А. Фишер о Великобритании начала ХХ века. Часть I
Из книги А. Фишера «В России и в Англии».
…мы приехали в Англию… я получаю работу на постройке: таскать кирпичи, мешать цемент, убирать и строить леса.
…миф о превосходстве английского рабочего над русским слетел с пьедестала. Не потому, что мы обладали качествами специалистов, а просто потому, что наша система обучения ремеслу была более обширной, чем английская: мы были более артистичны в изыскании средств и приспособлений для обхода ручной работы. Английские рабочие смотрели на нас косо, так как это увеличивало производительность, что по английским правилам профсоюзовской этики было против них, ибо с увеличением производства уменьшались шансы на получение работы безработными членами союза. И потому нас бойкотировали даже те англичане, которые до этого общались с нами и на которых за это смотрели косо. Но ни один из них не предложил нам вступить в союз, просто потому, что боялись, что мы на них донесем, и смельчака рассчитают.
[Читать далее]…тов. Хозецкий захворал воспалением слепой кишки. Доктор был настолько опытен, что лечил его от воспаления почек; когда же узнал истинную причину болезни, то было уже поздно. Сделали в больнице операцию, но это оказалось бесполезным, так как нарыв лопнул и гнойник был всосан кишечником. Через несколько дней он скончался...
Мои письма о рабочей Англии, которые я посылал товарищам в Россию, казались им преувеличением, извращением... потому, что мои письма разбивали идол Англии, получавшийся при чтении русских книг о ней, в которых все было хорошо, прилично, культурно, цивилизованно и т. д. Даже теперь, вернувшись обратно после двадцатилетнего пребывания в Англии, я нахожу, что предубеждения все же остались и, к сожалению, не только среди обыкновенных обывателей, но даже среди наших коммунистов, которые так и рвутся попробовать европейской цивилизации…
Итак, мои первые впечатления об Англии были исключительно внешние. Все закопчено до неузнаваемости материала, из которого построено здание. Дома низенькие, одинаковой архитектуры целые кварталы. Я много раз удивлялся, каким образом люди находят свои квартиры. Еще ничего, когда по две двери рядом; а то в большинстве по четыре: две для жильцов нижнего этажа и две для верхнего. Улицы узкие, грязные. Народ снует по всем направлениям, торопясь. Воочию представилась мне английская поговорка: «деньги - время».
Сейчас же у станции, по выходе из поезда, вас обступает толпа оборванных ребятишек. Они настолько грязны, что удивляешься, где же знаменитая английская чистоплотность? Штанишки рваные, сзади торчат рубашки, босые… Куда ни ткнитесь, всюду попадаются ребятишки, предлагающие газеты, спички, спортивные карточки, объявления и тому подобные вещи. Сразу чувствуешь, что тут что-то не ладно. Продолжаешь идти из центра города к окраинам и тут картина не многим меняется. Улицы делаются чище, но - такие же толпы ребятишек. Домики менее закопчены и более новой конструкции. Такая же однообразная архитектура, но продолжающаяся не во всю улицу, а только на один или два квартала, после чего изменяется немного, а далее еще немного, причем принцип постройки не нарушается.
Когда же вы выберетесь совсем за город, то там уже и улицы, и архитектура домов, и их расположение совершенно меняются. Это местность, где живет мелкая и крупная буржуазия. Тут уже грязных ребятишек не встретишь. Все чистенько одеты, и говорят-то они иначе, чем другие ребятишки. Они и румяны, что сразу доказывает достаток родителей. В рабочих кварталах грязные бабы и девицы в заплатанных кофточках и юбках; некоторые прямо подоткнуты булавками больничного образца, но обязательно с завитушками в волосах и в шляпе: это носильщицы грязной рабочей цивилизации.
В этой рабочей цивилизации можно увидеть такие картинки, каких вы нигде в России не увидите, разве только в таких местах, в которые даже русские рабочие боялись ходить.
…почему же английские рабочие так плохо поддаются отделению их от капиталистических партий?.. Во-первых, потому, что политические партии в Англии очень дорого стоят; во-вторых, капиталистические партии в своей борьбе должны были прибегать к поддержке рабочих и, таким образом, в своих программах выставлять рабочие требования; в-третьих, английские рабочие, как пионеры движения, должны были опираться на свои собственные силы, так как интеллигентных перебежчиков из другого лагеря у них почти не было, а если и были, то они за собой кораблей не сожгли; в-четвертых, не имели революционных традиций, так как вся английская история знает только борьбу ториев и вигов, которые в силу обстоятельств были то с рабочими, то против них... В-пятых, потому, что промышленное развитие шло очень медленно, и Англия, как первая промышленная страна, в состоянии была оплачивать свои рабочие руки относительно лучше других стран, что послужило развитию ложного патриотизма и самодовольства среди рабочего класса. Требуя улучшения своего положения, они могли ссылаться только на вздорожание продуктов первой необходимости, а не на то, что там-то получают больше, или работают меньше. Недовольные же ехали в колонии, а более энергичные оставляли родину и эмигрировали, кто в Америку, кто в Австралию...
