Пётр Балакшин о белоэмигрантах на Дальнем Востоке. Часть XII
Из книги Петра Петровича Балакшина «Финал в Китае».
В 1939 году Ван Цзин-вей окончательно порвал с Чан Кай-ши и принял предложение Японии занять пост президента прояпонского нанкинского правительства. В своем приветствии по этому случаю атаман Семенов писал Ван Цзин-вею:
В эти блистательные великие дни, когда в Восточной Азии в сердцах людей сверкающим пламенем начинает возгораться надежда на победу над коммунизмом и надежда на его полное истребление, я, атаман Семенов, считаю своим национальным долгом и величайшей радостью обратиться к Вашему высокопревосходительству с почтительнейшими словами поздравления от всех русских людей, живущих в странах Дальнего Востока, непрестанных борцов против Третьего Интернационала.
[Читать далее]В тяжелые испытания вооруженной борьбы против коммунизма в России, писал он дальше, судьба наложила на его плечи священный долг завершить борьбу против Третьего Интернационала. Он указал на принятие законной власти от адмирала Колчака и, упомянув, что Ван Цзин-вей принял ее от Сун Ят-сена, провел историческую параллель, не без расчета получить признание со стороны последнего.
Я, атаман Семенов, как большинство русского народа, живущего на Дальнем Востоке, был рожден на его территории, и нам больше чем кому бы то ни было понятны стремления лучших людей Востока в установлении Нового порядка в Азии... Я, атаман Семенов, и весь русский народ со мной /от себя: как же любят национал-патриоты говорить за весь народ!/ оценивает, что Ваше ведение Китая - великое дело, и мы ожидаем, что Вы поведете нас, Ваше высокопревосходительство, к великой борьбе против Третьего Интернационала. Я и весь русский народ со мной будем призваны Вами, и мы знаем, что Вы не сомневаетесь в нашей энергии и способности, которые мы дадим приходу Священной войны. Известие, что Вы взяли бразды правления в Китае в свои руки в эти трагические дни истории, наполнило наши сердца радостью и надеждой, т. к. только Вы, национальный воин и вождь, понимаете все глубокие трудности процесса борьбы за национальное существование для нас, оставивших свою родину и получивших такое сердечное гостеприимство в великом Китае, и надеждой, потому что с Вашим именем я и все русские связывают представление, что Вы не остановитесь и приведете Ваши планы и цели к удачному завершению. Вот почему и ярок тот энтузиазм всех русских антикоммунистов по случаю известия, что Вы, Ваше высокопревосходительство, стали главой национального правительства Китая...
После соответствующей подготовки атаман Семенов перешел к изложению того, что являлось главной сутью его пространного обращения:
К моему сожалению и всех моих сотрудников и подчиненных, самым слабым местом антикоммунистического фронта является подготовка или другими словами, слабая кооперация наций в этой борьбе, т. е. китайские бойцы идут по своему собственному пути, по своему пути идут японские, а русские антикоммунисты, не имеющие своей собственной территории, предоставлены сами себе, что ослабляет борьбу на 90 процентов.
Он указывал президенту на недостаточную информацию антикоммунистического характера на китайском языке, на тысячеверстную границу Китая и России, которую следовало бы использовать в подготовке китайского населения к борьбе против разрушительных идей коммунизма. Он указывал на необходимость создания при нанкинском правительстве особого японо-китайско-маньчжурско-русского антикоммунистического департамента, национального союза главных представителей наций, строящих «новый порядок» в Восточной Азии. Такой политический департамент, писал он, дал бы возможность, не теряя времени, заняться пропагандой и агитацией и достичь хороших результатов. Ссылаясь на слабую осведомленность, а то и полное отсутствие ее среди высших чинов китайского правительства относительно советской международной политики, Третьего Интернационала и исходящей от них опасности, атаман Семенов указывал на крайнюю необходимость введения дополнительных курсов в китайских военных школах по изучению Советского Союза, его военного и экономического положения и возможных участков войны. Семенов шел дальше советов и предлагал предоставить в распоряжение военного министра Нанкина своего офицера Генерального Штаба.
...полное знание врага и точное изучение его сил могло бы дать возможность возглавляемому Вашим высокопревосходительством правительству принять безошибочное решение. Присутствие же русских инструкторов в военных учреждениях будет способствовать дальнейшему развитию этого знания, т. к. они могут дать абсолютные точности во всех деталях военно-экономической разведки.
