Лев Данилкин о Ленине и Льве Толстом
Из книги Льва Александровича Данилкина "Ленин: Пантократор солнечных пылинок".
Выискивая информационные поводы, за которые можно зацепиться, Ленин еще в 1908 году, в дни 80-летия Л. Толстого, обнаружил, что эта тема - клондайк: в сочинениях и биографии графа отыскивался материал для развития любых мыслей - которые при известной ловкости можно было увязать с «примерами» из текстов, тем более что Толстого он хорошо знал: многое любил, а к чему-то относился крайне скептически.[Читать далее]
...
Ленинскую мысль о Толстом уловить сейчас трудно; само звучание его мантры - «Толстой-как-зеркало-русской-революции» вызывает раздражение; еще хуже - продолжение: «Лев Толстой и современное рабочее движение», «Лев Толстой и пролетарская борьба». Ну какая, что за бред, связь между Толстым и пролетарской борьбой? Где у Толстого вообще описан промышленный пролетариат? Кажется, Ленина-литературоведа, млеющего от Надсона и Чернышевского, проще вовсе проигнорировать: разве редко он балансировал на грани абсурда и вульгарности - и мало ли что там умудрился вчитать в великие тексты?
Чтобы оценить этот цикл - по-своему очень остроумный - нужно оставить в покое образ «Ленина-филолога»; его стратегии чтения не имеют ничего общего с, условно, лотмановскими и умберто-эковскими. Да даже и с разумением обычного читателя - которого Толстой впечатляет как «психолог», «стилист» или, допустим, «автор оригинальной философии истории» или «сторителлер»; Ленин тоже по сто раз перечитывал сцену охоты в «Войне и мире» - и «диалектикой души», наверное, восхищался; но Ленина-политика интересуют не лучистые глаза княжны Марьи, не мраморные плечи Элен и верхняя губка с усиками Лизы Болконской, а то, почему в России именно этот беллетрист стал «больше-чем-писателем», общественным явлением. «Потому что гениальный психолог» - это не объяснение, мало ли психологов.
Ленин предлагает прочесть Толстого «с классовой точки зрения».
Еще хуже: то есть понять тексты Толстого могут только пролетарии, что ли? «Трудящиеся»?
Нет, не так.
Понять, в чем гений Толстого, и без интеллигентской болтовни объяснить это, можно только если подойти к его текстам с помощью классового анализа, владея марксистским пониманием истории; разглядеть в его персонажах не отдельные характеры - а увидеть за деревьями лес.
Хорошо; а что значит - «интеллигентская болтовня»?
Болтовня - это объяснять величие Толстого тем, что он был «пророк, открывший новые рецепты спасения человечества», «совесть нации», «учитель жизни», «великий богоискатель».
А что - разве нет?
Нет: потому что рецепты его - это вегетарианство и «философия непротивления злу насилием»; смешно и нелепо.
А в чем же величие?
Вот в чем. Толстой (любопытный вообще тип: граф - но, парадоксально, - с крестьянским голосом, крестьянской мыслью; «до этого графа мужика у нас в литературе не было») показал, что а) старый мир - государство, церковь, суды, частная поземельная собственность - вызывает ненависть, этот мир невыносим, его нужно изменить; б) та сила, которая идет его разрушать, - капитализм - вызывает (у писателя и у крестьян) еще больший страх, потому что, может быть, и несет прогресс, но ощутимее - нищету, одичание, венерические болезни и моральную катастрофу. И крестьяне не хотят такого прогресса, они не хотят буржуазной революции, - ergo, сами того не понимая, объективно нуждаются в революции «настоящей», то есть пролетарской, которая только и может: а) разрушить ненавистный феодальный мир, б) предотвратить установление в деревне капитализма.
А при чем здесь «зеркало»?
Многие полагают, что «зеркало» у Ленина - простейшая литературоведческая метафора: в смысле, что Толстой пользовался литературой как инструментом познания: «жизнь отражал».
Но у Ленина не то - речь не о «свет мой, зеркальце, скажи»: он сам, граф, со своими текстами, - и есть зеркало. Не он отражал - в нем отражалось.
Ленин обнаруживает в текстах Толстого - что? Правильно: противоречия. Крестьянин хочет уничтожить помещичье землевладение, но после сожжения усадьбы помещика бухается в ножки царю. Та же история - с графом: покритикует государство, церковь и т. д. - а потом сообщает: хотите изменить мир - ешьте рисовые котлетки.
