По-сестрински
- Она не станет на меня сердиться, - сказала Алисия. - С чего бы ей, Кейт? Я написала чистую правду. Это самое ужасное место на свете, ты и сама знаешь.
Кейт не ответила. Она стояла у окна спиной к комнате и смотрела на заросшие клумбы и мокрые деревья большого парка. Может быть, Хэтфилд и не был самым ужасным местом на свете, но вполне мог считаться самым кошмарным королевским поместьем во всей Англии - уж не поэтому ли королева Мария отослала сюда свою сестру Елизавету? - к тому же уже две недели шел дождь. Лето в 1558 году выдалось поздним, холодным и до отвращения сырым; если вскоре погода не изменится, их ждут наводнения или очередной плохой урожай. Июль подходил к концу, окна были закрыты, но огонь в камине сделал бы комнату намного уютней.
Конечно же, камин не топили. Ревнивая ненависть королевы находила себе выход в злобной мелочности, которая порою вызывала удивление; например, в поместье вечно не хватало топлива. Доставляемый с побережья уголь всегда дымил, хворост был сырым, порою дров доставало только на то, чтобы обогреть покои принцессы, и тогда ее фрейлинам приходилось мерзнуть в своей спальне. Тонкие одеяла не спасали, их тоже не хватало. Кэтрин и Алисия Саттон были самыми младшими из фрейлин и прибыли в Хэтфилд совсем недавно, поэтому самые тонкие одеяла достались им. Сидевшая в изножье кровати Алисия потыкала в покрывало изобличающим жестом.
- Это неправильно! - заявила она. - Нехорошо!
Кейт повернулась и посмотрела на нее.
- Ты же не писала об этом королеве? - требовательно спросила она.
- Не дави на меня, Кейт! - взмолилась Алисия. - Мне не думается, когда ты так давишь на меня. И сделай милость, не сутулься! Сколько раз тебе мама говорила.
Кейт чуть отшатнулась и выпрямилась. Она была высокой, с длинными руками и ногами, а ее плечи приводили в отчаяние леди Саттон. Ее отец и дед в свое время женились на красивых женщинах, но лишь Алисия пошла в мать. Кейт, к глубочайшему сожалению, походила на отца и еще больше на деда, старого сэра Джайлса, который во времена Генриха VIII заложил основы семейного благосостояния. Сэр Джайлс начинал как простой моряк на торговом судне (злые языки и вовсе называли его пиратом, но эти слухи в основном были беспочвенными), и хотя в конце концов он нажил богатство и умер в рыцарском звании, ни его внешность, ни привлекательность не сыграли тут ни малейшей роли. Даже сам король как-то в минуту раздражения сказал, что не смог бы отличить лицо сэра Джайлса от каменной стены, не будь стена намного красивей.
«Она так на него похожа!» - не раз жаловалась несчастная леди Саттон. - «Одно лицо! Та же походка, если это вообще можно назвать походкой! И взгляд такой, словно ножом тебя пронзает!»
«А еще его мозги» - сухо ответил ей муж.
«Мозги!» - воскликнула леди Саттон. - «Что за чушь, сэр Томас! Она же не мальчик! Зачем женщине мозги? Уверена, что у меня мозгов не было и нет, как и у Алисии!»
«Алисии мозги не нужны» - возразил сэр Томас еще более сухо. - «Не с ее глазами».
Невероятно большие медово-золотистые глаза Алисии всегда хранили выражение невинной доверчивости, как у младенца. Она взглянула на стоящую у окна Кейт, и глаза ее внезапно увлажнились, на ресницах блеснули крохотные слезы, подобно драгоценным камням на оторочке.
- Ты могла бы сказать, что это ты написала письмо, - с надеждой в голосе произнесла она. - Это было бы так по-сестрински.
Кейт без колебаний разрушила эту романтичную выдумку:
- Ты подписалась моим именем?
Алисия удивленно распахнула глаза:
- Подписалась твоим именем? - переспросила она озадаченно. - Как бы я могла подписаться твоим именем, если ты даже не знала о письме?
- Ты подделала мой почерк?
- Кейт, я уже говорила и снова повторю, что не собираюсь учиться этому новомодному римскому письму, которому тебя обучил отец, и давай покончим с этим.
- Но в этом случае нам не поверят, если мы скажем, что это я отправила письмо.
