что они сразу выдали бы все, а музыка, как яд в стакане вина, действует незаметно, ее вред многие не осознают, А во-вторых, музыка здесь важнее слов, она на первом месте. Когда ты слушаешь скверные романсы, то слова в конце концов забываются. Ты, может быть, сам смеешься, когда поешь:
Истомились лаской губы и натешилась душа.
Но слова забываются, а мелодия, музыка остается в ушах, в памяти. Музыка сильнее передает здесь содержание, настроение. Попробуй прочесть один текст без музыки - и всякий интерес к романсу пропадает. На музыке-то и держится вся песня.
Следовательно, вред в первую очередь идет от музыки. А какой вред для нашего строительства? - Дело все в том, что всякая музыка агитирует за нас или против нас. Музыка может воспитывать человека, вырабатывать у него новое отношение к людям, к труду, вселять в него бодрость, уверенность, радость. Она же может разлагать человека, поддерживать обывательские мелкие, узколичные настроения, побуждать к безразличию, к пассивности.
Все равно года проходят чередою, и становится короче жизни путь.
Не пора ли мне с измученной душою на минуточку прилечь и отдохнуть...
А музыка усиливает действие этих слов, сильнее выражает это ноющее настроение «измученной» души.
Разве вот такой «с измученной душою», которому «в жизни все равно», может быть строителем социализма, ударником, борцом за лучшее будущее?!
«Цыганщина» вместе с водкой и религией агитирует за старый быт, за старые отношения между людьми, против социалистического строительства.
- Так, - сказал мой собеседник, - но ведь «цыганочка» все же народный цыганский танец.
- И это неверно, - ответил я. «Цыганочку» нельзя считать народным танцем. Приведу тебе такой пример. Ты наверное читал что-нибудь о жизни белой эмиграции за границей. Эти бывшие люди подвизаются в ночных ресторанах, барах, кабаках, игорных домах: они служат там кельнерами, лакеями, занимаются шулерскими проделками - одним словом, зарабатывают на жизнь. Представь себе бывшую графиню, выступающую в таком ночном кабарэ и поющую:
Звон бубенчиков трепетно может воскресить позабытую тень, мою русскую душу встревожить и встряхнуть мою русскую лень...
Можно ли подобные романсы считать народными русскими песнями? А именно так к ним относятся в барах Парижа и других европейских столиц; там принимают эти подлые романсы за истинно-русское народное творчество, привезенное из «дикой» России. Примерно такое же отношение существовало у нас к цыганам. Беда только в том, что на положении такой эмиграции находилась большая часть цыганского народа в силу экономических условий их жизни и политики царского правительства. Они вынуждены были всяческими честными и нечестными путями доставать себе средства к существованию. Известно, что цыгане крали лошадей, а цыганки торговали своими песнями, танцами и любовью. Русским купцам и кутилам нравились эти «горячие» женщины с «буйной южной кровью». Цыганки всеми средствами разжигали их чувственность: внешним видом, дикой пляской, чувственным пением для того, чтобы выманить у них побольше денег. Поэтому они в пении и в пляске подчеркивали нездоровые, возбуждающие моменты. Старая народная музыка искажалась, сочинялись новые, откровенно-проституированные песни и пляски, которые рождались уже не в свободных степях, где некогда кочевали цыгане, а в кабаках, барах и притонах. К таким пляскам и относится «цыганская венгерка». Она так же мало похожа на народное цыганское творчество, как европейский фокстрот на негритянскую пляску.
- Ответь мне на последний вопрос: чем ты объясняешь, что «цыганочкой» так увлекается наша молодежь?
- Тем, что мещанские настроения еще живут среди молодежи. К сожалению, и комсомольцы отчасти ими заражены. Старый быт зачастую еще цепко держит нас в своих руках. А музыка - такая область, где в последнюю очередь происходят перемены - музыкальные вкусы с трудом и не сразу перевоспитываются.
Среди какой молодежи особенно распространена «цыганщина»? - Среди обывательской. Имеется такой тип молодежи, даже среди рабочих ребят, который весь пропитан «цыганщиной». Это - франтоватые «жоржики», «трухлявые молодцы», с бантиками, с фасонистыми ботинками, с модными костюмами поверх грязного белья, намазанные девицы, танцующие «американские танцы» и имеющие одну мечту - «хорошего» жениха. Такая молодежь находится в стороне от общественной работы, от активной работы комсомола, от интересов социалистического строительства. Именно у нее в моде «цыганские» душещипательные романсы, легкомысленные песенки, фокстроты и т. п. Именно эта прослойка молодежи питает «цыганщину». Она заражает и комсомольцев. Наша задача - повести борьбу с мелкобуржуазными влияниями «цыганщины». Комсомол должен быть застрельщиком в этой борьбе. Не только сам никогда не играй больше этой дряни, но и других отговаривай: это твоя прямая обязанность как комсомольца.
