Аркхем, в котором построил Джек
Не хочу никого задеть, но это была не лучшая игра в серии "Американских историй"
Это мое личное впечатление, что-то по существу я сказать не могу - ну может кроме заваленного баланса ординаторий (особенно диагностов не хватало) и общего ощущения скуки.
И тем не менее, спасибо МГ Дуат, за этот кусочек, еще один в разноцветной мозаике, Магической Америки.
Если говорить о персонаже, то я старалась сделать его как можно больше отличным от Калахан, вплоть до отсутствия эмоций и ритуалофобии. Это почти удалось, правда вместо Аспергера у меня получился высокоадаптивный аутист.
То есть ржать вместе с нашей светловатной ординаторией, потому что все смеются, говорить приятного аппетита, потому что так принято, но внутри пустота.
И даже нет ненависти к мелкому Рашеру. И даже нет страха перед упырем (хотя по жизни было жутко до дрожи). И нет привязанности к Ксавьеру, только недоумение, когда разные женщины устраивают громкую ревность на предмет того "что эта швабра к нему липнет". И нет горечи при том, когда вся ординатория (хоть я из нее и перевелась) полегла на ритуале, остался один Шерман. И вообще ничего нет, когда орут, говорят гадости, бесят и так далее. Мориц Рашер как-то сказал, что у меня лицо, будто это я, а не он под Каменным сердцем.
Выходит, что амплуа березового полена, то есть деревянной куклы, в которое я попадаю третий раз, удается мне неплохо.
И да. Я думала, что "ординатор эротоманологии Морнскёрн" сложно выговаривать, это вам не Сага Нурен, полиция Мальме. Так вот, я постоянно запиналась и путалась во всех фамилиях, кроме своей.
Однако меня не оставляет ощущение, что будь на этой игре Калахан, от нее было бы больше пользы. Когда Дейн спрашивает: "А Вы может знаете, как нам призвать призрака-женщину?", а я-то конечно знаю, причем наизусть. Но Морнскёрн не может даже оправдаться, что в колледже баловались, ведь это совсем не про нее.
Вечер в травмпункте был безусловно лучшим для меня временем. Потому что правой пяткой через левое плечо и с закрытыми глазами я (и Калахан) могу варить очень много. И это реально приносит удовлетворение большее, чем беседы с пациентами, сбор данных и прочее (чем я занималась весь предыдущий день).
Что было революционно новым для меня, так это булавочная модель (я неприлично ржала всю дорогу, но получилось же), внезапно прорезавшаяся способность дуэлиться, хоть и на симпле, но с одним из лучших чаровиков (спасибо Дамир) и еще я немножко пофотала. В меру своих сил. В свою очередь, на раступинском фотоаппарате должен быть кадр, где я варю в кастрюльке противопростудную фигню.
Под самый конец персонажа зацепил уход Ксавьера. Хотя, конечно, это дело решаемое - просто придется наконец начать общаться с Джеком.
Если говорить о модели медицины, то я какой-то бездарь. Что с Флаем, что с Вагабондо, что с Боллз, я же подозревала там то, что в итоге и подтвердилось. Но сама не вычислила место проклятия никак. А ритуал, повторюсь, я сделать не могла.
Ужасно обидно, когда весь персонал клиники и несколько больных ловят культистов, раскрывают ритуалы и всячески спасают мир, а меня на повышенных тонах и чуть ли не с проклятиями посылают на холодный берег лечить пациента, который все рвется уплыть. И я с ним ничего сделать не могу. И ритуалист в откате. И вся ординатория, хоть и бывшая, под судом в лучшем случае.
Сбежала я из нее, когда и потому что узнала про культистов. Извините, но в это мне совсем не хотелось.
О культистах и прочей опасной хтони. Джек меня натурально берег, на все опасности я бодро опаздывала. Ну кроме упыря, которого я в итоге и вскрыла брутфорсом перебирая варианты имени. Кстати, опять Калахан - ибо Морнскёрн не должна была помнить индейские руны наизусть.
Взрослый мир такой взрослый. Эти люди и нелюди вокруг что, забыли, что умели любить? Или никогда не умели?
Это Морнскёрн не умела. И то - могла.
Обед, напротив Няш-Марш, та еще холодная сука, как я поняла, Джин Росс под КС и Софиа-аутист. И так тепло и радостно, Маша, Маша и Юля поржали от души.
