Генерал Сахаров об Омской директории
Из книги белого генерала Константина Вячеславовича Сахарова "Белая Сибирь (Внутренняя война 1918-1920 г.г.)".
По пріѣздѣ въ Омскъ директоріи и разноцвѣтной толпы бѣженцевъ, сразу обнаружилось теченіе массъ не въ ея пользу; съ другой стороны - директорія оказалась настолько несостоятельной, что почти никто съ нею не считался. Одинъ разъ, напримѣръ, вечеромъ въ гостинницу «Европа», гдѣ стояли члены директоріи, явились нѣсколько человѣкъ изъ партизанскаго отряда Красильникова съ криками, что они пришли арестовывать директоровъ. Этотъ скандалъ удалось локализировать только самому Верховному Главнокомандующему генералу Болдыреву; но никакихъ мѣръ воздѣйствія, никакого наказанія виновныхъ, фактически, въ государственномъ преступленіи - директорія провести не могла. Власть была до того безсильна, что на вопросы генерала Болдырева къ нѣкоторымъ изъ кадровыхъ офицеровъ: «какое мѣсто Вы желаете занять», онъ получалъ въ отвѣтъ: «я не желаю вовсе служить здѣсь, съ эсъ-эрами»...
Въ массахъ народныхъ къ директоріи относились совершенно безразлично, слои интелнгентные неодобрительно, а армія на фронтѣ буквально начинала ее ненавидѣть и глухо волновалась, спрашивая, за кого же и для чего она будетъ проливать кровь и жертвовать жизнями, разъ нѣтъ вѣры и нѣтъ малѣйшей очевидности, что новая миѳическая власть можетъ спасти и оздоровить Россію.
А признаки, подтверждавшіе этотъ печальный выводъ, все сгущались и увеличивались. Директорія была въ Омскѣ болѣе двухъ недѣль и все еще не могла сговориться объ образованіи общаго Россійскаго аппарата министерства. Дѣлами продолжалъ управлять Сибирскій кабинетъ, причемъ одинъ изъ его 17 самыхъ энергичныхъ членовъ, Сибирскій Военный Министръ генералъ Ивановъ-Риновъ поѣхалъ въ Читу и на Дальній Востокъ, чтобы тамъ на мѣстахъ наладить формированіе арміи и дѣло снабженія ея нашими русскими запасами и присланными отъ союзниковъ.
Въ Омскѣ шли долгіе переговоры, различныя персональныя перестановки въ проектѣ состава кабинета. Но дѣло не двигалось.
…
Послѣдовалъ чисто-комическій конецъ директоріи. Арестованные Авксентьевъ, Зензиновъ, Аргуновъ и Роговскій провели тревожную, полную безпокойства ночь. Когда ихъ на утро посѣтили прокуроръ и слѣдователь, чтобы начать дѣло противъ офицеровъ, арестовавшихъ ихъ, то бывшіе директоры предстали блѣдные и дрожащіе, прося спасти ихъ жизнь. Имъ было заявлено, что имъ нечего бояться, что, офицерамъ, произведшимъ арестъ грозитъ военно-полевой, судъ. На вопросъ прокурора, что хотѣли бы директоры. - они заявили:
- «Отправьте насъ поскорѣе въ безопасное мѣсто».
А пока не отправятъ, просили держать ихъ подъ арестомъ и подъ стражей, такъ какъ «иначе ихъ можетъ убить толпа». Вотъ какъ вѣрили эти правители въ народъ, во главѣ котораго имѣли наглость встать.
По пріѣздѣ въ Омскъ директоріи и разноцвѣтной толпы бѣженцевъ, сразу обнаружилось теченіе массъ не въ ея пользу; съ другой стороны - директорія оказалась настолько несостоятельной, что почти никто съ нею не считался. Одинъ разъ, напримѣръ, вечеромъ въ гостинницу «Европа», гдѣ стояли члены директоріи, явились нѣсколько человѣкъ изъ партизанскаго отряда Красильникова съ криками, что они пришли арестовывать директоровъ. Этотъ скандалъ удалось локализировать только самому Верховному Главнокомандующему генералу Болдыреву; но никакихъ мѣръ воздѣйствія, никакого наказанія виновныхъ, фактически, въ государственномъ преступленіи - директорія провести не могла. Власть была до того безсильна, что на вопросы генерала Болдырева къ нѣкоторымъ изъ кадровыхъ офицеровъ: «какое мѣсто Вы желаете занять», онъ получалъ въ отвѣтъ: «я не желаю вовсе служить здѣсь, съ эсъ-эрами»...
Въ массахъ народныхъ къ директоріи относились совершенно безразлично, слои интелнгентные неодобрительно, а армія на фронтѣ буквально начинала ее ненавидѣть и глухо волновалась, спрашивая, за кого же и для чего она будетъ проливать кровь и жертвовать жизнями, разъ нѣтъ вѣры и нѣтъ малѣйшей очевидности, что новая миѳическая власть можетъ спасти и оздоровить Россію.
А признаки, подтверждавшіе этотъ печальный выводъ, все сгущались и увеличивались. Директорія была въ Омскѣ болѣе двухъ недѣль и все еще не могла сговориться объ образованіи общаго Россійскаго аппарата министерства. Дѣлами продолжалъ управлять Сибирскій кабинетъ, причемъ одинъ изъ его 17 самыхъ энергичныхъ членовъ, Сибирскій Военный Министръ генералъ Ивановъ-Риновъ поѣхалъ въ Читу и на Дальній Востокъ, чтобы тамъ на мѣстахъ наладить формированіе арміи и дѣло снабженія ея нашими русскими запасами и присланными отъ союзниковъ.
Въ Омскѣ шли долгіе переговоры, различныя персональныя перестановки въ проектѣ состава кабинета. Но дѣло не двигалось.
…
Послѣдовалъ чисто-комическій конецъ директоріи. Арестованные Авксентьевъ, Зензиновъ, Аргуновъ и Роговскій провели тревожную, полную безпокойства ночь. Когда ихъ на утро посѣтили прокуроръ и слѣдователь, чтобы начать дѣло противъ офицеровъ, арестовавшихъ ихъ, то бывшіе директоры предстали блѣдные и дрожащіе, прося спасти ихъ жизнь. Имъ было заявлено, что имъ нечего бояться, что, офицерамъ, произведшимъ арестъ грозитъ военно-полевой, судъ. На вопросъ прокурора, что хотѣли бы директоры. - они заявили:
- «Отправьте насъ поскорѣе въ безопасное мѣсто».
А пока не отправятъ, просили держать ихъ подъ арестомъ и подъ стражей, такъ какъ «иначе ихъ можетъ убить толпа». Вотъ какъ вѣрили эти правители въ народъ, во главѣ котораго имѣли наглость встать.