Фон Дрейер о Гражданской войне. Часть III
Из книги Владимира Николаевича Дрейера «Крестный путь во имя родины».
22 Марта 1920 г. Деникин сложил с себя звание Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России и назначил своим преемником Врангеля…
К началу марта надвигающаяся катастрофа стала казаться близкой и неизбежной. Это понимали все - население, войска, штаб Главнокомандующего, гибнущие от голода и смертельной усталости беженцы. Один Деникин не постигал, или просто отказывался допустить неизбежность конца. Уже была отдана Тихорецкая, потеряны города Пятигорской группы, Буденный со своей конницей, нигде не встречая сопротивления, продвигался к Новороссийску, и в тылу зеленые, под командой Кубанского сотника Пилюка, разрушали железные дороги и уничтожали отдельные группы войск, - Главнокомандующий неизменно сохранял бодрость духа и с оптимизмом смотрел на будущее.
[Читать далее]В штабном вагоне его поезда, стоявшего в постоянной готовности на путях в Екатеринодаре, офицеры Генерального Штаба, измученные и издерганные от бессонницы и непосильной работы, еще пытались составить какой-то план. Но не веря сами в возможность его осуществления, они доказывали Главнокомандующему, что война на Кавказе проиграна безвозвратно и нужно лишь думать о планомерной эвакуации остаток армии в Крым.
По словам одного из офицеров оперативного отделения, Деникин на подобный доклад однажды заявил: «дела не так плохи, как Вы думаете, господа; я уверен, что вскоре наступит резкий перелом, военное счастье нам снова улыбнется и на Святой неделе мы будем в Москве».
Но перелома, в который так хотел верить Главнокомандующий, увы, не наступало. Деморализованная армия продолжала катиться к Черноморскому побережью, и 4-го марта был оставлен без боя Екатеринодар.
По новым планам высшего командования предполагалось, отведя армию за р. Кубань, привести ее в порядок, дать отдохнуть, пополнить мобилизованными и затем снова начать борьбу.
Все эти соображения оказались чисто академическими, так как дезорганизованные войска уже не были способны оказывать какое-либо сопротивление наступающему противнику...
Добровольческий корпус почти целиком и часть донцов погрузились в Новороссийске на пароходы. Не успевшие погрузиться, в виду недостатка перевозочных средств, направились из Новороссийска по шоссе на Туапсе.
16-го марта Новороссийск был оставлен... Ставка с генералом Деникиным прибыла в Феодосию.
Вывезено было с Кавказского побережья войск гораздо меньше, чем это можно было сделать, так как план эвакуации Штабом Главнокомандующего разработан не был, а морское ведомство не проявило должной энергии в подаче транспортных средств.
Деникин должен был видеть, к чему привели армию его стратегия и политика.
Авторитет его совершенно пал.
Под давлением старших войсковых начальников он был вынужден отстранить своего начальника Штаба генерала Романовского, личного друга.
Все эти причины сделали для генерала Деникина очевидной необходимость оставления своего поста.
Своему новому Начальнику Штаба генералу Махрову Деникин в разговоре объяснил свое решение уйти тем, что он физически и морально разбит, армия потеряла веру в своего вождя, а он потерял веру в армию, а потому - оставаться Главнокомандующим после этого он не может.
18-го марта Деникин разослал старшим начальникам секретную телеграмму такого содержания:
«Предлагаю прибыть к вечеру 21 марта в Севастополь на заседание военного совета…»
Подробности Севастопольского совещания так описаны в книге Н. Раковского «В стане белых»:
«…Совещание открылось речью генерала Драгомирова, который, охарактеризовал в черных тонах общую обстановку и закончил свою речь предложением выбрать нового главнокомандующего.
Горячо запротестовал против этого генерал Сидорин, который заявил, что донцы принципиально высказываются против проведения в жизнь пагубного во всех отношениях выборного начала в армии. Вместе с тем он выразил протест против того, что Дон и на этот раз обидели: от добровольческих частей на совещании присутствует сорок человек, от донцов - шесть.
Против выборов высказывался и генерал Слащев, который после своего выступления немедленно выехал на фронт.
Не имели успеха представители Добровольческого Корпуса, высказавшиеся в том смысле, что Добровольцы по прежнему готовы считать своим Главнокомандующим генерала Деникина, которому они доверяют, как и доверяли раньше.
Несмотря на неоднократные настояния Драгомирова, участники совещания единогласно высказались против выборного начала...