Мы разошлись друзьями, крепко пожав друг другу руки.
Происхождение «цыганщины»
Многие думают, что так называемые цыганские романсы являются настоящим народным творчеством цыган. Это неверно. Происхождение их иное.
Цыганские хоры появились в России в конце XVIII века. Они быстро вошли в моду у русского столичного барства и купечества, особенно в Москве. Вначале цыганские хоры появились в домах «именитых людей», где выступали на парадных обедах и празднествах, а также в специальных концертах. В 30-х годах прошлого столетия их можно было увидать в любом крупном трактире или ресторане. Были такие загородные трактиры, где цыганки находились всю ночь и поджидали «гостей». Там устраивались попойки, вечеринки, кутежи. Посетителей угощали вином и «цыганским пением».
Вот как описывает гостей загородных трактиров газета «Новое время» в очерке «Цыганская старина» (1886 г.):
«Гостей слушать цыган в их трактиры в старину ездило множество. Самые постоянные из них носили кличку «гуляк», такой гость являлся каждый день в трактир, пил здесь донское, бросал деньги цыганкам... Это был гусарский корнет в отставке или просто помещик, проживающий без дела в столице, по вольности дворянства... Этот гость не всегда благополучно сходил с лестницы трактира. Самый же желанный гость у цыган появлялся, как метеор, вдруг; появление последнего производило в трактире целую революцию. Гость этот был веселого звания купеческий сын или приказчик богатого приезжего купца, иногда заезжал загулявший купец - древнего благочестия, одетый в длинную сибирку и в сапоги бутылками; последний посетитель денег в пьяном виде не жалел и кидал их пригоршнями, бил посуду, зеркала, делал и другие безобразия».
В другом месте говорится, что «цыганки поют песни и пляшут в рощах, в ресторанах и в домах, опоражнивая карманы молодых, нередко и пожилых купцов и дворян, получая от них содержание»...
Для того, чтобы выманить побольше денег, цыганки прибегали ко всевозможным средствам. Страстное, волнующее пение, дикие возгласы, огненные, сладострастные взгляды, вызывающие телодвижения, неистовая пляска - все пускалось в ход, чтобы раздразнить чувственность, возбудить страсть у пьяных купцов.
Как пишет газета «живость пляски у них доходила до исступления, телодвижения их, сопровождаемые прерывающимися возгласами, производили дикое сверхъестественное действие».
«Цыганское пение и цыганская пляска по душе русскому человеку. Эти неистовые крики, эти внезапные порывы потрясают русские нервы».
Нам понятно, о каком «русском человеке», о каких «русских нервах» говорит газета. Это - грубый русский купчик, разнузданный и пьяный, любитель диких, грязных зрелищ и ощущений, способных «потрясти его русские нервы». Это - распутинский тип «русского человека», с животными нравами, подчиняющий своей силе, своему карману все, что «душе угодно». Это - веселящиеся и кутящие «батюшкины сынки», прожигающие жизнь в пьяном разгуле, дебоширстве и разврате. Это - богатые русские молодчики, загулявшие старики-купцы, эксплуатирующие цыганку не только как танцовщицу и певицу, но и как женщину.
В такой обстановке пьяного купеческого разгула и родилась «цыганщина». Она явилась ответом на «эстетический» спрос посетителей ночных трактиров. Цыганские хоры стремились угодить их покупателям, подладиться и своим поведением и своим искусством под вкус богатых купцов. Появился особый вид музыкальных произведений, специфические романсы и песни, которые получили название «цыганщины». Эти песни и романсы, как было сказано в начале, не имеют никакого отношения к песне цыганского народа.
«Цыганщина» появилась много позже, чем возникли в России цыганские хоры. Вначале цыгане пели русские песни. Мы подчеркиваем: русские песни, так как этот факт очень важен для понимания происхождения «цыганщины».
Композитор Ф. Лист, бывший в середине прошлого столетия в России, и написавший в своей книге о цыганской музыке целую главу о московских цыганках, говорит: «Московские цыганки поют на русском языке и усвоили массу песен страны».
То же отмечают тогдашние газеты в рецензиях на концерты цыганских хоров:
«Русская песня на чистом воздухе вдвое приятнее, а хор цыган мастерски поет русские песни». («Северная пчела», 1843 г.).
«Радость и веселье лились в душу вместе с родными напевами, с удальством русской песни». («Северная пчела», 1838 г.).