Борьба ториев и вигов (борьба земельной аристократии с промышленной буржуазией) заключалась только в борьбе за политическую власть, без изменения экономических основ. Тори и виги (они же либералы) в борьбе за парламентскую власть должны были обращаться к пролетариату, обещая ему реформы, которые им не трудно было провести. Консерваторы (они же тори), представляя аристократию, проводили законы, урезывавшие аппетиты либералов, представителей промышленного капитала. Они провели… законы, которые консерваторов не ограничивали в правах. Они также провели реформу избирательного права, дав косвенный ценз городскому пролетарию, который вообразил, что посредством избирательного листка он сумеет сам себя поставить у власти. Когда же овладевали властью либералы, то они издавали законы, сокращающие права аристократов... Кажется, обе партии, возмущенные актами насилия, совершаемыми их агентами, молчаливо согласились и провели… реформу, слегка пощекотав друг друга словами: «Ведь все так и останется по старому. Рабочие будут в наших руках на долгое время, где им с нами тягаться? Политические выборы и парламентское представительство - роскошь, которую только мы можем себе позволить».
И они были правы. Кто из рабочих мог выставить свою кандидатуру, ухлопав на то тысячи фунтов стерлингов? Конечно, никто, за исключением сильного и богатого союза...
Если бы избрание в английский парламент зависело не от толщины кармана самого кандидата или его партии, то английский рабочий все же мог бы попасть на путь политической деятельности.
Политическая деятельность прежде всего стоит денег. Для того, чтобы попасть в кандидаты, надо внести властям избирательного округа залог не менее 300 фунт, стерлингов - на расходы по устройству избирательных урн, на печатание объявлений, плакатов, на счетчиков голосов, полицейскую охрану и стражу. Это для начала. Потом расходы уже самого кандидата на напечатание избирательного воззвания, рассылку и разноску его по домам избирателей, на наем помещений для участковых комитетов, обход и опрос избирателей - нечто вроде личной пропаганды. Далее - средства передвижения агитаторов и самого кандидата, так как он должен побывать во всех углах своего избирательного округа; печатные ответы на доводы оппонента и т. п. расходы, которых наберется еще фунтов на 300, а то и больше...
Если вас выберут, то, не получая никакого содержания, вам пришлось бы работать или жить на содержании ваших избирателей или партии. Такое ваше содержание в крайнем случае обходилось бы партии 200-300 ф. ст. в год. Вот тут и прикиньте: сколько стоила бы политическая деятельность рабочему классу? Какая организация могла иметь подобную роскошь?
Только консерваторы и либералы. Как собирателям прибавочной стоимости, им эта роскошь была ничто. Кроме крупных партийных свободных сумм, эти партии обладали огромными тайными партийными фондами, которыми распоряжались бесконтрольно главари либеральной или консервативной партии. Этот фонд черпался из доходов по продаже титулов: за лорда столько-то, за пэра - столько-то. А так как либеральная партия с 1832 г. была больше у власти, то тайных фондов у нее было больше, так как открыто либеральная партия была против палаты лордов, но за время своего господства напекла больше лордов, чем аристократическая партия. Либералы ведь были истые меркантилисты! В купле и продаже весь секрет господства буржуазии в Англии.
Для того, чтобы быть у кормила правления, партия в Англии должна была иметь около 400 членов парламента. При таком количестве ей никакая оппозиция была не страшна... Рабочая же оппозиция из 2 или десятка голосов ничего не значила. А чтоб окончательно убить охоту быть в оппозиции, следовало только перетянуть их представителей на свою сторону. Либералам это всегда удавалось. Попытки встать на собственные ноги в большинстве случаев кончались неудачей. Рабочему говорили... «На что тебе тратить твои гроши? Смотри: вожди в конце концов всегда идут с нами, в парламенте всегда голосуют за нас; хотя вам они говорят, что не существует разницы между консерваторами и либералами, но, как видно, они почему-то предпочитают нас. А потому и вы нас будете поддерживать. Это вам ничего не будет стоить».
Это либералы говорили открыто, а про себя думали: «нам безразлично, будете ли вы голосовать за ту или другую партию, потому что мы так сроднились одна с другой, что нам безразлично, будет ли Асквит у кормила или Бальфур, - они же женаты на родных сестрах, или что-то в этом роде. Поэтому наш дом будет царствовать, и нам на вас начхать. Если уж ты очень заартачишься, то мы напустим на тебя нашего верного слугу - прессу, церковные кафедры, и в несколько дней они тебя так обработают, что твоя оппозиция превратится в ничто; мы тебя так обморочим, что ты за нами пойдешь, как барашек». И он шел на заклание, как ягненок, радуясь. Он даже пошел дальше этого. …в ячейках профсоюзов уставом было воспрещено касаться политических вопросов. «Не надо политики» - было лозунгом английского тред-юнионизма...