Врангель прибыл в Севастополь с сенсационным ультиматумом, в котором Великобританское правительство предлагало Деникину свое посредничество с целью прекращения междоусобной войны, предупреждая, что в случае несогласия на это Главнокомандующего вооруженными силами юга России оно лишит его всякой помощи и слагает с себя в этом случае всякую ответственность за последствия.
…Врангель, вопрос о назначении которого на должность Главнокомандующего казался предрешенным, откровенно заявил членам военного совета, что он не видит выхода из создавшегося положения и, что, совершенно исключая возможность непосредственных переговоров с большевиками, нужно возложить на авторов ультиматума всю нравственную ответственность за последствия предпринятого шага.
- Долг чести требует, - говорил Врангель, чтобы те, кто лишает нас помощи, приняли меры к охране неприкосновенности всех чинов армии и всех жителей, занятых большевистскими силами местностей, и всех беженцев, которые пожелали бы вернуться на родину, наконец, всех тех, кто боролся с нами за общее дело и ныне томится в тюрьмах Советской России.
…по инициативе Драгомирова был поднят вопрос о том, что постановление Военного совета по поводу английского ультиматума должно быть оформлено в виде соответствующего акта, подписанного всеми участниками совещания.
Такого рода предложение встретило и весьма настойчивые возражения. Начались споры. Одни высказывались за, другие - против.
Мысль о необходимости составления акта нашла энергичного сторонника и в лице Врангеля, который заявил, что, если под зафиксированным постановлением не будет подписей присутствующих на Совещании, он уезжает за границу.
Здесь выступил Сидорин и заявил:
- Генерал Врангель не менее нас, если не более, ответствен за все происшедшее, а потому, если вопрос ставится генералом Врангелем в ультимативной форме, он, Сидорин, под этим актом не подпишется.
…
Тяжелое наследство получил новый Главнокомандующий.
Совет Министров Южно-Русского Правительства был расформирован приказом Деникина 16-го марта, и, таким образом, высших представителей и руководителей гражданского управления не было.
Финансовые мероприятия ограничивались интенсивною деятельностью печатных станков, изготовлявших денежные знаки.
В области земельной реформы решительно ничего не было сделано.
Доставка продовольствия для войск и топлива для жел. дорог была весьма неудовлетворительна. Запасы обмундирования, снаряжения, оружия и технических средств были брошены в Таганроге, Ростове и Новороссийске.
Войска частью были перевезены с Кавказского побережья в Крым, другие оставались еще в районе Сочи.
Перевезенные в Крым совершенно не имели артиллерии, лошадей и седел - все это было оставлено в Новороссийске. Дезорганизация была полная.
Среди донских казаков не вполне улеглось брожение, начавшееся еще на Кубани…
Совершенно в новой плоскости был решен вопрос относительно красных офицеров, оставивших ряды советских войск и перебежавших к добровольцам.
Во времена Деникина отношение к этим несчастным людям было самое несправедливое. Теряя при побеге свои семьи, все свое имущество, лишь для того, чтоб под знаменем освобождения пойти против большевиков, они находили в «стане белых» не забвение их прежней подневольной службе, а судебные и военно-следственные комиссии, а в первое время даже пулю в лоб или петлю на шею.
В этом отношении многие высшие начальники Добровольческой армии были поразительно бессердечны и безжалостны. Генерал Покровский в своей жестокости доходил до садизма. Однажды, после разгрома X Советской армии на Маныче в 1919 г., в его корпус перебежал полк. И. - интендант X армии. Покровский его любезно встретил, заставил рассказать все, что тот знал про положение красных, накормил его обедом и к вечеру повесил.
Позже, в середине 1919 г., когда Добровольцы начали занимать один за другим города центральной России и Украйны, к воинским начальникам стали являться десятки тысяч офицеров, для поступления в Добровольческую армию. В одном Киеве таких было до 13 000.
У всех был высокий подъем духа, все горели желанием служить Родине. Но судебная волокита тянулась месяцами, и первоначальный порыв явившихся постепенно угасал, во время томительного ожидания, перед дверями следственных комиссий.
А недостаток средств и необходимость кормить семью иногда толкали их искать частную службу и, таким образом, много хороших боевых офицеров было потеряно для армии...
Одним из бедствий, губивших армию Деникина, были грабежи и бандитизм в войсках. Новый Главнокомандующий приказал предавать виновных в этих преступлениях военно-полевому суду…
Но насколько успешно проводилась железная дисциплина на фронте, настолько была трудна борьба в тылу.
«Тыл разъедается преступной деятельностью некоторых, укрывшихся за штыками фронта...»
Но ни кипучая энергия Врангеля, ни государственный ум Кривошеина не могли восстановить нормальных условий экономической жизни Крыма.
