Гинс о Сибирском Правительстве и порядках на подконтрольной ему территории. Часть I
Из книги Георгия Константиновича Гинса "Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918-1920: впечатления и мысли члена Омского Правительства".
Пользуясь временным безвластием, а также близостью к Иванову-Ринову, Военно-промышленный комитет посадил «своих» людей на самые жизненные части управления - финансы, продовольствие, судоходство.
...
Административный отдел решено было поручить Сизикову, человеку совершенно для этого не подготовленному, но правоверному эсеру, немало поработавшему в первый период революции над разложением армии.
...было положено начало зависимости гражданской власти от военной.
...
В том же заседании Совета министров должно было быть подписано постановление об уничтожении советских организаций. Шатилов, уйдя из заседания, получил возможность уклониться от подписи. И этот мелочный факт характерен - он показывает, насколько компромиссна была политика эсеров, как трудно было с ними сговориться и солидаризироваться в политике.
...
Необходимость согласования действий областных правительств вызвала ряд совещаний между их представителями. Первое такое совещание происходило в Челябинске 15 июля...
Обе стороны подробно ознакомили одна другую с предположениями о возможном порядке организации общероссийской власти. Самарский Комитет рассчитывал на признание власти Учредительного Собрания, сибирские представители указали, что в Сибири не будет признана никакая власть, возникшая помимо соглашения с Сибирским Правительством. Обе стороны остались при своем мнении и разошлись, недовольные друг другом. Борьба за власть между Самарою и Омском становилась неизбежной.[Читать далее]
...
Озлобленное неудачей в Екатеринбурге Самарское Правительство решило взорвать Сибирское Правительство изнутри. Сибирские эсеры, партийные единомышленники Самары, послушные Комитету Учредительного Собрания как авторитету непререкаемому и притом областники не искренние, а только тактические, решившие использовать лозунги областников для большей популярности, пошли, конечно, навстречу Самарскому Комучу.
...
При увольнении Михайлова обнаружились некоторые характерные подробности. Старик Крутовский, как непосредственный начальник Михайлова по должности министра внутренних дел, с большим юмором рассказывал о той мании величия, которой страдал этот, казалось, скромный соц.-революционер. Во-первых, будучи неудовлетворен званием товарища министра, он присвоил себе особый титул «первого» товарища. Во-вторых, завел себе такую свиту и охрану, что после его отставки понадобилась чуть ли не целая комиссия для ликвидации всех счетов и ревизии расходов Михайлова. Крутовский на практике познакомился с дисциплинированностью свиты, окружавшей особу «первого» товарища министра. «Однажды, - рассказывает Крутовский, - я пошел купаться. Меня не пускают. Почему? - Здесь сейчас будут купаться товарищ министра». Из купальни в это время изгоняли «простонародную» публику, и она выходила с такими протестами и ругательствами, что Крутовский побоялся сказать, что он сам министр.
Как ни странно, но властители из социалистов часто обнаруживают и пренебрежение размерами расходов, и повышенную требовательность почета и комфорта гораздо более, чем люди, которые, казалось бы, меньше приучены были считаться с народными средствами и больше требовать для себя.
После Михайлова я видел Авксентьева, с тою же любовью к бутафориям, к льстивому угодничеству, к наживе. До этого я видел социалистическое правительство Керенского с систематическим непотизмом, безудержной вакханалией устройства «своих», с созданием бесконечного числа «мест», с командировками и обеспечениями. И эти же люди вопили о «расхищении» народных средств.
...
Самара приняла всерьез декларацию государственной независимости Сибири. Plus royaliste que le roi meme {франц. Больший роялист, чем король. - Ред.), она не иначе сообщалась с Омском, как нотами, по всем правилам международного права.
...
В составе Правительства не было колебаний по вопросу о необходимости хотя бы суррогата народного представительства для укрепления авторитета власти. Но все отчетливо сознавали неизбежность конфликта с Думою, если работа последней не будет находиться под контролем власти. Слишком ясны были политические вожделения эсеров, добивавшихся подчинения власти своему влиянию.
...
Дума не ограничилась одной иллюстрацией своего наивно-детского отношения к законодательной работе. Также без соблюдения всяких формальностей, без чтения и обсуждения, она приняла наказ. Глубоко ошибутся те, кто подумает, что наказ состоит исключительно из правил внутреннего распорядка - этот наказ в значительной своей части представляет не что иное, как «учреждение Думы», т. е. закон самого серьезного конституционного значения. Достаточно указать, что этот наказ определяет законный состав заседаний Думы, который почему-то понижается до 79 членов. Оказывается, сорока человек - половины законного состава Думы - достаточно, чтобы принять и отвергнуть закон.
Но тот, кто ужаснется перспективе законодательства сорока членов Думы, окончательно обезумеет, узнав, что это неверно: 79 человек достаточно для открытия Думы, а затем, после открытия, для действительности заседания, а следовательно, и законности постановлений, достаточно участия... председателя и секретаря. Только их двух.
...
По вопросу об организации всероссийской власти единомыслия в Думе достигнуто не было. Преобладавшее большинство не пожелало внести в свою формулу даже частичные поправки для согласования с формулой меньшинства.
...
Представители партии эсеров лицемерно заявляли, что никакого принуждения меньшинства большинством не может быть допущено в вопросе о всероссийской власти, должно быть полное соглашение, и они же в Областной Думе создали иллюзию народного мнения о власти, не придав никакого значения мнению кооператоров, областников, представителей высших учебных заведений и казачества и игнорируя отсутствие в Думе цензовых элементов.
...
Представительство промышленников устанавливалось без всякого учета соотношения отдельных групп в Думе, интересов отдельных видов промышленности и без указания способа избрания. Представительство Советов рабочих депутатов заменялось представительством «соответствующих» профессиональных и политических рабочих организаций; представлялось загадочным, от каких именно. Представительство Советов крестьянских депутатов заменено было представительством тоже «соответствующих» крестьянских организаций, еще более таинственных.
Тем не менее Патушинский, этот «рыцарь» Областной Думы, ухаживавший за ней, как за Дульцинеей, выступил с краткой защитительной речью и просил принять законопроект сейчас же. Дума не могла отказать галантному министру и поспешила исполнить его просьбу. Это взаимное расшаркиванье, характерное для «детских» пьес (мы вносим, потому что «ваше», вы принимаете, потому что «наше»), не привело, конечно, к серьезным результатам.
...
По поводу проверки мандатов Бедро указал всю искусственность построения Сибирской Думы, где сибирские немцы имеют четверное представительство, потому что в одном городе Славгороде умудрились создать каких-то четыре союза, где эсеры имеют десятерное представительство, потому что для своего удобства придумали два крестьянства - просто крестьянство и трудовое крестьянство, причем представителем последнего был избран такой коренной и трудовой крестьянин, как «товарищ» Гольдберг; где, наконец, имеются представители всяких туманных организаций, вроде «всесибирского» студенчества и «фронтовых организаций солдат-сибиряков», но нет самого главного: подлинного сибирского крестьянства.
...
«Мы - "избранники", а вы кто?» - вызывающе спрашивал Патушинский, отлично знавший, что избрания не было, что выборы в подпольном заседании каких-нибудь двух десятков эсеров из ста пятидесяти членов Областной Думы, без соблюдения элементарных правил голосования, были политической авантюрой, и что картина «выборов» скрывалась только для того, чтобы сохранить «лицо» власти. И вдруг «избранники» действительно возомнили себя венценосными носителями народного суверенитета!