Атаман Семенов дальше указывал, что русские антикоммунисты в эмиграции непрестанно «культивируют дух жертвенности и готовности» и по первому зову станут в ряды бойцов с оружием в руках. За годы эмигрантской жизни и в борьбе за существование русские эмигранты изучили многие технические отрасли, что должно было бы помочь Китаю в его борьбе с коммунизмом. Уверенность атамана Семенова не оставляла его и дальше. Он писал:
В случае решения национального правительства Китая в целях борьбы с Третьим Интернационалом призвать для этой священной войны русских антикоммунистов я беру на себя смелость утверждать перед Вашим Высокопревосходительством, что русские на Дальнем Востоке не только могут выставить фактические войска, как полки, батареи, танковые дивизии, но и научно-военных экспертов высокого класса, химиков, электротехников, радиоспециалистов и т. д...
…
Сталинско-гитлеровский альянс /от себя: альянс?/ навел атамана Семенова на поиски новых партнеров войны против коммунизма... Неизвестно, кто на самом деле явился автором переговоров, которые предпринял атаман Семенов в 1939-1940 гг., сам ли он или политические руководители Японии. …они велись с ведома и разрешения японских властей, которые однако не придавали им никакого значения...
Переговоры атаман Семенов вел с «секретным представителем британского правительства», как в атаманском кругу нравилось называть английского адвоката Джона Р. Джонса из шанхайской фирмы Эллис и Хайс...
На переговорах атаман Семенов выступал как русский национальный вождь, близко связанный с японскими военными кругами. В начале переговоров было сказано, что группа влиятельных офицеров Квантунгской Армии ищет возможности избежать войны с Великобританией и США, дабы путем сближения с этими сторонами, действовать против общего врага, СССР. Атаман Семенов не одобрял альянса Японии со сторонами оси - Германия и Италия, считая его роковой ошибкой, противоречившей интересам борьбы с коммунизмом. Наиболее выгодным он считал создание единого антисоветского фронта Японии, Англии и, возможно, Соединенных Штатов Америки.
Переговоры тянулись несколько месяцев в 1939-1940 годах. Атаман Семенов обычно приезжал в Шанхай в сопровождении неизменного Павла Нива, который оплачивал его расходы, следил за ним, но в переговорах не принимал никакого участия...
В переговорах обсуждались такие вопросы, как направленный против Великобритании договор дружбы Гитлера-Сталина /от себя: оцените уровень политолухов, заявляющих такое/; необходимость общего антикоммунистического фронта...
Атаман Семенов доказывал, что ход развивавшихся международных событий в связи с началом новой мировой войны должен поставить Великобританию на путь соглашения с Японией. Только таким образом она может сохранить свои интересы на Дальнем Востоке. Договоренность этих двух стран дала бы возможность Японии закрепить свое положение в Китае и нанести удар по русскому Дальнему Востоку. Угроза со стороны Японии вынудила бы СССР удержать значительные силы на дальневосточной окраине, что - на чем особенно настаивал Семенов - лишило бы нацистско-советских стратегов возможности бросить Красную Армию на Великобританию. Семенов дал понять Джонсу, что нацистские круги предлагали ему принять участие в совместном походе на Индию через Памир и Афганистан. Такое же предложение, повторенное притом три раза, делали ему и некоторые советские круги, но как и в первом случае, он решительно отказывался от участия в подобной авантюре...
Семенов доказывал, что СССР уже ведет войну против английских интересов в Азии... Он настаивал на необходимости войны против СССР... Объявление войны воодушевило бы русский народ на борьбу против советской власти, но для этого необходимо вначале заручиться согласием Японии на этот шаг, а уже затем пойти походом против коммунистического правительства СССР, как врага всего мира. Семенов предлагал закрыть блокадой Петропавловск, Охотск, Аян, Владивосток и Советскую Гавань, через которые поступало сырье не только для СССР, но и для Германии. Но блокада тихоокеанских советских портов не была еще достаточной мерой и поэтому было необходимо втянуть СССР в войну, чтобы отвлечь его от Германии. Для этой цели Семенов предлагал ряд одновременных оперативных действий… чтобы попасть в сердце Кузнецкого бассейна и в Новосибирск, в индустриальный центр Сибири...
В заключение Семенов коснулся своей роли в этих операциях:
При согласии Японии на предложенные операции на Дальнем Востоке я мог бы начать их сам немедленно со своими людьми, с казаками молодого поколения.
