Выбор
- Черт! - Настя была на взводе. Мало того, что она уже третий раз пыталась собрать в хвост непослушные волосы, так она еще и кошмарно опаздывала в свой первый рабочий день. Масла в огонь подливало и то, что устроилась она работать самым обычным продавцом-консультантом. «Хорошо хоть не в «Макдональдс» или не в «Рив Гош», хотя бы книги продавать буду, это чуточку приподнимает», - носилось у нее в голове. И это после пяти лет экономического образования и двух красных дипломов, один - по бухгалтерскому учету, второй - по финансовому менеджменту. Хотя, их препод по информационным системам, Перепелкин, говорил, что самое худшее, что можно вынести из института - это красный диплом. Почему он так считал, для Насти так и осталось тайной. Но дело даже не в Перепелкине и его противном предмете. А в том, что 5 лет стараний - и все псу под хвост. Да еще и по нелюбимой специальности. Честно говоря, экономику Настя не выбирала. Ее для Насти выбрал папа. Либо экономический, либо инженерный, так он сказал. Настя же до конца 11 класса сама не знала, чего хотела.
Лет до 13 она мечтала о карьере балерины. Сама по себе худущая, Настя изнуряла себя диетами: практически ничего не ела. При росте в 170 она весила 44 килограмма. Когда же ее преподавательница по танцам сказала, что Настя слишком толстая и высокая и не может стоять в первом ряду, и что, если Настя все-таки хочет поехать вместе со старшей группой на выступление, то ей нужно сбросить еще хотя бы пару кило, все стало еще хуже. Настя заболела подсчетом калорий. Дошло до того, что в день она съедала только два глазированных сырка и выпивала стакан воды. А килограммы все не уходили. Зато появилась слабость и апатия. Папа и бабушка ужасно переживали, но сделать ничего не могли. Настя была упряма. Они показывали ей фотографии больных анорексией, заставили ее посмотреть видео про то, как одна девушка умерла от того, что перестала есть. Настю все это напугало, но желание поехать в турне и мечта стать примой поддерживали ее. В итоге, на уроке физкультуры, когда играли в баскетбол команда девочек против команды мальчиков, Настю, желая отобрать у нее мяч, толкнул Васька Лопухин, Настина тайная любовь. Васька толкнул не сильно, но недоедание сделало свое дело: у Насти закружилась голова, она упала и вывихнула лодыжку. Конечно, вывих вправили, но не до конца. Так что про профессиональную балетную школу можно было забыть. У Насти случился нервный срыв. Несколько дней она пролежала дома под капельницей. И, чтобы как-то утешить себя, ела бананы, которые она так любила, но в которых было так много килокалорий (целых 100 на 100 грамм). За бананы Настя себя ненавидела. А тут еще Васька Лопухин подлил масла в огонь. Когда она все-таки пришла в школу, он громко, так, чтобы слышал весь класс, крикнул на переменке: «Левашова, не парься! Все балерины - стервы». Сейчас-то Настя понимала, что так он хотел ее подбодрить, а выкрикнул он для того, чтобы избежать позорного обвинения в том, что Васька-Лопух втрескался по уши в Левашову-Скелета. Но тогда это ее сильно задело, она выбежала из класса в слезах. В тот момент в Настином сердце умерло целых два теплых чувства: одно к балету, другое - к Ваське. Так что с балетом было покончено навсегда. Настя занялась современными клубными танцами.
После балета по-настоящему Настя никакой профессией не «болела». Сначала она хотела стать нейробиологом, потом она видела себя в качестве журналистки. Этакой элегантной леди, закованной в неподражаемый костюм, входящей в Кремлевский пул и с легкостью берущей интервью у Тех Самых, Власть Имущих. Но найденные в интернете списки убитых журналистов и скептические замечания папы по поводу оплаты труда профессиональных деятелей пера быстро охладили ее пыл.
Еще Настя как-то хотела работать в туризме. Здесь уже руку приложила ее бабушка. Старая кокетка, как ее называл Настин папа, была помешана на путешествиях. Бабушка у Насти была что надо. В молодости, еще при Сталине, она жила весело и бесшабашно, но при этом очень смекалисто, так что сейчас она каталась как сыр в масле. Да и вообще, бабушка у Насти была очень ушлой женщиной, постоянно держала нос по ветру и обладала способностью всегда вовремя подсуетиться. Так что в кризис сия дама далеко забальзаковского возраста шагнула с новой квартирой на Московском (старую она подарила Насте), новым «Nissan Pathfinder» (свой далеко не старый «Рено» она продала за чисто символическую плату сыну, т.е. Настиному папе) и новым дедфрендом - термин придумал Настин папа. Так вот, эта волевая женщина видела Настю исключительно в качестве приятной девочки - менеджера по продажам. Ну а потом, когда Настя опыта поднаберется и жирку поднагуляет, то в планах бабушки было сделать ее директором какого-нибудь небольшого турагенства, благо связи позволяли.
Но, когда Настя как-то в конце 10-го класса с легкой руки бабушки заявила папе, что мечтает работать в туризме и продавать путевки, папа аж взбеленился. Он заявил, что это гиблый путь, что с этой позиции расти некуда и т.д. и т.п. Ну а бабушке был закачен скандал на тему того, что она лезет не в свое дело, что шла бы она развлекаться с очередным своим хахалем и играть на бирже, а к Насте с дурацкими советами соваться не смела. Бабушка обиделась и с тех пор с сыном общалась крайне редко и сдержано. Только тогда, когда это действительно было необходимо.
Так что к 11 классу Настя подошла в полной профессиональной растерянности. Ее же друзья-подруги уже к тому времени не только решили, на какую специальность идти, но и куда поступать, были записаны на подготовительные курсы и точно знали, что попадают в первую волну экзаменуемых, т.е. тех, кто либо поступает по олимпиаде, либо сдает выпускные экзамены с курсов, которые и являются вступительными в вуз.