...
На следующий же день по вступлении Иванова-Ринова в командование сибирской армией им отдан был приказ о восстановлении погон. Этот, на первый взгляд, мало значащий приказ в действительности был очень вреден. Он возродил не только погоны, но и связанное с ними чинопочитание, устаревшую иерархию, восстановил значение и силу прежнего генералитета. Это было началом реставрации старого армейского режима, где положение определялось чинами, а не способностями.
...
...среди русских генералов не было никого, кто пользовался бы общим признанием у офицерства. Последнее разбилось на группы, и каждая боялась преобладания другой.
...
Тяжело пришлось Верховному Правителю в первый месяц его власти. Он был солдат душой и целиком отдавал себя солдатскому делу. Каждый день объезжал он казармы, где встречали его необутые, полураздетые части осеннего призыва. Надежда и опора власти, эти солдаты были в плачевном состоянии. Плохи были и казармы. Во многих из них не было печей, почти все были грязны, необорудованы.
А между тем фронт еще поддавался, красные теснили. На местах далеко не все было благополучно. Финансы были крайне примитивны. Печатались отвратительные деньги, да и тех не хватало. Предметов первой необходимости прибывало мало. Спокойствия не было. Большевики затаились по всей Сибири, не истребленные, а только рассеянные. Они унесли с собой золото и держались повсюду, время от времени подымая восстания. Социалисты-революционеры, пользуясь земскими и кооперативными средствами, вторили большевикам в их противоправительственной работе.
...
Назначенный директором департамента милиции покойный Виктор Николаевич Пепеляев начал привлекать в милицию преимущественно царских жандармов и полицейских. В несколько месяцев милиция настолько укрепилась, что представляла из себя достаточно стойкую силу. Но дух милиции остался старый, полицейский, и сам Пепеляев впоследствии называл некоторых деятелей милиции бандитами.
Что касается губернской администрации, то она везде набрана была из местных, пользовавшихся общественным доверием лиц. Но было что-то ненормальное в их положении. Почти нигде они не приобрели того влияния, которого правительство от них ожидало.
...
В ноябре 1918 г. состоялся съезд винокуренных заводчиков Урала и Сибири. Они решили основать синдикат и взять винную торговлю в свои руки. Провести это было поручено председателю Экономического Совещания С. Г. Феодосьеву.
Но министр финансов Михайлов не соглашался, предпочитая сохранить это дело в руках казны.
Тогда заинтересованная сторона прибегла к последнему средству: помимо Феодосьева, на адмирала был выпущен сам высокопреосвященный архиепископ Омский Сильвестр. В обстоятельном письме он доказывал, что продажа водки казной вредит престижу власти, придавая спаиванию государственный характер. Но архиерей не ограничился этим: он предлагал передать продажу в частные руки, доказывая, что частному капиталу будет легче организовать продажу и производство.
...
...правительство... принуждено было выпускать деньги без обеспечения, так называемые «сибирские обязательства».
При взгляде на эти простенькие бумажки невольно возникал вопрос: неужели нельзя было выпускать лучших?
Качество сибирских денег отражало низкий уровень сибирской техники: ни бумаги, ни красок, ни художников, ни хороших типографий - ничего не могло здесь получить правительство для того, чтобы обеспечить выпуск не поддающихся подделке, технически совершенных знаков, а между тем требовалось ускоренное печатание. Во всех городах ощущался денежный голод.
У правительства оставалась, однако, надежда на «американские банкноты».
Еще при Керенском в Америке было заказано денежных знаков на сумму около 4 млрд рублей. Деньги эти не были доставлены в Россию ввиду большевистского переворота. Сибирское Правительство запросило о них Вашингтон, и в ноябре, когда Директория уже вступила во власть, получено было известие, что деньги грузятся и отправляются в Россию.
«Сибирские обязательства» печатались в расчете на скорую их замену новыми красивыми деньгами американского производства. Но деньги шли и не доходили. То получали известие, что пароход с деньгами потерпел аварию близ берегов Японии, то о том, что другой пароход с деньгами, не доходя до Владивостока, переменил рейс и отправился в Манилу. Новые деньги не получались, а сибирских не хватало.
...
...адмирал... возмущался, что ему ничего больше не могли сказать, кроме того, что надо пустить в ход станок, как будто он сам этого не знал.
...
Председатель Совета Съездов торговли и промышленности инженер А.А. Гаврилов после этого написал, или, вернее, подписал Верховному Правителю письмо, в котором обращался к адмиралу довольно фамильярно, по имени-отчеству...
Правительство не забывало о рабочих. ...был расширен круг рабочих, на которых распространилось действие правил о больничных кассах, обеспечены были достаточные средства на больничную помощь - 6% заработной платы...
В рабочей среде возбудило недовольство то, что в управление делами кассы привлечены были предприниматели и что для пополнения средств кассы были установлены обязательные взносы самих рабочих, но это недовольство возбуждалось искусственно...
...
Начиная с конца марта призывы следовали за призывами. В армию требовали не только солдат, но и офицеров. Призывы начали поглощать всю скудную интеллигенцию.
С Россией боролась Сибирь.
Чувствовалась вопиющая нужда в людях, бросалась в глаза разительная беднота в интеллигенции. Ее не хватало всюду: в администрации, в прессе, войсках...
Еще при Директории главное командование приняло в свое ведение всю территорию западнее реки Иртыш. Стоило переправиться из Омска на левый берег, чтобы попасть под действие Положения о полевом управлении войсками. Командующие армиями имели здесь своих агентов, которым было подчинено все. Нормальный суд уступал здесь место военно-полевому, гражданские власти были подчинены военным. Свобода экономической жизни стала условной: в полосе военного управления были возможны и безграничные реквизиции, и всевозможные повинности.
На Востоке, за Байкалом, было тоже военное положение, царствовали атаманы.
Влияние Семенова, через которого проходила вся военная помощь Японии, было фактически сильнее, чем влияние генерала Хорвата, хотя он и был верховным уполномоченным.
Что же оставалось под управлением Совета министров? Только территория между Иртышом и Байкалом - центральная, коренная Сибирь.
...
П.В. Вологодский, который до 18 ноября был лицом, окончательно решавшим политические вопросы, теперь превратился в лицо, которое должно было настаивать на решениях.
Человек с ослабевшей волей, уступчивый, мягкий, не яркой индивидуальности, встал лицом к лицу с адмиралом, человеком горячего темперамента, легко и быстро впадающим в гнев и так же быстро потухающим, человеком с военными предрассудками и твердо определившимися предрасположениями.
...
Тяжело было положение адмирала. Слева - враги, справа - недоброжелатели, а в центре - вялый, безвольный блок и такой же безвольный Совет министров.
...
Еще в марте в Министерстве земледелия кипела работа над составлением земельных законов.
Я интересовался этой работой и в качестве гостя посетил одно из заседаний земельной комиссии.
Кроме чиновников, присутствовали представители различных общественных организаций, землевладельцы и экономисты.
Большую речь произнес помещик Казанской губернии князь Крапоткин. Он сопоставлял цифры и ярко рисовал картину крестьянского малоземелья. Чтобы победить большевизм, говорил он, надо дать крестьянам нечто такое, что воодушевило бы их. Из таких средств лучшим явилось бы закрепление в их собственность находящихся в крестьянском обладании земель.
- И помещичьих? - спросил- кто-то из членов совещания.