Тред-юнионизм в Англии - это союз рабочих для улучшения своего экономического положения и защиты приобретенных улучшений в пределах существующих капиталистических отношений, и в особенности - защита цеховых привилегий и особенностей своего цеха. Благодаря разделению труда на различные категории (квалификации) и создалось такое громадное количество профсоюзов, какое существовало в Англии. Их насчитывалось до 1.500 штук... При появлении какого-нибудь нового способа производства создавался специальный союз, обслуживающий только рабочих этой профессии.
При появлении автогеногазового паяния и сварки образовался и особый союз. Этот союз… просил быть зачисленным в Союз Соединенных машиностроителей, но ему отказали, потому что он объединяет рабочих не квалифицированных, не прошедших школу ученичества...
Токаря по меди, котельщики по желтой меди и жестяники имели свой особый союз и часто спорили, кому делать какую работу: рабочему этого союза или союза машиностроителей. Прокладка и проводка труб как свинцовых, так и иных металлических всегда были предметом борьбы между союзом машиностроителей и союзом водопроводчиков. Тяжба за обладание этой работой тянется уже десятки лет и по сие время не кончена, дело доходило даже до стачек, причем судьями в этой борьбе в конце концов были одно время капиталисты. При этом союзу машиностроителей «доставалось на чаек»: постепенно от него отбирали один размер труб за другим, чуть ли не до 6" диаметра, с той оговоркой, что водопроводчик их прокладывает, а если они с фланцами, то слесарь их свертывает; если же надо их гнуть, то шаблон из дерева делает плотник; гнет трубу водопроводчик; концы нарезывает токарь, фланцы также; на место укладывает водопроводчик, а свертывает слесарь.
Вот до каких абсурдов дошли тред-юнионисты...
В некоторых других отраслях труда дело обстоит еще хуже. Кто производит столовые вилки - не может быть членом союза рабочих десертных вилок, а столовых ножей - в союзе десертных ножей; столовых ложек - не имеет право быть членом ни тех, ни других ножей, и даже союза десертных ложек. Бывали многочисленные случаи, где такие конфликты не обходились без стачек. Бывали стачки молотобойцев против кузнецов и т. п. В машиностроительном производстве насчитывалось одно время до 25 или 30 различных союзов.
Каждый союз… при конфликтах с капиталистами берет во внимание только самого себя и рассматривает данный вопрос только с той стороны, как это отзовется на его членах. До других ему дела нет: «я - пуп земли, а там хоть трава не расти». Капиталисты в лице своего союза хорошо пользовались такими сварами. Для них также было очень легко создать плохую картину для маленьких союзов, пользуясь ими для требований понижения заработной платы. Маленькие союзы принимали; а если сильный союз заартачится, то обыкновенно только его члены и выходили в стачку: работа продолжалась с помощью учеников и штрейкбрехеров.
В таком положении находился Союз Объединенных машиностроителей во время борьбы за 8-часовой рабочий день в 1896 году. Стачка объявлена была в одном округе, в Лондоне; но капиталистами эта борьба была распространена на всю Англию объявлением локаута... Локаут продолжался девять месяцев. Члены дошли до бродяжничества, попрошайничанья, и в конце концов союз сдался. Локаут этот был объявлен союзу, во-первых, потому, что другие союзы не поддерживали его; а во-вторых, потому, что союз капиталистов давно точил зубы на Союз Соединенных машиностроителей...
В то время существовал и другой союз среди слесарей и токарей - Союз Строителей паровых машин... Они откололись от машиностроителей, когда этот союз решил принимать в свою среду полуквалифицированных рабочих, а они хотели остаться белой костью, чистыми аристократами труда.
Дело еще печальнее обстояло в других отраслях труда, в особенности среди чернорабочих. Сколько там существовало союзов, можно судить по строительным рабочим. Там одних союзов чернорабочих насчитывается слишком 15 - это в отрасли труда поднять да бросить! Неужели тред-юнионисты не чувствовали своего бессильного, смешного и плачевного состояния? Чувствовали, и все время старались выйти из этого тупика. Но выход парализовался инерцией большинства членов, правлениями профессиональных союзов и английским законодательством, специально изданным на случай объединения союзов…
Существовали и федерации в сродных отраслях труда. Но они были настолько слабы и плохо связаны между тобой, что не имели никакого влияния на ход движения профессиональных союзов. Они только были хороши на бумаге, да кроме того служили доходной статьей членам правления, так как давали им возможность иметь ежегодные пикники и поездки...
Картина положения проф. движения в Англии к моему приезду была печальная. То же оказалось и при близком знакомстве с остальными культурными преимуществами английского рабочего. В чем же заключались его преимущества, по сравнению с русским? Только во внешнем виде: одевался в европейский костюм, потому что иного нельзя было купить, носил крахмальные воротнички, манжеты, галстук, кепку, начищенные сапоги и ходил бритый. Жил не в больших каменных домах, как в Петербурге и Москве, а в маленьких отдельных особняках в одну, две, три или четыре комнаты... И мебель его была солиднее - конечно, не везде. Пролетарская мебель была не более трех-четырех стилей. Потому что все было массового производства. По одежке приходилось протягивать ножки. Если раз увидишь мебель такую у одного рабочего, то ее увидишь и у другого, с той только разницей, что она у них различного цвета и покрыта другим материалом...
