Процесс над колчаковскими министрами. Часть VII
Из сборника документов «Процесс над колчаковскими министрами. Май 1920».
Защитник Айзин. В зал заседания приведена сегодня свидетельница Кладницкая по делу Дмитриева, который обвиняется в убийстве брата свидетельницы Горбунова...
Кладницкая. Мой брат А. Л. Горбунов служил в Монгольской экспедиции. После [Октябрьского] переворота он оставлен был на службе для торговли и обмена с Монголией. Мой брат был сначала помощником уполномоченного и продолжал свою деятельность, как раньше. Настроение против брата было плохое в тех местах, где он продолжал свою деятельность: в Семипалатинске, в Павлодаре, в Бийске. Настроение объяснялось тем, что ему приходилось реквизировать помещения для нужд конторы и т. д. Поэтому отношение к нему было очень враждебное. Кроме того, казачество видело в экспедиции активную большевистскую организацию, которая с оружием охраняла достояние экспедиции. Было очень враждебное настроение со стороны скотопромышленников, потому что экспедиции было дано право покупать скот. И всю ненависть они перенесли на моего брата.
[Читать далее]После того, как советская власть была свергнута, все такие элементы набросились на экспедицию, стали расхищать имущество. Задержан был в Семипалатинске мой брат и был арестован. Для дачи отчета мы были отпущены обратно в Семипалатинск. Туда был послан для расследования этого дела товарищ министра продовольствия Дмитриев. Он организовал комиссию, в которую вошли представители враждебно настроенных граждан, представители купечества и казачества. Они засыпали комиссию всевозможными обвинениями и донесениями во всевозможных преступлениях. Дмитриев отстранил его от должности, и он был обвинен во всевозможных преступлениях и в большевизме...
В продолжение двух-трех недель ему удалось освободиться, он начал сдавать отчет, который должен был закончить. Но как раз неожиданно для него и Семенова прибыл туда отряд атамана Анненкова, который творил бог знает что. Он был арестован отрядом Анненкова и был расстрелян. С ним были захвачены еще некоторые: Вицерман, Розен. Мы обращались к властям, посылали запросы, но Анненков не отвечал на запросы или отвечал, что его не имеется [на месте]. Но впоследствии атаман Анненков подтверждал это и то, что его избили, когда арестовывали...
Гойхбарг. А с лицами, которые совершали акты большевизма, как поступали?
Кладницкая. Расстреливали.
ЗАСЕДАНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
[Вводят Патушинского.]
Гойхбарг. До Вас не доходили сведения, что Комитет [членов] Учредительного собрания, который, кажется, состоял из с-р...
...Распоряжался производить расстрелы рабочих в Самаре и Уфе?
Патушинский. Нет, таких сведений я не имел.
Гойхбарг. Может быть, до Вас доходили сведения, что [Уфимская] Директория, также в большинстве состоявшая из эсеров, в Самаре и Уфе такие распоряжения отдавала?
Патушинский. Нет, таких сведений не было. Но лично меня удивило, что [Уфимская] Директория не отменила постановления Административного совета о введении смертной казни.
Гойхбарг. А не доходили до Вас сведения, что власть, во главе которой стояли с-р, позволяла чехословацким войскам брать заложниками женщин и детей?
Патушинский. Положительно утверждаю, что раньше я этого не слыхал.
Гойхбарг. Тогда я попрошу пригласить свидетеля Дербера...
Гойхбарг. До Вас не доходили сведения, что Комитет [членов Всероссийского] Учредительного собрания распоряжался расстрелом рабочих?
Дербер. О Комитете [членов Всероссийского] Учредительного собрания я узнал только в Томске и никаких раньше сведений не имел...
Гойхбарг. А сведения о том, что члены партии эсеров, состоявшие в разных правительствах, вместе с помогавшими им чехословацкими войсками брали в заложники женщин и детей?
Дербер. Совершенно не доходило таких сведений...
Гойхбарг. А не доходило [ли] до Вас слухов, что Гайда, которого эсеры называли спасителем родины, отдавал приказы каждого десятого заложника расстреливать, а остальных отдавать на каторгу?
Дербер. Это я знал по его приказам на Китайско-Восточной железной дороге...
Гойхбарг. А что он отдавал приказы о рабочих водного транспорта: если они не станут на работу, каждого десятого расстреливать, а остальных отдавать в каторгу?
Дербер. Это я слышал, но это было не при мне...
Гойхбарг. …Скажите, пожалуйста, подсудимый Клафтон, не получали ли Вы в сентябре 1918 года от некоей организации, принадлежащей к международному Красному кресту, поручения в Уфу для ведения переговоров с чехословаками относительно взятых заложниками женщин и детей?
Клафтон. Да, я получил такое поручение от международной комиссии Красного креста.
Гойхбарг. В том мандате или удостоверении, которое Вам было выдано 2 сентября 1918 года на финском и русском языке именно этой организацией в Москве, так точно и значилось: для переговоров о взятых заложниках - женщинах и детях?