Настя находилась в подвешенном состоянии и жутко нервничала по этому поводу. У нее состоялся тяжелый разговор с папой. История повторилась: либо инженер (как папа), либо экономист (папа считал, что это модно и перспективно). Доводы в пользу инженера были следующие: во-первых, как уже говорилось, Настин папа сам получил инженерное образование, знал, как учиться по этой специальности, на что обратить внимание, мог помочь по учебе; во-вторых, у папы сохранились кое-какие связи в Политехе и Корабелке. Так что проблем с поступлением быть не должно. За экономиста говорило то, что это сейчас модно и востребовано. Настин папа очень хорошо помнил свои муки выбора специальности, помнил, как тогда, в 70-е, все те, кто хотели, либо те, кто не определился, шли на инженеров. Это тоже было модно и это было круто. Тогда были инженеры, сейчас - экономисты. Никто не знает, как жизнь повернется, а высшее образование должно быть, особенно в России, где «вышка» есть практически у каждого. Ну, и на экономиста легче поступить, чем на инженера. Там экзамены не такие сложные, а Настя девочка не глупая. Так что справится, решил папа. И, когда в очередной раз перед Настей встали перспективы ее ближайшего будущего, она взгрустнула. Перед ней пронеслись ее мечты о балете, журналистике и туризме. Она чуть не плакала. Папа обнял дочку и сказал: «Насть, ну получишь ты не то образование, о котором мечтала, зато оно надежным будет. Тем более, что тебя никто не заставляет отказываться от той же журналистики. Будет у тебя хобби. Будешь сама изучать. Представляешь, какая ты у меня умная будешь». Настя всхлипнула. И тут ей вспомнилась их любимая игра с папой - в крестики-нолики, но только собрать нужно пять подряд и играть можно на всем тетрадном листе. Папа постоянно выигрывал. Когда Настя в очередной раз спрашивала, КАК у него это получается, он делал хитрые глаза и говорил: «Семестры скучнейших лекций по сопромату». Поэтому, даже не зная, что преподают на сопромате, Настя жутко не любила этот предмет, и, судя по всему, лекции по споромату были, действительно, скучные, раз студенты играли в крестики-нолики и шашки (папины друзья), а сам предмет был сложным и непонятным, ибо папа рассказывал, как сдавал его 5 раз. Поэтому Настя тихо сказала папе: «Буду экономистом», и тяжело вздохнула. Институт они выбирали вместе.
На подготовительные курсы для поступления Настя шла как на заклание. Она понимала, что все это нужно, но карьера экономиста ей претила. Да и контингент на курсах подобрался тот еще: гламурного вида девочки, метросексуальные мальчики. И нет нормальных людей, с нормальными проблемами. Все разговоры только о шмотках да модных местах. О литературе, различных интересных хобби здесь не говорилось. Эти люди не разделяли Настиной страсти к походам, складывалось такое впечатление, что они дальше Питера вообще никуда не выезжали. Вернее выезжали, но за границу, в пятизвездочные отели с широкими кроватями и пушистыми халатами. Поездка же на обычную дачу была для них вообще из области фантастики. Как-то раз Настя в разговоре упомянула про то, что ее папа фанат выращивания огурцов. Ее сразу ж спросили, сколько они платят садовнику. Настя тогда еще не знала этих людей и потому принялась объяснять, что они без садовника, что папа все сам. Рассказала, про дачный домик, с такой любовью построенный еще при жизни мамы. Девочки и мальчики округлили глаза: «Деревянный домик? Без отопления? Без водопровода? Удобства на улице? И вам это нравится?». С тех пор Настя предпочитала не откровенничать, стала держаться особняком и сосредоточилась на учебе. А эти люди предпочитали не учиться. Они с такой детской откровенностью верили в силу денег своих родителей, что не опасались не поступить. Деньги пап и мам закрывали их волшебным щитом от всех невзгод, вот они и росли: такие красивые и такие пустые. Непонятно, зачем они вообще пошли на курсы. Примелькаться? Или просто потому, что это модно. Модно поступать, модно ходить на курсы, модно ходить в институт. Настя же, в отличие от них от всех, поступала на бюджет.
«Боги, и это те, с кем мне придется учиться ближайшие пять лет. Это ужасно», - часто думала Настя. Но она не опускала руки. Ничего страшного, что у нее не сложится студенческая жизнь, зато будут знания. Она не разочарует папу. Из любого свинства нужно уметь вырезать свой кусок ветчины.
Но, к счастью, ее худшие ожидания по поводу однокурсников не оправдались. Ее первая группа, группа бухгалтеров, подобралась так себе, но и там были хорошие адекватные люди. Да, «Bright Young Things» встречались, но их было не много, и были они из тех, кто победнее, кого не отправили учиться в Итон или Кембридж. Поэтому они особо не задавались. Зато в массе своей поток получился очень даже приятный. Одни увлечения, одни страсти, одни взгляды на жизнь. Они дружили не в группе, а вперемешку, благо у них часто были вместе лекции. Так что эти пять лет пролетели как слово «до завтра». Было все: и песни под гитару у костра, и научные конференции, и первый поцелуй, и первый экзамен, сданный без подготовки, и вечный недосып, и практика за границей - словом жизнь бурлила.
На третьем курсе Настя под влиянием своего очень хорошего друга Жоры осознала, что пора искать работу. То есть она с первого курса начала ходить летом на практики сама, не от института, чтобы понять, что ей нужно, куда она хочет. Но тут был элемент игры, до окончания вуза было еще далеко, папа и бабушка всегда были рядом. А вот именно на третьем курсе, как раз тогда, когда она взяла вторую специальность, ее стукнуло: нужно выбрать, выбрать сейчас, чтобы простажироваться там четвертый и пятый курс, а после окончания института уже выйти на приличный уровень зарплаты. Начались хождения по интервью, был куплен первый в жизни Насти деловой костюм и строгие туфли. К концу третьего курса Настя выбрала себе то, что искала - как раз финансовый менеджмент, как раз финансовый анализ. Небольшая фирма ООО «РАУД» или Регионально Агентство Управления Долгами расширялось и им требовались новые экономисты-аналитики. Настя подошла.