- О! - Алисия моргнула. - Не поверят?
- Нет.
- Но если ты скажешь…
- Нет. Надо придумать что-то еще, чтобы я могла поступить по-сестрински.
Алисия вспыхнула и покачала ногой в мягкой вышитой туфельке:
- Хорошо же, смейся надо мной. Забудь, что я твоя сестра. Я хотела помочь леди Елизавете, вот и все. Королева, конечно же, не знает, насколько здесь плохо. Я всего лишь написала ей и все рассказала.
- Что именно ты написала?
- Надо было просветить ее. Я написала, что принцесса - превосходная леди, полная благородства, ее все любят, даже больше, чем королеву, что неправильно держать ее взаперти в таком ужасном месте, где она даже не может выйти за ворота парка и где у нее совсем нет собеседников, кроме старого магистра Роджера, который читает ей на латыни, и свежей рыбы в пост тоже нет, кроме прудовых карпов, и грелок для постели нет, даже в январе, когда снег шел три дня подряд, и…
- Достаточно, - Кейт неуклюже присела на подоконник. - Тебе бы жить в книге, Алисия. В романе, вот где тебе самое место. Скакать на белой лошади, и чтобы рядом был славный храбрый рыцарь, который заботился бы о тебе. Как по-твоему, что подумает королева? Она тебя не простит.
- Я не боюсь королевы.
Кейт вспомнила тот день, когда их с Алисией представили ко двору, прежде чем отправить в Хэтфилд, и фигуру королевы в кресле с высокой спинкой. Руки в постоянном движении. Сжатые губы. Лихорадочный несчастливый взгляд, перебегающий с одного лица на другое.
- А я вот боюсь, - призналась она.
- Да, но я ей понравилась, - настойчиво сказала Алисия. - Разве ты не помнишь, Кейт? Она сказала, что у меня очаровательное лицо и что я напоминаю ей нашу мать.
- Тогда она на тебя не сердилась.
- Ох, она и сейчас не станет на меня сердиться, уж точно не из-за одного коротенького письма.
- Алисия...
Кей замолчала, не находя слов. Она не знала, как объяснить. Никто никогда не сердился на Алисию, что бы та ни делала; с самого рождения весь мир был для нее большим яблочным пирогом.
- Вспомни, что произошло с Кэт Эшли, - попыталась она еще раз.
- А мне-то что? Королева не станет на меня сердиться, - успокаивающе повторила Алисия. - Всего лишь небольшое письмо. Там едва три листа набралось.
Она вскочила на ноги, потянулась, как котенок, и пригладила волосы.
- Возможно, королева его не прочла, - сказала Кейт. - Она, должно быть, получает сотни писем. К тому же она снова больна. Или, может быть, письмо потерялось по дороге.
- Ну уж нет, - гордо возразила Алисия. - Я положила его в пакет для королевского посыльного вместе с письмом от принцессы.
Сдавшись, Кейт кивнула и снова повернулась к окну. Два воробья пытались укрыться от непогоды в плюще, которым заросла стена дома, и она ощутила легкую дурноту, когда порыв ветра вырвал одного из них из убежища и отшвырнул прочь от спасительной листвы. В припадке ярости королева была способна на что угодно, особенно если злилась на сестру или кого-нибудь из ее приближенных. Кэт Эшли давно служила леди Елизавете, была ее любимой гувернанткой, но ее все равно заключили в лондонский Тауэр, когда нашли у нее несколько баллад и памфлетов, высмеивающих правление королевы; по словам Бланш Парри, ей еще повезло, что потом ее выпустили.
В это мгновение Бланш Парри собственной персоной открыла дверь и вошла в комнату. Она тоже служила принцессе с самого ее детства и сейчас выполняла обязанности хранительницы драгоценностей (не то чтобы у принцессы их было много), а также «матушки» для фрейлин, которых тоже было не так уж много.
- Я искала вас, - сказала она, нахмурившись. - Почему вы до сих пор не спустились в залу? Хватит прихорашиваться, Алисия! Не изображайте из себя статую, Кейт! Ее высочество хочет вас видеть.
Кейт словно со стороны услышала собственный вопрос.