У меня имеется аппарат для поднятия восстания внутри России при сознании, что в определенные моменты мне помогут прорваться японские войска и при условии соглашения между великими державами о снаряжении моих войск и снабжении их всем необходимым...
Указание Семенова на готовность Японии поделить сферу влияний в Китае не могло быть принято Джонсом всерьез, так оно исходило от частного лица, всецело зависящего от японских властей...
Ход переговоров шел на уровне, лишенном всякого веса и авторитета. Атаман Семенов нередко вспоминал, что первые деньги (300.000 рублей) на ведение антикоммунистической борьбы он получил от британского консула. Но положение в 1939 году значительно отличалось от положения в 1918 году.
Переговоры тем не менее велись. Кроме трех личных встреч Семенова с Джонсом последнему было представлено несколько докладных записок. В одной из них сообщалось следующее:
Япония решила поддержать Семенова, если Великобритания предпримет финансирование антикоммунистического движения из средств б. российского законного правительства адмирала Колчака, депонированных английским правительством. Как преемник адмирала Колчака по указу последнего от 4 января 1920 года, атаман Семенов заявлял на них права. Финансирование Великобританией предполагалось провести следующим образом: вначале отпустить средства на формирование Дальневосточной Армии, созданной на добровольческих началах для антикоммунистической борьбы. После получения средств отряды атамана Семенова формируются на границах Монголии и Синкианга, уже захваченного советскими войсками. После восстановления своего положения, как главы российского правительства, и признания его Японией, начнутся переговоры о передаче ему денежных вкладов адмирала Колчака в банках Великобритании. Пока же в счет их британское правительство ассигнует пять миллионов долларов на немедленное формирование вооруженных отрядов. В штабе атамана Семенова будет находиться глава особой британской политической и военной миссии... За помощь Великобритании ей будет предоставлена, в добавление к особым привилегиям в Южном Китае, сфера влияния в Монголии, Синкианге и Сибири...
Экспансия… Японии на юг развивалась под знаменем освобождения народов Азии от англо-саксонской гегемонии и белого империализма европейских и американских стран и предохранения их от коммунистического империализма. Японские научные институты занимались изучением ресурсов стран Азии, причем главным интересом были каучук, олово и свинец, железо и нефть - стратегические материалы, необходимые для войны...
Захватнические действия Японии никак не увязывались с предложением о полюбовном разделе зон влияний в Китае на северную - японскую и южную - английскую, о котором упоминал Джонсу атаман Семенов.
Наибольшую шаткость в этих переговорах чувствовал атаман Семенов. Самый факт, что его всюду сопровождал Нива, не оставлял никаких сомнений в том, что Семенов был лишен какой бы то ни было самостоятельности...
Как иллюзорны ни были переговоры с полуофициальным представителем английского правительства, все же они невольно всколыхнули атамана Семенова и воодушевили новыми надеждами. Они придали его подневольному положению оттенок самостоятельности и значительности, что для него, привыкшего играть видную роль, само по себе являлось большой ценностью. Значит английское правительство еще признавало за ним влияние и авторитет, если вело с ним шанхайские переговоры и выслушивало его заверения о имевшихся в его распоряжении эмигрантских легионах и готовности бросить конницу на тамерлановский поход через пески Азии. Ему самому совсем не казалось несовместимым, что обсуждая мировые вопросы и способы их разрешения, он в своих замыслах и видениях не шел дальше Монголии и Забайкалья.
В одну из своих откровенных минут, блуждая между призрачностью и реальностью, он говорил:
...пока что мне не удается добиться от японцев, чтобы они поддержали меня, но все равно я им нужен. Ведь в случае войны с советчиками я могу создать целый корпус из русачей и рвануть через Монголию к Чите, к Байкалу...
Если японцы отнесутся с недоверием к моему плану? Ну и пусть! Вы думаете, я для других не нужен? Предложу организацию отрядов англичанам где-нибудь в интересном для них районе, они ведь любители таскать из огня каштаны чужими руками... Моему предложению они будут рады.
В действительности же его положение было более чем двусмысленным. С одной стороны некоторые эмигрантские круги еще продолжали признавать его главой дальневосточной эмиграции и вождем Белого Движения; японские военные власти, все еще обольщенные надеждами на отторжение российских дальневосточных владений, продолжали держать его при себе. С другой стороны - приставленный к нему в качестве опекуна и соглядатая полуграмотный уссурийский казак Нива; бесцеремонное чтение его писем и бумаг младшими офицерами дайренской военной миссии; покровительственное, подчас даже пренебрежительное отношение к нему старших японских офицеров.