Рептилоид с планеты Нибиру, Джин Росс: "А пойдемте на кладбище, там должно быть весело...ага, три типа могил. Для девочек, для мальчиков, и зеленые. Для паразитов"
Вечер, некромедики оперируют гоблина, выходит молодой Ктулуху Рашер, и я делаю страшное лицо, рассказывая ему, что он стал причиной самоубийства моей сестры. Видимо, очень страшное, потому что он в ужасе убегает назад в ординаторию, и их принцепс начинает меня просить, вот просто просить, даже не убеждать и не приказывать, не делать с Рашером ничего противоестественного. Я даю ему слово волшебника...а на следующий вечер Тайлер падает мне в руки под ультимным коньюктивитусом. И через полчаса умирает. И вот, плечо к плечу с Мишей мы сначала держим упыря-Шабая, а потом ищем еще одну дозу Каменного Сердца. Раз он стал причиной, так пусть заменит мне мою Аннет, думаю я. И ненавязчиво опекаю, причем и его и его брата. Который, к слову, потеряв пациента на следующий уже день, держится прямо и отрицает саму возможность наркотического снятия эффекта. Такие разные детки, такие милые.
Ольгя Ямиле Ротчефф, бодрая бабулька всея клиники, седеющая прямо на моих глазах - и очень, очень усталая Нина, которую надо убедить, что мир неплох, наматываться, как в колледже, мы не пойдем, и сбегать в ночь тоже не надо. "Ебать, как я люблю плакаться в тебя на играх".
Даниель Дейн, Луиза Бенуар и Уолтер Лэнгмор, на которых просто можно было отдохнуть от творящегося вокруг и душевно согреться. Когда Илья взялся за гитару в последний вечер, я чуть не заплакала. И малодушно сбежала.
"Ослиный чувственник. Кальмар умер, как жаль. Сам ты паразит"
Наша душевная кашеварня-рдинатория. Перекрестно ненавидящая и лечащая друг друга, Фримен и Уорд из-за стигмата, а Шерман просто так.
Уо-уо-уоооорд, и: "О Боже, какой мужчина, я хочу от него тряпочку!".
Новый принцепс был не лучше. Его то ли скрип, то ли булькание в ответ на наши с Ротчефф рассуждения о женщинах сделали мне вечер.
- Из нее сейчас выйдет Анабот. И всем будет весело.
- Это Вы как врач говорите или как родственник?
- Скорее коллега.
Пациенты. Нальди, Вагабондо, Флай с булавками, Боллз и ее летающие невыразимости. Волшебные такие.
Прекрасный, совершенно прекрасный доктор Ксавьер. Особенно, после гриба, который прививает манию величия. Флегматичная реплика: "Ну, по сути ничего не изменилось". И теплый друг Людвиг: "Сколько мы уже знакомы, два с половиной года? Офигеть".
И офигительный Ремилард-Войнич-Валера-Не_пытайтесь_уехать_на_Макарену. Полгода ныл, как он мне завидует, и все-таки приехал. Контактная легиллименция рулит.
Спасибо всем, кто был.
Это мое личное впечатление, что-то по существу я сказать не могу - ну может кроме заваленного баланса ординаторий (особенно диагностов не хватало) и общего ощущения скуки.
И тем не менее, спасибо МГ Дуат, за этот кусочек, еще один в разноцветной мозаике, Магической Америки.
Если говорить о персонаже, то я старалась сделать его как можно больше отличным от Калахан, вплоть до отсутствия эмоций и ритуалофобии. Это почти удалось, правда вместо Аспергера у меня получился высокоадаптивный аутист.
То есть ржать вместе с нашей светловатной ординаторией, потому что все смеются, говорить приятного аппетита, потому что так принято, но внутри пустота.
И даже нет ненависти к мелкому Рашеру. И даже нет страха перед упырем (хотя по жизни было жутко до дрожи). И нет привязанности к Ксавьеру, только недоумение, когда разные женщины устраивают громкую ревность на предмет того "что эта швабра к нему липнет". И нет горечи при том, когда вся ординатория (хоть я из нее и перевелась) полегла на ритуале, остался один Шерман. И вообще ничего нет, когда орут, говорят гадости, бесят и так далее. Мориц Рашер как-то сказал, что у меня лицо, будто это я, а не он под Каменным сердцем.
Выходит, что амплуа березового полена, то есть деревянной куклы, в которое я попадаю третий раз, удается мне неплохо.
И да. Я думала, что "ординатор эротоманологии Морнскёрн" сложно выговаривать, это вам не Сага Нурен, полиция Мальме. Так вот, я постоянно запиналась и путалась во всех фамилиях, кроме своей.
Однако меня не оставляет ощущение, что будь на этой игре Калахан, от нее было бы больше пользы. Когда Дейн спрашивает: "А Вы может знаете, как нам призвать призрака-женщину?", а я-то конечно знаю, причем наизусть. Но Морнскёрн не может даже оправдаться, что в колледже баловались, ведь это совсем не про нее.
Вечер в травмпункте был безусловно лучшим для меня временем. Потому что правой пяткой через левое плечо и с закрытыми глазами я (и Калахан) могу варить очень много. И это реально приносит удовлетворение большее, чем беседы с пациентами, сбор данных и прочее (чем я занималась весь предыдущий день).