- О помещичьих я буду говорить особо, - ответил князь.
Он был глубоко прав по существу, когда указывал, что надо нести крестьянам практическое и немедленное разрешение земельного вопроса. Но как закрепить собственность, когда для этого требуется сложный землеустроительный процесс на десяток лет? Как удовлетворить земельную нужду, не укрепляя за крестьянами и помещичьих земель? Этого князь не мог бы объяснить.
Правительство приступило к разрешению земельного вопроса законом о посевах.
Крестьяне освобожденных губерний Европейской России желали знать, будет ли им принадлежать урожай с засеянных ими чужих земель. Не только в интересах общей политики, но и в интересах продовольственных необходимо было немедленно объявить, что урожай принадлежит тому, кто сеял.
Соответствующее постановление 3 апреля было принято. После этого Совет министров приступил к обсуждению общей декларации по земельному вопросу. И вот тут-то и сказалось отсутствие у Совета министров однообразного взгляда и решительности.
Декларация - не закон. Она не нуждается в оговорках, в детализации. Ее основная мысль должна быть высказана так ярко, чтобы каждый читающий сразу ее воспринял. Проект Министерства земледелия не отличался этим качеством. Он носил на себе следы учреждения, которое разрабатывало вопрос в подробностях и потому декларировало программу ведомства, а не основную цель правительства.
Придавая большое значение этой декларации, я горячо убеждал Совет министров заявить в ней, что восстановления помещичьих владений производиться не будет.
Но большинство высказалось против такого категорического заявления, указывая, что оно может поощрить к захватам даже там, где их раньше не было.
Тогда я предложил иную редакцию: «Восстановления тех владений помещиков и казны, которые в течение 1917 и 1918 гг. перешли в фактическое обладание крестьян, производиться не будет».
Но и эта редакция не была принята.
В результате декларация оказалось вылизанной и едва ли достаточно ясной для крестьян.
Приведу наиболее важные места декларации.
«Правительство заявляет, что все, в чьем пользовании земля сейчас находится, все, кто ее засеял и обработал, хотя бы не был ни собственником, ни арендатором, имеют право собрать урожай.
Вместе с тем Правительство примет меры обеспечения безземельных и малоземельных крестьян и на будущее время, воспользовавшись в первую очередь помещичьей и казенной землей, уже перешедшей в фактическое обладание крестьян. Земли же, которые обрабатывались исключительно или преимущественно силами семьи владельцев - земли хуторян, отрубников, укрепленцев, - подлежат возвращению их законным владельцам.
Принимаемые меры имеют целью удовлетворить неотложные земельные нужды трудящегося населения деревни.
В окончательном же виде вековой земельный вопрос будет решен Национальным Собранием.
Стремясь обеспечить крестьян землей на началах законных и справедливых, Правительство с полной решительностью заявляет, что впредь никакие самовольные захваты ни казенных, ни общественных, ни частновладельческих земель допускаться не будут, и все нарушители чужих земельных прав будут предаваться законному суду.
Законодательные акты об упорядочении земельных отношений, о порядке временного использования захваченных земель, последующем справедливом распределении их и, наконец, об условиях вознаграждения прежних владельцев последуют в ближайшее время.
Общей целью этих законов будет передача земель нетрудового пользования трудовому населению, широкое содействие развитию мелких трудовых хозяйств без различия того, будут ли построены на началах личного или общинного землевладения.
Содействуя переходу земель в руки трудовых крестьянских хозяйств, Правительство будет широко открывать возможность приобретения этих земель в полную собственность».
Казалось бы, уж на что осторожная декларация.
Однако и она вызвала возражения со стороны начальника штаба Верховного Главнокомандующего генерала Лебедева.
Несмотря на то что он присутствовал на заседаниях, где обсуждался первоначальный проект, и именно вследствие его настояний были внесены поправки, смягчавшие главную мысль о закреплении за крестьянами фактических владений, он заявил при обсуждении окончательной редакции, что не имел возможности с нею познакомиться и просил отложить утверждение.
Сукин и Михайлов поддерживали Лебедева, который мотивировал свое настояние тем, что против большевиков сражается много офицеров-помещиков, которые внимательно следят за всем, что относится к земельному вопросу, и всякое неосторожное слово, направленное против помещичьего землевладения, может повлиять разлагающим образом на настроение офицерства.
О настроении солдатской массы и о настроении крестьянской России Лебедев не думал.
Нам было известно, что ставка находится в оживленных сношениях со скопившимися в Омске аграриями, что некоторые офицеры уже содействовали в прифронтовых губерниях восстановлению помещичьих земель, и потому заявление Лебедева было встречено с враждебным холодом.
Большинством против двух или трех голосов было решено утвердить декларацию немедленно. Она была принята, а Лебедев подал письменный протест и покинул заседание, отказавшись впредь Посещать Совет министров.
Декларация была, тем не менее, подписана Верховным Правителем на следующий день.
…
Министерство земледелия представило свой проект. Основная идея его заключается в том, что государство устанавливает особое управление всеми землями, вышедшими из обладания их прежних владельцев.
Эти земли описываются и принимаются в ведение государства, причем до окончательного разрешения земельного вопроса они сдаются в аренду землевладельческому населению.
Этот закон вызвал яростные нападки аграриев. Они считали крайне опасным и предрешающим судьбу частного землевладения начало государственного распоряжения землями и передачу их уже не на началах захвата, а на законных основаниях в аренду трудовому населению. Таким путем, говорили они, укрепляется сознание, что земля перешла в обладание крестьян, и окончательное решение земельного вопроса предопределяется в известном направлении.
Левые круги были тоже недовольны законом. Они, наоборот, считали, что сдача земель в аренду есть, в сущности, реставрация частной собственности и что крестьяне иначе и не поймут этого. Нечего и говорить, что социалистические партии, стоящие на платформе упразднения частной собственности, были бы довольны только таким законом, который подписал бы смертный приговор частному землевладению, в том числе и крестьянскому. Проектом министерства были недовольны, однако, не только социалисты, но и умеренные демократические элементы, которые считали задачей государственной власти расширить в стране мелкое трудовое землевладение за счет крупного.
…
Мои предложения имели некоторый успех. Они собрали в Совете министров шесть голосов. Но семь голосов было подано за проект министра земледелия, и он стал законом.
Важнейший вопрос прошел перевесом одного голоса.
Я невольно схватил карандаш и тут же стал писать особое мнение. Но я его не подал.
...
Только сегодня узнал процедуру утверждения законов адмиралом. Нечто невероятное! Председатель Совета министров считает свою роль исчерпанной после того, как он проголосует предложение и подсчитает голоса. Докладывает все Тельберг. Стенограммы прений, которые так старательно пишутся во время заседаний, не сообщаются адмиралу. Хоть бы они сохранились для истории! Как много в них поучительного. Адмирал никогда не знает, какие разноглася возникают в Совете министров, не знает мнения меньшинства.
Хороша система доклада - подсунуть к подписи. “Подписано, так с плеч долой”.
И это не только наверху.
…
Реформа денежного обращения выдвинута была так же, как и земельный вопрос, перспективами всероссийского масштаба.