За это выстраданное место Настя держалась, делала им какую-то несложную работу, диплом, правда, у них не писала, т.к. выбрала себе другую тему, ибо нужно разносторонне развиваться. И тут пришел август 2007 года. Цены на нефть росли как на дрожжах, экономика США ушла в крутое пике, потянув за собой весь остальной мир. Настин папа ходил опечаленный, бабушка чуть не потеряла на бирже свои миллионы, сама же Настя поняла одну простую истину: с трудоустройством может быть не все гладко. А нет работы - нет денег. Нет денег - нет жизни. Конечно, звучит меркантильно и не по-человечески, и, действительно, не все в нашей жизни измеряется деньгами, но деньги - это крылья, на которых ты можешь летать в современном обществе. И чем больше денег, тем шире крылья, тем бОльших людей ты сможешь поднять, тем больше себе ты сможешь позволить. Конечно, выживать можно и на пять тысяч рублей в месяц, но Настя хотела жить, и жить ярко.
В августе 2008-го Насте в РАУДе тонко намекнули, что у фирмы, возможно, будут проблемы, но ее берут, но не сейчас, а после. Настя сразу же стала искать другую работу. Но к этому времени как раз прокатилась волна увольнений. Стало тяжело. В итоге шикарный план Насти по поводу трудоустройства полетел в тартарары. И в Швецию работать ее также не взяли, хотя и звали сначала, но и до маленькой Швеции докатились проблемы с американской ипотекой.
Так что по окончании института Настя оказалась в едва ли не худшем положении, чем многие ребята ее года выпуска: работы нет, молодые недоученные специалисты никому не нужны, но она, в отличие от многих своих сверстников, уже успела почувствовать вкус своих заработанных денег, уж успела помечтать о том, как она идет на работу, как они с папой отмечают первую зарплату. И сталкиваться с реальностью было очень больно. Но ничего не поделаешь.
Окончательно добила Настю болезнь папы, обострившаяся как раз накануне его дня рождения. Лето выдалось жарким, и папа с Настей спали с открытыми окнами. По всем законам подлости, кого-то из них должно было обязательно продуть, и этим кем-то оказался папа. Его почки, ослабленные страстным увлечением молодости - зимней рыбалкой - воспалились. Так что ночь папиного рождения выдалась бурная - папа лез не стену от болей в пояснице, «кетаноф» или «найс» пить отказывался. Поэтому, пока ехала скорая, вызванная Настей, папа тихонько поскуливал под теплыми грелками, которые ему ставила дочь, чтобы хоть как-то снять боль.
Естественно, папа был госпитализирован. Уже под утро, когда медсестра наконец-то вколола папе обезболивающее с антибиотиком, и папа уснул, сонный врач, такой же помятый спросонья, как и его халат, подошел к Насте. Мятый доктор представился лечащим врачом господина Левашова и прямо без обиняков заявил, что у них в больнице антибиотики так себе, что, если дочь хочет видеть отца снова здоровым, то ей бы лучше было бы купить американские лекарства, и, естественно, только он, врач, знает, где их покупать. Конечно, Настя сразу поняла, что это обычный развод, но в четыре утра она была уже настолько сонная, что просто кивнула и пошла дремать в больничном холле - на такси денег не было, а маршрутки начинают ходить только где-то в районе шести тридцати утра. В шесть ее подняла свежая медсестра утренней смены. От медсестры, сменившей свою коллегу на боевом посту, так и пахло умытой дождем природой и чистотой посуды из посудомоечной машины. Настя кое-как разлепила глаза, пошла в палату к отцу, чмокнула его на прощание и буквально выпихнула себя в холод летнего утра. До метро она решила идти пешком. Пока шла - кое-как проснулась, мозги начали шевелиться, наступило прозрение. На лечение папы, на хорошие шприцы и дорогие лекарства нужны деньги, а вот где их взять - не понятно. Конечно, можно было заморочиться со сменой лечащего врача, можно было перевести папу в другую больницу, но, во-первых, папе было слишком плохо, во-вторых, нет никаких гарантий, что и в другом месте разводить не будут, и, в-третьих, воевать с нашей системой условно-бесплатной медицины просто бесполезно. Тогда Настя решила заложить часы, которые она купила папе в подарок на день рождения еще месяц назад. Часы были дорогие, на них копилось долго и упорно, и выбирались они с любовью. Но лекарства были нужны сейчас, здоровье важней. А там и Настя на работу устроится, и бабушка должна из своего турне вернуться.
Сказано - сделано. Отоспавшись после тяжелой ночи, Настя первым делом позвонила бабушке. Из ее не вполне четкого, но очень восторженного монолога (восторг, видимо, был вызван несколькими коктейлями, благополучно бултыхавшимися в желудке у бабушки, ибо звуки, доносившиеся из мобильника, были не столько звуками помех, сколько звуками какой-то разухабистой вечеринки), Настя поняла, что ее крутая бабушка в очередном «зависе» и в себя придет не скоро, и растолковывать ей про сына и почки - только зря время потерять, да еще и разругаться можно. Так что она быстренько попрощалась и набрала папу. Папа ответил замученным голосом, но перед дочкой старался бодриться. Сказал, что все в порядке, что выйдет из больницы завтра (Настя помнила, как прошлый сильный приступ приковал папу к больничной койке на две недели, но тогда рядом была бабушка, а теперь вот бабуля в отрыве). Настя еще немного поболтала с отцом, выяснила, что ему привезти, сколько денег нужно на лекарства и уколы. Папа долго жался, и потом сказал, но потом попросил не брать в голову: он прекрасно вылечится и русскими лекарствами, потом папа вздохнул и они распрощались, Настя обещала вечером зайти. И папа, и Настя понимали, что тут жесткими больничными лекарствами можно только навредить, нужны именно те, про которые говорил врач.
