Александр Тюрин о Корейской войне
Из книги Александра Владимировича Тюрина "Ким воевал и за нас".
В 1948 советские войска ушли из С. Кореи, американские - годом позже, оставив, правда, сонм военных «советников», действовавших вплоть до батальонного, а в некоторых частях и до ротного уровня. Под крылышком американской оккупации в мае 1948 в южной части Кореи состоялись сепаратные «выборы президента» - коим оказался привезенный в багаже оккупационных сил профессор Вашингтонского университета Ли Сын Ман. Южнокорейская тайная полиция, обеспечивавшая правильный «демократический выбор», находилась под контролем бывших офицеров японской секретной полиции, функционеров лисынмановской «демпартии» и американских советников. Под каток репрессий, включая бессудные ликвидации, попадали не только коммунисты, но и вполне социал-демократическая Рабочая партия Ю. Кореи.
Весной 1948 в Ю. Корее шла всеобщая забастовка, которая подавлялясь армией (предыдущая состоялась осенью 1946). Весь год не затухала партизанская война в западных провинциях. Затем, с острова Чэджудо, начались восстания в южных провинциях; в пяти из восьми из них к середине 1949 шла герилья. На разгром повстанческого движения было брошено несколько дивизий вместе с американскими военспецами. На Чэджудо армией было уничтожено до 30 тыс. человек, как партизан, так и мирного населения.[Читать далее]
Осенью 1948 в южнокорейских вооруженных силах произошло восстание, начался переход военнослужащих на сторону повстанцев и целых соединений на Север - так, в 1949 ушло два батальона и два военных корабля.
При том Ли Сын Ман и члены его правительства с завидной регулярностью делали воинственные заявления о скором присоединении Севера.
Начальник штаба южнокорейской армии Чхэ Бён Док накануне 1949 высказывался так: «В новом году мы должны реальными действиями вернуть потерянную территорию и объединить родную землю».
9 марта 1949 г. южнокорейский министр внутренних дел настаивал: «Единственный метод объединения Юга и Севера Кореи состоят в том, чтобы Корейская республика вернула силой потерянную землю».
На пресс-конференции в апреле 1949 южнокорейский президент так обрисовал свои планы: «В вопросе объединения страны я рассчитываю на патриотические элементы самой Северной Кореи. Северная коммунистическая армия в большинстве своем состоит из людей, мобилизованных насильно. Я уверен в том, что они вместе с соотечественниками Севера поднимутся на объединение страны. Отсюда, я думаю, не будет такого столкновения между Югом и Севером, которого можно ожидать при нападении армии национальной обороны на Север для того, чтобы объединить страну силой оружия. Сейчас разрабатывается вопрос об усилении армии национальной обороны, потому что после объединения Юга и Севера нам будет противостоять коммунистическая армия Китая.»
«Мы имеем возможность вернуть территорию Северной Кореи… Я очень беспокоюсь за то, что если такое мероприятие не осуществить вовремя, то потом его очень трудно будет осуществить. Затягивание решения любых вопросов приносит пользу коммунистам, - заявил президент Ю. Кореи в октябре 1949, а его премьер-министр Ли Бом Сок добавил: - В Северной Корее необходимо уничтожить режим, созданный при поддержке и помощи Советского Союза, созданные там вооруженные силы и провести на Севере Кореи всеобщие выборы.»
В том же месяце Ли Сын Ман на встрече с американскими военными в Инчоне сказал: «Если нам придется решать эту проблему на поле боя, мы сделаем всё, что от нас потребуется».
31 октября министр обороны Ю. Кореи Син Сен Мо повторил высказывание своего президента от 7 октября о реальной возможности в считанные дни захватить Пхеньян.
А 30 декабря 1949 на пресс-конференции Ли Сын Ман опять повторил угрозу: «Нам следует своими усилиями объединить Южную и Северную Корею».
Посол Ю. Кореи в Штатах Чо Бен Ок на лекции в декабре 1949 опять о том же: «Наступило время сражения военных сил двух миров, которые не могут существовать рядом друг с другом… Корея также находится на том этапе, когда она должна открыть себе дорогу силой оружия».
