Что Михаил Зощенко ДЕЙСТВИТЕЛЬНО думал о Советской власти
Взято здесь.
В настоящее время либералы и прочие антисоветчики любят делать из Михаила Зощенко «своего» (единомышленника по антисоветизму и жертву Советской власти). Наиболее бессовестные ещё любят делать из Михаила Зощенко идейного царского офицера.
Михаил Зощенко.
[Читать далее]
Действительно, Зощенко участвовал добровольцем в Первой мировой. Вернулся с многочисленными наградами (Орден Святого Станислава III ст. с мечами и бантом, Орден Святой Анны IV ст. с надписью «За храбрость», Орден Святого Станислава II ст. с мечами, Орден Святой Анны III ст. с мечами и бантом). Также он принёс домой разрушенное из-за ранений и газовой атаки здоровье. Это не помешало Михаилу Зощенко вскоре уйти добровольцем в Красную армию. Вернулся с ещё более разрушенным здоровьем. И во время Великой Отечественно снова пытался пойти добровольцем (на этот раз не взяли по состоянию здоровья). В итоге он записался вместе с сыном в гражданскую оборону. Во время бомбёжек дежурил на крышах и тушил зажигательные бомбы.
А теперь слово самому писателю, как он относился к Советской власти.
Был у него замечательный автобиографический рассказ - «Как я пошел сражаться за Советскую власть».
Полный текст рассказа тут. Очень советуем
https://rusbiathlon.ru/people-write-and-say/id30969
В рассказе Михаил Зощенко описывал, как попытался после Первой мировой войны устроиться в свежеорганизованный совхоз птицеводом. Его первые впечатления от деревни - ужасающая нищета и ещё более ужасающее раболепие по отношению ко всем, кто в городской, то есть, «господской» одежде.
«Все они (крестьяне) были в лаптях и нищенски одеты. Увидев нас, они остановились и, быстро содрав шапки, низко, почти в пояс поклонились нам.
Может быть, они приняли меня за какую-нибудь важную персону? Нет, сестра разуверила меня в этом. Она сказала, что здесь принято так здороваться с господами».
«Замечательная» деревенская жизнь.
Михаил Зощенко попытался объяснить людям, что произошла революция, отменившая подобное общение между людьми:
«Крестьяне понуро слушали меня. А старик, увидев, что я чем-то недоволен, торопливо сказал, приложившись губами к моей руке:
- Уж ты не гневайся, барин, на серых мужиков.
Я отшатнулся от старика. Крикнул:
- А вам, дедушка, совестно так поступать. Вот уже скоро год власть у рабочих и крестьян, а вы всё еще лижете руки!
Старик, надев шапку, ответил:
- Не спорю, убрали господ с ихней земли. Живут они нынче по нашим избам. Да только кто его знает, как оно дальше будет получаться».
Дальше сестра вводит Михаила Зощенко в местное высокое общество. Местное общество читает высокодуховные книжки (Блока, например) и ведёт высокодуховные споры на тему, что делать, когда власть снова изменится - просто перепороть крестьян или ещё повесить самых наглых. Зощенко немножко это слушает, потом у него кончается терпение, и он «вежливо» объясняет господам-помещикам, кто они есть на самом деле.
«Замечательная» деревенская жизнь.
Сестра пытается сгладить конфликт аргументами типа, «извините, он контуженный».
Михаил Зощенко в это же время пытается найти собеседников среди крестьян:
«Большая крестьянская семья, собравшись вокруг стола, хлебала какое-то варево из общей миски.
Нет, не бедность и нищета поразили меня в этой избе. Меня снова поразили поясные поклоны, смиренные опущенные взоры и раболепные слова.
Я обошел ещё несколько изб. Всюду лежала чугунная тень прошлой жизни. Всюду ещё таился страшный мир.
Что же в таком случае было раньше? Недавно? Что же было всего шестьдесят лет назад - когда на базарах продавали крестьян?»
«Замечательная» деревенская жизнь.
