Андрей Ганин об атамане Анненкове
Из статьи Андрея Ганина «Дьявольский план физического истребления своих частей путем массовых убийств».
Террористический характер деятельности белого атамана генерал-майора Б.В. Анненкова в период Гражданской войны в России давно не является секретом. Служивший у Анненкова сотник В.Н. Ефремов прямо отметил: «Дисциплина в Партизанской дивизии была чисто разбойничья, главным, если не единственным наказанием была казнь, носившая название “ликвидации”, а лица, занимавшиеся этим из любви к искусству, - “ликвидаторами”. Суд в Парт[изанской] дивизии существовал только на бумаге. “Ликвидировать”, кроме самого Анненкова, могли по своему усмотрению и начальники частей и гарнизонов. Я знал нескольких “анненковцев” - молодых людей, за которыми насчитывалось по несколько сотен “ликвидаций”». Тем не менее проблема массового террора, осуществлявшегося Анненковым и анненковцами, изучена недостаточно.
[Читать далее]До сих пор практически неизвестным оставался документальный комплекс, касающийся массового истребления солдат и офицеров анненковских частей силами местного казахского населения и казахских национальных формирований...
Публикуемые документы были собраны уже к концу процесса Анненкова, затрагивали требовавший деликатного подхода национальный вопрос, а также содержали обвинения в адрес некоторых советских работников. По совокупности этих причин документы на процессе не фигурировали...
Тем не менее о зверствах в районе озера Алакуль на процессе упоминалось. В частности, отмечалось, что китайцами (по другим данным, оренбургскими казаками), служившими у Анненкова, в конце января 1920 г. были расстреляны и зарублены в районе Уч-Арала в алакульских камышах около 500 (по преувеличенным данным - 1500) обезоруженных солдат и офицеров отдельной Степной стрелковой бригады генерал-майора Ф.Г. Ярушина...
Обвинения в массовых расправах в районе озера этим не исчерпывались. В обвинительном заключении по делу Анненкова отмечалось, что около 600 трупов было обнаружено в урочище Кур-Агач за озером Алакуль и около 900 трупов - в урочище Ан-Агач. Вероятно, речь шла о тех же жертвах, которые зафиксированы в публикуемых документах.
В документах отмечены факты массового истребления тех анненковцев, которые не захотели продолжать борьбу с красными. Сам Анненков разрешил всем желающим покинуть его формирования, после чего эти лица подверглись уничтожению...
Председательствовавший на процессе П.М. Мелнгалв в статье по итогам суда кратко упомянул о том, что, «отступая в 1920 году под ударами красных к китайской границе, Анненков, убедившись в нежелании большинства солдат своих и бывш[ей] дутовской армии уходить из России, выделил их, разоружил, а вслед за тем приказал изрубить поголовно; об этом свидетельствуют тысячи черепов, обнаруженных в 10 ямах в 70 верстах от кит[айской] границы в районе Чугучака». …В.А. Гольцев… попытался опровергнуть данные об этих массовых убийствах. Однако приведенные им доводы выглядят неубедительно. В частности, Гольцев пишет об отсутствии слухов о массовой расправе среди казахов и о том, что якобы документы не были представлены на суде в силу бездоказательности. Судить о том, имели ли место какие-либо слухи около столетия назад, затруднительно. Что касается отсутствия документов на суде, то, как уже отмечено, эти материалы ко времени суда еще не были собраны...
На наш взгляд, необходимости в фабрикации публикуемых документов в 1927 г. не было. Для суда и расстрельного приговора Анненкову вполне хватило других обвинений. К тому же документы о массовых казнях содержали серьезные обвинения в адрес ряда советских работников и шире - в адрес местного казахского населения, и сфабриковать такие материалы советский консул в Чугучаке и член ВКП(б) попросту не мог. Наконец, неясен смысл подобной фабрикации, если в итоге эти материалы так и остались не востребованы. Невозможно усмотреть и какой-либо личной заинтересованности советского консула в обвинениях или сведении счетов с местными жителями. Очевидно и то, что именно в силу всех этих нюансов обвинениям не был дан ход в дальнейшем...
Масштабы убийств, судя по публикуемым документам, чудовищны. В материалах допроса свидетеля Д. Канагатова отмечено: «Убитых было 3800 человек. Сын Канагатова во время обезоруживания забрал себе шубу. Место убийства 1200 человек он не знает, но убивались не сразу, а партиями». Если бы речь шла о единственном случае такого обращения Анненкова со своими бойцами, желавшими сдаться красным, в нем можно было бы усомниться. Но случай не был единичным, а на судебном процессе рассматривались и другие. В частности, казнь не менее сотни перебежчиков из состава 18-го Сергиопольского полка, а также расстрел 38 партизан пулеметной команды 1-го партизанского стрелкового полка, причастных к подпольной организации...
Совокупность свидетельств участников событий с разных сторон подтверждает приводимые в документах данные. Бывший адъютант Анненкова оренбургский офицер А.С. Новокрещенов, находившийся в августе 1926 г. в Зайсане, за год до сбора консулом Л.М. Гавро материалов сообщил об имевшей место расправе: «Во время операций под гор[одом] Копалом в 1919-1920 гг. части 5-й дивизии стали переходить на сторону советск[их] войск. Это явление заставило Анненкова переводить эту часть в тыл. Но Анненков додумался лучше. Он сначала выдернул всех фельдфебелей и изрубил их своими алашами, потом унтер-офицеров. Рубку последних видел рядовой из этой же 5-й дивизии Иван Руденко, перешедший границу СССР по документу, выданному представителем СССР в Урумчи тов. Озорниным в 1923 году, в апреле - июне мес[яце]. Этот Иван Руденко рассказывал ужасы расстрелов и рубки на озере Ала-Куль. Сам чудом спасшийся от этой участи, был записан в списки отряда Анненкова под рубрикой “доброволец-партизан”. Фамилии производивших рубку можно узнать от партизан Анненкова, которые наверное знают это потому, что мне рассказывал Ворогушин, который в 1925 году прибежал на пост Хабарал-су, ограбленный киргизами».