Клафтон. Совершенно верно...
Гойхбарг. Выполняя свою миссию, не пришлось ли Вам дать телеграмму международному обществу Красного креста, что здешние власти согласны на такой обмен: 27 человек этих женщин приблизительно на 100 чехов и 60 нечехов - разных лиц?..
Клафтон. В этот список входил целый ряд общественных деятелей. Но нам не удалось, так как генерал Сыровой заявил, что он не согласен на обмен, если не будут представлены все чехи полностью. Поэтому он требовал внести 111 человек чехов...
Гойхбарг. Я хотел бы относительно вопроса об агитации за границей задать вопрос подсудимому Писареву. Скажите, пожалуйста, подсудимый Писарев, Вы были назначены товарищем министра по делам вероисповедания?
Писарев. Да.
Гойхбарг. Вы в качестве товарища министра по делам вероисповедания входили с совещательным голосом в [Высшее временное] церковное управление?
Писарев. Входил.
Гойхбарг. В церковном управлении издавался журнал?
Писарев. Да.
Гойхбарг. «Сибирский благовестник»?
Писарев. Да.
Гойхбарг. Вы были редактором этого журнала?
Писарев. Был.
Гойхбарг. Не припомните ли Вы, что в № 1 этого журнала за Вашей подписью, в числе других, было оглашено воззвание к духовенству всех союзных стран, в том числе к Папе Римскому, архиепископу Кентерберийскому и т. д.?
Писарев. Было.
Гойхбарг. Не содержалось ли в этом обращении указания на целый ряд зверских, жестоких и преступных актов со стороны большевистской власти?
Писарев. Содержания я не помню. Но, возможно, было.
Гойхбарг. Может быть, там было еще больше? «Захватив в конце 17 г...».
Писарев. Да, стало быть, да.
Гойхбарг. Подписи имеются (читает). А когда Вы писали это обращение, Вы не знали, что целый ряд пунктов в этом обращении есть вздорная ложь?
Писарев. Я этого лично не писал.
Гойхбарг. А подписывая его, Вы не интересовались его содержанием?
Писарев. Да, я прочитывал.
Гойхбарг. А социализация женщин, что это вздорная ложь?
Писарев. Лично я не знал.
Гойхбарг. А Сильвестр также не знал?
Писарев. Не могу сказать.
Гойхбарг. А Сильвестр с Колчаком переписывался лично?
Писарев. Не знаю.
Гойхбарг. А икону вручал?
Писарев. Не знаю.
Гойхбарг. Копию иконы Николая Чудотворца, поврежденную в Москве большевиками?
Писарев. Я не слышал.
Гойхбарг. А когда назначались крестные ходы, он писал, что крайне желательно, чтобы Колчак принял участие?
Писарев. Я ничего не знаю.
Гойхбарг. А не знали ли Вы, что они были в дружеских отношениях?
Писарев. Также не знал.
Гойхбарг. Не было ли Вам известно, что этот документ со сведениями о социализации женщин, что это был пасквиль?
Писарев. Также не знаю.
Гойхбарг. Не знали ли Вы, что такие слухи, которые бы сообщали Папе Римскому и архиепископу Кентерберийскому, были бумажкой под заголовком «Декрет ассоциации анархистов в городе Саратове»?
Писарев. Нет, не знал.
Гойхбарг. А Вы имели представление, что ассоциация анархистов в г. Саратов для советской России законов не издает?
Писарев. Также не знал.
Гойхбарг. Я прошу удостоверить революционный трибунал, что в бумагах, взятых у Колчака, имеется как раз пасквиль о социализации женщин.
Павлуновский. Суд удостоверяет.
Гойхбарг. Скажите, пожалуйста, подсудимый Писарев, на это обращение ответы были получены?
Писарев. Да, были получены.
Гойхбарг. В частности, от архиепископа Кентерберийского?
Писарев. Да.
Гойхбарг. Не писал ли архиепископ Кентерберийский, что эти жестокие гонения причиняют ему... (читает)?
Писарев. Получился такой ответ.
Гойхбарг. Но Вы знали, что Ваше воззвание преследует определенную цель: содействовать тому, чтобы союзные правительства приняли все меры к уничтожению этих ужасов «социализации женщин» и т. д.?
Писарев. Не могу сказать.
Гойхбарг. Так что, Вы подписали это, не зная зачем?
Писарев. Я вообще этого воззвания не составлял.
Гойхбарг. Но по каноническому праву, кто подписывает, не усваивает ли [он] того, что написано?
Писарев. По доверию, это было составлено в Томске соборным совещанием.
Гойхбарг. В котором Вы принимали участие?
Писарев. Я там был членом...
Гойхбарг. Вы занимались патриотической агитацией, говоря о социализации женщин. Не подавали ли Вы в феврале [1920 г.] в Иркутский революционный комитет заявление следующего содержания: что, вполне разделяя программу партии большевиков, Вы вступаете в эту партию и заявляете, что меньшевиком никогда не были?..