- Нет, я не знаю, что случилось. Она занималась с магистром Роджером, когда прибыл гонец из Лондона. Настроение у нее ухудшилось, вот и все, что я могу сказать, - ответила Бланш Парри, спускаясь вслед за ними по лестнице. - Опять эта женщина чем-то недовольна, надо полагать. Кое-кого следовало бы запереть от людей подальше, негоже сумасшедшим занимать трон… Ступайте, не заставляйте ее ждать, и не забудьте поклониться, а вы, Кейт, постарайтесь не запутаться в юбках, в жизни не видела такой неуклюжей девицы. Сюда. Они в малой гостиной.
Малая гостиная была небольшой темной комнатой - все комнаты в Хэтфилде были темными - с узкими решетчатыми окнами. В камине тлела пара сырых поленьев. Стол покрывал туркестанский ковер, как того требовала мода, но был он старым, потертым и выцветшим. Магистр Роджер Эшем, который преподавал принцессе латынь, стоял у стола, все еще держа в руке открытую книгу. Магистр Роджер считал политику и гонцов из столицы досадными помехами куда более важному делу обучения.
Леди Елизавета сидела в большом резном кресле у окна и читала письмо. Это была стройная молодая женщина в очень простом платье из пепельно-серой шерсти с черными бархатными бантами (королева и слышать не хотела о том, чтобы ее сестра носила пышные яркие наряды), и на первый взгляд в ней не было ничего примечательного, кроме блестящих карих глаз и огненно-рыжих с золотом волос, которые она унаследовала от своего отца, короля Генриха. Сейчас волосы были заплетены в косы, наполовину скрытые под небольшим чепцом из черного бархата, а скользящие по письму глаза сохраняли спокойное, хотя и несколько презрительное выражение. Но когда Кейт и Алисия вошли в комнату, принцесса намеренно сжала руку, сминая письмо в бумажный ком и ломая восковую печать.
Кейт и Алисия отошли от порога на положенных два шага и присели в глубоком поклоне. Кейт тут же запуталась в собственных юбках, совершенно забыв о словах Бланш Парри, и прежде чем она смогла встать, Алисия одним плавным движением - так волна набегает на берег - пересекла комнату и опустилась на колени у ног принцессы.
Леди Елизавета посмотрела на нее.
- Значит, ты считаешь, что неправильно запирать меня в таком ужасном месте? - только и сказала она.
Алисия начала плакать. Ее большие золотистые глаза в обрамлении влажных ресниц встретились с яркими карими глазами принцессы.
- О, ваше высочество, - прошептала она. - Я всего лишь пыталась помочь вам! Правда пыталась!
Леди Елизавета склонилась к ней быстрым решительным движением и коснулась ее блестящих волос.
- Глупышка, чем же ты мне поможешь, если тебе отрубят голову? - требовательно спросила она, впрочем, куда более мягким тоном. - Вот послушай, что моя сестра королева пишет о твоем поведении. Собственной рукой, между прочим. «От ваших приближенных, Елизавета, я всегда видела только предательство и неблагодарность…»
Она расправила смятые листы на подлокотнике кресла, и скользящий по плотным, усеянным чернильными брызгами строкам взгляд снова стал жестким.
- «Никоим образом не хотела я вверять вам своих подданных, но так пожелала их мать, и я решила, что молодость станет тем препятствием, что удержит их от участия в заговорах и не даст впитать злобу и беззаконие…» Прелестное выражение - «впитать беззаконие»! Что дальше? «Знает Бог, я привыкла к пренебрежению и неповиновению, но я все еще королева Англии, и если Алисия Саттон полагает, что меня можно так раздражать, нападать на меня, бросать мне вызов и мучить, то вскоре ей придется пожалеть…»
У Кейт словно сердце оборвалось. Принцесса продолжила:
- «Но…» - приходилось ли вам ранее встречать столь дивный образчик логики, магистр Роджер? - «Но я не настолько глупа, чтобы допустить, будто это милое искреннее дитя самостоятельно додумалось до подобной выходки, и я полностью уверена, что если кто из них и сочинил это письмо, то вину следует возложить на ее сестру, которой, как я могла заметить, свойственны черствость, холодность и замкнутость, как и ее отцу; он же из числа тех людей, чья внешность никогда не вызывала у меня доверия».
- Ну, Кейт! - торжествующе воскликнула Алисия, напрочь позабыв, где находится. - Я же говорила, что она не станет на меня сердиться!
- Здравый смысл ее величества поистине вызывает восхищение, - заметил магистр Роджер, оторвавшись от книги.