Похожее свидетельство оставил и сотник В.Н. Ефремов: «К этому времени начались непорядки и в южной группе - целые роты во главе с офицерами двух пехотных полков 5-й дивизии стали переходить к большевикам. Анненков решил убрать их с фронта, и, не желая держать и кормить у себя в тылу ненадежный элемент, он решил их всех ликвидировать. Полки были разоружены и эшелонами отправлены в несуществующий рабочий лагерь. По дороге их встречал киргизский полк и безоружных рубил. Таким способом Анненков ликвидировал около 3000 солдат, взявших Копал и доблестно сражавшихся в течение года против большевиков. Такие меры недальновидного атамана не остановили, а наоборот, увеличили недовольство в войсках. Переходить стали не только солдаты, но и офицеры - кадровые, проведшие Германскую войну. К этому прибавились частые восстания целых сел с гарнизонами. Все они подавлялись с большими жестокостями».
Перед исходом в Китай Анненков расположился лагерем у подножия пограничного перевала Сельке, где находился около двух месяцев. Лагерь получил наименование «Орлиное гнездо». Ефремов отметил, что «Анненков, заняв такую неприступную позицию, решил отдохнуть и выждать. Кормить же 6 тысяч человек, в верности которых Анненков не был уверен, он не желал. Сначала он распустил киргизские полки, оставив им оружие и отдав приказание (киргизы эти - жители гор, в которых и находился Анненков со своим отрядом) убивать всякого, пытающегося вернуться к красным. После этого он объявил в отряде о своем разрешении желающим перейти к красным. Около двух тысяч человек, преимущественно крестьян местных сел, выразили желание уйти. Немного из них вернулось домой - по дороге “добросовестные” киргизы, ограбив, убивали их. Теперь Анненков за благонадежность своего отряда, кажется, мог быть спокоен».
Изложенные в документах сведения независимо от советского расследования 1927 г. подтверждал и видный деятель Белого движения, генерал А.С. Бакич, писавший урумчийскому генерал-губернатору: «Надеюсь, что Вам также небезызвестно поведение генерала Анненкова и его отряда во время нахождения последнего на перевале Чулак (Сельке). Там все офицеры и солдаты, пожелавшие по каким-либо причинам оставить его отряд, по приказанию генерала Анненкова раздевались почти донага и изгонялись из отряда - вдогонку же им высылались разъезды солдат или киргиз, вооруженные самим Анненковым, которые уничтожали несчастных. Полагаю, что Вам также известен неслыханный еще в истории случай, когда в отряде Анненкова на том же перевале Чулак, около сорока семейств офицеров его же отряда и беженцев были безжалостно ограблены, женщины и девушки от 7 до 18 лет изнасилованы, а затем зарублены»...
Этими актами анненковский террор, разумеется, не исчерпывался. Неудивительно, что один из участников Белого движения на Восточном фронте, характеризовавший себя как «простого русского интеллигента... волею судеб надевшего мундир армии адмирала Колчака», отмечал: «Прислушавшись ко всем рассказам местных жителей, очевидцев, и судя по отношению Анненкова к оренбуржцам, для нас стало ясно, что мы попали в самое после большевиков бесправное место, и если что атаману взбредет в голову, то он с нами и сделает».
Публикуемые документы опровергают вывод современного исследователя о том, что «белый террор Анненкова, в отличие от большевистского, носил эпизодический, локальный и ответный, а не постоянный, повсеместный и превентивный характер». Документы как раз свидетельствуют о превентивном и выходящем по своему размаху за пределы локального терроре в отношении лиц, которые не совершили перед белыми ничего предосудительного. Вся их вина заключалась в стремлении завершить проигранную войну, сдаться красным и остаться на Родине. Что касается постоянного и повсеместного характера анненковского террора, материалы об этом были представлены на судебном процессе 1927 г.
Выдержки из документов
Письмо консула СССР в Чугучаке Л.М. Гавро председателю выездной сессии Верховного суда СССР. 11 августа 1927 г.
Не получив ответа на мою телеграмму о бесчинствах Анненкова в районе озера Алакуль, ограничиваюсь посылкой 3 черепов из числа зарубленных Анненковым 3800 человек. Кроме того, для Вашего сведения сообщаю, что около реки Карагач имеется еще 12 000 также зарубленных голов. Характерно то обстоятельство, что Анненков зарубил своих же белых, которых он считал неблагополучным[и].
Орудием исполнения этих приказаний Анненкова являлись киргизы, организованные Анненковым [в] Алашордынский полк. Анненков использовал вражду между киргизами и русскими, напоминая им резню [19]16 г и возбуждая их против русских.
Подробный материал вышлю дополнительно, который ценен еще и потому, что участники этой рубки работают у нас на ответственных постах...
Доклад консула СССР в Чугучаке Л.М. Гавро о зверствах анненковцев
Много говорить и писать о бесчинствах и зверствах Анненкова не приходится. Весь край помнит еще до сих пор не зажившие раны, нанесенные Анненковым.
Целью настоящего доклада является сообщение некоторых общих дополнительных фактов о деятельности Анненкова, не фигурировавших еще, а также фамилии и местонахождение и другие подробные сведения о большом количестве лиц, исполнявших у Анненкова [должности] ответственных и рядовых палачей, совершивших много тяжелых преступлений перед рабочим классом и, несмотря на это, находящихся по сие время на свободе. Некоторые из них, скрыв свое преступление, находятся на советских должностях в районе Казахстана. В числе таких «молодцов» имеется один такой ловкач, который настолько втерся в доверие, что занимает в настоящее время ответственную должность в губернском масштабе, председатель выездной сессии уездного ревтрибунала. Фамилия его Кинса-баба, даже вошел в члены ВКП(б). Его брат при Анненкове был командиром взвода алашордынцев. Есть в Казахстане озеро Ала-Куль, не доезжая приблизительно трех верст от местности Ак-Тумак, натолкнулся на восемь могил, из которых семь покрытых надмогильными холмами, а одна открыта. Заинтересовался неестественной твердостью почвы. Оказалась наполненной человеческими черепами и костями. Черепа сохранили знаки рубленых сквозных ран (некоторые по две, по четыре раны). Есть черепа с сплошь срубленными частями черепных коробок. Есть черепа с трещинами и вдавленными костями. В окружности могил и в камышах валяется большое количество человеческих костей и черепов. В некоторых сохранился мозг в ссохшихся затвердевших кусках.