Писарев. Никогда не был и никогда не буду.
Защитник Айзин ходатайствует об оглашении этого документа.
Гойхбарг (читает). Вы это писали?
Писарев. Писал.
Гойхбарг. Я имею к революционному трибуналу спешную просьбу в связи с только что оглашенным письмом. Так как задачей обвинения революционного трибунала в числе прочих является определение, насколько допустимо, насколько целесообразно применение того или другого наказания к подсудимому; так как, с другой стороны, на основании 14 статьи Основного положения уголовного права, действующего в советской республике, не могут подвергаться наказанию лица, страдающие душевной болезнью, хотя бы заболевшие в момент вынесения приговора, даже если они совершили преступление, находясь в здравом уме; и так как факты, которые сейчас оглашены, внушают мне предположение, близкое лично у меня к уверенности, что подсудимый Писарев страдает душевной болезнью, я ходатайствую перед революционным трибуналом об освидетельствовании его через психиатрическую экспертизу.
Айзин. Со своей стороны защита также имела [намерение] возбудить такое ходатайство.
Председатель. Указания обвинителя об освидетельствовании душевных способностей обвиняемого Писарева будут удовлетворены.
Обвинитель Гойхбарг. Я ходатайствую перед революционным трибуналом спешно распорядиться о приглашении психиатров, которые сегодня или завтра к началу заседания могли бы эту работу произвести.
Дальше у меня имеются вопросы к свидетелю Деминову по вопросу о дезорганизации советского тыла. Скажите, свидетель Деминов, Вы какую должность занимали в управлении делами Верховного правителя?
Деминов. Я был управляющий особым отделом управления делами по дезорганизации советского тыла.
Обвинитель Гойхбарг. Это было Ваше предложение организовать этот особый отдел по дезорганизации советского тыла?
Деминов. Да.
Обвинитель Гойхбарг. А в числе задач, которые ставил себе этот отдел, не имелась ли организация заговоров [против] советской России, организация восстаний, организация взрывов и т. д.?
Деминов. Организация восстаний и заговоров - да, а взрывов - нет...
Обвинитель Гойхбарг. А насчет того, чтобы в самой Красной армии произвести развал? Печатать соответственные плакаты, сообщать ей заведомо ложные сведения, издавать образцы плакатов, листовок и воззваний - [все] это входило в задачу Бюро печати?
Клафтон. Нет.
Обвинитель Гойхбарг. А не объявили ли конкурс на такие листовки...?
Клафтон. Конкурс был объявлен...
Обвинитель Гойхбарг. А Вы знаете, что листовка, Вами распространявшаяся, была озаглавлена «Что большевики обещали народу и что дали»?
Клафтон. …за все то, что носит на себе марку Русского бюро печати, я несу ответственность, но степень своего участия я уже заявлял революционному трибуналу. Должен заявить, что Русское бюро печати своей целью ставило пропаганду за границей...
Обвинитель Гойхбарг. А может быть, были другие случаи, когда Бюро печати давалось задание завязать связи с Германией?
Клафтон. Иностранный отдел Русского бюро печати, устанавливая телеграфную информацию, хотел создать здесь, в Сибири, такое же агентство «Гавас». Но в нашем распоряжении не оказалось достаточно талантливых людей. Мы хотели создать частную организацию, ибо считали, что частная организация была [бы] лучше правительственной.
Обвинитель Гойхбарг. Она внушала [бы] за границей больше доверия?
Клафтон. Доверие за границей заключалось не в деятельности Русского бюро печати, а в деятельности тех представителей, которые там работали. Фамилия Бурцева имеет для заграничного мнения больший вес, чем фамилия стоящего перед Вами подсудимого.
...
Обвинитель Гойхбарг. Может быть, был такой случай, когда товарищ министра внутренних дел Ячевский его превосходительству товарищу министру юстиции Малиновскому препроводил единственный черновик циркулярного секретного предложения комитета по охране порядка и законности [в управлении] военным властям?..
Малиновский. Совершенно верно.
Обвинитель Гойхбарг. И этот черновик, который был Вам прислан, содержал в себе буквы, внизу написанные, те именно строки относительно беспощадного истребления красных, относительно признания недопустимым поведения военных властей, которые перегоняют с одного места на другое большевиков, а не беспощадно истребляют их на месте. И под этим черновиком, который Вы получили и должны были по просьбе Ячевского, как единственный черновик, по миновании надобности возвратить, были подписи министра юстиции, министра внутренних дел и военного министра?
Малиновский. Насколько мне известно, этот проект циркуляра не был принят в комитете обеспечения порядка и законности [в управлении]. Он был подвергнут обсуждению, и окончательная редакция его принята не была. Я знаю, что этот проект циркуляра, который Вы здесь назвали циркулярным [предположением], утвержденным министром юстиции, существовал, но какая его дальнейшая судьба, мне неизвестно, так как я был эвакуирован в город Иркутск.