…
Прошло немного времени, и со всех концов стали раздаваться вопли. На фронте жаловались на то, что солдат утратил «интерес» к победам, потому что захват керенок в качестве военной добычи перестал давать ему барыш. Внутри страны жаловались промышленники, потому что крестьяне перестали привозить товар на ярмарки, не зная, долговечны ли те деньги, которыми им будут платить. Жаловались держатели керенок, потому что в кассах не хватало сибирских для обмена на керенки, и лица, вносившие казенные платежи или сбережения керенками, чтобы сбыть их, получали обратно опять керенки. На Дальнем Востоке началось стремительное падение рубля. Что же касается американских установок, то они запаздывали.
…
Реформа действительно оказалась гибельной... Легкомысленность реформы проистекала все- таки прежде всего из легкомысленной, как оказалось, оценки военных шансов.
...
Трудно создавать государство в некультурной и «безлюдной» окраине.
…
Управляющий делами Тельберг создал такой порядок у Верховного, что рядовой министр мог с трудом попадать к нему раз в неделю. Исключение составляли сам Тельберг и Сукин, которые бывали почти ежедневно.
…
Между тем в Совете Верховного Правителя выпекались блины из недоброкачественной муки. Решения, которые приносились оттуда, поражали необдуманностью и неожиданностью.
…
Для управления Уралом была учреждена должность начальника края, на которую был назначен инженер Постников. Он действовал как генерал-губернатор, но был подчинен командующему армией. В начале апреля Постников ушел в отставку, а о мотивах отставки сообщил особым письмом, которое было зачитано в Совете министров, как обвинительный акт против местного и центрального управления. Много было в этом письме жестокой правды, и оно не осталось безрезультатным.
Письмо настолько интересно, что я сам много раз перечитываю его без скуки.
«Запрос о мотивах моей отставки, - говорится в письме, - могу понимать двояко: формально и для простоты - вследствие переутомления. По существу же, главные основания следующие:
1) Диктатура военной власти.
С восстановлением ст. 91 Устава о полевом управлении войск, военные власти, от самых старших до самых младших, распоряжаются в гражданских делах, минуя гражданскую непосредственную власть. Незакономерность действий, расправа без суда, порка даже женщин, смерть арестованных при побеге, аресты по доносам, предание гражданских дел военным властям, преследование по кляузам и проискам, когда это проявляется на гражданском населении - начальник края может только быть свидетелем происходящего. Мне неизвестно еще ни одного случая привлечения к ответственности военного, виновного в перечисленном, а гражданских лиц сажают в тюрьму по одному наговору.
Уполномоченный по охране действует независимо от начальника края. Тоже и военный контроль.
Военные, не знающие ни Урала, ни промышленности, разбирают сложные промышленные вопросы, критикуя специалистов. Транспорт исключительно в руках военных, ни во что не считающих надобности населения. Все, что пишу в этом сообщении, обосновано на фактах.
2) Продовольствия на Среднем и Северном Урале нет, потому что железные дороги его не перевозят. Все использовано под эшелоны. Даже у интендантства на днях было 15 вагонов при суточном расходе в 11. Между тем в 250 верстах, в Шадринске, лежит готового хлеба 400 вагонов. Вообще, хлеб есть, но обещания командарма выделить часть состава для перевозок, данные еще в ноябре, потом подтвержденные, не выполняются.
То, что начальник военных сообщений обещает сегодня, завтра же не выполняется. Есть населению нечего, и приходится покупать хлеб, привезенный гужом за 300 верст или от спекулянтов. Рабочие говорят: “Прибавок для удовлетворения спекулянтов, или хлеба”. Все попытки добиться распоряжения в первую очередь перевезти продовольствие для интендантства, семенной материал, хлеб для населения - игнорируются. Население доводится до отчаяния, а с голодными рабочими наладить и даже удержать промышленности не могу.
3) Министерство торговли и промышленности.
Мы не знаем деятельности Министерства торговли и промышленности в Омске, но для нас оно не существует. Ни одно обращение к нему не получает ответа. В виде исключения подписали обязательное постановление по золотопромышленности, но и оно лежит неоглашенным, потому что министерство не отвечает, будет оно распубликовано в “Правительственном Вестнике” или нет. Представления лиц на утверждение в старших должностях остается без движения по 3 месяца. К денационализации, даже к подготовительным расчетам, еще не приступлено. Министерством труда проведен закон о больничных кассах, неприменимый в жизни - очевидно, потому, что Министерство торговли и промышленности на него не реагировало. Отживший закон о продаже железа не переработан и т.д.
Общие вопросы министерство не решает; а висеть без конца в воздухе они не могут. При таких условиях тоже нельзя руководить промышленностью.
А) По рабочему вопросу каждое ведомство действует по-своему, почему трения идут все время. Например, в Перми железная дорога, морское ведомство и пушечный завод - все платят разно и на различных условиях.
Штаты по инспекции труда не утверждены 3 месяца, и при таких условиях идти в инспекцию никто из основательных лиц не желает.
5) Земельный вопрос остается в рамках газетных сообщений, и определенных ответов населению давать нет возможности.
6) На голодном Урале недостаток рабочих, и пока хлеб не придет, они не прибудут. Поэтому рабочих на более трудных работах вовсе нет, и в результате рубка дров почти прекратилась. Урал выплавляет в месяц 1 миллион вместо 4 миллионов 1916 года и то сжигает старые дрова. Дальше будет еще хуже, когда кончатся запасы. Господа военные не понимают, что значит ни во что не считать тыл.
10) Земские учреждения действуют с освобождения, расходы на них идут, а притока средств нет. Налоги за 1918 и 1919 годы еще не утверждены. Главные плательщики, округа и заводы, без средств. Земство докладывало Верховному Правителю о критическом положении.
Ходатайство о ссуде в Омск представлено, но еще не решено. В опоздании обращения за ссудой виновато само земство, но учреждения его, школы, больницы в том не повинны, и деньги давно нужны, и в больших суммах. Необходима помощь правительства. Большевики давали керенки во все стороны, а новая власть не дает, и нужда на местах острая, вызывающая ропот. Учитывая политическую обстановку, необходимо дать сюда денег авансом, разбираясь в деталях позже. Теперь же много не исправить и деньгами.
И) В губернии тиф, особенно в Ирбите. Там ужасы в лагерях красноармейцев: умерло за неделю 178 из 1600. Здоровые питаются по 90 коп. в сутки, немытые, на голом полу. По-видимому, все они обречены на вымирание, а зараза [распространяется] на весь город. В Екатеринбурге 730 больных. Помощь по всей губернии нужна очень широкая и без особых формальностей, выполнение которых не всем разогнанным управам по силам. Нужно дать Ирбиту сразу тысяч 200-300, Екатеринбургу - 500-700, а то, что отпущено, достаточно на несколько дней, идет на пропитание и совершенно недостаточно на организацию постановки рационального лечения.
12) Никто спокойно не работает: все опасаются преследования. Торговцы, не спекулянты, опасаются вести дела, потому что в этой атмосфере и их замешают в спекуляцию. Несмотря на запугивание, спекулянтов военные не поймали, а других от торговли отодвинули. Населению от этого еще хуже.
13) Мной неоднократно докладывалось, что медленность решения вопросов по всем ведомствам в Омске, а главное, нерешение их по Министерству торговли и промышленности требует, в виде особой временной меры, предоставления широких прав местной администрации. Это не дается, а скорость [рассмотрения дел] в Омске не увеличивается.
Изложил только главное, и то оказалось слишком длинным.
Руководить краем голодным, удерживаемым в скрытом спокойствии штыками - не могу. Не могу удержать промышленность в таких условиях здесь при бездействии Министерства торговли и промышленности в Омске. Не могу бороться с военной диктатурой. Не могу изменить порядок хода дел в Омске: для того не призван и не компетентен».