Чем объяснить тот факт, что цыганские хоры пели не цыганские песни, а русские? - Дело в том, что первые цыганские хоры (в конце XVIII века) были собраны из цыган - крепостных крестьян. Известно, что почин этому новшеству сделал граф А. Г. Орлов, приказавший собрать хор из крепостных цыган. Очевидно, что эти цыгане жили уже долгое время в России, в известной мере обрусели и утратили многие черты, свойственные кочевым, свободным цыганам. Этим и объясняется то, что они знали много русских народных песен.
О знаменитом дирижере хора графа Орлова - Иване Трофимовиче Соколове, считающемся родоначальником цыганских хоров в России, писалось, что он известен как «ревностный собиратель русских песен».
Колоссальный успех цыганских хоров повлек за собою распространение в России «таборных хоров», которые оседали в трактирах и ресторанах. Эти новые хоры, составлявшиеся из цыган кочевых таборов, ровнялись на уже существующие цыганские концертные хоры и усваивали их традиции. Поэтому и в их репертуаре мы находим преимущественно русские народные песни. Правда, поют цыгане русские песни не в настоящем виде, а в искаженном; как говорит Штибер в очерке «Цыганы», они «перекладывают их на свой манер, часто даже с некоторым изменением мотива самой песни».
Если на первое время цыгане исполняли русские народные песни, то вскоре, под влиянием «моды», существовавшей в тогдашнем барско-купеческом обществе, в их репертуаре появляются современные модные романсы композиторов - т. н. дилетантов (по тогдашнему значению этого слова - любителей), а также такие вещи, как романс Панаева «Густолиственных кленов аллея», Бантышева «Молодость», Ильи Соколова - знаменитого «хоревода» (т. е. руководителя хора) - «Хожу я по улице», «Гей вы, улане», «Слышишь, мой сердечный друг» Ивана Васильева - тоже известного цыгана-дирижера - «Я цыганка, быть княгиней не хочу», «Тебя ль забыть», «Дружбы нежное волненье», «Две гитары» и т. п.
Это - первые образцы цыганщины. Народно-цыганского здесь ничего нет. Правда, этим романсам придавался «цыганский характер» путем соответствующего искажения обычной мелодии и путем специфического «цыганско»-кабацкого исполнения. Но такой же «цыганский» характер цыганки придавали, как мы знаем, и русским народным песням.
Интересно содержание таких романсов. Это всегда перепевы на различные лады из области любовных отношений, всяческие моменты любовных «переживаний и настроений». Часто содержанием брался какой-нибудь скабрезный факт, пикантная история. Вот, напр., происхождение одного романса:
«Один поручик, встретив какую-то барышню, хотел тотчас же увезти ее, но не удалось... На этот случай тотчас же сложили песню на голос «Пряди, моя пряха» (любопытно «расейское» название этого «цыганского» романса).
Другой «цыганский» романс имел название... «Тужур фидель и сансуси!»
Характерна песня «Две гитары» Ивана Васильева (слова Ап. Григорьева):
Две гитары за стеной Зазвенели, ныли -
О, мотив любимый мой,
Старый друг мой, ты ли?
Это ты, я узнаю Ход твой в ре миноре И мелодию твою В частом переборе.
Чибиряк,
Чибиряк,
Чибиряшечки,
С голубыми вы глазами,
Мои душечки.
Не отсюда ли именно происходит знаменитая «Цыганочка», которую поют теперь на следующие, широко известные слова:
Две гитары за стеной Жалобно заныли,
Кто-то стырил кошелек,
Милый друг, не ты ли?
«Цыганщина» развивалась очень быстро. Условия трактирного быта, вкусы пьяных купцов заставляли цыганок исполнять соответствующие песни и романсы. Цыганкам подражали все эстрадные певицы-исполнительницы «легкого жанра». «Цыганским романсом"» стал называться всякий романс с грубо-упадочным содержанием, нытьем, воспеванием разврата, бесшабашным кабацким разгулом и т. п. настроениями. Появилось множество романсов, издаваемых в сериях и альбомах: «Цыганская жизнь», «Цыганские ночи», «Песни веселья и грусти цыган», «Тысяча и одна ночь в Яре», «Цыгане в Киеве», «Вяльцева-альбом», «Старинные песни с напева Тамары Церетелли» и т. д. и т. п.
Вот, напр., такой цыганский романс:
Грустно мне, сердце о чем-то болит,
Просит чего-то, томится;
Кто же страданья мои облегчит?
Знаю, мне надо забыться.
(«Цыганский романс» Зубова).
Что здесь цыганского? Имеет ли этот романс какое-нибудь отношение к народной песне цыган? Ясно, что никакого. И если такие романсы назывались «цыганскими», то лишь потому, что «цыганщина», связанная с разнузданным кабацким бытом, стала синонимом (однозначащим словом) всякого упадочного и проституционного романса.