Американцы вполне поддерживали этот «объединительный» тренд, как словом, так и делом. В январе 1950 на совещании южнокорейского правительства генерал Робертс, глава американских военных советников, заявил, что «план похода - дело решенное». И этот план действительно был разработан - он предусматривал начало боевых действий на «западном и восточном фронтах» в июле-августе 1950 с участием 10 дивизий. Кстати, при освобождении Сеула 28 июня 1950 оперативные карты «похода на Север» попали в руки северокорейцев.
Рим Чхан Ен, позднее южнокорейский посол в ООН, опубликовал переписку Ли Сын Мана с его представителем в США; в письме от 30 сентября 1949 высказывается такая задумка: «Южнокорейские войска вместе с нашими сторонниками, находящимися в в сфере коммунистических сил Северной Кореи, легко уберут Ким Ир Сена».
Никто южнокорейских марионеток за язык не тянул, однако воинственные заявления сыпались как из рога изобилия. Южнокорейский министр обороны 9 февраля 1950 года громко ударил в барабан войны: «Мы находимся в полной готовности к борьбе за восстановление потерянной территории и только ждем приказа.» А 1 марта 1950 на митинге в Сеуле глава Ю. Кореи громогласно рек: «Час объединения Кореи приближается». 19 июня 1950 г. южнокорейские президент заявил в Национальном собрании в присутствии Джона Даллеса: «Если мы не сможем защитить демократию от холодной войны, мы добьемся победы в горячей войне».
А Дж. Даллес, тогда советник Госпдепа, за несколько дней до начала войны посетивший Ю. Корею, писал Ли Сын Ману перед отъездом домой: «Я придаю большое значение той решающей роли, которую ваша страна может сыграть в великой драме, которая сейчас разыграется».
Один только Ли Сын Ман наговорил в десять раз больше угроз, чем лидеры арабских стран, что получили в итоге превентивный удар Израиля в июне 1967, который так одобряли лидеры западных держав.
Агрессивная настроенность южнокорейского руководства понятна; рядом с конвульсирующей Ю. Кореей благополучно развивалась С. Корея, там строились заводы и больницы, росла зарплата и снижались цены, и этот пример подвигал южнокорейских патриотов на борьбу с марионеточным неэффективным правительством Ли Сын Мана.
Одним из следствием разгрома Квантунской армии советскими войсками стал успех социалистических сил в Китае. К осени 1949 они разбили численно превосходящие силы Гоминьдана, активно поддерживаемые Америкой, и объединили почти всю страну. Потеряв Китай, американцы искали повод для прекращения успешного социалистического эксперимента на Севере Кореи, который, как они страшно боялись, распространится не только на Ю. Корею, но еще и на Японию, Филиппины и др. страны Восточной Азии. А некоторые высокопоставленные военные, как например генерал Макартур, считали, что разгром Северной Кореи позволит американцам и Гоминьдану вернуться в континентальный Китай.
Америка выбрала типичный для нее путь постоянных провокаций и диверсий, для чего использовались южнокорейские марионетки. На протяжении 1949 состоялись сотни боестолкновений южнокорейских вооруженных сил с северокорейскими солдатами. Летом и осенью 1949 на границе Севера и Юга шли настоящие бои, причем и западные специалисты признают, что инициатором чаще всего был южнокорейский режим. Южнокорейцы пытались захватить позиции на полуострове Онджин, что давало бы им легкий выход к Пхеньяну. Осенью 1949 в 30 км восточнее г. Кайсю южнокорейцами было захвачено 2 высоты.
Одновременно южнокорейская охранка и армия, руководимые американскими советниками, продолжили жесткую зачистку южнокорейской сцены от всех левых сил - что включало и массовые убийства.
И в следующем 1950 году южнокорейский режим в том же стиле прощупывал и провоцировал северокорейцев. С 18 по 25 мая состоялось 14 боестолкновений и перестрелок, с 25 мая по 1 июня - 25, с 1 по 8 июня - 13, с 8 по 15 июня - 14. В каждом инциденте погибали и получали ранения десятки военнослужащих.