Квартиры его также однообразны: у одного двери все открывались с правой стороны, а у другого с левой… те же комнаты, чуть ли не те же обои. Одним словом, продукт массового производства.
…если бы они захотели повеселиться, то постройка квартир не позволит: если сильно ступать по полу, то посуда начинает ходить, а если живете во втором этаже, то у квартиранта внизу даже может сетка газовой горелки поломаться. Ведь пол настилается не из 3-дюймовых досок, а только из 3/4-д., наколоченных на 2-дюймовки или 1 1/2-дюйм., поставленных на ребро… а потолок из дранки и штукатурки. Только в наружные стены домика можно вбивать гвозди, а в перегородки нельзя, так как гвоздь не будет держаться: он встречает только дранку и штукатурку. Наружные стены сложены только в два кирпича; окна и двери под один фасон для целого квартала домиков.
Печей нет, а только открытые камины, и для того, чтобы в них было тепло, надо было топить целый день. Уголь дорогой, и потому топилась только одна кухня-столовая, а зал только по воскресеньям или высокоторжественным дням. Спальни никогда не топились, хотя в них тоже имеются камины. Спальни такие громадные, что в них умещались только двуспальная кровать, столик и два стула. Если семья была многочисленная, то дети спали поперек кровати в ногах родителей; более же щепетильные родители - если заработок позволял - клали ребятишек в спальне, а сами переселялись в зал, или наоборот. Более многочисленные семьи снимали верхний этаж, в котором всегда было одной комнатой больше, получавшейся над коридорами парадных входов, когорте всегда два вместе.
Иногда второй этаж имел еще светелки-спальни под крышей. В таких квартирах жили семьи очень многочисленные, со взрослыми членами семьи, приносившими в общий котел, или семьи, державшие нахлебников-холостяков или сдававшие комнаты. Даже для семейного рабочего, у которого ребятишки были школьного возраста, приходилось держать нахлебников, чтобы свести концы с концами. Это относится и к квалифицированным рабочим; а о неквалифицированных и говорить не приходится.
Кто не мог иметь нахлебников, тот должен был жить полусытым, есть уйму картошки и хлеба, а мясо по воскресеньям.
На вегетарианской пище существовать рабочему нельзя было, так как его очень хорошо эксплуатировали, и потому главе семьи или работнику покупалось австралийское или американское мясо, а соусом с картошкой и хлебом питалась остальная семья. Работнику также покупалась свинина (боковина) и наскоро поджаривалась на огне камина; в сало макался хлеб или поджаривался в нем, и этим питалась семья. Масло коровье многие семьи не видят целые века, а заменяют маргарином и вареньем. Маргарин был вдвое, втрое дешевле мяса; а варенье также дешево: оно было приготовлено из чего хотите, только не из ягод. Существуют целые заводы варки варенья, в которые за целый год не попадает ни одной ягоды: семечки ягод, для симуляции, строгаются из темного дерева, а связывающим веществом все что хотите, только не сахар.
Варенье мазалось на хлеб.
Этим вареньем и хлебом набивают желудки ребятишек. Они идут с ним в школу, едят его, бегая по улицам; рабочий берет его себе на завтрак. Обед английский состоит только из двух блюд и то сухих - что у нас считается вторым и какой-нибудь кашей, рисовой, тапиока или же вареного теста…
Разнообразие блюд настолько бедно, а состав обедов настолько прочно установлен, что в известные дни недели вы всюду их получите и дома, и в живопырках (рабочих ресторанах). Ростбиф можете получить каждый день, но свежий он бывает только по понедельникам...
От такой пищи у большинства портится пищеварение и кишечник почти не работает. Поэтому они поглощают громадное количество пилюль. Некоторые не могут жить без пилюль или какого-нибудь слабительного, вроде английской соли, сабура и т. п. Все это в пилюлях. Там шарлатаны и фирмы пилюль зарабатывают громадные состояния. Например, пилюли д-ра Бичама дают такой доход, что он платил своей жене в год 80.000 ф. стерлингов, чтоб она с ним не жила; да за одни объявления в газетах и журналах платил ежегодно столько же, и, кроме этого, содержал художника иллюстрировать объявления.
Ужин рабочего большею частью состоял из рыбы и картофеля, вареных в сале, да пива. А если пили чай, то крепкий, как деготь; такой же чай давали и детям. Такая мягкая пища довела английскую расу до того, что у детей гниют зубы прежде, чем они вырезаются.
Большинство детей школьного возраста беззубые или с такими плохими зубами, что удивляешься, как они существуют. Ни одно дитя не может есть хлебные корки... Не увидишь ни одной девицы, у которой здоровые зубы, - как засмеется, так прямо ужас... Это в среде мелкой буржуазии и квалифицированных рабочих. А у чернорабочих еще хуже, так как заработок неквалифицированного рабочего на 30% или 40% ниже...