Пользуясь временным безвластием, а также близостью к Иванову-Ринову, Военно-промышленный комитет посадил «своих» людей на самые жизненные части управления - финансы, продовольствие, судоходство.
...
Административный отдел решено было поручить Сизикову, человеку совершенно для этого не подготовленному, но правоверному эсеру, немало поработавшему в первый период революции над разложением армии.
...было положено начало зависимости гражданской власти от военной.
...
В том же заседании Совета министров должно было быть подписано постановление об уничтожении советских организаций. Шатилов, уйдя из заседания, получил возможность уклониться от подписи. И этот мелочный факт характерен - он показывает, насколько компромиссна была политика эсеров, как трудно было с ними сговориться и солидаризироваться в политике.
...
Необходимость согласования действий областных правительств вызвала ряд совещаний между их представителями. Первое такое совещание происходило в Челябинске 15 июля...
Обе стороны подробно ознакомили одна другую с предположениями о возможном порядке организации общероссийской власти. Самарский Комитет рассчитывал на признание власти Учредительного Собрания, сибирские представители указали, что в Сибири не будет признана никакая власть, возникшая помимо соглашения с Сибирским Правительством. Обе стороны остались при своем мнении и разошлись, недовольные друг другом. Борьба за власть между Самарою и Омском становилась неизбежной.[Читать далее]
...
Озлобленное неудачей в Екатеринбурге Самарское Правительство решило взорвать Сибирское Правительство изнутри. Сибирские эсеры, партийные единомышленники Самары, послушные Комитету Учредительного Собрания как авторитету непререкаемому и притом областники не искренние, а только тактические, решившие использовать лозунги областников для большей популярности, пошли, конечно, навстречу Самарскому Комучу.
...
При увольнении Михайлова обнаружились некоторые характерные подробности. Старик Крутовский, как непосредственный начальник Михайлова по должности министра внутренних дел, с большим юмором рассказывал о той мании величия, которой страдал этот, казалось, скромный соц.-революционер. Во-первых, будучи неудовлетворен званием товарища министра, он присвоил себе особый титул «первого» товарища. Во-вторых, завел себе такую свиту и охрану, что после его отставки понадобилась чуть ли не целая комиссия для ликвидации всех счетов и ревизии расходов Михайлова. Крутовский на практике познакомился с дисциплинированностью свиты, окружавшей особу «первого» товарища министра. «Однажды, - рассказывает Крутовский, - я пошел купаться. Меня не пускают. Почему? - Здесь сейчас будут купаться товарищ министра». Из купальни в это время изгоняли «простонародную» публику, и она выходила с такими протестами и ругательствами, что Крутовский побоялся сказать, что он сам министр.
Как ни странно, но властители из социалистов часто обнаруживают и пренебрежение размерами расходов, и повышенную требовательность почета и комфорта гораздо более, чем люди, которые, казалось бы, меньше приучены были считаться с народными средствами и больше требовать для себя.
После Михайлова я видел Авксентьева, с тою же любовью к бутафориям, к льстивому угодничеству, к наживе. До этого я видел социалистическое правительство Керенского с систематическим непотизмом, безудержной вакханалией устройства «своих», с созданием бесконечного числа «мест», с командировками и обеспечениями. И эти же люди вопили о «расхищении» народных средств.
...
Самара приняла всерьез декларацию государственной независимости Сибири. Plus royaliste que le roi meme {франц. Больший роялист, чем король. - Ред.), она не иначе сообщалась с Омском, как нотами, по всем правилам международного права.
...
В составе Правительства не было колебаний по вопросу о необходимости хотя бы суррогата народного представительства для укрепления авторитета власти. Но все отчетливо сознавали неизбежность конфликта с Думою, если работа последней не будет находиться под контролем власти. Слишком ясны были политические вожделения эсеров, добивавшихся подчинения власти своему влиянию.
...
Дума не ограничилась одной иллюстрацией своего наивно-детского отношения к законодательной работе. Также без соблюдения всяких формальностей, без чтения и обсуждения, она приняла наказ. Глубоко ошибутся те, кто подумает, что наказ состоит исключительно из правил внутреннего распорядка - этот наказ в значительной своей части представляет не что иное, как «учреждение Думы», т. е. закон самого серьезного конституционного значения. Достаточно указать, что этот наказ определяет законный состав заседаний Думы, который почему-то понижается до 79 членов. Оказывается, сорока человек - половины законного состава Думы - достаточно, чтобы принять и отвергнуть закон.
Но тот, кто ужаснется перспективе законодательства сорока членов Думы, окончательно обезумеет, узнав, что это неверно: 79 человек достаточно для открытия Думы, а затем, после открытия, для действительности заседания, а следовательно, и законности постановлений, достаточно участия... председателя и секретаря. Только их двух.
...
По вопросу об организации всероссийской власти единомыслия в Думе достигнуто не было. Преобладавшее большинство не пожелало внести в свою формулу даже частичные поправки для согласования с формулой меньшинства.
...
Представители партии эсеров лицемерно заявляли, что никакого принуждения меньшинства большинством не может быть допущено в вопросе о всероссийской власти, должно быть полное соглашение, и они же в Областной Думе создали иллюзию народного мнения о власти, не придав никакого значения мнению кооператоров, областников, представителей высших учебных заведений и казачества и игнорируя отсутствие в Думе цензовых элементов.
...
Представительство промышленников устанавливалось без всякого учета соотношения отдельных групп в Думе, интересов отдельных видов промышленности и без указания способа избрания. Представительство Советов рабочих депутатов заменялось представительством «соответствующих» профессиональных и политических рабочих организаций; представлялось загадочным, от каких именно. Представительство Советов крестьянских депутатов заменено было представительством тоже «соответствующих» крестьянских организаций, еще более таинственных.
Тем не менее Патушинский, этот «рыцарь» Областной Думы, ухаживавший за ней, как за Дульцинеей, выступил с краткой защитительной речью и просил принять законопроект сейчас же. Дума не могла отказать галантному министру и поспешила исполнить его просьбу. Это взаимное расшаркиванье, характерное для «детских» пьес (мы вносим, потому что «ваше», вы принимаете, потому что «наше»), не привело, конечно, к серьезным результатам.
...
По поводу проверки мандатов Бедро указал всю искусственность построения Сибирской Думы, где сибирские немцы имеют четверное представительство, потому что в одном городе Славгороде умудрились создать каких-то четыре союза, где эсеры имеют десятерное представительство, потому что для своего удобства придумали два крестьянства - просто крестьянство и трудовое крестьянство, причем представителем последнего был избран такой коренной и трудовой крестьянин, как «товарищ» Гольдберг; где, наконец, имеются представители всяких туманных организаций, вроде «всесибирского» студенчества и «фронтовых организаций солдат-сибиряков», но нет самого главного: подлинного сибирского крестьянства.
...
«Мы - "избранники", а вы кто?» - вызывающе спрашивал Патушинский, отлично знавший, что избрания не было, что выборы в подпольном заседании каких-нибудь двух десятков эсеров из ста пятидесяти членов Областной Думы, без соблюдения элементарных правил голосования, были политической авантюрой, и что картина «выборов» скрывалась только для того, чтобы сохранить «лицо» власти. И вдруг «избранники» действительно возомнили себя венценосными носителями народного суверенитета!
...