Что касается численности и вооруженности армий обеих стран, то ни были примерно равны. Обе страны вдвое повысили свои военные расходы в 1948/49 гг., которые составляли у Ю. Кореи 23%, у С. Кореи 20% бюджета. Причем у обеих стран, особенно у Ю. Кореи, реальные оборонные расходы были еще выше.
Армия Ю. Кореи была отлично снабжена американцами и, согласно сообщению ген. Робертса - полностью вооружена, укомплектована, обучена по американским уставам и способна бороться с армией, вдвое-втрое превосходящей её по численности. На пограничной 38-ой параллели находилось 70% южнокорейских сил.
23 июня 1950 года южнокорейские войска начали массированный обстрел северокорейской территории, а 25 июня провели наступление на нескольких направлениях. На направлениях Чорон, Кымчхон и севернее г. Онджин углубились на несколько километров на северокорейскую территорию.
Однако терпение северокорейской стороны уже иссякло. Сеешь ветер - пожнешь бурю. Началась масштабная война.
К исходу 25 июня южнокорейский генштаб во главе со своим начальником, мягко выражаясь, покинул Сеул. Он был ненадолго возвращен американскими военными советниками, но потом снова бросился в бега - вместе с толпами южнокорейских солдат. Южнокорейские саперы взрывали мосты прямо с бегущими по ним людьми - так погибло около 800 чел. К 29 июня Сеул был освобожден северокорейскими частями. Генерал Макартур, посетивший 29 июня Ю. Корею, лично лицезрел массы бегущих южнокорейских солдат - среди них не было раненых. «И все улыбаются», - зафиксировал командующий американскими вооруженными силами на Дальнем Востоке. Мало кто собирался защищать гнилой режим американской марионетки. Из 100 тыс. солдат, имевшихся в распоряжении лисынмановской клики в районе 38-ой параллели, четырьмя днями позднее сохранило боеспособность только 8 тыс.
26 июня командованию 7 флота США было приказано установить контроль над корейскими водами, уже с этого дня против С. Кореи начала действовать мощная группировка американской авиации в восточной Азии и западной части Тихого океана. А 27-го Труманом был дан приказ на вмешательство всех родов войск США в борьбу против С. Кореи. Сразу начались мощные бомбардировки как северокорейских войск, так и территории С. Кореи. Корабли США приступили к обстрелу ее прибрежных населенных пунктов.
Уже на начало июля против С. Кореи действовало 740 американских боевых самолетов, 19 больших кораблей США, 23 больших корабля их союзников - была быстро установлена морская блокада С. Кореи и захвачено корейское небо.
Без особых раздумий американцы начали уничтожать северокорейские города. Так в течение июля на город Вонсан было совершено двенадцать крупных воздушных налетов, разрушено 4028 жилых домов, убито 1647 мирных жителей, из которых две трети составили женщины и дети.
Американские сухопутные части начали прибывать в Ю. Корею 1 июля из Японии. «Джи-ай» из состава высадившейся первой 24-ой пехотной дивизии показали крайне низкую боеспособность. 18-19 июля, в ходе Тэчжонской операции, эта дивизия была окружена и почти полностью уничтожена, причем северокорейцы активно и успешно действовали ночью. 8-14 июля в состав американских экспедиционных сил добавилась 25-ая пехотная дивизия, с середины июля 1-ая бронекавалерийская, 1-ая и 2-ая пехотные, 1-ая дивизия морской пехоты, и еще несколько отдельных пехотных полков.
Свои умения «джи-ай» показали сразу - стреляли по всему, что движется, потому что это «могли оказаться солдаты Ким Ир Сена». В июле на мосту Ноганри американцы положили из пулеметов не менее 300 беженцев - женщин и детей. 2-ой батальон 7-го кавалерийского полка давил беженцев, оказавшихся на пути его отступления - на то имелся и соответствующий приказ. «Мы втаптывали в дорожную грязь женщин с детьми у них за спиной», - вспоминал сержант этого подразделения.