«Цыганские романсы» издавались не только в старой царской России, но и после революции. Еще в 1927 г. выходили романсы (и до сих пор кое-где продаются и исполняются), ничем не отличающиеся от прежних гнусных трактирных романсов. Вот образец «цыганского» творчества современного нэпманского композитора Ю. Хайта на слова пошлого халтурщика В. Агатова «Не звенят гитары» (изданный всего 3 года назад):
«Мелькает ночь в угаре, и в комнате туман, но не звенят гитары весельем у цыган.
Так грустно что-то стало, поет тоска в груди, смелее, друг усталый, ведь счастье впереди...
Эх, пройдет печаль, тоска и грусть пройдет, все минует, счастье будет вновь!
Эта коль не любит, сердце новую найдет.
К чорту все, коль встретится любовь...
Ведь все равно, что будет, я знаю наизусть...»
Разве не ясно, что подобные упадочные романсы, сами показывающие свое кабацкое происхождение, свидетельствуют о том, что нэпманские композиторы стремятся протащить в нашу советскую действительность кабацкие нравы барско-купеческой России? Разве не ясно, что эта откровенно упадочная «философия», эта агитация за пьяный, цинично-развратный быт является вредительской работой на фронте культурной революции?
«Цыганщина" в наши дни - знамя нэпманской музыкальной группировки. Поэтому - довести до конца классовую борьбу против «цыганщины».
Проходил я как-то мимо клуба железнодорожников. Из окон его доносилась «цыганская венгерка». Я зашел туда.
В большой комнате, вокруг рояля, стояла веселая компания молодежи и слушала пианиста. Сидевший за роялем сыпал пальцами по клавишам и с большим воодушевлением разбивал и без того расстроенный инструмент. «Цыганочка» явно имела успех. Особенно нравилась она двум, сидевшим тут же, девицам, одетым в узкие короткие платья, с белыми от пудры носами. Когда пианист (видно, свой же парень) доиграл до конца, ребята потребовали «бис». Пианист принялся снова разделывать «цыганочку», с различными вариациями и выкрутасами.
Некоторое время я слушал музыку, но лишь только парнишка, на груди которого красовался кимовский значок, взял заключительный аккорд, я подошел и заявил:
- Ты, видать, комсомолец, а ведешь вредную агитацию против социалистического строительства.
[Читать далее]Парень от неожиданности широко раскрыл глаза, посмотрел сначала почему-то мне на ноги, а затем в лицо, и довольно искренне спросил:
- Ты, что... рехнулся?
Я твердо ответил:
- Нет, но это факт.
- Я и говорю - ты рехнулся.
- Нет, ты агитируешь против социалистического строительства. «Цыганочкой» агитируешь.
По виду комсомольца можно было заключить, что он нисколько не усомнился в правильности своего предположения. Я продолжал:
- Верно говорю тебе: «цыганщина» - зло для нашего строительства. Она... - Я начал подробно рассказывать ему о «цыганщине» и «легком жанре», об их разлагающем влиянии на психику масс, о том, что эта музыка воспевает проституцию и рабскую покорность, что она по существу является кабацкой, нэпманской музыкой - одним словом, о всем том, что знают уже читатели журнала «За пролетарскую музыку».
Парень слушал внимательно.
- Это, должно быть, верно, хотя, признаться, на этот счет я никогда не размышлял. Но одно дело, скажем, «Стаканчики граненые», «Не надо встреч, не надо продолжать» или же «Алилуйя, тебя целуя» - это, не спорю, мещанство. Но вот насчет «цыганочки» - я беру ее только как музыку, без слов - не согласен. Веселая музыка - какой вред она может принести?
Я решил его убедить до конца.
- Веселье вещь хорошая. Но всякое бывает веселье. Зайди в пивную, посмотри: подвыпившие люди гогочут, шумят, хлопают певичке, исполняющей «жестокие» романсы - это тоже веселье. Или соберутся ребята и начнут рассказывать похабные истории и анекдоты, смакуют их, смеются - веселье, ничего не скажешь. Но только нездоровое это веселье, вредное, оно унижает человека, вводит его в скотское состояние. Это не то веселье, которое нужно нам, которое освобождает силы человека, дает выход его энергии, сближает людей на почве коллективного разумного общения, дает здоровую зарядку к работе, нет, это такое веселье, которое притупляет и расслабляет людей. То же и в музыке. Прислушайся к музыке, и ты почувствуешь, что всякая музыка имеет свое содержание. Возьми революционную песню, к примеру, «Смело, товарищи, в ногу» - музыка бодрая, мужественная, суровая. А какая-нибудь сибирская песня, например, «Эх ты, доля, моя доля» имеет задумчивый, грустный характер - музыка соответствует там содержанию текста.