Через три часа Настя уже вышагивала по направлению к лучшему ломбарду города - относительно небольшие проценты и не очень хамское обслуживание - результат 1,5 часового чтения форумов в интернете, а в кармане у нее шуршали бумажки с назначенными собеседованиями в различные конторы, которым требовались продавцы-консультанты, на что было потрачено еще полтора часа. Почему именно продавец-консультант, Настя могла дать четкий ответ. Во-первых, рынку всегда нужна неквалифицированная рабочая сила, а сейчас только на такую работу и брали, и, по большому счету, никому из потенциальных работодателей не были нужны два красных Настиных диплома, да еще и ее магистерские амбиции. Во-вторых, из всего множества работ: курьерской, официантской, промоутерской, мерчиндайзерской, посудомоечной и т.д. именно работа продавцом-консультантом казалась Насте менее пыльной и не такой отупляющей. Дело в том, что этапы промоутера и официанта ею были пройдены еще на втором-четвертом курсе, и возвращаться обратно в эту же среду не хотелось. Да, там были веселые ребята, да там можно было болтать и весело проводить время, но эта среда затягивала в дыру ничегонеделанья, сводила к минимуму все интересы, не давала ощущения крыльев за спиной. Да, так можно было работать, но только пока учишься, пока к чему-то стремишься, а не тогда, когда ты находишься на распутье, когда все то, к чему ты стремился и шел все это время, оказалось красивой сказкой, лопнуло как мыльный пузырь. Короче, для временной перекантовки и определения дальнейших ориентиров такая работа не подходила. Работа курьером ее не привлекала, так как предполагала постоянные разъезды по городу в темпе allegrissimo с тяжелой сумкой на плече, причем расходы на дорогу тебе, зачастую, не оплачивали. Посудомойкой и уборщицей быть тоже как-то не особо хотелось, да и стоять на кассе в каком-нибудь «Макдональдсе» не особенно тянуло. Так что оставался продавец-консультант, работая которым можно было почерпнуть хоть что-то новое и интересное. Сфера консультирования выбралась легко: Настя не пользовалась косметикой, а от запахов, намешанных в «Рив Гошах» и «Летуалях» ей всегда становилось плохо, Настя не любила ходить по магазинам и шмотки себе покупала только тогда, когда в этом, действительно, была необходимость, в технике Настя не разбиралась, но зато она безумно любила читать. Так что все решилось само собой: продавец-консультант в книжной сети. Книжных сетей в городе было немного, и всем требовались продавцы-консультанты. Настя заполнила анкету соискателя на каждом сайте. Из каких-то мест ей сразу же перезвонили, назначили собеседование. Речь шла о первой половине завтрашнего дня, Настя сказала, что подъедет. Так что этот вечер у Насти получился свободным, и она после ломбарда и покупки продуктов, поехала к папе. Навестила отца, переговорила с врачом (благо денег от часов на разговор хватило) и, разбитая, вернулась домой. Опять вылезла в сеть, пообщалась по «аське», обновила резюме на hh.ru, jobfinder.ru, career.ru, еще раз просмотрела вакансии, и, практически разочаровавшаяся в жизни, легла спать. Но заснула, на удивление, быстро.
Собеседование в «Словогрызе» она прошла играючи. Она умела проходить такого рода собеседования: где нужно - пошутить, выставить себя в выгодном свете, посетовать на кризис. Нет, что вы, зарплата в 38 рублей в час ее не пугает. Да, она считает, что каждый так должен начинать. Что, если бы не кризис, пошла бы она сюда? Конечно, пошла бы. Это же такой жизненный опыт, такие возможности для обучения. Карьера? Естественно она хочет делать карьеру. Аттестация на знание ассортимента ее не пугает. Ночная смена? О, ночь - это самое интересное для работы время. Если появится вакансия в сети магазинов по ее специальности, хотела бы она пройти на нее собеседование? О, да, конечно хотела бы! И вот, она принята.
Сколько в ее жизни было таких собеседований. Устроиться на работу, которая не требует от тебя никаких умственных затрат чрезвычайно легко. Главное только показать, что даже, несмотря на то, что ты такой весь из себя overqualified, ты все-таки собираешься начинать снизу, хочешь работать и не боишься самой грязной работы, но при этом готов отвечать за качество своей работы и со временем мыслишь о продвижении. В принципе, все то же самое работало и с наймом по специальности, но тут, тем не менее, было сложнее. Сложнее найти нужный язык с нанимателем, сложнее выбрать правильную тактику, ибо на голом энтузиазме уже не выедешь, сложнее во всем, но интереснее. Еще и на интервью нужно было придти в правильной одежде: все неброское, по-деловому стильное. Ухоженные руки, отсутствие индийских шарфов и хиппи-браслетов. Но Настя справлялась. И даже в футболке с попой верблюда она как-то умудрилась устроиться практикантом в банк. Правда, практикантам денег не платили и работали они всего месяц.
Со следующего понедельника она выходит на работу. Теперь она - стажер в одном из магазинов на Невском, и форма ее - белая рубашка и красная жилетка. Проводник в мир знаний. Смешно и горько. В приемной она обратила внимание на то, что очень много людей увольнялось, и не меньшее количество устраивалось на работу. Текучка кадров, а текучка - это всегда плохо. Увольнялись в основном студенты, заработавшие на лето, и мечтающие о Казантипе или Гоа. Устраивались на работу бывшие абитуриенты, успешно или неуспешно осуществившие проект «Поступление в вуз». Все они были настолько худенькие, что возникало ощущение, что их можно легко переломить пополам.
Настя вышла в летний день вся опущенная. На душе было погано, скребли кошки. Она молча побрела к метро через промзону. Офис «Словогрыза» располагался на Металлургов, в одном из бывших зданий завода - фиг туда просто так доберешься. Позвонила Нике, одному из своих бывших однокурсников, хотя, как говорится, однокурсники бывшими не бывают. Ника, или Никита Соколов, был способным бездельником, прикрываемый от всех и вся заботливым крылом своей мамы. Настя позвонила ему просто потому, что так случилось, что на тот момент они общались более-менее близко. Настя помогла ему с дипломом, он сводил ее на экскурсию. Милая такая легкая дружба.
- Левашова, ты офигела мне звонить в такую рань!