Отступающие части 24-ой пехотной дивизии расстреливали беженцев, чтобы «не тащить эту обузу с собой». Р. Кэррол, первый лейтенант, позднее вспоминал, что корейские беженцы расстреливались согласно приказу, гласившем, что «Ни один не должен пройти через наш оборонительный рубеж, будь то гражданский, военный или кто угодно другой». Приказ по 1-й кавалерийской дивизии гласил: «Ни одному беженцу не разрешается пересекать линию обороны в любое время… Открывать огонь по каждому, кто попытается пересечь линию обороны.» (И по сей день американская армия «воюет» именно так; правозащитников ей можно не опасаться, они все - свои; знают, с чьей руки едят.)
Уже 16 июля американские «стратеги» B-29 утюжили недавно потерянную лисынмановцами южнокорейскую столицу Сеул - за один налет было убито и искалечено 1800 чел., уничтожено 1520 жилых домов и 14 больниц.
...
Американцы проявили свое «воинское искусство» в том, что убили в Корее ковровыми бомбардировками вдвое больше людей чем в Германии, и с помощью своих южнокорейских марионеток истребили огромное количество лиц, подозреваемых в симпатиях к социализму и антипатии к Америке. Потери северокорейцев и китайцев составили 2-3 млн чел, но лишь одна десятая часть приходилась на тех, кто погиб непосредственно в боевых действиях.
Уже в первый год войны американцы сбросили более 15 млн авиабомб. А всего за войну на маленькую С. Корею было сброшено больше бомб, чем на Японию и Германию. Только 15 % самолетовылетов предназначалось для поддержки наземных боевых операций, остальное - для тотального разрушения городов и сел С. Кореи. Кроме того, велась «свободная охота» за любыми автомобилями, повозками и отдельными людьми. И никаких ограничений на поливание напалмом.
В небольшой стране было уничтожено 28 млн кв. м. жилплощади, 5 тыс. школ, 1 тысяча больниц, 8700 промышленных зданий.
Тотальность бомбардировок подтверждается и уничтожением исторических и культурных памятников, так были стерты с лица земли дворец Тонмёнгун в Пхеньяне, храм Похёнса, дворец Кенбоккун и т. д.
Карательные отряды ооновцев ликвидировали около 15 тыс. мирных жителеей оккупированного Пхеньяна, свыше 19 тыс. человек - в районе Анака, 13 тыс в районе Унрюля, 6 тыс. в г. Хэджу, 35 тыс. чел. в районе Синчхона и 5 тыс. чел. - в г. Анджу. Отчего ж не расстреливать и не уничтожать, если нет ничего победоноснее американской пропагадно-информационной машины, которая все преступления «сил свободы» аккуратно заметет под коврик.
Особо свирепствовала южнокорейская тайная полиция, которая поставила истязания и убийства на поток. Английские военнослужащие из 27-й бригады были свидетелями регулярных казней, когда колонны грузовиков вывозили связанных узников за город, где производились расстрелы. Ко времени отступления ооновцев на Юг массовые казни стали ежедневными. Согласно японским источникам за период оккупации Северной Кореи войсками ООН там было казнено 150 тыс чел.
После освобождения Пхеньяна две тысячи расстрелянных было найдено в городской тюрьме и еще 15 тыс. в братских могилах в окрестностях города.
Многие тысячи северокорейцев были помещены в концентрационные лагеря на территории Ю. Кореи - таких насчитывалось 77. Производились расстрелы и в лагерях для северокорейских военнопленных.
В случае с Кореей мы в очередной раз сталкиваемся с интересным феноменом мировой информационной политики - Западу позволено убивать. Кровавые деяния «сил свободы» будут поданы в мировом информационном пространстве с соответствующим оправдательным флером или вообще замолчаны.
Советским информационным средствам после 1953 было совсем не до преступлений американских и прочих ооновских войск, они занимались разоблачениями «культа личности» и налаживанием дружественных отношений с «великим американским народом». Свидетельства же пострадавшей, то есть северокорейской стороны, мировые медиамагнаты ни в какое рассмотрение и не собирались брать, это ж «красные». Факт остается фактом, корейцы не были для американцев людьми - не люди, а «гуки». Так же как не были людьми индейцы, филиппинцы, вьетнамцы, сербы, иракцы.