Каково же содержание «цыганочки»? - Мало сказать, что она веселая. Да веселье-то в ней кабацкое! Бывает народный танец - простой, бодрый, ритмически организующий твои чувства. Но «цыганочка» отличается от такого народного танца тем, что она, во-первых, бесшабашно-разгульна, во-вторых, очень механична. Я сейчас тебе растолкую, как я все это понимаю. Музыка «цыганочки» как нельзя больше соответствует словам:
Эх, раз, что ли, да еще раз, что ли, да веселитеся, цыгане, пока вы на воле...
Здесь передается бесшабашность, разгульность - «живи, пока живется».
Жить будем, гулять будем, когда смерть придет, помирать будем.
Музыка подчеркивает это настроение, она заглушает всякую мысль, навевает какое-то наплевательское отношение решительно ко всему.
Сегодня радость без конца и счастье нам дано, не знают горести сердца - нам в жизни все равно.
Пой, цыгане, забуду с вами, тоску немую да и печаль.
Гитара, громче звени струнами, разбитой жизни мне жаль!..
Нет, это не веселье, это пьяный разгул, кутеж, где рождаются разврат и хулиганство. И музыка здесь соответствующая, хулиганская.
Прислушайся к мелодии «цыганочки» - все время она поддергивает тебя, поддразнивает, подзуживает своими акцентами, завываниями. В каждом такте нарочито выпячивается одна нота, один звук, который дразнит тебя (сыграй «цыганочку» чуть-чуть медленнее - и ты сразу это почувствуешь). А знаешь откуда это идет? - Я думаю, что от танца. Вспомни, как танцуют «цыганочку». Обязательно с передергиваниями плеч. Цыганка дразнит тебя. И музыка тоже поддразнивающая, крикливая и вызывающая. Слова опять-таки сами за себя говорят:
Обидно и досадно, да чорт с тобою, ладно!
Не хочешь, не надо, другого мы найдем.
Ааа ри-ра, ра-ри-ра, ра-ри, ра-ри, ра-ри-ра...
Вот в этом «не хочешь, не надо, другого мы найдем» - вся «соль» «цыганочки».
Обрати внимание также на то, что при всем своем «весельи» музыка «цыганочки» механична. Все время ты как бы топчешься на одном месте, и хотя всегда (именно вследствие однообразия музыки) - возникает желание как-то разукрасить мелодию различными выкрутасами, она все же упорно вдалбливает одно и то же гнетущее, хотя и взвинченное, настроение. Недаром, при своем кажущемся весельи, «цыганочка» поется на следующие «ноющие» слова:
Мчится поезд, огоньки... дальняя дорога...
Сердце ноет от тоски, на душе тревога.
Мне пришлось заметить, что когда ребята поют хорошие песни или пляшут здоровые танцы, у них всегда появляется желание спеть новые песни, сплясать новые танцы. А когда пляшут или слушают «цыганочку» - больше ничего они не хотят, только «цыганочку». Она все здоровое у них убивает. Это все равно, что пьяница после «горькой» ничего больше не хочет - подай ему еще «горькой».
Парень очень внимательно слушал меня. Слова мои, видно, произвели на него впечатление.
- Ты прав, выходит. Но слишком загнул ты насчет вреда для нашего строительства. Все-таки это не агитация! Ведь слов-то нет?!
- Ошибаешься: лучше бы уж были слова, во-первых, потому что они сразу выдали бы все, а музыка, как яд в стакане вина, действует незаметно, ее вред многие не осознают, А во-вторых, музыка здесь важнее слов, она на первом месте. Когда ты слушаешь скверные романсы, то слова в конце концов забываются. Ты, может быть, сам смеешься, когда поешь:
Истомились лаской губы и натешилась душа.
Но слова забываются, а мелодия, музыка остается в ушах, в памяти. Музыка сильнее передает здесь содержание, настроение. Попробуй прочесть один текст без музыки - и всякий интерес к романсу пропадает. На музыке-то и держится вся песня.
Следовательно, вред в первую очередь идет от музыки. А какой вред для нашего строительства? - Дело все в том, что всякая музыка агитирует за нас или против нас. Музыка может воспитывать человека, вырабатывать у него новое отношение к людям, к труду, вселять в него бодрость, уверенность, радость. Она же может разлагать человека, поддерживать обывательские мелкие, узколичные настроения, побуждать к безразличию, к пассивности.
Все равно года проходят чередою, и становится короче жизни путь.
Не пора ли мне с измученной душою на минуточку прилечь и отдохнуть...
А музыка усиливает действие этих слов, сильнее выражает это ноющее настроение «измученной» души.
Разве вот такой «с измученной душою», которому «в жизни все равно», может быть строителем социализма, ударником, борцом за лучшее будущее?!
