Апогей унижения
На этих снимках - артефактная вещь. которая даже не снилась нынешнм нищебродам, тоскующим по новому айфону.
Не вещь даже, а символ. Символ всеобщей нищеты, безысходности и полного крушения надежд. Жизни, в которой, как кажется больше не осталось ни одного светлого момента и нет вероятности того, что это когда-либо изменится. Тоски по былому величию, которые было аль нет, уже непонятно.
Символ массового унижения всей страны и всего ее населения, буквально поставленного раком, брошенного выживать как кому бог пошлет.
Узнали, что это?
Талонная книжка.
Талонная книжка начала девяностых годов.
Талонная книжка в стране, вышедшей победительницей из второй мировой войны более пятидесяти лет назад.
Недавно нашла ее в колеекции раритетов у доброго знакомого.
Сахар. Растительное масло. Животное масло. Мясные изделия.
Одежда, мебель, обувь.
Белье…
Я прекрасно помню те жуткие времена - полное отсутствие чего либо в магазинах; злые голодные глаза людей, которым нечего поставить на стол, нечего одеть, которые не понимают, зачем им идти на работу, потому что их зарплаты хватит на пару-тройку дней более-менее приличного существования.
Помню перманентный ужас происходящего. Тушенку “великая стена” и бульонные кубики. С тех пор ненавижу бульонные кубики и запах тушенки.
Где-то в кладовой стоит коробка со старыми мамиными тетрадями плаными уроков. Там, среди уже пожелтевших страницы, попадпются листики с рецептами, которыми учителя делились друг с другом на работе.
Котлеты из манки с кубиком, для вкуса. Икра из манки, по типу как икра мойвы.
Помню, что очередь за молоком в нашем дворе люди занимали с ночи. В четыре утра начинали собираться на месте. В семь приезжала молочная бочка.
Мы тогда только-только переехали в Ярославль из Днепра. Из обустроенной, обеспеченной, привычной жизни, когда коробки с продуктами привозили прямо на дом, а импортное шмотье доставлялось чуть ли не оптом напрямую от моряков, ходивших в загранку, в серый, голодный, тоскливый, пустой Ярославль.
Словно в другой мир попали.
Ярославль сегодняшний и Ярославль начала девяностых - две большие разницы. Он похорошел. Стал чище. Ярче.
Недостатков у города полно, но в любом случае он стал лучше.
Я удивлялась - почему, вроде бы древний город, известный, почему он в таком виде. Нет, мама с дедом, конечно, говорили, что республики кормят в ущерб России, и я это видела сама. СССР и социалистическое зарубежье довелось изъездить вдоль и поперек.
Но это, впрочем, лирика.
Вернемся к голубой книжице.
Именно ее я всегда вспоминаю, когда нынешние “нищеброды” начинают плакаться. Что не хватает денег на новый айфон, новую дорогую машину или люксовый тур ол инклюзив на сказочные острова, и начинают призывать перестраивать все, чтобы им эти ништяки достались.
Именно потому, что помню, к чему приводят революции, перестройки и остальные майданы, я не хочу, чтобы они повторялись.
А вы? Только честно.
Не вещь даже, а символ. Символ всеобщей нищеты, безысходности и полного крушения надежд. Жизни, в которой, как кажется больше не осталось ни одного светлого момента и нет вероятности того, что это когда-либо изменится. Тоски по былому величию, которые было аль нет, уже непонятно.
Символ массового унижения всей страны и всего ее населения, буквально поставленного раком, брошенного выживать как кому бог пошлет.
Узнали, что это?
Талонная книжка.
Талонная книжка начала девяностых годов.
Талонная книжка в стране, вышедшей победительницей из второй мировой войны более пятидесяти лет назад.
Недавно нашла ее в колеекции раритетов у доброго знакомого.
Сахар. Растительное масло. Животное масло. Мясные изделия.
Одежда, мебель, обувь.
Белье…
Я прекрасно помню те жуткие времена - полное отсутствие чего либо в магазинах; злые голодные глаза людей, которым нечего поставить на стол, нечего одеть, которые не понимают, зачем им идти на работу, потому что их зарплаты хватит на пару-тройку дней более-менее приличного существования.
Помню перманентный ужас происходящего. Тушенку “великая стена” и бульонные кубики. С тех пор ненавижу бульонные кубики и запах тушенки.
Где-то в кладовой стоит коробка со старыми мамиными тетрадями плаными уроков. Там, среди уже пожелтевших страницы, попадпются листики с рецептами, которыми учителя делились друг с другом на работе.
Котлеты из манки с кубиком, для вкуса. Икра из манки, по типу как икра мойвы.
Помню, что очередь за молоком в нашем дворе люди занимали с ночи. В четыре утра начинали собираться на месте. В семь приезжала молочная бочка.
Мы тогда только-только переехали в Ярославль из Днепра. Из обустроенной, обеспеченной, привычной жизни, когда коробки с продуктами привозили прямо на дом, а импортное шмотье доставлялось чуть ли не оптом напрямую от моряков, ходивших в загранку, в серый, голодный, тоскливый, пустой Ярославль.
Словно в другой мир попали.
Ярославль сегодняшний и Ярославль начала девяностых - две большие разницы. Он похорошел. Стал чище. Ярче.
Недостатков у города полно, но в любом случае он стал лучше.
Я удивлялась - почему, вроде бы древний город, известный, почему он в таком виде. Нет, мама с дедом, конечно, говорили, что республики кормят в ущерб России, и я это видела сама. СССР и социалистическое зарубежье довелось изъездить вдоль и поперек.
Но это, впрочем, лирика.
Вернемся к голубой книжице.
Именно ее я всегда вспоминаю, когда нынешние “нищеброды” начинают плакаться. Что не хватает денег на новый айфон, новую дорогую машину или люксовый тур ол инклюзив на сказочные острова, и начинают призывать перестраивать все, чтобы им эти ништяки достались.
Именно потому, что помню, к чему приводят революции, перестройки и остальные майданы, я не хочу, чтобы они повторялись.
А вы? Только честно.