Гойхбарг. А может быть, Вам известно, какими [были] заменены слова и резкие выражения, - несколько более сглаженными, как принято в приличном обществе?
Малиновский. Совершенно верно. Этот проект исправлялся и редактировался, но ввиду его особой важности это взял на себя министр юстиции. Я в нем участия не принимал.
Гойхбарг. А разве он изменен был по существу?
Малиновский. Карандашные поправки принадлежат мне.
Гойхбарг. А почему товарищ министра Малиновский интересовался этим проектом?
Малиновский. По той простой причине, что я был докладчиком по делам комитета [по обеспечению законности и порядка в управлении].
Гойхбарг. Вы возражали?
Малиновский. Я не возражал...
…
Павлуновский. Обвиняемый Червен-Водали, Вам известно, что «Национальный центр» имел несколько ориентаций, причем одна из них была германская?
Червен-Водали. Я никогда не слышал.
Павлуновский. Что была английская?
Червен-Водали. Я всегда считал, что была союзническая, которая была во времена Временного правительства с целью продления союзной связи, и взаимоотношения с союзниками, которые имелись у нас во время войны...
Гойхбарг. А Вы знаете, кто собирался на собрания «Национального центра»? Даже не какие лица, а представители [каких] политических течений?
Червен-Водали. Да.
Гойхбарг. А может быть, принимали участие крайне правые, члены «Союза русского народа», сидевшие сначала для информации?
Червен-Водали. Это не слышал.
Гойхбарг. А не знаете ли Вы, что они начали понемногу перетягивать некоторые части партии народной свободы, принявшие немецкую ориентацию?
Червен-Водали. Я думаю, что это недоразумение...
Партия народной свободы стояла на точке зрения союзнической ориентации, и совершенно неожиданно лидер партии Милюков стал на точку зрения германскую, и партия не согласилась с ним. Впоследствии сам Милюков эту точку зрения изменил и заявил на одном из съездов, что эта точка зрения действительно неприемлема.
Гойхбарг. Figaro ci, Figaro la. А может быть, Деникин придерживался такой ориентации?
Червен-Водали. Деникин придерживался союзнической ориентации.
Гойхбарг. А Вам не известно, что в бытность Вашу предсовмином прибыла телеграмма от Деникина к Колчаку, что необходимо считаться с возможностью немецкой ориентации? И Колчак ответил, что, несмотря на все препятствия этого рода, необходимо ее проведение?
Червен-Водали. Я о таком разговоре не знаю.
Гойхбарг. А если Вам предъявить разговор таких лиц, как Харитонов и Горяйнов - Вы знаете, кто они были?
Червен-Водали. Харитонов входил в состав Совета министров, а Горяйнов был одним из чиновников Совета министров...
Обвинитель Гойхбарг. …Тут был затронут вопрос об ориентации. Я попытался установить ориентации, и поэтому я тут приводил такие факты: Сазонов из Парижа, Деникин - телеграмму Колчаку о Германии, Семенов - около Японии. Какая ориентация была здесь?
Червен-Водали. Что касается меня лично, то я стоял на точке зрения союзнической ориентации. И «Национальный центр» всегда и неизменно стоял на этой точке зрения. Что же касается Сазонова, то мне известно, что он также стоял на союзнической точке зрения. Каковы были настроения Семенова и Колчака в этом вопросе, мне было совершенно неизвестно.
…
Гойхбарг. А не помните ли, как один министр должен был уйти [со своей должности] из-за истории с чаем?
Морозов. Да, это министр продовольствия Зефиров.
Гойхбарг. А этот министр понес за время существования правительства какое-нибудь наказание?
Морозов. Нет, к сожалению, не понес.
ЗАСЕДАНИЕ ПЯТОЕ
Гойхбарг. А не говорили ли Вы казакам, что хлынула голодная волна красноармейцев, которым желают отдать Сибирь на съедение? Что потеряна всякая связь и всякая возможность удержаться героям Деникина? И казаки должны напрячь все силы, двинуться туда, соединиться с Деникиным и пойти на Москву? Этого не говорилось?
Новомбергский. Не знаю.
Гойхбарг. А в воззваниях правительства?
Новомбергский. Какого правительства?
Гойхбарг. Колчаковского.
Новомбергский. Я воззваний [колчаковского] правительства не разделял. Я служил [в нем] два месяца с несколькими днями...
Гойхбарг. А Вы не бывали у Колчака беспрепятственно все время?
Новомбергский. Очень рад, что Вы мне ставите этот вопрос. Я был у Колчака один раз с двумя свидетелями. И сказал ему больше правды, чем любой из большевиков... Раз я его видел, когда принимал участие в его избрании. Второй раз я видел его, когда говорил о хищениях и белом терроре... Два раза его видел и всей политики не разделял. После этого моих товарищей выслали, а меня призвали к Пепеляеву на увещевание.