Об этом двойственном положении рассказывает некто Жуков, служивший в японской жандармерии в Дайрене:
...Атаман любит, чтобы около него крутились люди с деловыми намерениями, это поднимает его марку в глазах японцев, ему-то в его целях это интересно, но едва ли интересно для тех, кто зря тратит и время и деньги, надеясь, что атаман сделает что-либо для них. Вы знаете, атаман фигура большая только в нашем эмигрантском воображении, мы его делаем большим, а у японцев он такой, как и все остальные... Раз прихожу в жандармское отделение и к моему удивлению вижу, в коридоре маячит атаман. Я к нему: «что вы здесь ждете, Григорий Михайлович, не проходите к начальству?» «Вызвали, говорит, доложили и вот уже с полчаса жду». Ни начальство, ни один из жандармов к такому почтенному лицу никакого внимания: вызвали и жди, обычная манера жандармов выдерживать в коридоре. Мне стыдно стало перед ним, говорю: «проходите в нашу канцелярию и садитесь пока за мой стол». Подаю ему стул, а жандармы на меня зверем смотрят, что, мол, не может подождать в коридоре. А они ведь его хорошо знают. Вот вам и атаман и его значение в глазах японцев! И хоть бы был вызван по чему-нибудь серьезному, а то начальство его потом около полудня позвало, промариновав в ожидании часа два, а через пять минут он вышел из кабинета. Козыряет он своей большой связью с миссией, но и там он персона маленькая... У меня был случай убедиться, в миссии есть объяпончившийся казачек Нива-сан, так тот имеет влияние и значение в миссии куда больше атамана.
...Японцам невыгодно давать атаману окрепнуть в материальном отношении, они предпочитают держать его на полуголодном существовании около себя, они его, конечно, подкармливают, но без их ведома он сделать ничего не может, даже выехать и то нужно специальное разрешение, да и едет он под присмотром жандарма или кого-нибудь из миссии. Вы обратили внимание, что и в Какахаши он живет под надзором. Против его дачи поселен японец специально для наблюдения за его домом... Атаман серьезного значения у японцев не имеет…
В 1939 году Ван Цзин-вей окончательно порвал с Чан Кай-ши и принял предложение Японии занять пост президента прояпонского нанкинского правительства. В своем приветствии по этому случаю атаман Семенов писал Ван Цзин-вею:
В эти блистательные великие дни, когда в Восточной Азии в сердцах людей сверкающим пламенем начинает возгораться надежда на победу над коммунизмом и надежда на его полное истребление, я, атаман Семенов, считаю своим национальным долгом и величайшей радостью обратиться к Вашему высокопревосходительству с почтительнейшими словами поздравления от всех русских людей, живущих в странах Дальнего Востока, непрестанных борцов против Третьего Интернационала.
[Читать далее]В тяжелые испытания вооруженной борьбы против коммунизма в России, писал он дальше, судьба наложила на его плечи священный долг завершить борьбу против Третьего Интернационала. Он указал на принятие законной власти от адмирала Колчака и, упомянув, что Ван Цзин-вей принял ее от Сун Ят-сена, провел историческую параллель, не без расчета получить признание со стороны последнего.
Я, атаман Семенов, как большинство русского народа, живущего на Дальнем Востоке, был рожден на его территории, и нам больше чем кому бы то ни было понятны стремления лучших людей Востока в установлении Нового порядка в Азии... Я, атаман Семенов, и весь русский народ со мной /от себя: как же любят национал-патриоты говорить за весь народ!/ оценивает, что Ваше ведение Китая - великое дело, и мы ожидаем, что Вы поведете нас, Ваше высокопревосходительство, к великой борьбе против Третьего Интернационала. Я и весь русский народ со мной будем призваны Вами, и мы знаем, что Вы не сомневаетесь в нашей энергии и способности, которые мы дадим приходу Священной войны. Известие, что Вы взяли бразды правления в Китае в свои руки в эти трагические дни истории, наполнило наши сердца радостью и надеждой, т. к. только Вы, национальный воин и вождь, понимаете все глубокие трудности процесса борьбы за национальное существование для нас, оставивших свою родину и получивших такое сердечное гостеприимство в великом Китае, и надеждой, потому что с Вашим именем я и все русские связывают представление, что Вы не остановитесь и приведете Ваши планы и цели к удачному завершению. Вот почему и ярок тот энтузиазм всех русских антикоммунистов по случаю известия, что Вы, Ваше высокопревосходительство, стали главой национального правительства Китая...