Что было революционно новым для меня, так это булавочная модель (я неприлично ржала всю дорогу, но получилось же), внезапно прорезавшаяся способность дуэлиться, хоть и на симпле, но с одним из лучших чаровиков (спасибо Дамир) и еще я немножко пофотала. В меру своих сил. В свою очередь, на раступинском фотоаппарате должен быть кадр, где я варю в кастрюльке противопростудную фигню.
Под самый конец персонажа зацепил уход Ксавьера. Хотя, конечно, это дело решаемое - просто придется наконец начать общаться с Джеком.
Если говорить о модели медицины, то я какой-то бездарь. Что с Флаем, что с Вагабондо, что с Боллз, я же подозревала там то, что в итоге и подтвердилось. Но сама не вычислила место проклятия никак. А ритуал, повторюсь, я сделать не могла.
Ужасно обидно, когда весь персонал клиники и несколько больных ловят культистов, раскрывают ритуалы и всячески спасают мир, а меня на повышенных тонах и чуть ли не с проклятиями посылают на холодный берег лечить пациента, который все рвется уплыть. И я с ним ничего сделать не могу. И ритуалист в откате. И вся ординатория, хоть и бывшая, под судом в лучшем случае.
Сбежала я из нее, когда и потому что узнала про культистов. Извините, но в это мне совсем не хотелось.
О культистах и прочей опасной хтони. Джек меня натурально берег, на все опасности я бодро опаздывала. Ну кроме упыря, которого я в итоге и вскрыла брутфорсом перебирая варианты имени. Кстати, опять Калахан - ибо Морнскёрн не должна была помнить индейские руны наизусть.
Взрослый мир такой взрослый. Эти люди и нелюди вокруг что, забыли, что умели любить? Или никогда не умели?
Это Морнскёрн не умела. И то - могла.
Обед, напротив Няш-Марш, та еще холодная сука, как я поняла, Джин Росс под КС и Софиа-аутист. И так тепло и радостно, Маша, Маша и Юля поржали от души.
Рептилоид с планеты Нибиру, Джин Росс: "А пойдемте на кладбище, там должно быть весело...ага, три типа могил. Для девочек, для мальчиков, и зеленые. Для паразитов"
Вечер, некромедики оперируют гоблина, выходит молодой Ктулуху Рашер, и я делаю страшное лицо, рассказывая ему, что он стал причиной самоубийства моей сестры. Видимо, очень страшное, потому что он в ужасе убегает назад в ординаторию, и их принцепс начинает меня просить, вот просто просить, даже не убеждать и не приказывать, не делать с Рашером ничего противоестественного. Я даю ему слово волшебника...а на следующий вечер Тайлер падает мне в руки под ультимным коньюктивитусом. И через полчаса умирает. И вот, плечо к плечу с Мишей мы сначала держим упыря-Шабая, а потом ищем еще одну дозу Каменного Сердца. Раз он стал причиной, так пусть заменит мне мою Аннет, думаю я. И ненавязчиво опекаю, причем и его и его брата. Который, к слову, потеряв пациента на следующий уже день, держится прямо и отрицает саму возможность наркотического снятия эффекта. Такие разные детки, такие милые.
Ольгя Ямиле Ротчефф, бодрая бабулька всея клиники, седеющая прямо на моих глазах - и очень, очень усталая Нина, которую надо убедить, что мир неплох, наматываться, как в колледже, мы не пойдем, и сбегать в ночь тоже не надо. "Ебать, как я люблю плакаться в тебя на играх".
Даниель Дейн, Луиза Бенуар и Уолтер Лэнгмор, на которых просто можно было отдохнуть от творящегося вокруг и душевно согреться. Когда Илья взялся за гитару в последний вечер, я чуть не заплакала. И малодушно сбежала.
"Ослиный чувственник. Кальмар умер, как жаль. Сам ты паразит"
Наша душевная кашеварня-рдинатория. Перекрестно ненавидящая и лечащая друг друга, Фримен и Уорд из-за стигмата, а Шерман просто так.
Уо-уо-уоооорд, и: "О Боже, какой мужчина, я хочу от него тряпочку!".
Новый принцепс был не лучше. Его то ли скрип, то ли булькание в ответ на наши с Ротчефф рассуждения о женщинах сделали мне вечер.
- Из нее сейчас выйдет Анабот. И всем будет весело.
- Это Вы как врач говорите или как родственник?
- Скорее коллега.
Пациенты. Нальди, Вагабондо, Флай с булавками, Боллз и ее летающие невыразимости. Волшебные такие.
Прекрасный, совершенно прекрасный доктор Ксавьер. Особенно, после гриба, который прививает манию величия. Флегматичная реплика: "Ну, по сути ничего не изменилось". И теплый друг Людвиг: "Сколько мы уже знакомы, два с половиной года? Офигеть".
И офигительный Ремилард-Войнич-Валера-Не_пытайтесь_уехать_на_Макарену. Полгода ныл, как он мне завидует, и все-таки приехал. Контактная легиллименция рулит.
Спасибо всем, кто был.