Защитник Айзин. В зал заседания приведена сегодня свидетельница Кладницкая по делу Дмитриева, который обвиняется в убийстве брата свидетельницы Горбунова...
Кладницкая. Мой брат А. Л. Горбунов служил в Монгольской экспедиции. После [Октябрьского] переворота он оставлен был на службе для торговли и обмена с Монголией. Мой брат был сначала помощником уполномоченного и продолжал свою деятельность, как раньше. Настроение против брата было плохое в тех местах, где он продолжал свою деятельность: в Семипалатинске, в Павлодаре, в Бийске. Настроение объяснялось тем, что ему приходилось реквизировать помещения для нужд конторы и т. д. Поэтому отношение к нему было очень враждебное. Кроме того, казачество видело в экспедиции активную большевистскую организацию, которая с оружием охраняла достояние экспедиции. Было очень враждебное настроение со стороны скотопромышленников, потому что экспедиции было дано право покупать скот. И всю ненависть они перенесли на моего брата.
[Читать далее]После того, как советская власть была свергнута, все такие элементы набросились на экспедицию, стали расхищать имущество. Задержан был в Семипалатинске мой брат и был арестован. Для дачи отчета мы были отпущены обратно в Семипалатинск. Туда был послан для расследования этого дела товарищ министра продовольствия Дмитриев. Он организовал комиссию, в которую вошли представители враждебно настроенных граждан, представители купечества и казачества. Они засыпали комиссию всевозможными обвинениями и донесениями во всевозможных преступлениях. Дмитриев отстранил его от должности, и он был обвинен во всевозможных преступлениях и в большевизме...
В продолжение двух-трех недель ему удалось освободиться, он начал сдавать отчет, который должен был закончить. Но как раз неожиданно для него и Семенова прибыл туда отряд атамана Анненкова, который творил бог знает что. Он был арестован отрядом Анненкова и был расстрелян. С ним были захвачены еще некоторые: Вицерман, Розен. Мы обращались к властям, посылали запросы, но Анненков не отвечал на запросы или отвечал, что его не имеется [на месте]. Но впоследствии атаман Анненков подтверждал это и то, что его избили, когда арестовывали...
Гойхбарг. А с лицами, которые совершали акты большевизма, как поступали?
Кладницкая. Расстреливали.
ЗАСЕДАНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
[Вводят Патушинского.]
Гойхбарг. До Вас не доходили сведения, что Комитет [членов] Учредительного собрания, который, кажется, состоял из с-р...
...Распоряжался производить расстрелы рабочих в Самаре и Уфе?
Патушинский. Нет, таких сведений я не имел.
Гойхбарг. Может быть, до Вас доходили сведения, что [Уфимская] Директория, также в большинстве состоявшая из эсеров, в Самаре и Уфе такие распоряжения отдавала?
Патушинский. Нет, таких сведений не было. Но лично меня удивило, что [Уфимская] Директория не отменила постановления Административного совета о введении смертной казни.
Гойхбарг. А не доходили до Вас сведения, что власть, во главе которой стояли с-р, позволяла чехословацким войскам брать заложниками женщин и детей?
Патушинский. Положительно утверждаю, что раньше я этого не слыхал.
Гойхбарг. Тогда я попрошу пригласить свидетеля Дербера...
Гойхбарг. До Вас не доходили сведения, что Комитет [членов Всероссийского] Учредительного собрания распоряжался расстрелом рабочих?
Дербер. О Комитете [членов Всероссийского] Учредительного собрания я узнал только в Томске и никаких раньше сведений не имел...
Гойхбарг. А сведения о том, что члены партии эсеров, состоявшие в разных правительствах, вместе с помогавшими им чехословацкими войсками брали в заложники женщин и детей?
Дербер. Совершенно не доходило таких сведений...
Гойхбарг. А не доходило [ли] до Вас слухов, что Гайда, которого эсеры называли спасителем родины, отдавал приказы каждого десятого заложника расстреливать, а остальных отдавать на каторгу?
Дербер. Это я знал по его приказам на Китайско-Восточной железной дороге...
Гойхбарг. А что он отдавал приказы о рабочих водного транспорта: если они не станут на работу, каждого десятого расстреливать, а остальных отдавать в каторгу?
Дербер. Это я слышал, но это было не при мне...
Гойхбарг. …Скажите, пожалуйста, подсудимый Клафтон, не получали ли Вы в сентябре 1918 года от некоей организации, принадлежащей к международному Красному кресту, поручения в Уфу для ведения переговоров с чехословаками относительно взятых заложниками женщин и детей?
Клафтон. Да, я получил такое поручение от международной комиссии Красного креста.
Гойхбарг. В том мандате или удостоверении, которое Вам было выдано 2 сентября 1918 года на финском и русском языке именно этой организацией в Москве, так точно и значилось: для переговоров о взятых заложниках - женщинах и детях?