«Цыганщина» вместе с водкой и религией агитирует за старый быт, за старые отношения между людьми, против социалистического строительства.
- Так, - сказал мой собеседник, - но ведь «цыганочка» все же народный цыганский танец.
- И это неверно, - ответил я. «Цыганочку» нельзя считать народным танцем. Приведу тебе такой пример. Ты наверное читал что-нибудь о жизни белой эмиграции за границей. Эти бывшие люди подвизаются в ночных ресторанах, барах, кабаках, игорных домах: они служат там кельнерами, лакеями, занимаются шулерскими проделками - одним словом, зарабатывают на жизнь. Представь себе бывшую графиню, выступающую в таком ночном кабарэ и поющую:
Звон бубенчиков трепетно может воскресить позабытую тень, мою русскую душу встревожить и встряхнуть мою русскую лень...
Можно ли подобные романсы считать народными русскими песнями? А именно так к ним относятся в барах Парижа и других европейских столиц; там принимают эти подлые романсы за истинно-русское народное творчество, привезенное из «дикой» России. Примерно такое же отношение существовало у нас к цыганам. Беда только в том, что на положении такой эмиграции находилась большая часть цыганского народа в силу экономических условий их жизни и политики царского правительства. Они вынуждены были всяческими честными и нечестными путями доставать себе средства к существованию. Известно, что цыгане крали лошадей, а цыганки торговали своими песнями, танцами и любовью. Русским купцам и кутилам нравились эти «горячие» женщины с «буйной южной кровью». Цыганки всеми средствами разжигали их чувственность: внешним видом, дикой пляской, чувственным пением для того, чтобы выманить у них побольше денег. Поэтому они в пении и в пляске подчеркивали нездоровые, возбуждающие моменты. Старая народная музыка искажалась, сочинялись новые, откровенно-проституированные песни и пляски, которые рождались уже не в свободных степях, где некогда кочевали цыгане, а в кабаках, барах и притонах. К таким пляскам и относится «цыганская венгерка». Она так же мало похожа на народное цыганское творчество, как европейский фокстрот на негритянскую пляску.
- Ответь мне на последний вопрос: чем ты объясняешь, что «цыганочкой» так увлекается наша молодежь?
- Тем, что мещанские настроения еще живут среди молодежи. К сожалению, и комсомольцы отчасти ими заражены. Старый быт зачастую еще цепко держит нас в своих руках. А музыка - такая область, где в последнюю очередь происходят перемены - музыкальные вкусы с трудом и не сразу перевоспитываются.
Среди какой молодежи особенно распространена «цыганщина»? - Среди обывательской. Имеется такой тип молодежи, даже среди рабочих ребят, который весь пропитан «цыганщиной». Это - франтоватые «жоржики», «трухлявые молодцы», с бантиками, с фасонистыми ботинками, с модными костюмами поверх грязного белья, намазанные девицы, танцующие «американские танцы» и имеющие одну мечту - «хорошего» жениха. Такая молодежь находится в стороне от общественной работы, от активной работы комсомола, от интересов социалистического строительства. Именно у нее в моде «цыганские» душещипательные романсы, легкомысленные песенки, фокстроты и т. п. Именно эта прослойка молодежи питает «цыганщину». Она заражает и комсомольцев. Наша задача - повести борьбу с мелкобуржуазными влияниями «цыганщины». Комсомол должен быть застрельщиком в этой борьбе. Не только сам никогда не играй больше этой дряни, но и других отговаривай: это твоя прямая обязанность как комсомольца.
Мы разошлись друзьями, крепко пожав друг другу руки.
Происхождение «цыганщины»
Многие думают, что так называемые цыганские романсы являются настоящим народным творчеством цыган. Это неверно. Происхождение их иное.
Цыганские хоры появились в России в конце XVIII века. Они быстро вошли в моду у русского столичного барства и купечества, особенно в Москве. Вначале цыганские хоры появились в домах «именитых людей», где выступали на парадных обедах и празднествах, а также в специальных концертах. В 30-х годах прошлого столетия их можно было увидать в любом крупном трактире или ресторане. Были такие загородные трактиры, где цыганки находились всю ночь и поджидали «гостей». Там устраивались попойки, вечеринки, кутежи. Посетителей угощали вином и «цыганским пением».