…мы приехали в Англию… я получаю работу на постройке: таскать кирпичи, мешать цемент, убирать и строить леса.
…миф о превосходстве английского рабочего над русским слетел с пьедестала. Не потому, что мы обладали качествами специалистов, а просто потому, что наша система обучения ремеслу была более обширной, чем английская: мы были более артистичны в изыскании средств и приспособлений для обхода ручной работы. Английские рабочие смотрели на нас косо, так как это увеличивало производительность, что по английским правилам профсоюзовской этики было против них, ибо с увеличением производства уменьшались шансы на получение работы безработными членами союза. И потому нас бойкотировали даже те англичане, которые до этого общались с нами и на которых за это смотрели косо. Но ни один из них не предложил нам вступить в союз, просто потому, что боялись, что мы на них донесем, и смельчака рассчитают.
[Читать далее]…тов. Хозецкий захворал воспалением слепой кишки. Доктор был настолько опытен, что лечил его от воспаления почек; когда же узнал истинную причину болезни, то было уже поздно. Сделали в больнице операцию, но это оказалось бесполезным, так как нарыв лопнул и гнойник был всосан кишечником. Через несколько дней он скончался...
Мои письма о рабочей Англии, которые я посылал товарищам в Россию, казались им преувеличением, извращением... потому, что мои письма разбивали идол Англии, получавшийся при чтении русских книг о ней, в которых все было хорошо, прилично, культурно, цивилизованно и т. д. Даже теперь, вернувшись обратно после двадцатилетнего пребывания в Англии, я нахожу, что предубеждения все же остались и, к сожалению, не только среди обыкновенных обывателей, но даже среди наших коммунистов, которые так и рвутся попробовать европейской цивилизации…
Итак, мои первые впечатления об Англии были исключительно внешние. Все закопчено до неузнаваемости материала, из которого построено здание. Дома низенькие, одинаковой архитектуры целые кварталы. Я много раз удивлялся, каким образом люди находят свои квартиры. Еще ничего, когда по две двери рядом; а то в большинстве по четыре: две для жильцов нижнего этажа и две для верхнего. Улицы узкие, грязные. Народ снует по всем направлениям, торопясь. Воочию представилась мне английская поговорка: «деньги - время».
Сейчас же у станции, по выходе из поезда, вас обступает толпа оборванных ребятишек. Они настолько грязны, что удивляешься, где же знаменитая английская чистоплотность? Штанишки рваные, сзади торчат рубашки, босые… Куда ни ткнитесь, всюду попадаются ребятишки, предлагающие газеты, спички, спортивные карточки, объявления и тому подобные вещи. Сразу чувствуешь, что тут что-то не ладно. Продолжаешь идти из центра города к окраинам и тут картина не многим меняется. Улицы делаются чище, но - такие же толпы ребятишек. Домики менее закопчены и более новой конструкции. Такая же однообразная архитектура, но продолжающаяся не во всю улицу, а только на один или два квартала, после чего изменяется немного, а далее еще немного, причем принцип постройки не нарушается.
Когда же вы выберетесь совсем за город, то там уже и улицы, и архитектура домов, и их расположение совершенно меняются. Это местность, где живет мелкая и крупная буржуазия. Тут уже грязных ребятишек не встретишь. Все чистенько одеты, и говорят-то они иначе, чем другие ребятишки. Они и румяны, что сразу доказывает достаток родителей. В рабочих кварталах грязные бабы и девицы в заплатанных кофточках и юбках; некоторые прямо подоткнуты булавками больничного образца, но обязательно с завитушками в волосах и в шляпе: это носильщицы грязной рабочей цивилизации.
В этой рабочей цивилизации можно увидеть такие картинки, каких вы нигде в России не увидите, разве только в таких местах, в которые даже русские рабочие боялись ходить.
…почему же английские рабочие так плохо поддаются отделению их от капиталистических партий?.. Во-первых, потому, что политические партии в Англии очень дорого стоят; во-вторых, капиталистические партии в своей борьбе должны были прибегать к поддержке рабочих и, таким образом, в своих программах выставлять рабочие требования; в-третьих, английские рабочие, как пионеры движения, должны были опираться на свои собственные силы, так как интеллигентных перебежчиков из другого лагеря у них почти не было, а если и были, то они за собой кораблей не сожгли; в-четвертых, не имели революционных традиций, так как вся английская история знает только борьбу ториев и вигов, которые в силу обстоятельств были то с рабочими, то против них... В-пятых, потому, что промышленное развитие шло очень медленно, и Англия, как первая промышленная страна, в состоянии была оплачивать свои рабочие руки относительно лучше других стран, что послужило развитию ложного патриотизма и самодовольства среди рабочего класса. Требуя улучшения своего положения, они могли ссылаться только на вздорожание продуктов первой необходимости, а не на то, что там-то получают больше, или работают меньше. Недовольные же ехали в колонии, а более энергичные оставляли родину и эмигрировали, кто в Америку, кто в Австралию...