Клафтон. Совершенно верно...
Гойхбарг. Выполняя свою миссию, не пришлось ли Вам дать телеграмму международному обществу Красного креста, что здешние власти согласны на такой обмен: 27 человек этих женщин приблизительно на 100 чехов и 60 нечехов - разных лиц?..
Клафтон. В этот список входил целый ряд общественных деятелей. Но нам не удалось, так как генерал Сыровой заявил, что он не согласен на обмен, если не будут представлены все чехи полностью. Поэтому он требовал внести 111 человек чехов...
Гойхбарг. Я хотел бы относительно вопроса об агитации за границей задать вопрос подсудимому Писареву. Скажите, пожалуйста, подсудимый Писарев, Вы были назначены товарищем министра по делам вероисповедания?
Писарев. Да.
Гойхбарг. Вы в качестве товарища министра по делам вероисповедания входили с совещательным голосом в [Высшее временное] церковное управление?
Писарев. Входил.
Гойхбарг. В церковном управлении издавался журнал?
Писарев. Да.
Гойхбарг. «Сибирский благовестник»?
Писарев. Да.
Гойхбарг. Вы были редактором этого журнала?
Писарев. Был.
Гойхбарг. Не припомните ли Вы, что в № 1 этого журнала за Вашей подписью, в числе других, было оглашено воззвание к духовенству всех союзных стран, в том числе к Папе Римскому, архиепископу Кентерберийскому и т. д.?
Писарев. Было.
Гойхбарг. Не содержалось ли в этом обращении указания на целый ряд зверских, жестоких и преступных актов со стороны большевистской власти?
Писарев. Содержания я не помню. Но, возможно, было.
Гойхбарг. Может быть, там было еще больше? «Захватив в конце 17 г...».
Писарев. Да, стало быть, да.
Гойхбарг. Подписи имеются (читает). А когда Вы писали это обращение, Вы не знали, что целый ряд пунктов в этом обращении есть вздорная ложь?
Писарев. Я этого лично не писал.
Гойхбарг. А подписывая его, Вы не интересовались его содержанием?
Писарев. Да, я прочитывал.
Гойхбарг. А социализация женщин, что это вздорная ложь?
Писарев. Лично я не знал.
Гойхбарг. А Сильвестр также не знал?
Писарев. Не могу сказать.
Гойхбарг. А Сильвестр с Колчаком переписывался лично?
Писарев. Не знаю.
Гойхбарг. А икону вручал?
Писарев. Не знаю.
Гойхбарг. Копию иконы Николая Чудотворца, поврежденную в Москве большевиками?
Писарев. Я не слышал.
Гойхбарг. А когда назначались крестные ходы, он писал, что крайне желательно, чтобы Колчак принял участие?
Писарев. Я ничего не знаю.
Гойхбарг. А не знали ли Вы, что они были в дружеских отношениях?
Писарев. Также не знал.
Гойхбарг. Не было ли Вам известно, что этот документ со сведениями о социализации женщин, что это был пасквиль?
Писарев. Также не знаю.
Гойхбарг. Не знали ли Вы, что такие слухи, которые бы сообщали Папе Римскому и архиепископу Кентерберийскому, были бумажкой под заголовком «Декрет ассоциации анархистов в городе Саратове»?
Писарев. Нет, не знал.
Гойхбарг. А Вы имели представление, что ассоциация анархистов в г. Саратов для советской России законов не издает?
Писарев. Также не знал.
Гойхбарг. Я прошу удостоверить революционный трибунал, что в бумагах, взятых у Колчака, имеется как раз пасквиль о социализации женщин.
Павлуновский. Суд удостоверяет.
Гойхбарг. Скажите, пожалуйста, подсудимый Писарев, на это обращение ответы были получены?
Писарев. Да, были получены.
Гойхбарг. В частности, от архиепископа Кентерберийского?
Писарев. Да.
Гойхбарг. Не писал ли архиепископ Кентерберийский, что эти жестокие гонения причиняют ему... (читает)?
Писарев. Получился такой ответ.
Гойхбарг. Но Вы знали, что Ваше воззвание преследует определенную цель: содействовать тому, чтобы союзные правительства приняли все меры к уничтожению этих ужасов «социализации женщин» и т. д.?
Писарев. Не могу сказать.
Гойхбарг. Так что, Вы подписали это, не зная зачем?
Писарев. Я вообще этого воззвания не составлял.
Гойхбарг. Но по каноническому праву, кто подписывает, не усваивает ли [он] того, что написано?
Писарев. По доверию, это было составлено в Томске соборным совещанием.
Гойхбарг. В котором Вы принимали участие?
Писарев. Я там был членом...
Гойхбарг. Вы занимались патриотической агитацией, говоря о социализации женщин. Не подавали ли Вы в феврале [1920 г.] в Иркутский революционный комитет заявление следующего содержания: что, вполне разделяя программу партии большевиков, Вы вступаете в эту партию и заявляете, что меньшевиком никогда не были?..