12 октября Главнокомандующий это официально признает:
«Обесценение денежных знаков приняло характер народного бедствия. Бытовые условия жизни тяжелы для всех, от рядового обывателя до члена правительства.
Недостаток товаров замедляет поступление из деревень хлеба. Грозит опасность дальнейшего сокращения запашек. Еще более тревожно положение городских жителей. Равновесие между городом и деревней нарушено».
Съехавшиеся в Севастополь из заграницы, по приглашению правительства, видные деятели финансового и промышленного мира, кроме ряда пожеланий и советов, ничего не внесли, и финансово-экономическое положение продолжало ухудшаться...
...
На Кубань - колыбель Добровольческой армии - было обращено большее внимание. Но подготовка к ведению операции на новом театре не была достаточно продумана, и во всяком случае не делала чести Начальнику Штаба Главнокомандующего. Готовясь перебросить часть сил из состава и без того слабой по количеству бойцов Крымской армии, Штаб, конечно, должен был принять все меры, чтоб для элемента случайности в новой экспедиции оставить самый ничтожный шанс, и успех обеспечить по крайней мере на 75%.
Между тем Шатилов не располагал многими совершенно необходимыми данными: он не знал достаточно о силах противника, не учел того, что переброска красных войск с Кавказского театра на Польский еще только начиналась, не держал связи с восставшими, не знал истинного настроения… казачества.
Наконец, не было точного плана действий, все должно было подчиниться обстановке на месте, в зависимости от решения ген. Улагая, назначенного начальником десанта. В назначении последнего завистливый к популярности других Шатилов, правда, был неповинен, но он навязал Улагаю своего протеже ген. Драценко… с которым Улагай, как и с предыдущими своими начальниками штабов, работать не мог, ибо вообще их не признавал и Генеральный штаб не жаловал.
Таким образом «Кубанская операция», правильно задуманная в принципе, была несерьезно подготовлена, несвоевременно и с недостаточными силами начата, без талантливого управления и потому заранее обрекалась на неудачу. Только русское «авось» могло заставить крымское командование приступить к ее выполнению.
…
Финансовый аппарат правительства пришел в полный упадок, станок не успевал печатать потерявших ценность денег, экономический кризис увеличивался с каждым днем. Вот истинные причины вызвавшие сдачу Крыма. Ряд военных ошибок, со стороны командования и главных исполнителей, лишь ускорил развязку.
22 Марта 1920 г. Деникин сложил с себя звание Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России и назначил своим преемником Врангеля…
К началу марта надвигающаяся катастрофа стала казаться близкой и неизбежной. Это понимали все - население, войска, штаб Главнокомандующего, гибнущие от голода и смертельной усталости беженцы. Один Деникин не постигал, или просто отказывался допустить неизбежность конца. Уже была отдана Тихорецкая, потеряны города Пятигорской группы, Буденный со своей конницей, нигде не встречая сопротивления, продвигался к Новороссийску, и в тылу зеленые, под командой Кубанского сотника Пилюка, разрушали железные дороги и уничтожали отдельные группы войск, - Главнокомандующий неизменно сохранял бодрость духа и с оптимизмом смотрел на будущее.
[Читать далее]В штабном вагоне его поезда, стоявшего в постоянной готовности на путях в Екатеринодаре, офицеры Генерального Штаба, измученные и издерганные от бессонницы и непосильной работы, еще пытались составить какой-то план. Но не веря сами в возможность его осуществления, они доказывали Главнокомандующему, что война на Кавказе проиграна безвозвратно и нужно лишь думать о планомерной эвакуации остаток армии в Крым.
По словам одного из офицеров оперативного отделения, Деникин на подобный доклад однажды заявил: «дела не так плохи, как Вы думаете, господа; я уверен, что вскоре наступит резкий перелом, военное счастье нам снова улыбнется и на Святой неделе мы будем в Москве».
Но перелома, в который так хотел верить Главнокомандующий, увы, не наступало. Деморализованная армия продолжала катиться к Черноморскому побережью, и 4-го марта был оставлен без боя Екатеринодар.
По новым планам высшего командования предполагалось, отведя армию за р. Кубань, привести ее в порядок, дать отдохнуть, пополнить мобилизованными и затем снова начать борьбу.
Все эти соображения оказались чисто академическими, так как дезорганизованные войска уже не были способны оказывать какое-либо сопротивление наступающему противнику...
Добровольческий корпус почти целиком и часть донцов погрузились в Новороссийске на пароходы. Не успевшие погрузиться, в виду недостатка перевозочных средств, направились из Новороссийска по шоссе на Туапсе.