Борьба ториев и вигов (борьба земельной аристократии с промышленной буржуазией) заключалась только в борьбе за политическую власть, без изменения экономических основ. Тори и виги (они же либералы) в борьбе за парламентскую власть должны были обращаться к пролетариату, обещая ему реформы, которые им не трудно было провести. Консерваторы (они же тори), представляя аристократию, проводили законы, урезывавшие аппетиты либералов, представителей промышленного капитала. Они провели… законы, которые консерваторов не ограничивали в правах. Они также провели реформу избирательного права, дав косвенный ценз городскому пролетарию, который вообразил, что посредством избирательного листка он сумеет сам себя поставить у власти. Когда же овладевали властью либералы, то они издавали законы, сокращающие права аристократов... Кажется, обе партии, возмущенные актами насилия, совершаемыми их агентами, молчаливо согласились и провели… реформу, слегка пощекотав друг друга словами: «Ведь все так и останется по старому. Рабочие будут в наших руках на долгое время, где им с нами тягаться? Политические выборы и парламентское представительство - роскошь, которую только мы можем себе позволить».
И они были правы. Кто из рабочих мог выставить свою кандидатуру, ухлопав на то тысячи фунтов стерлингов? Конечно, никто, за исключением сильного и богатого союза...
Если бы избрание в английский парламент зависело не от толщины кармана самого кандидата или его партии, то английский рабочий все же мог бы попасть на путь политической деятельности.
Политическая деятельность прежде всего стоит денег. Для того, чтобы попасть в кандидаты, надо внести властям избирательного округа залог не менее 300 фунт, стерлингов - на расходы по устройству избирательных урн, на печатание объявлений, плакатов, на счетчиков голосов, полицейскую охрану и стражу. Это для начала. Потом расходы уже самого кандидата на напечатание избирательного воззвания, рассылку и разноску его по домам избирателей, на наем помещений для участковых комитетов, обход и опрос избирателей - нечто вроде личной пропаганды. Далее - средства передвижения агитаторов и самого кандидата, так как он должен побывать во всех углах своего избирательного округа; печатные ответы на доводы оппонента и т. п. расходы, которых наберется еще фунтов на 300, а то и больше...
Если вас выберут, то, не получая никакого содержания, вам пришлось бы работать или жить на содержании ваших избирателей или партии. Такое ваше содержание в крайнем случае обходилось бы партии 200-300 ф. ст. в год. Вот тут и прикиньте: сколько стоила бы политическая деятельность рабочему классу? Какая организация могла иметь подобную роскошь?
Только консерваторы и либералы. Как собирателям прибавочной стоимости, им эта роскошь была ничто. Кроме крупных партийных свободных сумм, эти партии обладали огромными тайными партийными фондами, которыми распоряжались бесконтрольно главари либеральной или консервативной партии. Этот фонд черпался из доходов по продаже титулов: за лорда столько-то, за пэра - столько-то. А так как либеральная партия с 1832 г. была больше у власти, то тайных фондов у нее было больше, так как открыто либеральная партия была против палаты лордов, но за время своего господства напекла больше лордов, чем аристократическая партия. Либералы ведь были истые меркантилисты! В купле и продаже весь секрет господства буржуазии в Англии.
Для того, чтобы быть у кормила правления, партия в Англии должна была иметь около 400 членов парламента. При таком количестве ей никакая оппозиция была не страшна... Рабочая же оппозиция из 2 или десятка голосов ничего не значила. А чтоб окончательно убить охоту быть в оппозиции, следовало только перетянуть их представителей на свою сторону. Либералам это всегда удавалось. Попытки встать на собственные ноги в большинстве случаев кончались неудачей. Рабочему говорили... «На что тебе тратить твои гроши? Смотри: вожди в конце концов всегда идут с нами, в парламенте всегда голосуют за нас; хотя вам они говорят, что не существует разницы между консерваторами и либералами, но, как видно, они почему-то предпочитают нас. А потому и вы нас будете поддерживать. Это вам ничего не будет стоить».
Это либералы говорили открыто, а про себя думали: «нам безразлично, будете ли вы голосовать за ту или другую партию, потому что мы так сроднились одна с другой, что нам безразлично, будет ли Асквит у кормила или Бальфур, - они же женаты на родных сестрах, или что-то в этом роде. Поэтому наш дом будет царствовать, и нам на вас начхать. Если уж ты очень заартачишься, то мы напустим на тебя нашего верного слугу - прессу, церковные кафедры, и в несколько дней они тебя так обработают, что твоя оппозиция превратится в ничто; мы тебя так обморочим, что ты за нами пойдешь, как барашек». И он шел на заклание, как ягненок, радуясь. Он даже пошел дальше этого. …в ячейках профсоюзов уставом было воспрещено касаться политических вопросов. «Не надо политики» - было лозунгом английского тред-юнионизма...
