Александров-Агентов о Вышинском
Из книги Андрея Михайловича Александрова-Агентова "От Коллонтай до Горбачева". Набор обвинений опускаю - он стандартен. Оставил только то, что у антисоветских пропагандонов совсем или почти не встречается.
Прежде всего о внешнеполитической линии Вышинского. Таковой у него, по-моему, вообще не было. Как и в юриспруденции, он был лишь активным, преданным исполнителем воли и предписаний вышестоящих инстанций. Какие-либо конкретные достижения, конструктивные результаты деятельности Вышинского в области дипломатии назвать я бы затруднился. Такое, видимо, было время. И в соответствии с ним Вышинский был не конструктивным политиком, а отточенным оружием «холодной войны» - в этом он был настоящим мастером. Иностранные делегаты в ООН из противоположного нам лагеря его нередко просто боялись: настолько яростными и «непарламентскими» по форме бьюали порой методы его полемики. Он, например, мог, указывая пальцем на присутствующего видного государственного деятеля западной державы, воскликнуть на весь зал: «Вот он, поджигатель войны, смотрите!» Но при этом оппоненты и уважали его как сильного противника, находчивого, эрудированного и временами остроумного оратора.
Вышинский был, несомненно, весьма образованным человеком, причем не только в сфере права или истории. Он хорошо владел французским языком (не говоря уж о своем родном польском). Работоспособность его, быстрота и неутомимость в работе были исключительными. Работая в своем кабинете, он мог «пропустить» через себя сотни и сотни страниц документов в день, причем не поверхностно, а вчитываясь в детали и даже успевая исправлять опечатки. Его резолюции были обычно решительными, краткими, часто язвительными, а порой и не лишенными юмора. Приведу один, хотя и пустяковый, пример. В отчете об одном из заседаний Совета Безопасности ООН была фраза о том, что по такому-то вопросу представитель СССР «согласно имеющимся указаниям наложил вето». При этом по фатальной небрежности машинистки в слове «вето» буква «в» отскочила, была напечатана отдельно. Вышинский не замедлил обвести возникшую «пикантность» синим карандашом и аккуратно написал на поле: «Нельзя ли уточнить, во что именно?»
Режим его рабочего дня был, можно сказать, нечеловеческим. Будучи министром, он начинал работу примерно в 11 часов утра, а заканчивал (с двухчасовым обеденным перерывом) около 4-5 утра следующего дня...
Сам Вышинский, очевидно, сознавал, как его характер воспринимается окружающими. Во всяком случае, однажды, гуляя с одним из своих помощников в парке нашего представительства при ООН, он сказал ему: «Я знаю, что проработать год у меня в секретариате - это все равно что семь лет каторги отбыть».
Прежде всего о внешнеполитической линии Вышинского. Таковой у него, по-моему, вообще не было. Как и в юриспруденции, он был лишь активным, преданным исполнителем воли и предписаний вышестоящих инстанций. Какие-либо конкретные достижения, конструктивные результаты деятельности Вышинского в области дипломатии назвать я бы затруднился. Такое, видимо, было время. И в соответствии с ним Вышинский был не конструктивным политиком, а отточенным оружием «холодной войны» - в этом он был настоящим мастером. Иностранные делегаты в ООН из противоположного нам лагеря его нередко просто боялись: настолько яростными и «непарламентскими» по форме бьюали порой методы его полемики. Он, например, мог, указывая пальцем на присутствующего видного государственного деятеля западной державы, воскликнуть на весь зал: «Вот он, поджигатель войны, смотрите!» Но при этом оппоненты и уважали его как сильного противника, находчивого, эрудированного и временами остроумного оратора.
Вышинский был, несомненно, весьма образованным человеком, причем не только в сфере права или истории. Он хорошо владел французским языком (не говоря уж о своем родном польском). Работоспособность его, быстрота и неутомимость в работе были исключительными. Работая в своем кабинете, он мог «пропустить» через себя сотни и сотни страниц документов в день, причем не поверхностно, а вчитываясь в детали и даже успевая исправлять опечатки. Его резолюции были обычно решительными, краткими, часто язвительными, а порой и не лишенными юмора. Приведу один, хотя и пустяковый, пример. В отчете об одном из заседаний Совета Безопасности ООН была фраза о том, что по такому-то вопросу представитель СССР «согласно имеющимся указаниям наложил вето». При этом по фатальной небрежности машинистки в слове «вето» буква «в» отскочила, была напечатана отдельно. Вышинский не замедлил обвести возникшую «пикантность» синим карандашом и аккуратно написал на поле: «Нельзя ли уточнить, во что именно?»
Режим его рабочего дня был, можно сказать, нечеловеческим. Будучи министром, он начинал работу примерно в 11 часов утра, а заканчивал (с двухчасовым обеденным перерывом) около 4-5 утра следующего дня...
Сам Вышинский, очевидно, сознавал, как его характер воспринимается окружающими. Во всяком случае, однажды, гуляя с одним из своих помощников в парке нашего представительства при ООН, он сказал ему: «Я знаю, что проработать год у меня в секретариате - это все равно что семь лет каторги отбыть».