Далее, как пишет Михаил Зощенко, его представление о Советской власти, которое под влиянием буржуазной пропаганды было смутным, полностью «прояснилось».
«…И вот, шагая по деревенской улице, я вдруг отчётливо, но все же робко подумал: «Нет, это правильная власть, если она хочет уничтожить вековое рабство. Правильная власть для страны, где притаились господа, которые ждут не дождутся, чтобы снова надеть хомут на шею русского мужика».
В итоге Зощенко возвращается в Петроград, вступает полковым адъютантом (офицером) в первый Образцовый полк Деревенской Бедноты. И спустя несколько дней выдвигается вместе с полком, «чтобы занять позиции против белогвардейских отрядов Булак-Булаховича».
«Замечательная» деревенская жизнь.
«Эта подлинная история из моей жизни произошла сорок лет назад. И вот теперь, вспоминая столь давно минувшее, я совсем явственно вижу покорно склонённые головы крестьян, вижу их лапти и какие-то допотопные залатанные кафтаны из грубой домотканой материи.
Да, конечно, я и тогда слышал и знал, что крестьяне не всюду смиренно кланяются в пояс и не всюду и не всегда покорно склоняют свои головы. Иной раз они поджигают барские усадьбы и рассчитываются за свои беды и унижения. Но то, что я увидел в тот год на Смоленщине, - это врезалось в мою память как страшный символ помещичьей власти.
Нет, молодому читателю сейчас даже трудно представить себе - в какой кабале и в какой темноте и бедности находились многие и многие наши крестьяне всего лишь сорок лет назад!
Об этом полезно напомнить тем забывчивым людям, которые иной раз брюзжат или чем-нибудь недовольны».
Так подытоживает Михаил Зощенко.
Отметим, что это написано за год до смерти Михаила Михайловича. В период острых гонений на него со стороны лиц, управлявших советским идеологическим аппаратом.
Просто Михаил Михайлович был человеком умным и мог видеть разницу между общим направлением развития и отдельными перегибами и эксцессами. Даже там, где эти перегибы касались его самого.
В настоящее время либералы и прочие антисоветчики любят делать из Михаила Зощенко «своего» (единомышленника по антисоветизму и жертву Советской власти). Наиболее бессовестные ещё любят делать из Михаила Зощенко идейного царского офицера.
Михаил Зощенко.
[Читать далее]
Действительно, Зощенко участвовал добровольцем в Первой мировой. Вернулся с многочисленными наградами (Орден Святого Станислава III ст. с мечами и бантом, Орден Святой Анны IV ст. с надписью «За храбрость», Орден Святого Станислава II ст. с мечами, Орден Святой Анны III ст. с мечами и бантом). Также он принёс домой разрушенное из-за ранений и газовой атаки здоровье. Это не помешало Михаилу Зощенко вскоре уйти добровольцем в Красную армию. Вернулся с ещё более разрушенным здоровьем. И во время Великой Отечественно снова пытался пойти добровольцем (на этот раз не взяли по состоянию здоровья). В итоге он записался вместе с сыном в гражданскую оборону. Во время бомбёжек дежурил на крышах и тушил зажигательные бомбы.
А теперь слово самому писателю, как он относился к Советской власти.
Был у него замечательный автобиографический рассказ - «Как я пошел сражаться за Советскую власть».
Полный текст рассказа тут. Очень советуем
https://rusbiathlon.ru/people-write-and-say/id30969
В рассказе Михаил Зощенко описывал, как попытался после Первой мировой войны устроиться в свежеорганизованный совхоз птицеводом. Его первые впечатления от деревни - ужасающая нищета и ещё более ужасающее раболепие по отношению ко всем, кто в городской, то есть, «господской» одежде.
«Все они (крестьяне) были в лаптях и нищенски одеты. Увидев нас, они остановились и, быстро содрав шапки, низко, почти в пояс поклонились нам.
Может быть, они приняли меня за какую-нибудь важную персону? Нет, сестра разуверила меня в этом. Она сказала, что здесь принято так здороваться с господами».