Все это меня заинтересовало, и я запросил об этом нач[альника] заставы, находящейся от озера Ала-Куль в полутора-двух верстах. После этого поговорил в частном порядке, а не в порядке допроса с некоторыми жителями Джарбулак. В порядке допроса было неудобно, так как могло вызвать переполох среди многих лиц киргизского населения, принимавших непосредственное участие в расправе с анненковцами... Нач[альник] заставы сообщил мне известные ему общие сведения. В указанных могилах похоронены 3800 человек солдат особых частей Анненкова, сформированных им под Омском (Сибирь). Указанные части были в 1919 году переформированы Анненковым в Бахтах, когда ему показалось, что в частях появилось разложение, упадок боеспособности, признаки тяги домой... Все киргизы, проживающие в районе озера Ала-Куль, не могли не знать о происходившей расправе с солдатами, и, по сведениям, большая часть их участвовала в этом гнусном деле...
В [19]20 году Анненков потерпел самые большие поражения, его армии стало все отчетливее [понятно], что дело, за которое они воевали, потерпело крах. В армии Анненкова, несмотря на существовавшую палочную дисциплину, появилось брожение, прорывались отдельные уже голоса недовольства, ставился вопрос о том, что ожидает их в дальнейшем. Среди командного состава появилось также недовольство и осуждение своего пути, проведенного вместе с Анненковым. И вот в декабре [19]19 года Анненков составляет дьявольский план физического истребления своих частей путем массовых убийств. Для этой цели организует из киргиз-головорезов при содействии крупных баев алашордынскую часть. Эта часть, по замыслу Анненкова, должна была и представлять самую надежную и карательную единицу. С этой целью раздувал и углублял вековую ненависть, существующую у киргиз и русских (1916 года массовое убийство киргиз русскими и русских киргизами, см. книгу Фурманова «Мятеж», с. 45). Помимо этого Анненков начинает оказывать большое внимание своим частям, составленным из китайцев, для того чтобы их в дальнейшем при первой необходимости использовать как карательный отряд. Анненкова пугал призрак восстания в его частях. Анненков не хочет сдаться большевикам. Разбитый по всем направлениям, потерявший всякую надежду на свои части, не в состоянии видеть лиц солдат своих частей, так как на всех этих лицах написана одна мысль как можно скорее кончить воевать и вернуться к мирной жизни и крестьянству. Анненкову теперь уже нечего терять, и он думает только о спасении своей шкуры, предвидя возможность восстания в своих частях.
В марте месяце разбитый красными частями Анненков направляется к западной границе Китая, приступает к осуществлению давно задуманного плана, который состоял в том, чтобы истребить на 75-80% свои части, дабы предупредить восстание против него.
Для этой цели Анненков издал вероломный приказ, в котором как истый предатель и провокатор по отношению к своим же солдатам объявлял, что все солдаты, желающие вернуться на родину, могут вернуться, дабы не нести тяжести неизвестного пути. Приказ был написан торжественным стилем, языком «манифеста», в нем говорилось о тяжелом пути, пройденном частями Анненкова и усеянном жертвами за многострадальную матушку-Русь. За три месяца Анненков подготовил уже исполнительный руководящий аппарат резни. В ряде сел и аулов в районе Ала-Куль подготовил волостных управителей (волостные управители были в то время в большей части крупные баи), у солдат, изъявивших желание вернуться на родину, отбиралось оружие и обмундирование. Посылались они все Анненковым в город Карагач (город Карагач не существует, есть речка Карагач, Анненков обманул своих солдат) для получения хорошего обмундирования и денежных средств. Ежедневно Анненков направлял в этот несуществующий город партии в 50-100 солдат, которых снабжал адресами волостных управителей - киргиз под предлогом, что они снабдят их подводами, пищей и покажут дорогу. Волостные управители были предупреждены о прибытии солдат и постепенно по партиям должны были уничтожать их. За два месяца до этого были приготовлены могилы - район Ала-Куль и речка Карагач. Крупные баи и другие прислужники Анненкова объясняли населению, что могилы предназначены для хранения оружия и окопов. Специальные люди под видом проводников провожали анненковских солдат к могилам, где уже их ожидали алашордынцы, которые раздевали их донага, а потом посредством зверской резни шашками убивали. То же самое проделывалось и с теми, которые изъявляли желание остаться, но которых Анненков считал неблагонадежными, отправлял под предлогом в резерв на отдых. Резня продолжалась партиями два месяца. Среди убитых имеются пленные красноармейцы, подробных сведений о которых не удалось собрать. Вместе с солдатами убивались и офицеры. Убивались также и подводчики, которые привозили солдат к месту казни, во избежание огласки. Имеются сведения, что возле речки Карагач еще имеется убитых до 12 000 человек. На другой же стороне озера Ала-Куль в камышах и по всей дороге разбросана масса трупов-скелетов, черепов, о которых говорят, что там насчитывается до 25 000. Это озеро Ала-Куль из конца в конец видело много ужаса, дьявольской резни. У этого озера чинилась кошмарнейшая, невиданная в истории человечества по своим формам зверства расправа. У этого озера происходила резня безоружных людей руками, разожжение национальной вражды киргиз к русским. Это озеро должно, по моему мнению, войти в историю под названием Кровавого озера.
В скором времени дошли до сведения частей Анненкова эти слухи о расправе над отправляемыми в Карагач. Стало распространяться, что все это происходит по распоряжению Анненкова. Недовольство увеличивалось и временами граничило с восстанием. Недовольство достигло своего апогея, когда группа офицеров с ведома и разрешения Анненкова во главе с полковником Луговских направилась в Западный Китай. У первой заставы алашордынцы по распоряжению Анненкова убили группу офицеров вместе с их женами, сыновьями, дочерями, в том числе и грудных детей. Причем перед зверским убийством алашордынцы изнасиловали жен и дочерей и маленьких девочек, потом убили их всех.
Спустя некоторое время, рассказывает офицер бывший Потулов, анненковской армии, находящийся в настоящее время в Зап[адном] Китае г. Чугучак, об этом факте узнал брат Луговских, офицер, служивший у Анненкова, возмутился и категорически потребовал у Анненкова объяснения. Помимо этого сообщил вверенной ему части о зверской расправе. Волна недовольства прокатилась по частям Анненкова, и для того, чтобы усмирить и успокоить свои части, отдал приказ наказать убийц Луговских.