После соответствующей подготовки атаман Семенов перешел к изложению того, что являлось главной сутью его пространного обращения:
К моему сожалению и всех моих сотрудников и подчиненных, самым слабым местом антикоммунистического фронта является подготовка или другими словами, слабая кооперация наций в этой борьбе, т. е. китайские бойцы идут по своему собственному пути, по своему пути идут японские, а русские антикоммунисты, не имеющие своей собственной территории, предоставлены сами себе, что ослабляет борьбу на 90 процентов.
Он указывал президенту на недостаточную информацию антикоммунистического характера на китайском языке, на тысячеверстную границу Китая и России, которую следовало бы использовать в подготовке китайского населения к борьбе против разрушительных идей коммунизма. Он указывал на необходимость создания при нанкинском правительстве особого японо-китайско-маньчжурско-русского антикоммунистического департамента, национального союза главных представителей наций, строящих «новый порядок» в Восточной Азии. Такой политический департамент, писал он, дал бы возможность, не теряя времени, заняться пропагандой и агитацией и достичь хороших результатов. Ссылаясь на слабую осведомленность, а то и полное отсутствие ее среди высших чинов китайского правительства относительно советской международной политики, Третьего Интернационала и исходящей от них опасности, атаман Семенов указывал на крайнюю необходимость введения дополнительных курсов в китайских военных школах по изучению Советского Союза, его военного и экономического положения и возможных участков войны. Семенов шел дальше советов и предлагал предоставить в распоряжение военного министра Нанкина своего офицера Генерального Штаба.
...полное знание врага и точное изучение его сил могло бы дать возможность возглавляемому Вашим высокопревосходительством правительству принять безошибочное решение. Присутствие же русских инструкторов в военных учреждениях будет способствовать дальнейшему развитию этого знания, т. к. они могут дать абсолютные точности во всех деталях военно-экономической разведки.
Атаман Семенов дальше указывал, что русские антикоммунисты в эмиграции непрестанно «культивируют дух жертвенности и готовности» и по первому зову станут в ряды бойцов с оружием в руках. За годы эмигрантской жизни и в борьбе за существование русские эмигранты изучили многие технические отрасли, что должно было бы помочь Китаю в его борьбе с коммунизмом. Уверенность атамана Семенова не оставляла его и дальше. Он писал:
В случае решения национального правительства Китая в целях борьбы с Третьим Интернационалом призвать для этой священной войны русских антикоммунистов я беру на себя смелость утверждать перед Вашим Высокопревосходительством, что русские на Дальнем Востоке не только могут выставить фактические войска, как полки, батареи, танковые дивизии, но и научно-военных экспертов высокого класса, химиков, электротехников, радиоспециалистов и т. д...
…
Сталинско-гитлеровский альянс /от себя: альянс?/ навел атамана Семенова на поиски новых партнеров войны против коммунизма... Неизвестно, кто на самом деле явился автором переговоров, которые предпринял атаман Семенов в 1939-1940 гг., сам ли он или политические руководители Японии. …они велись с ведома и разрешения японских властей, которые однако не придавали им никакого значения...
Переговоры атаман Семенов вел с «секретным представителем британского правительства», как в атаманском кругу нравилось называть английского адвоката Джона Р. Джонса из шанхайской фирмы Эллис и Хайс...
На переговорах атаман Семенов выступал как русский национальный вождь, близко связанный с японскими военными кругами. В начале переговоров было сказано, что группа влиятельных офицеров Квантунгской Армии ищет возможности избежать войны с Великобританией и США, дабы путем сближения с этими сторонами, действовать против общего врага, СССР. Атаман Семенов не одобрял альянса Японии со сторонами оси - Германия и Италия, считая его роковой ошибкой, противоречившей интересам борьбы с коммунизмом. Наиболее выгодным он считал создание единого антисоветского фронта Японии, Англии и, возможно, Соединенных Штатов Америки.
Переговоры тянулись несколько месяцев в 1939-1940 годах. Атаман Семенов обычно приезжал в Шанхай в сопровождении неизменного Павла Нива, который оплачивал его расходы, следил за ним, но в переговорах не принимал никакого участия...