Тред-юнионизм в Англии - это союз рабочих для улучшения своего экономического положения и защиты приобретенных улучшений в пределах существующих капиталистических отношений, и в особенности - защита цеховых привилегий и особенностей своего цеха. Благодаря разделению труда на различные категории (квалификации) и создалось такое громадное количество профсоюзов, какое существовало в Англии. Их насчитывалось до 1.500 штук... При появлении какого-нибудь нового способа производства создавался специальный союз, обслуживающий только рабочих этой профессии.
При появлении автогеногазового паяния и сварки образовался и особый союз. Этот союз… просил быть зачисленным в Союз Соединенных машиностроителей, но ему отказали, потому что он объединяет рабочих не квалифицированных, не прошедших школу ученичества...
Токаря по меди, котельщики по желтой меди и жестяники имели свой особый союз и часто спорили, кому делать какую работу: рабочему этого союза или союза машиностроителей. Прокладка и проводка труб как свинцовых, так и иных металлических всегда были предметом борьбы между союзом машиностроителей и союзом водопроводчиков. Тяжба за обладание этой работой тянется уже десятки лет и по сие время не кончена, дело доходило даже до стачек, причем судьями в этой борьбе в конце концов были одно время капиталисты. При этом союзу машиностроителей «доставалось на чаек»: постепенно от него отбирали один размер труб за другим, чуть ли не до 6" диаметра, с той оговоркой, что водопроводчик их прокладывает, а если они с фланцами, то слесарь их свертывает; если же надо их гнуть, то шаблон из дерева делает плотник; гнет трубу водопроводчик; концы нарезывает токарь, фланцы также; на место укладывает водопроводчик, а свертывает слесарь.
Вот до каких абсурдов дошли тред-юнионисты...
В некоторых других отраслях труда дело обстоит еще хуже. Кто производит столовые вилки - не может быть членом союза рабочих десертных вилок, а столовых ножей - в союзе десертных ножей; столовых ложек - не имеет право быть членом ни тех, ни других ножей, и даже союза десертных ложек. Бывали многочисленные случаи, где такие конфликты не обходились без стачек. Бывали стачки молотобойцев против кузнецов и т. п. В машиностроительном производстве насчитывалось одно время до 25 или 30 различных союзов.
Каждый союз… при конфликтах с капиталистами берет во внимание только самого себя и рассматривает данный вопрос только с той стороны, как это отзовется на его членах. До других ему дела нет: «я - пуп земли, а там хоть трава не расти». Капиталисты в лице своего союза хорошо пользовались такими сварами. Для них также было очень легко создать плохую картину для маленьких союзов, пользуясь ими для требований понижения заработной платы. Маленькие союзы принимали; а если сильный союз заартачится, то обыкновенно только его члены и выходили в стачку: работа продолжалась с помощью учеников и штрейкбрехеров.
В таком положении находился Союз Объединенных машиностроителей во время борьбы за 8-часовой рабочий день в 1896 году. Стачка объявлена была в одном округе, в Лондоне; но капиталистами эта борьба была распространена на всю Англию объявлением локаута... Локаут продолжался девять месяцев. Члены дошли до бродяжничества, попрошайничанья, и в конце концов союз сдался. Локаут этот был объявлен союзу, во-первых, потому, что другие союзы не поддерживали его; а во-вторых, потому, что союз капиталистов давно точил зубы на Союз Соединенных машиностроителей...
В то время существовал и другой союз среди слесарей и токарей - Союз Строителей паровых машин... Они откололись от машиностроителей, когда этот союз решил принимать в свою среду полуквалифицированных рабочих, а они хотели остаться белой костью, чистыми аристократами труда.
Дело еще печальнее обстояло в других отраслях труда, в особенности среди чернорабочих. Сколько там существовало союзов, можно судить по строительным рабочим. Там одних союзов чернорабочих насчитывается слишком 15 - это в отрасли труда поднять да бросить! Неужели тред-юнионисты не чувствовали своего бессильного, смешного и плачевного состояния? Чувствовали, и все время старались выйти из этого тупика. Но выход парализовался инерцией большинства членов, правлениями профессиональных союзов и английским законодательством, специально изданным на случай объединения союзов…
Существовали и федерации в сродных отраслях труда. Но они были настолько слабы и плохо связаны между тобой, что не имели никакого влияния на ход движения профессиональных союзов. Они только были хороши на бумаге, да кроме того служили доходной статьей членам правления, так как давали им возможность иметь ежегодные пикники и поездки...
Картина положения проф. движения в Англии к моему приезду была печальная. То же оказалось и при близком знакомстве с остальными культурными преимуществами английского рабочего. В чем же заключались его преимущества, по сравнению с русским? Только во внешнем виде: одевался в европейский костюм, потому что иного нельзя было купить, носил крахмальные воротнички, манжеты, галстук, кепку, начищенные сапоги и ходил бритый. Жил не в больших каменных домах, как в Петербурге и Москве, а в маленьких отдельных особняках в одну, две, три или четыре комнаты... И мебель его была солиднее - конечно, не везде. Пролетарская мебель была не более трех-четырех стилей. Потому что все было массового производства. По одежке приходилось протягивать ножки. Если раз увидишь мебель такую у одного рабочего, то ее увидишь и у другого, с той только разницей, что она у них различного цвета и покрыта другим материалом...