И граф, и крестьяне - порождения сложной эпохи: капитализм наступает на феодализм. Граф показал противоречия этой самой эпохи, но не понял их суть: и он сам, и крестьяне политически незрелы, темнота, не знакомы с марксизмом, с теорией классовой борьбы и историческим материализмом. То есть сам раздираемый противоречиями Толстой отразил противоречия крестьянской жизни - противоречия, которые могут быть сняты только с помощью пролетарской революции. Толстой обо всем этом понятия не имеет, он наверняка совсем не это «хотел сказать», он - зеркало, которое не в состоянии проанализировать отражаемое; ну и подумаешь, что не в состоянии - во-первых, логика истории все равно действует; во-вторых, - реконструировал сознание крестьян гениально точно, даром что граф.
В его текстах - в «отражении» - чувствуется не просто страх крестьянской массы перед наступлением капитализма, в них предсказан протест. Соль аналитических заметок Ленина - не в разрешении спора, гений Толстой или нет, а в том, чтобы увязать тексты Толстого с событиями недавней истории: на авансцене появился не новый, конечно, но странный персонаж - который, судя по событиям 1905-1907 годов, оказался неожиданно сильным, организованным, перспективным. Революция показала, что у наделенного марксовской лицензией могильщика капитализма появился никем ранее не предсказанный помощник: революционное крестьянство. Сама жизнь подготовила его к тому, что оно станет союзником пролетариата.
Выводы. Мы ценим графскую критику русской жизни. Мы отвергаем его идиотские методы борьбы со всем этим злом - вегетарианство и прочий селф-хелп.
Практические последствия толстовской критики: нужен новый удар по монархии, помещикам и капиталу, и, судя по событиям 1905 года, - в этой атаке на феодализм и капитализм будут участвовать не только рабочие, но и крестьяне.
И еще крайне важная мысль, которую «продумал» Ленин в своем «толстовском» цикле: в крестьянских странах сама революция может выглядеть по-другому: не как несущая «очищающий» капитализм - а «превентивная», нацеленная на то, чтобы «уберечь» общество от капитализма; собственно, так и произойдет, отчасти, в России - и, по полной программе, - в Азии. У Маркса ничего про это нет - а вот у Толстого Ленин это «вычитал».
Выискивая информационные поводы, за которые можно зацепиться, Ленин еще в 1908 году, в дни 80-летия Л. Толстого, обнаружил, что эта тема - клондайк: в сочинениях и биографии графа отыскивался материал для развития любых мыслей - которые при известной ловкости можно было увязать с «примерами» из текстов, тем более что Толстого он хорошо знал: многое любил, а к чему-то относился крайне скептически.[Читать далее]
...
Ленинскую мысль о Толстом уловить сейчас трудно; само звучание его мантры - «Толстой-как-зеркало-русской-революции» вызывает раздражение; еще хуже - продолжение: «Лев Толстой и современное рабочее движение», «Лев Толстой и пролетарская борьба». Ну какая, что за бред, связь между Толстым и пролетарской борьбой? Где у Толстого вообще описан промышленный пролетариат? Кажется, Ленина-литературоведа, млеющего от Надсона и Чернышевского, проще вовсе проигнорировать: разве редко он балансировал на грани абсурда и вульгарности - и мало ли что там умудрился вчитать в великие тексты?
Чтобы оценить этот цикл - по-своему очень остроумный - нужно оставить в покое образ «Ленина-филолога»; его стратегии чтения не имеют ничего общего с, условно, лотмановскими и умберто-эковскими. Да даже и с разумением обычного читателя - которого Толстой впечатляет как «психолог», «стилист» или, допустим, «автор оригинальной философии истории» или «сторителлер»; Ленин тоже по сто раз перечитывал сцену охоты в «Войне и мире» - и «диалектикой души», наверное, восхищался; но Ленина-политика интересуют не лучистые глаза княжны Марьи, не мраморные плечи Элен и верхняя губка с усиками Лизы Болконской, а то, почему в России именно этот беллетрист стал «больше-чем-писателем», общественным явлением. «Потому что гениальный психолог» - это не объяснение, мало ли психологов.
Ленин предлагает прочесть Толстого «с классовой точки зрения».
Еще хуже: то есть понять тексты Толстого могут только пролетарии, что ли? «Трудящиеся»?
Нет, не так.