- Привет, я тоже очень рада. Так ведь час дня уже.
- Ну и что, что час. Ты же не знаешь, во сколько я сегодня лег.
- Нет, не знаю. Предполагаю по твоему тону, что поздно.
- Да, в шесть утра.
- Ну а я в шесть утра встала. Встретимся сегодня, погуляем? Или ты предпочитаешь весь день продрыхнуть?
- Ладно, встретимся, черт с тобой.
- Давай в пять на Владимирской.
- Идет, буду там. Но ты меня угостишь мороженым.
- Договорились.
Лет до 13 она мечтала о карьере балерины. Сама по себе худущая, Настя изнуряла себя диетами: практически ничего не ела. При росте в 170 она весила 44 килограмма. Когда же ее преподавательница по танцам сказала, что Настя слишком толстая и высокая и не может стоять в первом ряду, и что, если Настя все-таки хочет поехать вместе со старшей группой на выступление, то ей нужно сбросить еще хотя бы пару кило, все стало еще хуже. Настя заболела подсчетом калорий. Дошло до того, что в день она съедала только два глазированных сырка и выпивала стакан воды. А килограммы все не уходили. Зато появилась слабость и апатия. Папа и бабушка ужасно переживали, но сделать ничего не могли. Настя была упряма. Они показывали ей фотографии больных анорексией, заставили ее посмотреть видео про то, как одна девушка умерла от того, что перестала есть. Настю все это напугало, но желание поехать в турне и мечта стать примой поддерживали ее. В итоге, на уроке физкультуры, когда играли в баскетбол команда девочек против команды мальчиков, Настю, желая отобрать у нее мяч, толкнул Васька Лопухин, Настина тайная любовь. Васька толкнул не сильно, но недоедание сделало свое дело: у Насти закружилась голова, она упала и вывихнула лодыжку. Конечно, вывих вправили, но не до конца. Так что про профессиональную балетную школу можно было забыть. У Насти случился нервный срыв. Несколько дней она пролежала дома под капельницей. И, чтобы как-то утешить себя, ела бананы, которые она так любила, но в которых было так много килокалорий (целых 100 на 100 грамм). За бананы Настя себя ненавидела. А тут еще Васька Лопухин подлил масла в огонь. Когда она все-таки пришла в школу, он громко, так, чтобы слышал весь класс, крикнул на переменке: «Левашова, не парься! Все балерины - стервы». Сейчас-то Настя понимала, что так он хотел ее подбодрить, а выкрикнул он для того, чтобы избежать позорного обвинения в том, что Васька-Лопух втрескался по уши в Левашову-Скелета. Но тогда это ее сильно задело, она выбежала из класса в слезах. В тот момент в Настином сердце умерло целых два теплых чувства: одно к балету, другое - к Ваське. Так что с балетом было покончено навсегда. Настя занялась современными клубными танцами.
После балета по-настоящему Настя никакой профессией не «болела». Сначала она хотела стать нейробиологом, потом она видела себя в качестве журналистки. Этакой элегантной леди, закованной в неподражаемый костюм, входящей в Кремлевский пул и с легкостью берущей интервью у Тех Самых, Власть Имущих. Но найденные в интернете списки убитых журналистов и скептические замечания папы по поводу оплаты труда профессиональных деятелей пера быстро охладили ее пыл.
Еще Настя как-то хотела работать в туризме. Здесь уже руку приложила ее бабушка. Старая кокетка, как ее называл Настин папа, была помешана на путешествиях. Бабушка у Насти была что надо. В молодости, еще при Сталине, она жила весело и бесшабашно, но при этом очень смекалисто, так что сейчас она каталась как сыр в масле. Да и вообще, бабушка у Насти была очень ушлой женщиной, постоянно держала нос по ветру и обладала способностью всегда вовремя подсуетиться. Так что в кризис сия дама далеко забальзаковского возраста шагнула с новой квартирой на Московском (старую она подарила Насте), новым «Nissan Pathfinder» (свой далеко не старый «Рено» она продала за чисто символическую плату сыну, т.е. Настиному папе) и новым дедфрендом - термин придумал Настин папа. Так вот, эта волевая женщина видела Настю исключительно в качестве приятной девочки - менеджера по продажам. Ну а потом, когда Настя опыта поднаберется и жирку поднагуляет, то в планах бабушки было сделать ее директором какого-нибудь небольшого турагенства, благо связи позволяли.
Но, когда Настя как-то в конце 10-го класса с легкой руки бабушки заявила папе, что мечтает работать в туризме и продавать путевки, папа аж взбеленился. Он заявил, что это гиблый путь, что с этой позиции расти некуда и т.д. и т.п. Ну а бабушке был закачен скандал на тему того, что она лезет не в свое дело, что шла бы она развлекаться с очередным своим хахалем и играть на бирже, а к Насте с дурацкими советами соваться не смела. Бабушка обиделась и с тех пор с сыном общалась крайне редко и сдержано. Только тогда, когда это действительно было необходимо.
Так что к 11 классу Настя подошла в полной профессиональной растерянности. Ее же друзья-подруги уже к тому времени не только решили, на какую специальность идти, но и куда поступать, были записаны на подготовительные курсы и точно знали, что попадают в первую волну экзаменуемых, т.е. тех, кто либо поступает по олимпиаде, либо сдает выпускные экзамены с курсов, которые и являются вступительными в вуз.