На следующий же день по вступлении Иванова-Ринова в командование сибирской армией им отдан был приказ о восстановлении погон. Этот, на первый взгляд, мало значащий приказ в действительности был очень вреден. Он возродил не только погоны, но и связанное с ними чинопочитание, устаревшую иерархию, восстановил значение и силу прежнего генералитета. Это было началом реставрации старого армейского режима, где положение определялось чинами, а не способностями.
...
...среди русских генералов не было никого, кто пользовался бы общим признанием у офицерства. Последнее разбилось на группы, и каждая боялась преобладания другой.
...
Тяжело пришлось Верховному Правителю в первый месяц его власти. Он был солдат душой и целиком отдавал себя солдатскому делу. Каждый день объезжал он казармы, где встречали его необутые, полураздетые части осеннего призыва. Надежда и опора власти, эти солдаты были в плачевном состоянии. Плохи были и казармы. Во многих из них не было печей, почти все были грязны, необорудованы.
А между тем фронт еще поддавался, красные теснили. На местах далеко не все было благополучно. Финансы были крайне примитивны. Печатались отвратительные деньги, да и тех не хватало. Предметов первой необходимости прибывало мало. Спокойствия не было. Большевики затаились по всей Сибири, не истребленные, а только рассеянные. Они унесли с собой золото и держались повсюду, время от времени подымая восстания. Социалисты-революционеры, пользуясь земскими и кооперативными средствами, вторили большевикам в их противоправительственной работе.
...
Назначенный директором департамента милиции покойный Виктор Николаевич Пепеляев начал привлекать в милицию преимущественно царских жандармов и полицейских. В несколько месяцев милиция настолько укрепилась, что представляла из себя достаточно стойкую силу. Но дух милиции остался старый, полицейский, и сам Пепеляев впоследствии называл некоторых деятелей милиции бандитами.
Что касается губернской администрации, то она везде набрана была из местных, пользовавшихся общественным доверием лиц. Но было что-то ненормальное в их положении. Почти нигде они не приобрели того влияния, которого правительство от них ожидало.
...
В ноябре 1918 г. состоялся съезд винокуренных заводчиков Урала и Сибири. Они решили основать синдикат и взять винную торговлю в свои руки. Провести это было поручено председателю Экономического Совещания С. Г. Феодосьеву.
Но министр финансов Михайлов не соглашался, предпочитая сохранить это дело в руках казны.
Тогда заинтересованная сторона прибегла к последнему средству: помимо Феодосьева, на адмирала был выпущен сам высокопреосвященный архиепископ Омский Сильвестр. В обстоятельном письме он доказывал, что продажа водки казной вредит престижу власти, придавая спаиванию государственный характер. Но архиерей не ограничился этим: он предлагал передать продажу в частные руки, доказывая, что частному капиталу будет легче организовать продажу и производство.
...
...правительство... принуждено было выпускать деньги без обеспечения, так называемые «сибирские обязательства».
При взгляде на эти простенькие бумажки невольно возникал вопрос: неужели нельзя было выпускать лучших?
Качество сибирских денег отражало низкий уровень сибирской техники: ни бумаги, ни красок, ни художников, ни хороших типографий - ничего не могло здесь получить правительство для того, чтобы обеспечить выпуск не поддающихся подделке, технически совершенных знаков, а между тем требовалось ускоренное печатание. Во всех городах ощущался денежный голод.
У правительства оставалась, однако, надежда на «американские банкноты».
Еще при Керенском в Америке было заказано денежных знаков на сумму около 4 млрд рублей. Деньги эти не были доставлены в Россию ввиду большевистского переворота. Сибирское Правительство запросило о них Вашингтон, и в ноябре, когда Директория уже вступила во власть, получено было известие, что деньги грузятся и отправляются в Россию.
«Сибирские обязательства» печатались в расчете на скорую их замену новыми красивыми деньгами американского производства. Но деньги шли и не доходили. То получали известие, что пароход с деньгами потерпел аварию близ берегов Японии, то о том, что другой пароход с деньгами, не доходя до Владивостока, переменил рейс и отправился в Манилу. Новые деньги не получались, а сибирских не хватало.
...
...адмирал... возмущался, что ему ничего больше не могли сказать, кроме того, что надо пустить в ход станок, как будто он сам этого не знал.
...
Председатель Совета Съездов торговли и промышленности инженер А.А. Гаврилов после этого написал, или, вернее, подписал Верховному Правителю письмо, в котором обращался к адмиралу довольно фамильярно, по имени-отчеству...
Правительство не забывало о рабочих. ...был расширен круг рабочих, на которых распространилось действие правил о больничных кассах, обеспечены были достаточные средства на больничную помощь - 6% заработной платы...
В рабочей среде возбудило недовольство то, что в управление делами кассы привлечены были предприниматели и что для пополнения средств кассы были установлены обязательные взносы самих рабочих, но это недовольство возбуждалось искусственно...
...
Начиная с конца марта призывы следовали за призывами. В армию требовали не только солдат, но и офицеров. Призывы начали поглощать всю скудную интеллигенцию.
С Россией боролась Сибирь.
Чувствовалась вопиющая нужда в людях, бросалась в глаза разительная беднота в интеллигенции. Ее не хватало всюду: в администрации, в прессе, войсках...
Еще при Директории главное командование приняло в свое ведение всю территорию западнее реки Иртыш. Стоило переправиться из Омска на левый берег, чтобы попасть под действие Положения о полевом управлении войсками. Командующие армиями имели здесь своих агентов, которым было подчинено все. Нормальный суд уступал здесь место военно-полевому, гражданские власти были подчинены военным. Свобода экономической жизни стала условной: в полосе военного управления были возможны и безграничные реквизиции, и всевозможные повинности.
На Востоке, за Байкалом, было тоже военное положение, царствовали атаманы.
Влияние Семенова, через которого проходила вся военная помощь Японии, было фактически сильнее, чем влияние генерала Хорвата, хотя он и был верховным уполномоченным.
Что же оставалось под управлением Совета министров? Только территория между Иртышом и Байкалом - центральная, коренная Сибирь.
...
П.В. Вологодский, который до 18 ноября был лицом, окончательно решавшим политические вопросы, теперь превратился в лицо, которое должно было настаивать на решениях.
Человек с ослабевшей волей, уступчивый, мягкий, не яркой индивидуальности, встал лицом к лицу с адмиралом, человеком горячего темперамента, легко и быстро впадающим в гнев и так же быстро потухающим, человеком с военными предрассудками и твердо определившимися предрасположениями.
...
Тяжело было положение адмирала. Слева - враги, справа - недоброжелатели, а в центре - вялый, безвольный блок и такой же безвольный Совет министров.
...
Еще в марте в Министерстве земледелия кипела работа над составлением земельных законов.
Я интересовался этой работой и в качестве гостя посетил одно из заседаний земельной комиссии.
Кроме чиновников, присутствовали представители различных общественных организаций, землевладельцы и экономисты.
Большую речь произнес помещик Казанской губернии князь Крапоткин. Он сопоставлял цифры и ярко рисовал картину крестьянского малоземелья. Чтобы победить большевизм, говорил он, надо дать крестьянам нечто такое, что воодушевило бы их. Из таких средств лучшим явилось бы закрепление в их собственность находящихся в крестьянском обладании земель.
- И помещичьих? - спросил- кто-то из членов совещания.
- О помещичьих я буду говорить особо, - ответил князь.