Понять, в чем гений Толстого, и без интеллигентской болтовни объяснить это, можно только если подойти к его текстам с помощью классового анализа, владея марксистским пониманием истории; разглядеть в его персонажах не отдельные характеры - а увидеть за деревьями лес.
Хорошо; а что значит - «интеллигентская болтовня»?
Болтовня - это объяснять величие Толстого тем, что он был «пророк, открывший новые рецепты спасения человечества», «совесть нации», «учитель жизни», «великий богоискатель».
А что - разве нет?
Нет: потому что рецепты его - это вегетарианство и «философия непротивления злу насилием»; смешно и нелепо.
А в чем же величие?
Вот в чем. Толстой (любопытный вообще тип: граф - но, парадоксально, - с крестьянским голосом, крестьянской мыслью; «до этого графа мужика у нас в литературе не было») показал, что а) старый мир - государство, церковь, суды, частная поземельная собственность - вызывает ненависть, этот мир невыносим, его нужно изменить; б) та сила, которая идет его разрушать, - капитализм - вызывает (у писателя и у крестьян) еще больший страх, потому что, может быть, и несет прогресс, но ощутимее - нищету, одичание, венерические болезни и моральную катастрофу. И крестьяне не хотят такого прогресса, они не хотят буржуазной революции, - ergo, сами того не понимая, объективно нуждаются в революции «настоящей», то есть пролетарской, которая только и может: а) разрушить ненавистный феодальный мир, б) предотвратить установление в деревне капитализма.
А при чем здесь «зеркало»?
Многие полагают, что «зеркало» у Ленина - простейшая литературоведческая метафора: в смысле, что Толстой пользовался литературой как инструментом познания: «жизнь отражал».
Но у Ленина не то - речь не о «свет мой, зеркальце, скажи»: он сам, граф, со своими текстами, - и есть зеркало. Не он отражал - в нем отражалось.
Ленин обнаруживает в текстах Толстого - что? Правильно: противоречия. Крестьянин хочет уничтожить помещичье землевладение, но после сожжения усадьбы помещика бухается в ножки царю. Та же история - с графом: покритикует государство, церковь и т. д. - а потом сообщает: хотите изменить мир - ешьте рисовые котлетки.
И граф, и крестьяне - порождения сложной эпохи: капитализм наступает на феодализм. Граф показал противоречия этой самой эпохи, но не понял их суть: и он сам, и крестьяне политически незрелы, темнота, не знакомы с марксизмом, с теорией классовой борьбы и историческим материализмом. То есть сам раздираемый противоречиями Толстой отразил противоречия крестьянской жизни - противоречия, которые могут быть сняты только с помощью пролетарской революции. Толстой обо всем этом понятия не имеет, он наверняка совсем не это «хотел сказать», он - зеркало, которое не в состоянии проанализировать отражаемое; ну и подумаешь, что не в состоянии - во-первых, логика истории все равно действует; во-вторых, - реконструировал сознание крестьян гениально точно, даром что граф.
В его текстах - в «отражении» - чувствуется не просто страх крестьянской массы перед наступлением капитализма, в них предсказан протест. Соль аналитических заметок Ленина - не в разрешении спора, гений Толстой или нет, а в том, чтобы увязать тексты Толстого с событиями недавней истории: на авансцене появился не новый, конечно, но странный персонаж - который, судя по событиям 1905-1907 годов, оказался неожиданно сильным, организованным, перспективным. Революция показала, что у наделенного марксовской лицензией могильщика капитализма появился никем ранее не предсказанный помощник: революционное крестьянство. Сама жизнь подготовила его к тому, что оно станет союзником пролетариата.
Выводы. Мы ценим графскую критику русской жизни. Мы отвергаем его идиотские методы борьбы со всем этим злом - вегетарианство и прочий селф-хелп.
Практические последствия толстовской критики: нужен новый удар по монархии, помещикам и капиталу, и, судя по событиям 1905 года, - в этой атаке на феодализм и капитализм будут участвовать не только рабочие, но и крестьяне.
И еще крайне важная мысль, которую «продумал» Ленин в своем «толстовском» цикле: в крестьянских странах сама революция может выглядеть по-другому: не как несущая «очищающий» капитализм - а «превентивная», нацеленная на то, чтобы «уберечь» общество от капитализма; собственно, так и произойдет, отчасти, в России - и, по полной программе, - в Азии. У Маркса ничего про это нет - а вот у Толстого Ленин это «вычитал».