«Замечательная» деревенская жизнь.
Михаил Зощенко попытался объяснить людям, что произошла революция, отменившая подобное общение между людьми:
«Крестьяне понуро слушали меня. А старик, увидев, что я чем-то недоволен, торопливо сказал, приложившись губами к моей руке:
- Уж ты не гневайся, барин, на серых мужиков.
Я отшатнулся от старика. Крикнул:
- А вам, дедушка, совестно так поступать. Вот уже скоро год власть у рабочих и крестьян, а вы всё еще лижете руки!
Старик, надев шапку, ответил:
- Не спорю, убрали господ с ихней земли. Живут они нынче по нашим избам. Да только кто его знает, как оно дальше будет получаться».
Дальше сестра вводит Михаила Зощенко в местное высокое общество. Местное общество читает высокодуховные книжки (Блока, например) и ведёт высокодуховные споры на тему, что делать, когда власть снова изменится - просто перепороть крестьян или ещё повесить самых наглых. Зощенко немножко это слушает, потом у него кончается терпение, и он «вежливо» объясняет господам-помещикам, кто они есть на самом деле.
«Замечательная» деревенская жизнь.
Сестра пытается сгладить конфликт аргументами типа, «извините, он контуженный».
Михаил Зощенко в это же время пытается найти собеседников среди крестьян:
«Большая крестьянская семья, собравшись вокруг стола, хлебала какое-то варево из общей миски.
Нет, не бедность и нищета поразили меня в этой избе. Меня снова поразили поясные поклоны, смиренные опущенные взоры и раболепные слова.
Я обошел ещё несколько изб. Всюду лежала чугунная тень прошлой жизни. Всюду ещё таился страшный мир.
Что же в таком случае было раньше? Недавно? Что же было всего шестьдесят лет назад - когда на базарах продавали крестьян?»
«Замечательная» деревенская жизнь.
Далее, как пишет Михаил Зощенко, его представление о Советской власти, которое под влиянием буржуазной пропаганды было смутным, полностью «прояснилось».
«…И вот, шагая по деревенской улице, я вдруг отчётливо, но все же робко подумал: «Нет, это правильная власть, если она хочет уничтожить вековое рабство. Правильная власть для страны, где притаились господа, которые ждут не дождутся, чтобы снова надеть хомут на шею русского мужика».
В итоге Зощенко возвращается в Петроград, вступает полковым адъютантом (офицером) в первый Образцовый полк Деревенской Бедноты. И спустя несколько дней выдвигается вместе с полком, «чтобы занять позиции против белогвардейских отрядов Булак-Булаховича».
«Замечательная» деревенская жизнь.
«Эта подлинная история из моей жизни произошла сорок лет назад. И вот теперь, вспоминая столь давно минувшее, я совсем явственно вижу покорно склонённые головы крестьян, вижу их лапти и какие-то допотопные залатанные кафтаны из грубой домотканой материи.
Да, конечно, я и тогда слышал и знал, что крестьяне не всюду смиренно кланяются в пояс и не всюду и не всегда покорно склоняют свои головы. Иной раз они поджигают барские усадьбы и рассчитываются за свои беды и унижения. Но то, что я увидел в тот год на Смоленщине, - это врезалось в мою память как страшный символ помещичьей власти.
Нет, молодому читателю сейчас даже трудно представить себе - в какой кабале и в какой темноте и бедности находились многие и многие наши крестьяне всего лишь сорок лет назад!
Об этом полезно напомнить тем забывчивым людям, которые иной раз брюзжат или чем-нибудь недовольны».
Так подытоживает Михаил Зощенко.
Отметим, что это написано за год до смерти Михаила Михайловича. В период острых гонений на него со стороны лиц, управлявших советским идеологическим аппаратом.
Просто Михаил Михайлович был человеком умным и мог видеть разницу между общим направлением развития и отдельными перегибами и эксцессами. Даже там, где эти перегибы касались его самого.