Убийцы-киргизы из алашордынской части были приведены в район анненковских частей, причем казнь над ними была та же, какою расправлялись и они. Характерный момент: одному алашордынцу были нанесены три сабельных удара, он остался жить и крикнул: «Вы не достойны звания Анненкова, не умеете рубить». Попросил шашку и показал на своем товарище, который также должен быть убит, разрубив его с черепа до туловища...
Показания С.А. Заборского
Взят я на службу атаману Анненки 1918 года [в] октябре месяце, когда нас разбили по сотням всех взятых на службу. Был приказ по сотням, что кто не желает быть добровольцем, того отправляли в тылы, и из нашей сотни оказались 5 (пять) человек, и их взяли из рядов, и мы больше не видели их. После этого наш полк был отправлен под Семипалатинск, и по пути в село Троицк[о]е был небольшой бой, после боя был издан приказ командиром отряда есаулом Зотик всех поголовно вырубить, а потом поджечь поселок, и так было сделано.
В1919 году в марте месяце он со своей дивизией стал отступать в Китай. А которы[е] были взяты и[з] сел[а] Черкасска красноармейцы по приказанию Анненки были все расстреляны в камышах на реке Тентеке, а после этого вся дивизия стала отступать по направлению к Чулаку, то по дороге было объявлено, что кто желает вернуться домой, то все партизаны поблизости из поселков объявили желание вернуться, но когда они отошли несколько верст, то Анненковым был послан отряд своей личной охраны, и все были порублены на том же месте...
Когда из Орлиного гнезда уходили партизаны в Россию или в Китай, то возле аннненков[ск]ой халупы всех идущих от него раздевал[и] и говорил[и], что вы идете к большевикам, а тогда уходили от него халупы. Которы[е] шли через заставу бывшего есаула Зотик, он всех выпускал на долину и из пулемета уничтожал, а некоторы[е] шли через горы напрямик, чтобы обойти заставу, то были [в]стречены с алашами (киргизами), вооруженными, и убивали, обобирали всех, кто шел возле их лагеря. В такой самой партии был я сам, нас вышло человек 400, нас первым долгом обобрали у халупы Анненка, а потом отправили во все четыре стороны... Нас было человек 25, мы отделились от[о] всех и, пошли к направлению сел. Глиновки, и попали на этих самых алашев (киргиз), и они начали нас рубить, грабить... Из нашей партии было двое живых, а остальные были убиты, но еще не все, из них не оказалось человек 5 тел, неизвестно куда ушли. Я вышел из камышей, ко мне присоединился еще один из нашей партии, а остальные были убиты и [пропали] без вести...
[В] 1918 году, когда Анненко[в] стоял под Черкасским, то Урджарский район, все деревни заняли горные орлы. Тогда Анненков дал распоряжение в г. Семипалатинск, чтоб вышел карательный отряд для расправы крестьян и горных орлов. Когда горны[е] орлы отступили в свое орлиное гнездо, тогда был приказ от Анненки, чтоб всех, кто остался в поселках, подозрительных лиц все были расстреляны: мужчины, женщины, девушки, дети и младенцы, грудные дети, все.
В с. Благодатенском около 80 душ, не считая гр[удных] реб[ят].
В с. Переваленском около 65 душ, не считая груд[ных] ребят.
В с. Андреевске около 75 душ, не считая груд[ных] ребят.
В с. Афонасьевке около 30 душ, не считая женщин и детей, да еще с. Сазинское вырезал подряд...
Потулов. Отрывок из прошлого
…на одной из стоянок Анненк[овым] был издан приказ с разрешением желающим вернуться на родину, дабы не нести тяжестей неизвестного пути. У изъявивших желание вернуться было отобрано хорошее обмундирование, снабдили их старыми малогодными вещами, и эта группа в количестве, кажется, около трехсот человек отправилась назад. Отряд же пошел дальше через Джунгарские ворота к перевалу Сельке. Еще на пути к Сельке по отряду функционировали слухи, что большая часть из возвратившихся или погибли голодною смертью, или затерялись в степях, отделяясь небольшими группами, а остальные были перебиты и ограблены киргизами, причем говорили, что убивались возвращающиеся по распоряжению самого атамана... Достигли перевала Сельке или, как называли, Орлиного гнезда, здесь уже ясно чувствовался недостаток провианта, очевидно проглядывало недовольство партизан и офицеров, и вот, дабы сохранить хотя бы часть отряда, Анненков издает новый приказ, разрешающий желающим вернуться на родину. Много было разговоров за и против возвращения, в итоге которых подавляющее большинство, учитывая возможность новых экспериментов над возвращающимися, остались, и только группа человек около 350 ушли из отряда, надеясь попасть к родным очагам. Через несколько дней после их ухода в отряде распространился упорный слух, что и эти несчастные подверглись ограблению и избиению киргизами, вооруженные толпы которых бродили по всем направлениям вне расположения отряда. Недоедания, холод и кошмарные слухи окончательно сломили настроение отряда, и у всех было только одно желание - возможно скорее перейти границу. К этим не имеющим осязаемых доказательств фактам присоединилось еще одно преступное, совершенное ушкуйниками отряда деяние: группа офицеров со своими семьями во главе с б[ывшим] полковником Луговских с личного разрешения атамана, идя к кит[айской] границе, проходили через заставу. Здесь чинами заставы все были мучительно убиты, а девушки и женщины, кроме того, подверглись изнасилованию. Так как это преступление стало известным всему отряду и к атаману посыпался ряд просьб принять репрессивные меры к прекращению безобразий, Анненков издал приказ об аресте виновных, и последние были изрублены...
Многие уверяли, что атаман предал смертной казни виновных только ради успокоения отряда, фактически же якобы он лично предписал заставе уничтожить возвращающиеся семьи... Тем не менее обаяние, которым в свое время безусловно пользовался Анненков, было утеряно, в частях начался раскол, и самовольно ушли за границу оренбур[г]цы.
Анненков в это время безвыходно сидел в своей землянке, почти не появляясь в полках. Идеальный атаман стал для большинства далеким, чужим, для некоторых даже ненавистным...