Писарев. Никогда не был и никогда не буду.
Защитник Айзин ходатайствует об оглашении этого документа.
Гойхбарг (читает). Вы это писали?
Писарев. Писал.
Гойхбарг. Я имею к революционному трибуналу спешную просьбу в связи с только что оглашенным письмом. Так как задачей обвинения революционного трибунала в числе прочих является определение, насколько допустимо, насколько целесообразно применение того или другого наказания к подсудимому; так как, с другой стороны, на основании 14 статьи Основного положения уголовного права, действующего в советской республике, не могут подвергаться наказанию лица, страдающие душевной болезнью, хотя бы заболевшие в момент вынесения приговора, даже если они совершили преступление, находясь в здравом уме; и так как факты, которые сейчас оглашены, внушают мне предположение, близкое лично у меня к уверенности, что подсудимый Писарев страдает душевной болезнью, я ходатайствую перед революционным трибуналом об освидетельствовании его через психиатрическую экспертизу.
Айзин. Со своей стороны защита также имела [намерение] возбудить такое ходатайство.
Председатель. Указания обвинителя об освидетельствовании душевных способностей обвиняемого Писарева будут удовлетворены.
Обвинитель Гойхбарг. Я ходатайствую перед революционным трибуналом спешно распорядиться о приглашении психиатров, которые сегодня или завтра к началу заседания могли бы эту работу произвести.
Дальше у меня имеются вопросы к свидетелю Деминову по вопросу о дезорганизации советского тыла. Скажите, свидетель Деминов, Вы какую должность занимали в управлении делами Верховного правителя?
Деминов. Я был управляющий особым отделом управления делами по дезорганизации советского тыла.
Обвинитель Гойхбарг. Это было Ваше предложение организовать этот особый отдел по дезорганизации советского тыла?
Деминов. Да.
Обвинитель Гойхбарг. А в числе задач, которые ставил себе этот отдел, не имелась ли организация заговоров [против] советской России, организация восстаний, организация взрывов и т. д.?
Деминов. Организация восстаний и заговоров - да, а взрывов - нет...
Обвинитель Гойхбарг. А насчет того, чтобы в самой Красной армии произвести развал? Печатать соответственные плакаты, сообщать ей заведомо ложные сведения, издавать образцы плакатов, листовок и воззваний - [все] это входило в задачу Бюро печати?
Клафтон. Нет.
Обвинитель Гойхбарг. А не объявили ли конкурс на такие листовки...?
Клафтон. Конкурс был объявлен...
Обвинитель Гойхбарг. А Вы знаете, что листовка, Вами распространявшаяся, была озаглавлена «Что большевики обещали народу и что дали»?
Клафтон. …за все то, что носит на себе марку Русского бюро печати, я несу ответственность, но степень своего участия я уже заявлял революционному трибуналу. Должен заявить, что Русское бюро печати своей целью ставило пропаганду за границей...
Обвинитель Гойхбарг. А может быть, были другие случаи, когда Бюро печати давалось задание завязать связи с Германией?
Клафтон. Иностранный отдел Русского бюро печати, устанавливая телеграфную информацию, хотел создать здесь, в Сибири, такое же агентство «Гавас». Но в нашем распоряжении не оказалось достаточно талантливых людей. Мы хотели создать частную организацию, ибо считали, что частная организация была [бы] лучше правительственной.
Обвинитель Гойхбарг. Она внушала [бы] за границей больше доверия?
Клафтон. Доверие за границей заключалось не в деятельности Русского бюро печати, а в деятельности тех представителей, которые там работали. Фамилия Бурцева имеет для заграничного мнения больший вес, чем фамилия стоящего перед Вами подсудимого.
...
Обвинитель Гойхбарг. Может быть, был такой случай, когда товарищ министра внутренних дел Ячевский его превосходительству товарищу министру юстиции Малиновскому препроводил единственный черновик циркулярного секретного предложения комитета по охране порядка и законности [в управлении] военным властям?..
Малиновский. Совершенно верно.
Обвинитель Гойхбарг. И этот черновик, который был Вам прислан, содержал в себе буквы, внизу написанные, те именно строки относительно беспощадного истребления красных, относительно признания недопустимым поведения военных властей, которые перегоняют с одного места на другое большевиков, а не беспощадно истребляют их на месте. И под этим черновиком, который Вы получили и должны были по просьбе Ячевского, как единственный черновик, по миновании надобности возвратить, были подписи министра юстиции, министра внутренних дел и военного министра?
Малиновский. Насколько мне известно, этот проект циркуляра не был принят в комитете обеспечения порядка и законности [в управлении]. Он был подвергнут обсуждению, и окончательная редакция его принята не была. Я знаю, что этот проект циркуляра, который Вы здесь назвали циркулярным [предположением], утвержденным министром юстиции, существовал, но какая его дальнейшая судьба, мне неизвестно, так как я был эвакуирован в город Иркутск.
