Голубь-киллер
Город Орёл вообще прекрасен. Никакой город Рашки в принципе не передаёт той атмосферы провинции, как этот серый и депрессивный мухосранск.
И жила в этом прекрасном городе пожилая семья, к которой накануне пришла 24-летняя внучка в гости, дабы поведать об очередном своём хачишке-ебаришке и вообще проведать стариков. Решив остаться с ночёвкой, эта девочка легла спать, но никто даже и не подозревал, что она больше никогда не покинет чертоги этого адского дома, собственно, как и ее старенькие родственники.
На ночь дед Фомич затопил печку как следует, открыл дымоход и ушёл спать. Ничего не предвещало беды. В эти минуты на козырьке соседнего дома сидел голубь Игорь и понимал, что на улице холодает, поэтому стоит искать тёплый ночлег для своей пернатой жопы.
Ну и не придумал Игорь ничего лучше, как попытаться залезть в дымоход, где сразу же застрял и чётенько сдох в положении, перекрывшим выход дыму с трубы на улицу. Через несколько десятков минут площадь дома превратилась в газенваген, а находящиеся внутри - в жертв холокоста, которым суждено было умереть в четырёх стенах. К вечеру следующего дня, под рёв родных и ту страшную тишину, паладины Гиппократа в пакетах выносили копчёных людей из дома...
А мораль сей басни такова: не шути с ебучими, блять, голубями.
И жила в этом прекрасном городе пожилая семья, к которой накануне пришла 24-летняя внучка в гости, дабы поведать об очередном своём хачишке-ебаришке и вообще проведать стариков. Решив остаться с ночёвкой, эта девочка легла спать, но никто даже и не подозревал, что она больше никогда не покинет чертоги этого адского дома, собственно, как и ее старенькие родственники.
На ночь дед Фомич затопил печку как следует, открыл дымоход и ушёл спать. Ничего не предвещало беды. В эти минуты на козырьке соседнего дома сидел голубь Игорь и понимал, что на улице холодает, поэтому стоит искать тёплый ночлег для своей пернатой жопы.
Ну и не придумал Игорь ничего лучше, как попытаться залезть в дымоход, где сразу же застрял и чётенько сдох в положении, перекрывшим выход дыму с трубы на улицу. Через несколько десятков минут площадь дома превратилась в газенваген, а находящиеся внутри - в жертв холокоста, которым суждено было умереть в четырёх стенах. К вечеру следующего дня, под рёв родных и ту страшную тишину, паладины Гиппократа в пакетах выносили копчёных людей из дома...
А мораль сей басни такова: не шути с ебучими, блять, голубями.