Террористический характер деятельности белого атамана генерал-майора Б.В. Анненкова в период Гражданской войны в России давно не является секретом. Служивший у Анненкова сотник В.Н. Ефремов прямо отметил: «Дисциплина в Партизанской дивизии была чисто разбойничья, главным, если не единственным наказанием была казнь, носившая название “ликвидации”, а лица, занимавшиеся этим из любви к искусству, - “ликвидаторами”. Суд в Парт[изанской] дивизии существовал только на бумаге. “Ликвидировать”, кроме самого Анненкова, могли по своему усмотрению и начальники частей и гарнизонов. Я знал нескольких “анненковцев” - молодых людей, за которыми насчитывалось по несколько сотен “ликвидаций”». Тем не менее проблема массового террора, осуществлявшегося Анненковым и анненковцами, изучена недостаточно.
[Читать далее]До сих пор практически неизвестным оставался документальный комплекс, касающийся массового истребления солдат и офицеров анненковских частей силами местного казахского населения и казахских национальных формирований...
Публикуемые документы были собраны уже к концу процесса Анненкова, затрагивали требовавший деликатного подхода национальный вопрос, а также содержали обвинения в адрес некоторых советских работников. По совокупности этих причин документы на процессе не фигурировали...
Тем не менее о зверствах в районе озера Алакуль на процессе упоминалось. В частности, отмечалось, что китайцами (по другим данным, оренбургскими казаками), служившими у Анненкова, в конце января 1920 г. были расстреляны и зарублены в районе Уч-Арала в алакульских камышах около 500 (по преувеличенным данным - 1500) обезоруженных солдат и офицеров отдельной Степной стрелковой бригады генерал-майора Ф.Г. Ярушина...
Обвинения в массовых расправах в районе озера этим не исчерпывались. В обвинительном заключении по делу Анненкова отмечалось, что около 600 трупов было обнаружено в урочище Кур-Агач за озером Алакуль и около 900 трупов - в урочище Ан-Агач. Вероятно, речь шла о тех же жертвах, которые зафиксированы в публикуемых документах.
В документах отмечены факты массового истребления тех анненковцев, которые не захотели продолжать борьбу с красными. Сам Анненков разрешил всем желающим покинуть его формирования, после чего эти лица подверглись уничтожению...
Председательствовавший на процессе П.М. Мелнгалв в статье по итогам суда кратко упомянул о том, что, «отступая в 1920 году под ударами красных к китайской границе, Анненков, убедившись в нежелании большинства солдат своих и бывш[ей] дутовской армии уходить из России, выделил их, разоружил, а вслед за тем приказал изрубить поголовно; об этом свидетельствуют тысячи черепов, обнаруженных в 10 ямах в 70 верстах от кит[айской] границы в районе Чугучака». …В.А. Гольцев… попытался опровергнуть данные об этих массовых убийствах. Однако приведенные им доводы выглядят неубедительно. В частности, Гольцев пишет об отсутствии слухов о массовой расправе среди казахов и о том, что якобы документы не были представлены на суде в силу бездоказательности. Судить о том, имели ли место какие-либо слухи около столетия назад, затруднительно. Что касается отсутствия документов на суде, то, как уже отмечено, эти материалы ко времени суда еще не были собраны...
На наш взгляд, необходимости в фабрикации публикуемых документов в 1927 г. не было. Для суда и расстрельного приговора Анненкову вполне хватило других обвинений. К тому же документы о массовых казнях содержали серьезные обвинения в адрес ряда советских работников и шире - в адрес местного казахского населения, и сфабриковать такие материалы советский консул в Чугучаке и член ВКП(б) попросту не мог. Наконец, неясен смысл подобной фабрикации, если в итоге эти материалы так и остались не востребованы. Невозможно усмотреть и какой-либо личной заинтересованности советского консула в обвинениях или сведении счетов с местными жителями. Очевидно и то, что именно в силу всех этих нюансов обвинениям не был дан ход в дальнейшем...
Масштабы убийств, судя по публикуемым документам, чудовищны. В материалах допроса свидетеля Д. Канагатова отмечено: «Убитых было 3800 человек. Сын Канагатова во время обезоруживания забрал себе шубу. Место убийства 1200 человек он не знает, но убивались не сразу, а партиями». Если бы речь шла о единственном случае такого обращения Анненкова со своими бойцами, желавшими сдаться красным, в нем можно было бы усомниться. Но случай не был единичным, а на судебном процессе рассматривались и другие. В частности, казнь не менее сотни перебежчиков из состава 18-го Сергиопольского полка, а также расстрел 38 партизан пулеметной команды 1-го партизанского стрелкового полка, причастных к подпольной организации...
Совокупность свидетельств участников событий с разных сторон подтверждает приводимые в документах данные. Бывший адъютант Анненкова оренбургский офицер А.С. Новокрещенов, находившийся в августе 1926 г. в Зайсане, за год до сбора консулом Л.М. Гавро материалов сообщил об имевшей место расправе: «Во время операций под гор[одом] Копалом в 1919-1920 гг. части 5-й дивизии стали переходить на сторону советск[их] войск. Это явление заставило Анненкова переводить эту часть в тыл. Но Анненков додумался лучше. Он сначала выдернул всех фельдфебелей и изрубил их своими алашами, потом унтер-офицеров. Рубку последних видел рядовой из этой же 5-й дивизии Иван Руденко, перешедший границу СССР по документу, выданному представителем СССР в Урумчи тов. Озорниным в 1923 году, в апреле - июне мес[яце]. Этот Иван Руденко рассказывал ужасы расстрелов и рубки на озере Ала-Куль. Сам чудом спасшийся от этой участи, был записан в списки отряда Анненкова под рубрикой “доброволец-партизан”. Фамилии производивших рубку можно узнать от партизан Анненкова, которые наверное знают это потому, что мне рассказывал Ворогушин, который в 1925 году прибежал на пост Хабарал-су, ограбленный киргизами».