Настя находилась в подвешенном состоянии и жутко нервничала по этому поводу. У нее состоялся тяжелый разговор с папой. История повторилась: либо инженер (как папа), либо экономист (папа считал, что это модно и перспективно). Доводы в пользу инженера были следующие: во-первых, как уже говорилось, Настин папа сам получил инженерное образование, знал, как учиться по этой специальности, на что обратить внимание, мог помочь по учебе; во-вторых, у папы сохранились кое-какие связи в Политехе и Корабелке. Так что проблем с поступлением быть не должно. За экономиста говорило то, что это сейчас модно и востребовано. Настин папа очень хорошо помнил свои муки выбора специальности, помнил, как тогда, в 70-е, все те, кто хотели, либо те, кто не определился, шли на инженеров. Это тоже было модно и это было круто. Тогда были инженеры, сейчас - экономисты. Никто не знает, как жизнь повернется, а высшее образование должно быть, особенно в России, где «вышка» есть практически у каждого. Ну, и на экономиста легче поступить, чем на инженера. Там экзамены не такие сложные, а Настя девочка не глупая. Так что справится, решил папа. И, когда в очередной раз перед Настей встали перспективы ее ближайшего будущего, она взгрустнула. Перед ней пронеслись ее мечты о балете, журналистике и туризме. Она чуть не плакала. Папа обнял дочку и сказал: «Насть, ну получишь ты не то образование, о котором мечтала, зато оно надежным будет. Тем более, что тебя никто не заставляет отказываться от той же журналистики. Будет у тебя хобби. Будешь сама изучать. Представляешь, какая ты у меня умная будешь». Настя всхлипнула. И тут ей вспомнилась их любимая игра с папой - в крестики-нолики, но только собрать нужно пять подряд и играть можно на всем тетрадном листе. Папа постоянно выигрывал. Когда Настя в очередной раз спрашивала, КАК у него это получается, он делал хитрые глаза и говорил: «Семестры скучнейших лекций по сопромату». Поэтому, даже не зная, что преподают на сопромате, Настя жутко не любила этот предмет, и, судя по всему, лекции по споромату были, действительно, скучные, раз студенты играли в крестики-нолики и шашки (папины друзья), а сам предмет был сложным и непонятным, ибо папа рассказывал, как сдавал его 5 раз. Поэтому Настя тихо сказала папе: «Буду экономистом», и тяжело вздохнула. Институт они выбирали вместе.
На подготовительные курсы для поступления Настя шла как на заклание. Она понимала, что все это нужно, но карьера экономиста ей претила. Да и контингент на курсах подобрался тот еще: гламурного вида девочки, метросексуальные мальчики. И нет нормальных людей, с нормальными проблемами. Все разговоры только о шмотках да модных местах. О литературе, различных интересных хобби здесь не говорилось. Эти люди не разделяли Настиной страсти к походам, складывалось такое впечатление, что они дальше Питера вообще никуда не выезжали. Вернее выезжали, но за границу, в пятизвездочные отели с широкими кроватями и пушистыми халатами. Поездка же на обычную дачу была для них вообще из области фантастики. Как-то раз Настя в разговоре упомянула про то, что ее папа фанат выращивания огурцов. Ее сразу ж спросили, сколько они платят садовнику. Настя тогда еще не знала этих людей и потому принялась объяснять, что они без садовника, что папа все сам. Рассказала, про дачный домик, с такой любовью построенный еще при жизни мамы. Девочки и мальчики округлили глаза: «Деревянный домик? Без отопления? Без водопровода? Удобства на улице? И вам это нравится?». С тех пор Настя предпочитала не откровенничать, стала держаться особняком и сосредоточилась на учебе. А эти люди предпочитали не учиться. Они с такой детской откровенностью верили в силу денег своих родителей, что не опасались не поступить. Деньги пап и мам закрывали их волшебным щитом от всех невзгод, вот они и росли: такие красивые и такие пустые. Непонятно, зачем они вообще пошли на курсы. Примелькаться? Или просто потому, что это модно. Модно поступать, модно ходить на курсы, модно ходить в институт. Настя же, в отличие от них от всех, поступала на бюджет.
«Боги, и это те, с кем мне придется учиться ближайшие пять лет. Это ужасно», - часто думала Настя. Но она не опускала руки. Ничего страшного, что у нее не сложится студенческая жизнь, зато будут знания. Она не разочарует папу. Из любого свинства нужно уметь вырезать свой кусок ветчины.
Но, к счастью, ее худшие ожидания по поводу однокурсников не оправдались. Ее первая группа, группа бухгалтеров, подобралась так себе, но и там были хорошие адекватные люди. Да, «Bright Young Things» встречались, но их было не много, и были они из тех, кто победнее, кого не отправили учиться в Итон или Кембридж. Поэтому они особо не задавались. Зато в массе своей поток получился очень даже приятный. Одни увлечения, одни страсти, одни взгляды на жизнь. Они дружили не в группе, а вперемешку, благо у них часто были вместе лекции. Так что эти пять лет пролетели как слово «до завтра». Было все: и песни под гитару у костра, и научные конференции, и первый поцелуй, и первый экзамен, сданный без подготовки, и вечный недосып, и практика за границей - словом жизнь бурлила.
На третьем курсе Настя под влиянием своего очень хорошего друга Жоры осознала, что пора искать работу. То есть она с первого курса начала ходить летом на практики сама, не от института, чтобы понять, что ей нужно, куда она хочет. Но тут был элемент игры, до окончания вуза было еще далеко, папа и бабушка всегда были рядом. А вот именно на третьем курсе, как раз тогда, когда она взяла вторую специальность, ее стукнуло: нужно выбрать, выбрать сейчас, чтобы простажироваться там четвертый и пятый курс, а после окончания института уже выйти на приличный уровень зарплаты. Начались хождения по интервью, был куплен первый в жизни Насти деловой костюм и строгие туфли. К концу третьего курса Настя выбрала себе то, что искала - как раз финансовый менеджмент, как раз финансовый анализ. Небольшая фирма ООО «РАУД» или Регионально Агентство Управления Долгами расширялось и им требовались новые экономисты-аналитики. Настя подошла.
За это выстраданное место Настя держалась, делала им какую-то несложную работу, диплом, правда, у них не писала, т.к. выбрала себе другую тему, ибо нужно разносторонне развиваться. И тут пришел август 2007 года. Цены на нефть росли как на дрожжах, экономика США ушла в крутое пике, потянув за собой весь остальной мир. Настин папа ходил опечаленный, бабушка чуть не потеряла на бирже свои миллионы, сама же Настя поняла одну простую истину: с трудоустройством может быть не все гладко. А нет работы - нет денег. Нет денег - нет жизни. Конечно, звучит меркантильно и не по-человечески, и, действительно, не все в нашей жизни измеряется деньгами, но деньги - это крылья, на которых ты можешь летать в современном обществе. И чем больше денег, тем шире крылья, тем бОльших людей ты сможешь поднять, тем больше себе ты сможешь позволить. Конечно, выживать можно и на пять тысяч рублей в месяц, но Настя хотела жить, и жить ярко.