16-го марта Новороссийск был оставлен... Ставка с генералом Деникиным прибыла в Феодосию.
Вывезено было с Кавказского побережья войск гораздо меньше, чем это можно было сделать, так как план эвакуации Штабом Главнокомандующего разработан не был, а морское ведомство не проявило должной энергии в подаче транспортных средств.
Деникин должен был видеть, к чему привели армию его стратегия и политика.
Авторитет его совершенно пал.
Под давлением старших войсковых начальников он был вынужден отстранить своего начальника Штаба генерала Романовского, личного друга.
Все эти причины сделали для генерала Деникина очевидной необходимость оставления своего поста.
Своему новому Начальнику Штаба генералу Махрову Деникин в разговоре объяснил свое решение уйти тем, что он физически и морально разбит, армия потеряла веру в своего вождя, а он потерял веру в армию, а потому - оставаться Главнокомандующим после этого он не может.
18-го марта Деникин разослал старшим начальникам секретную телеграмму такого содержания:
«Предлагаю прибыть к вечеру 21 марта в Севастополь на заседание военного совета…»
Подробности Севастопольского совещания так описаны в книге Н. Раковского «В стане белых»:
«…Совещание открылось речью генерала Драгомирова, который, охарактеризовал в черных тонах общую обстановку и закончил свою речь предложением выбрать нового главнокомандующего.
Горячо запротестовал против этого генерал Сидорин, который заявил, что донцы принципиально высказываются против проведения в жизнь пагубного во всех отношениях выборного начала в армии. Вместе с тем он выразил протест против того, что Дон и на этот раз обидели: от добровольческих частей на совещании присутствует сорок человек, от донцов - шесть.
Против выборов высказывался и генерал Слащев, который после своего выступления немедленно выехал на фронт.
Не имели успеха представители Добровольческого Корпуса, высказавшиеся в том смысле, что Добровольцы по прежнему готовы считать своим Главнокомандующим генерала Деникина, которому они доверяют, как и доверяли раньше.
Несмотря на неоднократные настояния Драгомирова, участники совещания единогласно высказались против выборного начала...
Врангель прибыл в Севастополь с сенсационным ультиматумом, в котором Великобританское правительство предлагало Деникину свое посредничество с целью прекращения междоусобной войны, предупреждая, что в случае несогласия на это Главнокомандующего вооруженными силами юга России оно лишит его всякой помощи и слагает с себя в этом случае всякую ответственность за последствия.
…Врангель, вопрос о назначении которого на должность Главнокомандующего казался предрешенным, откровенно заявил членам военного совета, что он не видит выхода из создавшегося положения и, что, совершенно исключая возможность непосредственных переговоров с большевиками, нужно возложить на авторов ультиматума всю нравственную ответственность за последствия предпринятого шага.
- Долг чести требует, - говорил Врангель, чтобы те, кто лишает нас помощи, приняли меры к охране неприкосновенности всех чинов армии и всех жителей, занятых большевистскими силами местностей, и всех беженцев, которые пожелали бы вернуться на родину, наконец, всех тех, кто боролся с нами за общее дело и ныне томится в тюрьмах Советской России.
…по инициативе Драгомирова был поднят вопрос о том, что постановление Военного совета по поводу английского ультиматума должно быть оформлено в виде соответствующего акта, подписанного всеми участниками совещания.
Такого рода предложение встретило и весьма настойчивые возражения. Начались споры. Одни высказывались за, другие - против.
Мысль о необходимости составления акта нашла энергичного сторонника и в лице Врангеля, который заявил, что, если под зафиксированным постановлением не будет подписей присутствующих на Совещании, он уезжает за границу.
Здесь выступил Сидорин и заявил:
- Генерал Врангель не менее нас, если не более, ответствен за все происшедшее, а потому, если вопрос ставится генералом Врангелем в ультимативной форме, он, Сидорин, под этим актом не подпишется.
…
Тяжелое наследство получил новый Главнокомандующий.
Совет Министров Южно-Русского Правительства был расформирован приказом Деникина 16-го марта, и, таким образом, высших представителей и руководителей гражданского управления не было.
Финансовые мероприятия ограничивались интенсивною деятельностью печатных станков, изготовлявших денежные знаки.
В области земельной реформы решительно ничего не было сделано.
Доставка продовольствия для войск и топлива для жел. дорог была весьма неудовлетворительна. Запасы обмундирования, снаряжения, оружия и технических средств были брошены в Таганроге, Ростове и Новороссийске.
Войска частью были перевезены с Кавказского побережья в Крым, другие оставались еще в районе Сочи.