Похожее свидетельство оставил и сотник В.Н. Ефремов: «К этому времени начались непорядки и в южной группе - целые роты во главе с офицерами двух пехотных полков 5-й дивизии стали переходить к большевикам. Анненков решил убрать их с фронта, и, не желая держать и кормить у себя в тылу ненадежный элемент, он решил их всех ликвидировать. Полки были разоружены и эшелонами отправлены в несуществующий рабочий лагерь. По дороге их встречал киргизский полк и безоружных рубил. Таким способом Анненков ликвидировал около 3000 солдат, взявших Копал и доблестно сражавшихся в течение года против большевиков. Такие меры недальновидного атамана не остановили, а наоборот, увеличили недовольство в войсках. Переходить стали не только солдаты, но и офицеры - кадровые, проведшие Германскую войну. К этому прибавились частые восстания целых сел с гарнизонами. Все они подавлялись с большими жестокостями».
Перед исходом в Китай Анненков расположился лагерем у подножия пограничного перевала Сельке, где находился около двух месяцев. Лагерь получил наименование «Орлиное гнездо». Ефремов отметил, что «Анненков, заняв такую неприступную позицию, решил отдохнуть и выждать. Кормить же 6 тысяч человек, в верности которых Анненков не был уверен, он не желал. Сначала он распустил киргизские полки, оставив им оружие и отдав приказание (киргизы эти - жители гор, в которых и находился Анненков со своим отрядом) убивать всякого, пытающегося вернуться к красным. После этого он объявил в отряде о своем разрешении желающим перейти к красным. Около двух тысяч человек, преимущественно крестьян местных сел, выразили желание уйти. Немного из них вернулось домой - по дороге “добросовестные” киргизы, ограбив, убивали их. Теперь Анненков за благонадежность своего отряда, кажется, мог быть спокоен».
Изложенные в документах сведения независимо от советского расследования 1927 г. подтверждал и видный деятель Белого движения, генерал А.С. Бакич, писавший урумчийскому генерал-губернатору: «Надеюсь, что Вам также небезызвестно поведение генерала Анненкова и его отряда во время нахождения последнего на перевале Чулак (Сельке). Там все офицеры и солдаты, пожелавшие по каким-либо причинам оставить его отряд, по приказанию генерала Анненкова раздевались почти донага и изгонялись из отряда - вдогонку же им высылались разъезды солдат или киргиз, вооруженные самим Анненковым, которые уничтожали несчастных. Полагаю, что Вам также известен неслыханный еще в истории случай, когда в отряде Анненкова на том же перевале Чулак, около сорока семейств офицеров его же отряда и беженцев были безжалостно ограблены, женщины и девушки от 7 до 18 лет изнасилованы, а затем зарублены»...
Этими актами анненковский террор, разумеется, не исчерпывался. Неудивительно, что один из участников Белого движения на Восточном фронте, характеризовавший себя как «простого русского интеллигента... волею судеб надевшего мундир армии адмирала Колчака», отмечал: «Прислушавшись ко всем рассказам местных жителей, очевидцев, и судя по отношению Анненкова к оренбуржцам, для нас стало ясно, что мы попали в самое после большевиков бесправное место, и если что атаману взбредет в голову, то он с нами и сделает».
Публикуемые документы опровергают вывод современного исследователя о том, что «белый террор Анненкова, в отличие от большевистского, носил эпизодический, локальный и ответный, а не постоянный, повсеместный и превентивный характер». Документы как раз свидетельствуют о превентивном и выходящем по своему размаху за пределы локального терроре в отношении лиц, которые не совершили перед белыми ничего предосудительного. Вся их вина заключалась в стремлении завершить проигранную войну, сдаться красным и остаться на Родине. Что касается постоянного и повсеместного характера анненковского террора, материалы об этом были представлены на судебном процессе 1927 г.
Выдержки из документов
Письмо консула СССР в Чугучаке Л.М. Гавро председателю выездной сессии Верховного суда СССР. 11 августа 1927 г.
Не получив ответа на мою телеграмму о бесчинствах Анненкова в районе озера Алакуль, ограничиваюсь посылкой 3 черепов из числа зарубленных Анненковым 3800 человек. Кроме того, для Вашего сведения сообщаю, что около реки Карагач имеется еще 12 000 также зарубленных голов. Характерно то обстоятельство, что Анненков зарубил своих же белых, которых он считал неблагополучным[и].
Орудием исполнения этих приказаний Анненкова являлись киргизы, организованные Анненковым [в] Алашордынский полк. Анненков использовал вражду между киргизами и русскими, напоминая им резню [19]16 г и возбуждая их против русских.
Подробный материал вышлю дополнительно, который ценен еще и потому, что участники этой рубки работают у нас на ответственных постах...
Доклад консула СССР в Чугучаке Л.М. Гавро о зверствах анненковцев
Много говорить и писать о бесчинствах и зверствах Анненкова не приходится. Весь край помнит еще до сих пор не зажившие раны, нанесенные Анненковым.
Целью настоящего доклада является сообщение некоторых общих дополнительных фактов о деятельности Анненкова, не фигурировавших еще, а также фамилии и местонахождение и другие подробные сведения о большом количестве лиц, исполнявших у Анненкова [должности] ответственных и рядовых палачей, совершивших много тяжелых преступлений перед рабочим классом и, несмотря на это, находящихся по сие время на свободе. Некоторые из них, скрыв свое преступление, находятся на советских должностях в районе Казахстана. В числе таких «молодцов» имеется один такой ловкач, который настолько втерся в доверие, что занимает в настоящее время ответственную должность в губернском масштабе, председатель выездной сессии уездного ревтрибунала. Фамилия его Кинса-баба, даже вошел в члены ВКП(б). Его брат при Анненкове был командиром взвода алашордынцев. Есть в Казахстане озеро Ала-Куль, не доезжая приблизительно трех верст от местности Ак-Тумак, натолкнулся на восемь могил, из которых семь покрытых надмогильными холмами, а одна открыта. Заинтересовался неестественной твердостью почвы. Оказалась наполненной человеческими черепами и костями. Черепа сохранили знаки рубленых сквозных ран (некоторые по две, по четыре раны). Есть черепа с сплошь срубленными частями черепных коробок. Есть черепа с трещинами и вдавленными костями. В окружности могил и в камышах валяется большое количество человеческих костей и черепов. В некоторых сохранился мозг в ссохшихся затвердевших кусках.