В августе 2008-го Насте в РАУДе тонко намекнули, что у фирмы, возможно, будут проблемы, но ее берут, но не сейчас, а после. Настя сразу же стала искать другую работу. Но к этому времени как раз прокатилась волна увольнений. Стало тяжело. В итоге шикарный план Насти по поводу трудоустройства полетел в тартарары. И в Швецию работать ее также не взяли, хотя и звали сначала, но и до маленькой Швеции докатились проблемы с американской ипотекой.
Так что по окончании института Настя оказалась в едва ли не худшем положении, чем многие ребята ее года выпуска: работы нет, молодые недоученные специалисты никому не нужны, но она, в отличие от многих своих сверстников, уже успела почувствовать вкус своих заработанных денег, уж успела помечтать о том, как она идет на работу, как они с папой отмечают первую зарплату. И сталкиваться с реальностью было очень больно. Но ничего не поделаешь.
Окончательно добила Настю болезнь папы, обострившаяся как раз накануне его дня рождения. Лето выдалось жарким, и папа с Настей спали с открытыми окнами. По всем законам подлости, кого-то из них должно было обязательно продуть, и этим кем-то оказался папа. Его почки, ослабленные страстным увлечением молодости - зимней рыбалкой - воспалились. Так что ночь папиного рождения выдалась бурная - папа лез не стену от болей в пояснице, «кетаноф» или «найс» пить отказывался. Поэтому, пока ехала скорая, вызванная Настей, папа тихонько поскуливал под теплыми грелками, которые ему ставила дочь, чтобы хоть как-то снять боль.
Естественно, папа был госпитализирован. Уже под утро, когда медсестра наконец-то вколола папе обезболивающее с антибиотиком, и папа уснул, сонный врач, такой же помятый спросонья, как и его халат, подошел к Насте. Мятый доктор представился лечащим врачом господина Левашова и прямо без обиняков заявил, что у них в больнице антибиотики так себе, что, если дочь хочет видеть отца снова здоровым, то ей бы лучше было бы купить американские лекарства, и, естественно, только он, врач, знает, где их покупать. Конечно, Настя сразу поняла, что это обычный развод, но в четыре утра она была уже настолько сонная, что просто кивнула и пошла дремать в больничном холле - на такси денег не было, а маршрутки начинают ходить только где-то в районе шести тридцати утра. В шесть ее подняла свежая медсестра утренней смены. От медсестры, сменившей свою коллегу на боевом посту, так и пахло умытой дождем природой и чистотой посуды из посудомоечной машины. Настя кое-как разлепила глаза, пошла в палату к отцу, чмокнула его на прощание и буквально выпихнула себя в холод летнего утра. До метро она решила идти пешком. Пока шла - кое-как проснулась, мозги начали шевелиться, наступило прозрение. На лечение папы, на хорошие шприцы и дорогие лекарства нужны деньги, а вот где их взять - не понятно. Конечно, можно было заморочиться со сменой лечащего врача, можно было перевести папу в другую больницу, но, во-первых, папе было слишком плохо, во-вторых, нет никаких гарантий, что и в другом месте разводить не будут, и, в-третьих, воевать с нашей системой условно-бесплатной медицины просто бесполезно. Тогда Настя решила заложить часы, которые она купила папе в подарок на день рождения еще месяц назад. Часы были дорогие, на них копилось долго и упорно, и выбирались они с любовью. Но лекарства были нужны сейчас, здоровье важней. А там и Настя на работу устроится, и бабушка должна из своего турне вернуться.
Сказано - сделано. Отоспавшись после тяжелой ночи, Настя первым делом позвонила бабушке. Из ее не вполне четкого, но очень восторженного монолога (восторг, видимо, был вызван несколькими коктейлями, благополучно бултыхавшимися в желудке у бабушки, ибо звуки, доносившиеся из мобильника, были не столько звуками помех, сколько звуками какой-то разухабистой вечеринки), Настя поняла, что ее крутая бабушка в очередном «зависе» и в себя придет не скоро, и растолковывать ей про сына и почки - только зря время потерять, да еще и разругаться можно. Так что она быстренько попрощалась и набрала папу. Папа ответил замученным голосом, но перед дочкой старался бодриться. Сказал, что все в порядке, что выйдет из больницы завтра (Настя помнила, как прошлый сильный приступ приковал папу к больничной койке на две недели, но тогда рядом была бабушка, а теперь вот бабуля в отрыве). Настя еще немного поболтала с отцом, выяснила, что ему привезти, сколько денег нужно на лекарства и уколы. Папа долго жался, и потом сказал, но потом попросил не брать в голову: он прекрасно вылечится и русскими лекарствами, потом папа вздохнул и они распрощались, Настя обещала вечером зайти. И папа, и Настя понимали, что тут жесткими больничными лекарствами можно только навредить, нужны именно те, про которые говорил врач.