Перевезенные в Крым совершенно не имели артиллерии, лошадей и седел - все это было оставлено в Новороссийске. Дезорганизация была полная.
Среди донских казаков не вполне улеглось брожение, начавшееся еще на Кубани…
Совершенно в новой плоскости был решен вопрос относительно красных офицеров, оставивших ряды советских войск и перебежавших к добровольцам.
Во времена Деникина отношение к этим несчастным людям было самое несправедливое. Теряя при побеге свои семьи, все свое имущество, лишь для того, чтоб под знаменем освобождения пойти против большевиков, они находили в «стане белых» не забвение их прежней подневольной службе, а судебные и военно-следственные комиссии, а в первое время даже пулю в лоб или петлю на шею.
В этом отношении многие высшие начальники Добровольческой армии были поразительно бессердечны и безжалостны. Генерал Покровский в своей жестокости доходил до садизма. Однажды, после разгрома X Советской армии на Маныче в 1919 г., в его корпус перебежал полк. И. - интендант X армии. Покровский его любезно встретил, заставил рассказать все, что тот знал про положение красных, накормил его обедом и к вечеру повесил.
Позже, в середине 1919 г., когда Добровольцы начали занимать один за другим города центральной России и Украйны, к воинским начальникам стали являться десятки тысяч офицеров, для поступления в Добровольческую армию. В одном Киеве таких было до 13 000.
У всех был высокий подъем духа, все горели желанием служить Родине. Но судебная волокита тянулась месяцами, и первоначальный порыв явившихся постепенно угасал, во время томительного ожидания, перед дверями следственных комиссий.
А недостаток средств и необходимость кормить семью иногда толкали их искать частную службу и, таким образом, много хороших боевых офицеров было потеряно для армии...
Одним из бедствий, губивших армию Деникина, были грабежи и бандитизм в войсках. Новый Главнокомандующий приказал предавать виновных в этих преступлениях военно-полевому суду…
Но насколько успешно проводилась железная дисциплина на фронте, настолько была трудна борьба в тылу.
«Тыл разъедается преступной деятельностью некоторых, укрывшихся за штыками фронта...»
Но ни кипучая энергия Врангеля, ни государственный ум Кривошеина не могли восстановить нормальных условий экономической жизни Крыма.
12 октября Главнокомандующий это официально признает:
«Обесценение денежных знаков приняло характер народного бедствия. Бытовые условия жизни тяжелы для всех, от рядового обывателя до члена правительства.
Недостаток товаров замедляет поступление из деревень хлеба. Грозит опасность дальнейшего сокращения запашек. Еще более тревожно положение городских жителей. Равновесие между городом и деревней нарушено».
Съехавшиеся в Севастополь из заграницы, по приглашению правительства, видные деятели финансового и промышленного мира, кроме ряда пожеланий и советов, ничего не внесли, и финансово-экономическое положение продолжало ухудшаться...
...
На Кубань - колыбель Добровольческой армии - было обращено большее внимание. Но подготовка к ведению операции на новом театре не была достаточно продумана, и во всяком случае не делала чести Начальнику Штаба Главнокомандующего. Готовясь перебросить часть сил из состава и без того слабой по количеству бойцов Крымской армии, Штаб, конечно, должен был принять все меры, чтоб для элемента случайности в новой экспедиции оставить самый ничтожный шанс, и успех обеспечить по крайней мере на 75%.
Между тем Шатилов не располагал многими совершенно необходимыми данными: он не знал достаточно о силах противника, не учел того, что переброска красных войск с Кавказского театра на Польский еще только начиналась, не держал связи с восставшими, не знал истинного настроения… казачества.
Наконец, не было точного плана действий, все должно было подчиниться обстановке на месте, в зависимости от решения ген. Улагая, назначенного начальником десанта. В назначении последнего завистливый к популярности других Шатилов, правда, был неповинен, но он навязал Улагаю своего протеже ген. Драценко… с которым Улагай, как и с предыдущими своими начальниками штабов, работать не мог, ибо вообще их не признавал и Генеральный штаб не жаловал.
Таким образом «Кубанская операция», правильно задуманная в принципе, была несерьезно подготовлена, несвоевременно и с недостаточными силами начата, без талантливого управления и потому заранее обрекалась на неудачу. Только русское «авось» могло заставить крымское командование приступить к ее выполнению.
…
Финансовый аппарат правительства пришел в полный упадок, станок не успевал печатать потерявших ценность денег, экономический кризис увеличивался с каждым днем. Вот истинные причины вызвавшие сдачу Крыма. Ряд военных ошибок, со стороны командования и главных исполнителей, лишь ускорил развязку.