Вот как описывает гостей загородных трактиров газета «Новое время» в очерке «Цыганская старина» (1886 г.):
«Гостей слушать цыган в их трактиры в старину ездило множество. Самые постоянные из них носили кличку «гуляк», такой гость являлся каждый день в трактир, пил здесь донское, бросал деньги цыганкам... Это был гусарский корнет в отставке или просто помещик, проживающий без дела в столице, по вольности дворянства... Этот гость не всегда благополучно сходил с лестницы трактира. Самый же желанный гость у цыган появлялся, как метеор, вдруг; появление последнего производило в трактире целую революцию. Гость этот был веселого звания купеческий сын или приказчик богатого приезжего купца, иногда заезжал загулявший купец - древнего благочестия, одетый в длинную сибирку и в сапоги бутылками; последний посетитель денег в пьяном виде не жалел и кидал их пригоршнями, бил посуду, зеркала, делал и другие безобразия».
В другом месте говорится, что «цыганки поют песни и пляшут в рощах, в ресторанах и в домах, опоражнивая карманы молодых, нередко и пожилых купцов и дворян, получая от них содержание»...
Для того, чтобы выманить побольше денег, цыганки прибегали ко всевозможным средствам. Страстное, волнующее пение, дикие возгласы, огненные, сладострастные взгляды, вызывающие телодвижения, неистовая пляска - все пускалось в ход, чтобы раздразнить чувственность, возбудить страсть у пьяных купцов.
Как пишет газета «живость пляски у них доходила до исступления, телодвижения их, сопровождаемые прерывающимися возгласами, производили дикое сверхъестественное действие».
«Цыганское пение и цыганская пляска по душе русскому человеку. Эти неистовые крики, эти внезапные порывы потрясают русские нервы».
Нам понятно, о каком «русском человеке», о каких «русских нервах» говорит газета. Это - грубый русский купчик, разнузданный и пьяный, любитель диких, грязных зрелищ и ощущений, способных «потрясти его русские нервы». Это - распутинский тип «русского человека», с животными нравами, подчиняющий своей силе, своему карману все, что «душе угодно». Это - веселящиеся и кутящие «батюшкины сынки», прожигающие жизнь в пьяном разгуле, дебоширстве и разврате. Это - богатые русские молодчики, загулявшие старики-купцы, эксплуатирующие цыганку не только как танцовщицу и певицу, но и как женщину.
В такой обстановке пьяного купеческого разгула и родилась «цыганщина». Она явилась ответом на «эстетический» спрос посетителей ночных трактиров. Цыганские хоры стремились угодить их покупателям, подладиться и своим поведением и своим искусством под вкус богатых купцов. Появился особый вид музыкальных произведений, специфические романсы и песни, которые получили название «цыганщины». Эти песни и романсы, как было сказано в начале, не имеют никакого отношения к песне цыганского народа.
«Цыганщина» появилась много позже, чем возникли в России цыганские хоры. Вначале цыгане пели русские песни. Мы подчеркиваем: русские песни, так как этот факт очень важен для понимания происхождения «цыганщины».
Композитор Ф. Лист, бывший в середине прошлого столетия в России, и написавший в своей книге о цыганской музыке целую главу о московских цыганках, говорит: «Московские цыганки поют на русском языке и усвоили массу песен страны».
То же отмечают тогдашние газеты в рецензиях на концерты цыганских хоров:
«Русская песня на чистом воздухе вдвое приятнее, а хор цыган мастерски поет русские песни». («Северная пчела», 1843 г.).
«Радость и веселье лились в душу вместе с родными напевами, с удальством русской песни». («Северная пчела», 1838 г.).
Чем объяснить тот факт, что цыганские хоры пели не цыганские песни, а русские? - Дело в том, что первые цыганские хоры (в конце XVIII века) были собраны из цыган - крепостных крестьян. Известно, что почин этому новшеству сделал граф А. Г. Орлов, приказавший собрать хор из крепостных цыган. Очевидно, что эти цыгане жили уже долгое время в России, в известной мере обрусели и утратили многие черты, свойственные кочевым, свободным цыганам. Этим и объясняется то, что они знали много русских народных песен.
О знаменитом дирижере хора графа Орлова - Иване Трофимовиче Соколове, считающемся родоначальником цыганских хоров в России, писалось, что он известен как «ревностный собиратель русских песен».
Колоссальный успех цыганских хоров повлек за собою распространение в России «таборных хоров», которые оседали в трактирах и ресторанах. Эти новые хоры, составлявшиеся из цыган кочевых таборов, ровнялись на уже существующие цыганские концертные хоры и усваивали их традиции. Поэтому и в их репертуаре мы находим преимущественно русские народные песни. Правда, поют цыгане русские песни не в настоящем виде, а в искаженном; как говорит Штибер в очерке «Цыганы», они «перекладывают их на свой манер, часто даже с некоторым изменением мотива самой песни».