В переговорах обсуждались такие вопросы, как направленный против Великобритании договор дружбы Гитлера-Сталина /от себя: оцените уровень политолухов, заявляющих такое/; необходимость общего антикоммунистического фронта...
Атаман Семенов доказывал, что ход развивавшихся международных событий в связи с началом новой мировой войны должен поставить Великобританию на путь соглашения с Японией. Только таким образом она может сохранить свои интересы на Дальнем Востоке. Договоренность этих двух стран дала бы возможность Японии закрепить свое положение в Китае и нанести удар по русскому Дальнему Востоку. Угроза со стороны Японии вынудила бы СССР удержать значительные силы на дальневосточной окраине, что - на чем особенно настаивал Семенов - лишило бы нацистско-советских стратегов возможности бросить Красную Армию на Великобританию. Семенов дал понять Джонсу, что нацистские круги предлагали ему принять участие в совместном походе на Индию через Памир и Афганистан. Такое же предложение, повторенное притом три раза, делали ему и некоторые советские круги, но как и в первом случае, он решительно отказывался от участия в подобной авантюре...
Семенов доказывал, что СССР уже ведет войну против английских интересов в Азии... Он настаивал на необходимости войны против СССР... Объявление войны воодушевило бы русский народ на борьбу против советской власти, но для этого необходимо вначале заручиться согласием Японии на этот шаг, а уже затем пойти походом против коммунистического правительства СССР, как врага всего мира. Семенов предлагал закрыть блокадой Петропавловск, Охотск, Аян, Владивосток и Советскую Гавань, через которые поступало сырье не только для СССР, но и для Германии. Но блокада тихоокеанских советских портов не была еще достаточной мерой и поэтому было необходимо втянуть СССР в войну, чтобы отвлечь его от Германии. Для этой цели Семенов предлагал ряд одновременных оперативных действий… чтобы попасть в сердце Кузнецкого бассейна и в Новосибирск, в индустриальный центр Сибири...
В заключение Семенов коснулся своей роли в этих операциях:
При согласии Японии на предложенные операции на Дальнем Востоке я мог бы начать их сам немедленно со своими людьми, с казаками молодого поколения.
У меня имеется аппарат для поднятия восстания внутри России при сознании, что в определенные моменты мне помогут прорваться японские войска и при условии соглашения между великими державами о снаряжении моих войск и снабжении их всем необходимым...
Указание Семенова на готовность Японии поделить сферу влияний в Китае не могло быть принято Джонсом всерьез, так оно исходило от частного лица, всецело зависящего от японских властей...
Ход переговоров шел на уровне, лишенном всякого веса и авторитета. Атаман Семенов нередко вспоминал, что первые деньги (300.000 рублей) на ведение антикоммунистической борьбы он получил от британского консула. Но положение в 1939 году значительно отличалось от положения в 1918 году.
Переговоры тем не менее велись. Кроме трех личных встреч Семенова с Джонсом последнему было представлено несколько докладных записок. В одной из них сообщалось следующее:
Япония решила поддержать Семенова, если Великобритания предпримет финансирование антикоммунистического движения из средств б. российского законного правительства адмирала Колчака, депонированных английским правительством. Как преемник адмирала Колчака по указу последнего от 4 января 1920 года, атаман Семенов заявлял на них права. Финансирование Великобританией предполагалось провести следующим образом: вначале отпустить средства на формирование Дальневосточной Армии, созданной на добровольческих началах для антикоммунистической борьбы. После получения средств отряды атамана Семенова формируются на границах Монголии и Синкианга, уже захваченного советскими войсками. После восстановления своего положения, как главы российского правительства, и признания его Японией, начнутся переговоры о передаче ему денежных вкладов адмирала Колчака в банках Великобритании. Пока же в счет их британское правительство ассигнует пять миллионов долларов на немедленное формирование вооруженных отрядов. В штабе атамана Семенова будет находиться глава особой британской политической и военной миссии... За помощь Великобритании ей будет предоставлена, в добавление к особым привилегиям в Южном Китае, сфера влияния в Монголии, Синкианге и Сибири...
Экспансия… Японии на юг развивалась под знаменем освобождения народов Азии от англо-саксонской гегемонии и белого империализма европейских и американских стран и предохранения их от коммунистического империализма. Японские научные институты занимались изучением ресурсов стран Азии, причем главным интересом были каучук, олово и свинец, железо и нефть - стратегические материалы, необходимые для войны...