Все это меня заинтересовало, и я запросил об этом нач[альника] заставы, находящейся от озера Ала-Куль в полутора-двух верстах. После этого поговорил в частном порядке, а не в порядке допроса с некоторыми жителями Джарбулак. В порядке допроса было неудобно, так как могло вызвать переполох среди многих лиц киргизского населения, принимавших непосредственное участие в расправе с анненковцами... Нач[альник] заставы сообщил мне известные ему общие сведения. В указанных могилах похоронены 3800 человек солдат особых частей Анненкова, сформированных им под Омском (Сибирь). Указанные части были в 1919 году переформированы Анненковым в Бахтах, когда ему показалось, что в частях появилось разложение, упадок боеспособности, признаки тяги домой... Все киргизы, проживающие в районе озера Ала-Куль, не могли не знать о происходившей расправе с солдатами, и, по сведениям, большая часть их участвовала в этом гнусном деле...
В [19]20 году Анненков потерпел самые большие поражения, его армии стало все отчетливее [понятно], что дело, за которое они воевали, потерпело крах. В армии Анненкова, несмотря на существовавшую палочную дисциплину, появилось брожение, прорывались отдельные уже голоса недовольства, ставился вопрос о том, что ожидает их в дальнейшем. Среди командного состава появилось также недовольство и осуждение своего пути, проведенного вместе с Анненковым. И вот в декабре [19]19 года Анненков составляет дьявольский план физического истребления своих частей путем массовых убийств. Для этой цели организует из киргиз-головорезов при содействии крупных баев алашордынскую часть. Эта часть, по замыслу Анненкова, должна была и представлять самую надежную и карательную единицу. С этой целью раздувал и углублял вековую ненависть, существующую у киргиз и русских (1916 года массовое убийство киргиз русскими и русских киргизами, см. книгу Фурманова «Мятеж», с. 45). Помимо этого Анненков начинает оказывать большое внимание своим частям, составленным из китайцев, для того чтобы их в дальнейшем при первой необходимости использовать как карательный отряд. Анненкова пугал призрак восстания в его частях. Анненков не хочет сдаться большевикам. Разбитый по всем направлениям, потерявший всякую надежду на свои части, не в состоянии видеть лиц солдат своих частей, так как на всех этих лицах написана одна мысль как можно скорее кончить воевать и вернуться к мирной жизни и крестьянству. Анненкову теперь уже нечего терять, и он думает только о спасении своей шкуры, предвидя возможность восстания в своих частях.
В марте месяце разбитый красными частями Анненков направляется к западной границе Китая, приступает к осуществлению давно задуманного плана, который состоял в том, чтобы истребить на 75-80% свои части, дабы предупредить восстание против него.
Для этой цели Анненков издал вероломный приказ, в котором как истый предатель и провокатор по отношению к своим же солдатам объявлял, что все солдаты, желающие вернуться на родину, могут вернуться, дабы не нести тяжести неизвестного пути. Приказ был написан торжественным стилем, языком «манифеста», в нем говорилось о тяжелом пути, пройденном частями Анненкова и усеянном жертвами за многострадальную матушку-Русь. За три месяца Анненков подготовил уже исполнительный руководящий аппарат резни. В ряде сел и аулов в районе Ала-Куль подготовил волостных управителей (волостные управители были в то время в большей части крупные баи), у солдат, изъявивших желание вернуться на родину, отбиралось оружие и обмундирование. Посылались они все Анненковым в город Карагач (город Карагач не существует, есть речка Карагач, Анненков обманул своих солдат) для получения хорошего обмундирования и денежных средств. Ежедневно Анненков направлял в этот несуществующий город партии в 50-100 солдат, которых снабжал адресами волостных управителей - киргиз под предлогом, что они снабдят их подводами, пищей и покажут дорогу. Волостные управители были предупреждены о прибытии солдат и постепенно по партиям должны были уничтожать их. За два месяца до этого были приготовлены могилы - район Ала-Куль и речка Карагач. Крупные баи и другие прислужники Анненкова объясняли населению, что могилы предназначены для хранения оружия и окопов. Специальные люди под видом проводников провожали анненковских солдат к могилам, где уже их ожидали алашордынцы, которые раздевали их донага, а потом посредством зверской резни шашками убивали. То же самое проделывалось и с теми, которые изъявляли желание остаться, но которых Анненков считал неблагонадежными, отправлял под предлогом в резерв на отдых. Резня продолжалась партиями два месяца. Среди убитых имеются пленные красноармейцы, подробных сведений о которых не удалось собрать. Вместе с солдатами убивались и офицеры. Убивались также и подводчики, которые привозили солдат к месту казни, во избежание огласки. Имеются сведения, что возле речки Карагач еще имеется убитых до 12 000 человек. На другой же стороне озера Ала-Куль в камышах и по всей дороге разбросана масса трупов-скелетов, черепов, о которых говорят, что там насчитывается до 25 000. Это озеро Ала-Куль из конца в конец видело много ужаса, дьявольской резни. У этого озера чинилась кошмарнейшая, невиданная в истории человечества по своим формам зверства расправа. У этого озера происходила резня безоружных людей руками, разожжение национальной вражды киргиз к русским. Это озеро должно, по моему мнению, войти в историю под названием Кровавого озера.
В скором времени дошли до сведения частей Анненкова эти слухи о расправе над отправляемыми в Карагач. Стало распространяться, что все это происходит по распоряжению Анненкова. Недовольство увеличивалось и временами граничило с восстанием. Недовольство достигло своего апогея, когда группа офицеров с ведома и разрешения Анненкова во главе с полковником Луговских направилась в Западный Китай. У первой заставы алашордынцы по распоряжению Анненкова убили группу офицеров вместе с их женами, сыновьями, дочерями, в том числе и грудных детей. Причем перед зверским убийством алашордынцы изнасиловали жен и дочерей и маленьких девочек, потом убили их всех.
Спустя некоторое время, рассказывает офицер бывший Потулов, анненковской армии, находящийся в настоящее время в Зап[адном] Китае г. Чугучак, об этом факте узнал брат Луговских, офицер, служивший у Анненкова, возмутился и категорически потребовал у Анненкова объяснения. Помимо этого сообщил вверенной ему части о зверской расправе. Волна недовольства прокатилась по частям Анненкова, и для того, чтобы усмирить и успокоить свои части, отдал приказ наказать убийц Луговских.