Он был глубоко прав по существу, когда указывал, что надо нести крестьянам практическое и немедленное разрешение земельного вопроса. Но как закрепить собственность, когда для этого требуется сложный землеустроительный процесс на десяток лет? Как удовлетворить земельную нужду, не укрепляя за крестьянами и помещичьих земель? Этого князь не мог бы объяснить.
Правительство приступило к разрешению земельного вопроса законом о посевах.
Крестьяне освобожденных губерний Европейской России желали знать, будет ли им принадлежать урожай с засеянных ими чужих земель. Не только в интересах общей политики, но и в интересах продовольственных необходимо было немедленно объявить, что урожай принадлежит тому, кто сеял.
Соответствующее постановление 3 апреля было принято. После этого Совет министров приступил к обсуждению общей декларации по земельному вопросу. И вот тут-то и сказалось отсутствие у Совета министров однообразного взгляда и решительности.
Декларация - не закон. Она не нуждается в оговорках, в детализации. Ее основная мысль должна быть высказана так ярко, чтобы каждый читающий сразу ее воспринял. Проект Министерства земледелия не отличался этим качеством. Он носил на себе следы учреждения, которое разрабатывало вопрос в подробностях и потому декларировало программу ведомства, а не основную цель правительства.
Придавая большое значение этой декларации, я горячо убеждал Совет министров заявить в ней, что восстановления помещичьих владений производиться не будет.
Но большинство высказалось против такого категорического заявления, указывая, что оно может поощрить к захватам даже там, где их раньше не было.
Тогда я предложил иную редакцию: «Восстановления тех владений помещиков и казны, которые в течение 1917 и 1918 гг. перешли в фактическое обладание крестьян, производиться не будет».
Но и эта редакция не была принята.
В результате декларация оказалось вылизанной и едва ли достаточно ясной для крестьян.
Приведу наиболее важные места декларации.
«Правительство заявляет, что все, в чьем пользовании земля сейчас находится, все, кто ее засеял и обработал, хотя бы не был ни собственником, ни арендатором, имеют право собрать урожай.
Вместе с тем Правительство примет меры обеспечения безземельных и малоземельных крестьян и на будущее время, воспользовавшись в первую очередь помещичьей и казенной землей, уже перешедшей в фактическое обладание крестьян. Земли же, которые обрабатывались исключительно или преимущественно силами семьи владельцев - земли хуторян, отрубников, укрепленцев, - подлежат возвращению их законным владельцам.
Принимаемые меры имеют целью удовлетворить неотложные земельные нужды трудящегося населения деревни.
В окончательном же виде вековой земельный вопрос будет решен Национальным Собранием.
Стремясь обеспечить крестьян землей на началах законных и справедливых, Правительство с полной решительностью заявляет, что впредь никакие самовольные захваты ни казенных, ни общественных, ни частновладельческих земель допускаться не будут, и все нарушители чужих земельных прав будут предаваться законному суду.
Законодательные акты об упорядочении земельных отношений, о порядке временного использования захваченных земель, последующем справедливом распределении их и, наконец, об условиях вознаграждения прежних владельцев последуют в ближайшее время.
Общей целью этих законов будет передача земель нетрудового пользования трудовому населению, широкое содействие развитию мелких трудовых хозяйств без различия того, будут ли построены на началах личного или общинного землевладения.
Содействуя переходу земель в руки трудовых крестьянских хозяйств, Правительство будет широко открывать возможность приобретения этих земель в полную собственность».
Казалось бы, уж на что осторожная декларация.
Однако и она вызвала возражения со стороны начальника штаба Верховного Главнокомандующего генерала Лебедева.
Несмотря на то что он присутствовал на заседаниях, где обсуждался первоначальный проект, и именно вследствие его настояний были внесены поправки, смягчавшие главную мысль о закреплении за крестьянами фактических владений, он заявил при обсуждении окончательной редакции, что не имел возможности с нею познакомиться и просил отложить утверждение.
Сукин и Михайлов поддерживали Лебедева, который мотивировал свое настояние тем, что против большевиков сражается много офицеров-помещиков, которые внимательно следят за всем, что относится к земельному вопросу, и всякое неосторожное слово, направленное против помещичьего землевладения, может повлиять разлагающим образом на настроение офицерства.
О настроении солдатской массы и о настроении крестьянской России Лебедев не думал.
Нам было известно, что ставка находится в оживленных сношениях со скопившимися в Омске аграриями, что некоторые офицеры уже содействовали в прифронтовых губерниях восстановлению помещичьих земель, и потому заявление Лебедева было встречено с враждебным холодом.
Большинством против двух или трех голосов было решено утвердить декларацию немедленно. Она была принята, а Лебедев подал письменный протест и покинул заседание, отказавшись впредь Посещать Совет министров.
Декларация была, тем не менее, подписана Верховным Правителем на следующий день.
…
Министерство земледелия представило свой проект. Основная идея его заключается в том, что государство устанавливает особое управление всеми землями, вышедшими из обладания их прежних владельцев.
Эти земли описываются и принимаются в ведение государства, причем до окончательного разрешения земельного вопроса они сдаются в аренду землевладельческому населению.
Этот закон вызвал яростные нападки аграриев. Они считали крайне опасным и предрешающим судьбу частного землевладения начало государственного распоряжения землями и передачу их уже не на началах захвата, а на законных основаниях в аренду трудовому населению. Таким путем, говорили они, укрепляется сознание, что земля перешла в обладание крестьян, и окончательное решение земельного вопроса предопределяется в известном направлении.
Левые круги были тоже недовольны законом. Они, наоборот, считали, что сдача земель в аренду есть, в сущности, реставрация частной собственности и что крестьяне иначе и не поймут этого. Нечего и говорить, что социалистические партии, стоящие на платформе упразднения частной собственности, были бы довольны только таким законом, который подписал бы смертный приговор частному землевладению, в том числе и крестьянскому. Проектом министерства были недовольны, однако, не только социалисты, но и умеренные демократические элементы, которые считали задачей государственной власти расширить в стране мелкое трудовое землевладение за счет крупного.
…
Мои предложения имели некоторый успех. Они собрали в Совете министров шесть голосов. Но семь голосов было подано за проект министра земледелия, и он стал законом.
Важнейший вопрос прошел перевесом одного голоса.
Я невольно схватил карандаш и тут же стал писать особое мнение. Но я его не подал.
...
Только сегодня узнал процедуру утверждения законов адмиралом. Нечто невероятное! Председатель Совета министров считает свою роль исчерпанной после того, как он проголосует предложение и подсчитает голоса. Докладывает все Тельберг. Стенограммы прений, которые так старательно пишутся во время заседаний, не сообщаются адмиралу. Хоть бы они сохранились для истории! Как много в них поучительного. Адмирал никогда не знает, какие разноглася возникают в Совете министров, не знает мнения меньшинства.
Хороша система доклада - подсунуть к подписи. “Подписано, так с плеч долой”.
И это не только наверху.
…
Реформа денежного обращения выдвинута была так же, как и земельный вопрос, перспективами всероссийского масштаба.
…
Прошло немного времени, и со всех концов стали раздаваться вопли. На фронте жаловались на то, что солдат утратил «интерес» к победам, потому что захват керенок в качестве военной добычи перестал давать ему барыш. Внутри страны жаловались промышленники, потому что крестьяне перестали привозить товар на ярмарки, не зная, долговечны ли те деньги, которыми им будут платить. Жаловались держатели керенок, потому что в кассах не хватало сибирских для обмена на керенки, и лица, вносившие казенные платежи или сбережения керенками, чтобы сбыть их, получали обратно опять керенки. На Дальнем Востоке началось стремительное падение рубля. Что же касается американских установок, то они запаздывали.