Захватнические действия Японии никак не увязывались с предложением о полюбовном разделе зон влияний в Китае на северную - японскую и южную - английскую, о котором упоминал Джонсу атаман Семенов.
Наибольшую шаткость в этих переговорах чувствовал атаман Семенов. Самый факт, что его всюду сопровождал Нива, не оставлял никаких сомнений в том, что Семенов был лишен какой бы то ни было самостоятельности...
Как иллюзорны ни были переговоры с полуофициальным представителем английского правительства, все же они невольно всколыхнули атамана Семенова и воодушевили новыми надеждами. Они придали его подневольному положению оттенок самостоятельности и значительности, что для него, привыкшего играть видную роль, само по себе являлось большой ценностью. Значит английское правительство еще признавало за ним влияние и авторитет, если вело с ним шанхайские переговоры и выслушивало его заверения о имевшихся в его распоряжении эмигрантских легионах и готовности бросить конницу на тамерлановский поход через пески Азии. Ему самому совсем не казалось несовместимым, что обсуждая мировые вопросы и способы их разрешения, он в своих замыслах и видениях не шел дальше Монголии и Забайкалья.
В одну из своих откровенных минут, блуждая между призрачностью и реальностью, он говорил:
...пока что мне не удается добиться от японцев, чтобы они поддержали меня, но все равно я им нужен. Ведь в случае войны с советчиками я могу создать целый корпус из русачей и рвануть через Монголию к Чите, к Байкалу...
Если японцы отнесутся с недоверием к моему плану? Ну и пусть! Вы думаете, я для других не нужен? Предложу организацию отрядов англичанам где-нибудь в интересном для них районе, они ведь любители таскать из огня каштаны чужими руками... Моему предложению они будут рады.
В действительности же его положение было более чем двусмысленным. С одной стороны некоторые эмигрантские круги еще продолжали признавать его главой дальневосточной эмиграции и вождем Белого Движения; японские военные власти, все еще обольщенные надеждами на отторжение российских дальневосточных владений, продолжали держать его при себе. С другой стороны - приставленный к нему в качестве опекуна и соглядатая полуграмотный уссурийский казак Нива; бесцеремонное чтение его писем и бумаг младшими офицерами дайренской военной миссии; покровительственное, подчас даже пренебрежительное отношение к нему старших японских офицеров.
Об этом двойственном положении рассказывает некто Жуков, служивший в японской жандармерии в Дайрене:
...Атаман любит, чтобы около него крутились люди с деловыми намерениями, это поднимает его марку в глазах японцев, ему-то в его целях это интересно, но едва ли интересно для тех, кто зря тратит и время и деньги, надеясь, что атаман сделает что-либо для них. Вы знаете, атаман фигура большая только в нашем эмигрантском воображении, мы его делаем большим, а у японцев он такой, как и все остальные... Раз прихожу в жандармское отделение и к моему удивлению вижу, в коридоре маячит атаман. Я к нему: «что вы здесь ждете, Григорий Михайлович, не проходите к начальству?» «Вызвали, говорит, доложили и вот уже с полчаса жду». Ни начальство, ни один из жандармов к такому почтенному лицу никакого внимания: вызвали и жди, обычная манера жандармов выдерживать в коридоре. Мне стыдно стало перед ним, говорю: «проходите в нашу канцелярию и садитесь пока за мой стол». Подаю ему стул, а жандармы на меня зверем смотрят, что, мол, не может подождать в коридоре. А они ведь его хорошо знают. Вот вам и атаман и его значение в глазах японцев! И хоть бы был вызван по чему-нибудь серьезному, а то начальство его потом около полудня позвало, промариновав в ожидании часа два, а через пять минут он вышел из кабинета. Козыряет он своей большой связью с миссией, но и там он персона маленькая... У меня был случай убедиться, в миссии есть объяпончившийся казачек Нива-сан, так тот имеет влияние и значение в миссии куда больше атамана.
...Японцам невыгодно давать атаману окрепнуть в материальном отношении, они предпочитают держать его на полуголодном существовании около себя, они его, конечно, подкармливают, но без их ведома он сделать ничего не может, даже выехать и то нужно специальное разрешение, да и едет он под присмотром жандарма или кого-нибудь из миссии. Вы обратили внимание, что и в Какахаши он живет под надзором. Против его дачи поселен японец специально для наблюдения за его домом... Атаман серьезного значения у японцев не имеет…