Убийцы-киргизы из алашордынской части были приведены в район анненковских частей, причем казнь над ними была та же, какою расправлялись и они. Характерный момент: одному алашордынцу были нанесены три сабельных удара, он остался жить и крикнул: «Вы не достойны звания Анненкова, не умеете рубить». Попросил шашку и показал на своем товарище, который также должен быть убит, разрубив его с черепа до туловища...
Показания С.А. Заборского
Взят я на службу атаману Анненки 1918 года [в] октябре месяце, когда нас разбили по сотням всех взятых на службу. Был приказ по сотням, что кто не желает быть добровольцем, того отправляли в тылы, и из нашей сотни оказались 5 (пять) человек, и их взяли из рядов, и мы больше не видели их. После этого наш полк был отправлен под Семипалатинск, и по пути в село Троицк[о]е был небольшой бой, после боя был издан приказ командиром отряда есаулом Зотик всех поголовно вырубить, а потом поджечь поселок, и так было сделано.
В1919 году в марте месяце он со своей дивизией стал отступать в Китай. А которы[е] были взяты и[з] сел[а] Черкасска красноармейцы по приказанию Анненки были все расстреляны в камышах на реке Тентеке, а после этого вся дивизия стала отступать по направлению к Чулаку, то по дороге было объявлено, что кто желает вернуться домой, то все партизаны поблизости из поселков объявили желание вернуться, но когда они отошли несколько верст, то Анненковым был послан отряд своей личной охраны, и все были порублены на том же месте...
Когда из Орлиного гнезда уходили партизаны в Россию или в Китай, то возле аннненков[ск]ой халупы всех идущих от него раздевал[и] и говорил[и], что вы идете к большевикам, а тогда уходили от него халупы. Которы[е] шли через заставу бывшего есаула Зотик, он всех выпускал на долину и из пулемета уничтожал, а некоторы[е] шли через горы напрямик, чтобы обойти заставу, то были [в]стречены с алашами (киргизами), вооруженными, и убивали, обобирали всех, кто шел возле их лагеря. В такой самой партии был я сам, нас вышло человек 400, нас первым долгом обобрали у халупы Анненка, а потом отправили во все четыре стороны... Нас было человек 25, мы отделились от[о] всех и, пошли к направлению сел. Глиновки, и попали на этих самых алашев (киргиз), и они начали нас рубить, грабить... Из нашей партии было двое живых, а остальные были убиты, но еще не все, из них не оказалось человек 5 тел, неизвестно куда ушли. Я вышел из камышей, ко мне присоединился еще один из нашей партии, а остальные были убиты и [пропали] без вести...
[В] 1918 году, когда Анненко[в] стоял под Черкасским, то Урджарский район, все деревни заняли горные орлы. Тогда Анненков дал распоряжение в г. Семипалатинск, чтоб вышел карательный отряд для расправы крестьян и горных орлов. Когда горны[е] орлы отступили в свое орлиное гнездо, тогда был приказ от Анненки, чтоб всех, кто остался в поселках, подозрительных лиц все были расстреляны: мужчины, женщины, девушки, дети и младенцы, грудные дети, все.
В с. Благодатенском около 80 душ, не считая гр[удных] реб[ят].
В с. Переваленском около 65 душ, не считая груд[ных] ребят.
В с. Андреевске около 75 душ, не считая груд[ных] ребят.
В с. Афонасьевке около 30 душ, не считая женщин и детей, да еще с. Сазинское вырезал подряд...
Потулов. Отрывок из прошлого
…на одной из стоянок Анненк[овым] был издан приказ с разрешением желающим вернуться на родину, дабы не нести тяжестей неизвестного пути. У изъявивших желание вернуться было отобрано хорошее обмундирование, снабдили их старыми малогодными вещами, и эта группа в количестве, кажется, около трехсот человек отправилась назад. Отряд же пошел дальше через Джунгарские ворота к перевалу Сельке. Еще на пути к Сельке по отряду функционировали слухи, что большая часть из возвратившихся или погибли голодною смертью, или затерялись в степях, отделяясь небольшими группами, а остальные были перебиты и ограблены киргизами, причем говорили, что убивались возвращающиеся по распоряжению самого атамана... Достигли перевала Сельке или, как называли, Орлиного гнезда, здесь уже ясно чувствовался недостаток провианта, очевидно проглядывало недовольство партизан и офицеров, и вот, дабы сохранить хотя бы часть отряда, Анненков издает новый приказ, разрешающий желающим вернуться на родину. Много было разговоров за и против возвращения, в итоге которых подавляющее большинство, учитывая возможность новых экспериментов над возвращающимися, остались, и только группа человек около 350 ушли из отряда, надеясь попасть к родным очагам. Через несколько дней после их ухода в отряде распространился упорный слух, что и эти несчастные подверглись ограблению и избиению киргизами, вооруженные толпы которых бродили по всем направлениям вне расположения отряда. Недоедания, холод и кошмарные слухи окончательно сломили настроение отряда, и у всех было только одно желание - возможно скорее перейти границу. К этим не имеющим осязаемых доказательств фактам присоединилось еще одно преступное, совершенное ушкуйниками отряда деяние: группа офицеров со своими семьями во главе с б[ывшим] полковником Луговских с личного разрешения атамана, идя к кит[айской] границе, проходили через заставу. Здесь чинами заставы все были мучительно убиты, а девушки и женщины, кроме того, подверглись изнасилованию. Так как это преступление стало известным всему отряду и к атаману посыпался ряд просьб принять репрессивные меры к прекращению безобразий, Анненков издал приказ об аресте виновных, и последние были изрублены...
Многие уверяли, что атаман предал смертной казни виновных только ради успокоения отряда, фактически же якобы он лично предписал заставе уничтожить возвращающиеся семьи... Тем не менее обаяние, которым в свое время безусловно пользовался Анненков, было утеряно, в частях начался раскол, и самовольно ушли за границу оренбур[г]цы.
Анненков в это время безвыходно сидел в своей землянке, почти не появляясь в полках. Идеальный атаман стал для большинства далеким, чужим, для некоторых даже ненавистным...