Квартиры его также однообразны: у одного двери все открывались с правой стороны, а у другого с левой… те же комнаты, чуть ли не те же обои. Одним словом, продукт массового производства.
…если бы они захотели повеселиться, то постройка квартир не позволит: если сильно ступать по полу, то посуда начинает ходить, а если живете во втором этаже, то у квартиранта внизу даже может сетка газовой горелки поломаться. Ведь пол настилается не из 3-дюймовых досок, а только из 3/4-д., наколоченных на 2-дюймовки или 1 1/2-дюйм., поставленных на ребро… а потолок из дранки и штукатурки. Только в наружные стены домика можно вбивать гвозди, а в перегородки нельзя, так как гвоздь не будет держаться: он встречает только дранку и штукатурку. Наружные стены сложены только в два кирпича; окна и двери под один фасон для целого квартала домиков.
Печей нет, а только открытые камины, и для того, чтобы в них было тепло, надо было топить целый день. Уголь дорогой, и потому топилась только одна кухня-столовая, а зал только по воскресеньям или высокоторжественным дням. Спальни никогда не топились, хотя в них тоже имеются камины. Спальни такие громадные, что в них умещались только двуспальная кровать, столик и два стула. Если семья была многочисленная, то дети спали поперек кровати в ногах родителей; более же щепетильные родители - если заработок позволял - клали ребятишек в спальне, а сами переселялись в зал, или наоборот. Более многочисленные семьи снимали верхний этаж, в котором всегда было одной комнатой больше, получавшейся над коридорами парадных входов, когорте всегда два вместе.
Иногда второй этаж имел еще светелки-спальни под крышей. В таких квартирах жили семьи очень многочисленные, со взрослыми членами семьи, приносившими в общий котел, или семьи, державшие нахлебников-холостяков или сдававшие комнаты. Даже для семейного рабочего, у которого ребятишки были школьного возраста, приходилось держать нахлебников, чтобы свести концы с концами. Это относится и к квалифицированным рабочим; а о неквалифицированных и говорить не приходится.
Кто не мог иметь нахлебников, тот должен был жить полусытым, есть уйму картошки и хлеба, а мясо по воскресеньям.
На вегетарианской пище существовать рабочему нельзя было, так как его очень хорошо эксплуатировали, и потому главе семьи или работнику покупалось австралийское или американское мясо, а соусом с картошкой и хлебом питалась остальная семья. Работнику также покупалась свинина (боковина) и наскоро поджаривалась на огне камина; в сало макался хлеб или поджаривался в нем, и этим питалась семья. Масло коровье многие семьи не видят целые века, а заменяют маргарином и вареньем. Маргарин был вдвое, втрое дешевле мяса; а варенье также дешево: оно было приготовлено из чего хотите, только не из ягод. Существуют целые заводы варки варенья, в которые за целый год не попадает ни одной ягоды: семечки ягод, для симуляции, строгаются из темного дерева, а связывающим веществом все что хотите, только не сахар.
Варенье мазалось на хлеб.
Этим вареньем и хлебом набивают желудки ребятишек. Они идут с ним в школу, едят его, бегая по улицам; рабочий берет его себе на завтрак. Обед английский состоит только из двух блюд и то сухих - что у нас считается вторым и какой-нибудь кашей, рисовой, тапиока или же вареного теста…
Разнообразие блюд настолько бедно, а состав обедов настолько прочно установлен, что в известные дни недели вы всюду их получите и дома, и в живопырках (рабочих ресторанах). Ростбиф можете получить каждый день, но свежий он бывает только по понедельникам...
От такой пищи у большинства портится пищеварение и кишечник почти не работает. Поэтому они поглощают громадное количество пилюль. Некоторые не могут жить без пилюль или какого-нибудь слабительного, вроде английской соли, сабура и т. п. Все это в пилюлях. Там шарлатаны и фирмы пилюль зарабатывают громадные состояния. Например, пилюли д-ра Бичама дают такой доход, что он платил своей жене в год 80.000 ф. стерлингов, чтоб она с ним не жила; да за одни объявления в газетах и журналах платил ежегодно столько же, и, кроме этого, содержал художника иллюстрировать объявления.
Ужин рабочего большею частью состоял из рыбы и картофеля, вареных в сале, да пива. А если пили чай, то крепкий, как деготь; такой же чай давали и детям. Такая мягкая пища довела английскую расу до того, что у детей гниют зубы прежде, чем они вырезаются.
Большинство детей школьного возраста беззубые или с такими плохими зубами, что удивляешься, как они существуют. Ни одно дитя не может есть хлебные корки... Не увидишь ни одной девицы, у которой здоровые зубы, - как засмеется, так прямо ужас... Это в среде мелкой буржуазии и квалифицированных рабочих. А у чернорабочих еще хуже, так как заработок неквалифицированного рабочего на 30% или 40% ниже...