Через три часа Настя уже вышагивала по направлению к лучшему ломбарду города - относительно небольшие проценты и не очень хамское обслуживание - результат 1,5 часового чтения форумов в интернете, а в кармане у нее шуршали бумажки с назначенными собеседованиями в различные конторы, которым требовались продавцы-консультанты, на что было потрачено еще полтора часа. Почему именно продавец-консультант, Настя могла дать четкий ответ. Во-первых, рынку всегда нужна неквалифицированная рабочая сила, а сейчас только на такую работу и брали, и, по большому счету, никому из потенциальных работодателей не были нужны два красных Настиных диплома, да еще и ее магистерские амбиции. Во-вторых, из всего множества работ: курьерской, официантской, промоутерской, мерчиндайзерской, посудомоечной и т.д. именно работа продавцом-консультантом казалась Насте менее пыльной и не такой отупляющей. Дело в том, что этапы промоутера и официанта ею были пройдены еще на втором-четвертом курсе, и возвращаться обратно в эту же среду не хотелось. Да, там были веселые ребята, да там можно было болтать и весело проводить время, но эта среда затягивала в дыру ничегонеделанья, сводила к минимуму все интересы, не давала ощущения крыльев за спиной. Да, так можно было работать, но только пока учишься, пока к чему-то стремишься, а не тогда, когда ты находишься на распутье, когда все то, к чему ты стремился и шел все это время, оказалось красивой сказкой, лопнуло как мыльный пузырь. Короче, для временной перекантовки и определения дальнейших ориентиров такая работа не подходила. Работа курьером ее не привлекала, так как предполагала постоянные разъезды по городу в темпе allegrissimo с тяжелой сумкой на плече, причем расходы на дорогу тебе, зачастую, не оплачивали. Посудомойкой и уборщицей быть тоже как-то не особо хотелось, да и стоять на кассе в каком-нибудь «Макдональдсе» не особенно тянуло. Так что оставался продавец-консультант, работая которым можно было почерпнуть хоть что-то новое и интересное. Сфера консультирования выбралась легко: Настя не пользовалась косметикой, а от запахов, намешанных в «Рив Гошах» и «Летуалях» ей всегда становилось плохо, Настя не любила ходить по магазинам и шмотки себе покупала только тогда, когда в этом, действительно, была необходимость, в технике Настя не разбиралась, но зато она безумно любила читать. Так что все решилось само собой: продавец-консультант в книжной сети. Книжных сетей в городе было немного, и всем требовались продавцы-консультанты. Настя заполнила анкету соискателя на каждом сайте. Из каких-то мест ей сразу же перезвонили, назначили собеседование. Речь шла о первой половине завтрашнего дня, Настя сказала, что подъедет. Так что этот вечер у Насти получился свободным, и она после ломбарда и покупки продуктов, поехала к папе. Навестила отца, переговорила с врачом (благо денег от часов на разговор хватило) и, разбитая, вернулась домой. Опять вылезла в сеть, пообщалась по «аське», обновила резюме на hh.ru, jobfinder.ru, career.ru, еще раз просмотрела вакансии, и, практически разочаровавшаяся в жизни, легла спать. Но заснула, на удивление, быстро.
Собеседование в «Словогрызе» она прошла играючи. Она умела проходить такого рода собеседования: где нужно - пошутить, выставить себя в выгодном свете, посетовать на кризис. Нет, что вы, зарплата в 38 рублей в час ее не пугает. Да, она считает, что каждый так должен начинать. Что, если бы не кризис, пошла бы она сюда? Конечно, пошла бы. Это же такой жизненный опыт, такие возможности для обучения. Карьера? Естественно она хочет делать карьеру. Аттестация на знание ассортимента ее не пугает. Ночная смена? О, ночь - это самое интересное для работы время. Если появится вакансия в сети магазинов по ее специальности, хотела бы она пройти на нее собеседование? О, да, конечно хотела бы! И вот, она принята.
Сколько в ее жизни было таких собеседований. Устроиться на работу, которая не требует от тебя никаких умственных затрат чрезвычайно легко. Главное только показать, что даже, несмотря на то, что ты такой весь из себя overqualified, ты все-таки собираешься начинать снизу, хочешь работать и не боишься самой грязной работы, но при этом готов отвечать за качество своей работы и со временем мыслишь о продвижении. В принципе, все то же самое работало и с наймом по специальности, но тут, тем не менее, было сложнее. Сложнее найти нужный язык с нанимателем, сложнее выбрать правильную тактику, ибо на голом энтузиазме уже не выедешь, сложнее во всем, но интереснее. Еще и на интервью нужно было придти в правильной одежде: все неброское, по-деловому стильное. Ухоженные руки, отсутствие индийских шарфов и хиппи-браслетов. Но Настя справлялась. И даже в футболке с попой верблюда она как-то умудрилась устроиться практикантом в банк. Правда, практикантам денег не платили и работали они всего месяц.
Со следующего понедельника она выходит на работу. Теперь она - стажер в одном из магазинов на Невском, и форма ее - белая рубашка и красная жилетка. Проводник в мир знаний. Смешно и горько. В приемной она обратила внимание на то, что очень много людей увольнялось, и не меньшее количество устраивалось на работу. Текучка кадров, а текучка - это всегда плохо. Увольнялись в основном студенты, заработавшие на лето, и мечтающие о Казантипе или Гоа. Устраивались на работу бывшие абитуриенты, успешно или неуспешно осуществившие проект «Поступление в вуз». Все они были настолько худенькие, что возникало ощущение, что их можно легко переломить пополам.
Настя вышла в летний день вся опущенная. На душе было погано, скребли кошки. Она молча побрела к метро через промзону. Офис «Словогрыза» располагался на Металлургов, в одном из бывших зданий завода - фиг туда просто так доберешься. Позвонила Нике, одному из своих бывших однокурсников, хотя, как говорится, однокурсники бывшими не бывают. Ника, или Никита Соколов, был способным бездельником, прикрываемый от всех и вся заботливым крылом своей мамы. Настя позвонила ему просто потому, что так случилось, что на тот момент они общались более-менее близко. Настя помогла ему с дипломом, он сводил ее на экскурсию. Милая такая легкая дружба.
- Левашова, ты офигела мне звонить в такую рань!
- Привет, я тоже очень рада. Так ведь час дня уже.
- Ну и что, что час. Ты же не знаешь, во сколько я сегодня лег.
- Нет, не знаю. Предполагаю по твоему тону, что поздно.
- Да, в шесть утра.
- Ну а я в шесть утра встала. Встретимся сегодня, погуляем? Или ты предпочитаешь весь день продрыхнуть?
- Ладно, встретимся, черт с тобой.
- Давай в пять на Владимирской.
- Идет, буду там. Но ты меня угостишь мороженым.
- Договорились.