…
Реформа действительно оказалась гибельной... Легкомысленность реформы проистекала все- таки прежде всего из легкомысленной, как оказалось, оценки военных шансов.
...
Трудно создавать государство в некультурной и «безлюдной» окраине.
…
Управляющий делами Тельберг создал такой порядок у Верховного, что рядовой министр мог с трудом попадать к нему раз в неделю. Исключение составляли сам Тельберг и Сукин, которые бывали почти ежедневно.
…
Между тем в Совете Верховного Правителя выпекались блины из недоброкачественной муки. Решения, которые приносились оттуда, поражали необдуманностью и неожиданностью.
…
Для управления Уралом была учреждена должность начальника края, на которую был назначен инженер Постников. Он действовал как генерал-губернатор, но был подчинен командующему армией. В начале апреля Постников ушел в отставку, а о мотивах отставки сообщил особым письмом, которое было зачитано в Совете министров, как обвинительный акт против местного и центрального управления. Много было в этом письме жестокой правды, и оно не осталось безрезультатным.
Письмо настолько интересно, что я сам много раз перечитываю его без скуки.
«Запрос о мотивах моей отставки, - говорится в письме, - могу понимать двояко: формально и для простоты - вследствие переутомления. По существу же, главные основания следующие:
1) Диктатура военной власти.
С восстановлением ст. 91 Устава о полевом управлении войск, военные власти, от самых старших до самых младших, распоряжаются в гражданских делах, минуя гражданскую непосредственную власть. Незакономерность действий, расправа без суда, порка даже женщин, смерть арестованных при побеге, аресты по доносам, предание гражданских дел военным властям, преследование по кляузам и проискам, когда это проявляется на гражданском населении - начальник края может только быть свидетелем происходящего. Мне неизвестно еще ни одного случая привлечения к ответственности военного, виновного в перечисленном, а гражданских лиц сажают в тюрьму по одному наговору.
Уполномоченный по охране действует независимо от начальника края. Тоже и военный контроль.
Военные, не знающие ни Урала, ни промышленности, разбирают сложные промышленные вопросы, критикуя специалистов. Транспорт исключительно в руках военных, ни во что не считающих надобности населения. Все, что пишу в этом сообщении, обосновано на фактах.
2) Продовольствия на Среднем и Северном Урале нет, потому что железные дороги его не перевозят. Все использовано под эшелоны. Даже у интендантства на днях было 15 вагонов при суточном расходе в 11. Между тем в 250 верстах, в Шадринске, лежит готового хлеба 400 вагонов. Вообще, хлеб есть, но обещания командарма выделить часть состава для перевозок, данные еще в ноябре, потом подтвержденные, не выполняются.
То, что начальник военных сообщений обещает сегодня, завтра же не выполняется. Есть населению нечего, и приходится покупать хлеб, привезенный гужом за 300 верст или от спекулянтов. Рабочие говорят: “Прибавок для удовлетворения спекулянтов, или хлеба”. Все попытки добиться распоряжения в первую очередь перевезти продовольствие для интендантства, семенной материал, хлеб для населения - игнорируются. Население доводится до отчаяния, а с голодными рабочими наладить и даже удержать промышленности не могу.
3) Министерство торговли и промышленности.
Мы не знаем деятельности Министерства торговли и промышленности в Омске, но для нас оно не существует. Ни одно обращение к нему не получает ответа. В виде исключения подписали обязательное постановление по золотопромышленности, но и оно лежит неоглашенным, потому что министерство не отвечает, будет оно распубликовано в “Правительственном Вестнике” или нет. Представления лиц на утверждение в старших должностях остается без движения по 3 месяца. К денационализации, даже к подготовительным расчетам, еще не приступлено. Министерством труда проведен закон о больничных кассах, неприменимый в жизни - очевидно, потому, что Министерство торговли и промышленности на него не реагировало. Отживший закон о продаже железа не переработан и т.д.
Общие вопросы министерство не решает; а висеть без конца в воздухе они не могут. При таких условиях тоже нельзя руководить промышленностью.
А) По рабочему вопросу каждое ведомство действует по-своему, почему трения идут все время. Например, в Перми железная дорога, морское ведомство и пушечный завод - все платят разно и на различных условиях.
Штаты по инспекции труда не утверждены 3 месяца, и при таких условиях идти в инспекцию никто из основательных лиц не желает.
5) Земельный вопрос остается в рамках газетных сообщений, и определенных ответов населению давать нет возможности.
6) На голодном Урале недостаток рабочих, и пока хлеб не придет, они не прибудут. Поэтому рабочих на более трудных работах вовсе нет, и в результате рубка дров почти прекратилась. Урал выплавляет в месяц 1 миллион вместо 4 миллионов 1916 года и то сжигает старые дрова. Дальше будет еще хуже, когда кончатся запасы. Господа военные не понимают, что значит ни во что не считать тыл.
10) Земские учреждения действуют с освобождения, расходы на них идут, а притока средств нет. Налоги за 1918 и 1919 годы еще не утверждены. Главные плательщики, округа и заводы, без средств. Земство докладывало Верховному Правителю о критическом положении.
Ходатайство о ссуде в Омск представлено, но еще не решено. В опоздании обращения за ссудой виновато само земство, но учреждения его, школы, больницы в том не повинны, и деньги давно нужны, и в больших суммах. Необходима помощь правительства. Большевики давали керенки во все стороны, а новая власть не дает, и нужда на местах острая, вызывающая ропот. Учитывая политическую обстановку, необходимо дать сюда денег авансом, разбираясь в деталях позже. Теперь же много не исправить и деньгами.
И) В губернии тиф, особенно в Ирбите. Там ужасы в лагерях красноармейцев: умерло за неделю 178 из 1600. Здоровые питаются по 90 коп. в сутки, немытые, на голом полу. По-видимому, все они обречены на вымирание, а зараза [распространяется] на весь город. В Екатеринбурге 730 больных. Помощь по всей губернии нужна очень широкая и без особых формальностей, выполнение которых не всем разогнанным управам по силам. Нужно дать Ирбиту сразу тысяч 200-300, Екатеринбургу - 500-700, а то, что отпущено, достаточно на несколько дней, идет на пропитание и совершенно недостаточно на организацию постановки рационального лечения.
12) Никто спокойно не работает: все опасаются преследования. Торговцы, не спекулянты, опасаются вести дела, потому что в этой атмосфере и их замешают в спекуляцию. Несмотря на запугивание, спекулянтов военные не поймали, а других от торговли отодвинули. Населению от этого еще хуже.
13) Мной неоднократно докладывалось, что медленность решения вопросов по всем ведомствам в Омске, а главное, нерешение их по Министерству торговли и промышленности требует, в виде особой временной меры, предоставления широких прав местной администрации. Это не дается, а скорость [рассмотрения дел] в Омске не увеличивается.
Изложил только главное, и то оказалось слишком длинным.
Руководить краем голодным, удерживаемым в скрытом спокойствии штыками - не могу. Не могу удержать промышленность в таких условиях здесь при бездействии Министерства торговли и промышленности в Омске. Не могу бороться с военной диктатурой. Не могу изменить порядок хода дел в Омске: для того не призван и не компетентен».