Гойхбарг. А может быть, Вам известно, какими [были] заменены слова и резкие выражения, - несколько более сглаженными, как принято в приличном обществе?
Малиновский. Совершенно верно. Этот проект исправлялся и редактировался, но ввиду его особой важности это взял на себя министр юстиции. Я в нем участия не принимал.
Гойхбарг. А разве он изменен был по существу?
Малиновский. Карандашные поправки принадлежат мне.
Гойхбарг. А почему товарищ министра Малиновский интересовался этим проектом?
Малиновский. По той простой причине, что я был докладчиком по делам комитета [по обеспечению законности и порядка в управлении].
Гойхбарг. Вы возражали?
Малиновский. Я не возражал...
…
Павлуновский. Обвиняемый Червен-Водали, Вам известно, что «Национальный центр» имел несколько ориентаций, причем одна из них была германская?
Червен-Водали. Я никогда не слышал.
Павлуновский. Что была английская?
Червен-Водали. Я всегда считал, что была союзническая, которая была во времена Временного правительства с целью продления союзной связи, и взаимоотношения с союзниками, которые имелись у нас во время войны...
Гойхбарг. А Вы знаете, кто собирался на собрания «Национального центра»? Даже не какие лица, а представители [каких] политических течений?
Червен-Водали. Да.
Гойхбарг. А может быть, принимали участие крайне правые, члены «Союза русского народа», сидевшие сначала для информации?
Червен-Водали. Это не слышал.
Гойхбарг. А не знаете ли Вы, что они начали понемногу перетягивать некоторые части партии народной свободы, принявшие немецкую ориентацию?
Червен-Водали. Я думаю, что это недоразумение...
Партия народной свободы стояла на точке зрения союзнической ориентации, и совершенно неожиданно лидер партии Милюков стал на точку зрения германскую, и партия не согласилась с ним. Впоследствии сам Милюков эту точку зрения изменил и заявил на одном из съездов, что эта точка зрения действительно неприемлема.
Гойхбарг. Figaro ci, Figaro la. А может быть, Деникин придерживался такой ориентации?
Червен-Водали. Деникин придерживался союзнической ориентации.
Гойхбарг. А Вам не известно, что в бытность Вашу предсовмином прибыла телеграмма от Деникина к Колчаку, что необходимо считаться с возможностью немецкой ориентации? И Колчак ответил, что, несмотря на все препятствия этого рода, необходимо ее проведение?
Червен-Водали. Я о таком разговоре не знаю.
Гойхбарг. А если Вам предъявить разговор таких лиц, как Харитонов и Горяйнов - Вы знаете, кто они были?
Червен-Водали. Харитонов входил в состав Совета министров, а Горяйнов был одним из чиновников Совета министров...
Обвинитель Гойхбарг. …Тут был затронут вопрос об ориентации. Я попытался установить ориентации, и поэтому я тут приводил такие факты: Сазонов из Парижа, Деникин - телеграмму Колчаку о Германии, Семенов - около Японии. Какая ориентация была здесь?
Червен-Водали. Что касается меня лично, то я стоял на точке зрения союзнической ориентации. И «Национальный центр» всегда и неизменно стоял на этой точке зрения. Что же касается Сазонова, то мне известно, что он также стоял на союзнической точке зрения. Каковы были настроения Семенова и Колчака в этом вопросе, мне было совершенно неизвестно.
…
Гойхбарг. А не помните ли, как один министр должен был уйти [со своей должности] из-за истории с чаем?
Морозов. Да, это министр продовольствия Зефиров.
Гойхбарг. А этот министр понес за время существования правительства какое-нибудь наказание?
Морозов. Нет, к сожалению, не понес.
ЗАСЕДАНИЕ ПЯТОЕ
Гойхбарг. А не говорили ли Вы казакам, что хлынула голодная волна красноармейцев, которым желают отдать Сибирь на съедение? Что потеряна всякая связь и всякая возможность удержаться героям Деникина? И казаки должны напрячь все силы, двинуться туда, соединиться с Деникиным и пойти на Москву? Этого не говорилось?
Новомбергский. Не знаю.
Гойхбарг. А в воззваниях правительства?
Новомбергский. Какого правительства?
Гойхбарг. Колчаковского.
Новомбергский. Я воззваний [колчаковского] правительства не разделял. Я служил [в нем] два месяца с несколькими днями...
Гойхбарг. А Вы не бывали у Колчака беспрепятственно все время?
Новомбергский. Очень рад, что Вы мне ставите этот вопрос. Я был у Колчака один раз с двумя свидетелями. И сказал ему больше правды, чем любой из большевиков... Раз я его видел, когда принимал участие в его избрании. Второй раз я видел его, когда говорил о хищениях и белом терроре... Два раза его видел и всей политики не разделял. После этого моих товарищей выслали, а меня призвали к Пепеляеву на увещевание.