Если на первое время цыгане исполняли русские народные песни, то вскоре, под влиянием «моды», существовавшей в тогдашнем барско-купеческом обществе, в их репертуаре появляются современные модные романсы композиторов - т. н. дилетантов (по тогдашнему значению этого слова - любителей), а также такие вещи, как романс Панаева «Густолиственных кленов аллея», Бантышева «Молодость», Ильи Соколова - знаменитого «хоревода» (т. е. руководителя хора) - «Хожу я по улице», «Гей вы, улане», «Слышишь, мой сердечный друг» Ивана Васильева - тоже известного цыгана-дирижера - «Я цыганка, быть княгиней не хочу», «Тебя ль забыть», «Дружбы нежное волненье», «Две гитары» и т. п.
Это - первые образцы цыганщины. Народно-цыганского здесь ничего нет. Правда, этим романсам придавался «цыганский характер» путем соответствующего искажения обычной мелодии и путем специфического «цыганско»-кабацкого исполнения. Но такой же «цыганский» характер цыганки придавали, как мы знаем, и русским народным песням.
Интересно содержание таких романсов. Это всегда перепевы на различные лады из области любовных отношений, всяческие моменты любовных «переживаний и настроений». Часто содержанием брался какой-нибудь скабрезный факт, пикантная история. Вот, напр., происхождение одного романса:
«Один поручик, встретив какую-то барышню, хотел тотчас же увезти ее, но не удалось... На этот случай тотчас же сложили песню на голос «Пряди, моя пряха» (любопытно «расейское» название этого «цыганского» романса).
Другой «цыганский» романс имел название... «Тужур фидель и сансуси!»
Характерна песня «Две гитары» Ивана Васильева (слова Ап. Григорьева):
Две гитары за стеной Зазвенели, ныли -
О, мотив любимый мой,
Старый друг мой, ты ли?
Это ты, я узнаю Ход твой в ре миноре И мелодию твою В частом переборе.
Чибиряк,
Чибиряк,
Чибиряшечки,
С голубыми вы глазами,
Мои душечки.
Не отсюда ли именно происходит знаменитая «Цыганочка», которую поют теперь на следующие, широко известные слова:
Две гитары за стеной Жалобно заныли,
Кто-то стырил кошелек,
Милый друг, не ты ли?
«Цыганщина» развивалась очень быстро. Условия трактирного быта, вкусы пьяных купцов заставляли цыганок исполнять соответствующие песни и романсы. Цыганкам подражали все эстрадные певицы-исполнительницы «легкого жанра». «Цыганским романсом"» стал называться всякий романс с грубо-упадочным содержанием, нытьем, воспеванием разврата, бесшабашным кабацким разгулом и т. п. настроениями. Появилось множество романсов, издаваемых в сериях и альбомах: «Цыганская жизнь», «Цыганские ночи», «Песни веселья и грусти цыган», «Тысяча и одна ночь в Яре», «Цыгане в Киеве», «Вяльцева-альбом», «Старинные песни с напева Тамары Церетелли» и т. д. и т. п.
Вот, напр., такой цыганский романс:
Грустно мне, сердце о чем-то болит,
Просит чего-то, томится;
Кто же страданья мои облегчит?
Знаю, мне надо забыться.
(«Цыганский романс» Зубова).
Что здесь цыганского? Имеет ли этот романс какое-нибудь отношение к народной песне цыган? Ясно, что никакого. И если такие романсы назывались «цыганскими», то лишь потому, что «цыганщина», связанная с разнузданным кабацким бытом, стала синонимом (однозначащим словом) всякого упадочного и проституционного романса.
«Цыганские романсы» издавались не только в старой царской России, но и после революции. Еще в 1927 г. выходили романсы (и до сих пор кое-где продаются и исполняются), ничем не отличающиеся от прежних гнусных трактирных романсов. Вот образец «цыганского» творчества современного нэпманского композитора Ю. Хайта на слова пошлого халтурщика В. Агатова «Не звенят гитары» (изданный всего 3 года назад):
«Мелькает ночь в угаре, и в комнате туман, но не звенят гитары весельем у цыган.
Так грустно что-то стало, поет тоска в груди, смелее, друг усталый, ведь счастье впереди...
Эх, пройдет печаль, тоска и грусть пройдет, все минует, счастье будет вновь!
Эта коль не любит, сердце новую найдет.
К чорту все, коль встретится любовь...
Ведь все равно, что будет, я знаю наизусть...»
Разве не ясно, что подобные упадочные романсы, сами показывающие свое кабацкое происхождение, свидетельствуют о том, что нэпманские композиторы стремятся протащить в нашу советскую действительность кабацкие нравы барско-купеческой России? Разве не ясно, что эта откровенно упадочная «философия», эта агитация за пьяный, цинично-развратный быт является вредительской работой на фронте культурной революции?
«Цыганщина" в наши дни - знамя нэпманской музыкальной группировки. Поэтому - довести до конца классовую борьбу против «цыганщины».