Леди Елизавета не отводила взгляда от письма.
- «Теперь же остается», - продолжила она, - «лишь положить конец этому злодеянию и недомыслию. Я решила забрать Алисию Саттон и принять ее в число дам при моем дворе, где хорошее общество и невинные забавы помогут ей излечиться от пребывания в вашем доме. Что же касается Кэтрин Саттон…»
Чистый голос дрогнул:
- «Что же касается Кэтрин Саттон», - продолжила принцесса, - «она молода, я же не склонна к жестокости и безжалостности. Я повелеваю передать ее под опеку сэра Джеффри Херона, которому я полностью доверяю и которому надлежит держать ее под строгим надзором в своем имении, известном как Эльвенвуд-холл, что в Дербишире; более я не желаю ничего слышать об этой девице, я с ней покончила».
Дальше следовало еще два или три предложения - что-то насчет «он заберет ее в течение недели» и «передайте ее в его руки», - но Кейт их уже не слышала. Она видела, как шевелятся губы леди Елизаветы, видела лист бумаги у нее в руке, но слова потеряли смысл. Раньше ей не приходилось слышать о сэре Джеффри Хероне или Эльвенвуд-холле. Она ничего не знала о Дербишире, кроме того, что это дикая лесистая местность где-то на севере, с множеством рек, шахт и пещер. В Дербишире находился замок Пик, построенный поверх громадной пещеры, в дербиширских ущельях добывали шпат пурпурного цвета, известный как «голубой Джон», где-то там у Мэтлока возвышался утес Хай-Тор; но все эти названия лишь беспорядочно крутились у нее в голове, как рассыпанные бусины в крышке шкатулки. Они не имели никакого значения. Ясно было одно: Алисия в конце концов оказалась права. Что бы ни случилось, королева на нее не сердилась.
До Алисии начало доходить, что происходит что-то неправильное.
- Но, ваше высочество! - запротестовала она. - Кейт ни в чем не виновата. Почему ее отсылают?
- Потому что королева не склонна к жестокости и безжалостности.
- Но как она может? Она не должна! Отец ей не позволит!
- Ваш отец не в силах помешать ей, - печально сказала леди Елизавета. - Как и я. Если мы попытаемся, все станет только хуже.
- Но Кейт не виновата! Не виновата! - с этими словами Алисия вскочила и уткнулась лицом в плечо Кейт, сотрясаясь от рыданий.
- Алисия! - Кейт, вздрогнув, пришла в себя. - Алисия, ради бога! Успокойся!
- Как я могу успокоиться! - всхлипнула Алисия. - Если к-королева считает, что я буду проводить время в невинных забавах, пока моя сестра закована в цепи в темном подземелье, где кишат жабы и змеи, и питается одним сухим хлебом…
- Никто не собирается бросать меня в подземелье. Она всего лишь имеет в виду, что мне нельзя будет отходить от дома больше чем на милю или что-то в этом роде, как ее высочеству здесь, в Хэтфилде. Меня не сажают в Тауэр, глупая гусыня! Сэр Джеффри не причинит мне вреда.
- Н-не причинит?
- Разве ты не слышала, что королева полностью ему доверяет? - требовательно спросила Кейт, надеясь, что никто не задумается, в чем именно королева доверяет сэру Джеффри.
Леди Елизавета по-прежнему смотрела на письмо, на ее лице читалось беспокойство. Неожиданно заговорил магистр Роджер:
- Ваша сестра права, Алисия, - он успокаивающе кивнул Кейт. - Нет, я не пытаюсь утешить вас. Это правда.
Леди Елизавета повернулась к нему:
- Значит, вы знакомы с ним?
- Не то чтобы знаком, ваше высочество. Мой бывший ученик, Томас Коргет - славный парень, хотя и без особых талантов, - как-то говорил мне, что у него имение где-то в низинах Норфолка, и там он известен как человек честный и справедливый. Он был в числе тех, кто пришел на помощь королеве во время восстания Сомерсета. Кажется, она хорошо к нему относится, потому что дала ему высокую должность в Ирландии, где он и провел несколько лет, в Англию он вернулся только прошлой зимой, когда овдовел. Должно быть, Эльвенвуд-холл он унаследовал от жены. Она была дочерью лорда Вардена и его единственной наследницей.
- Вардена? - прервала его принцесса. - Я слышала о Варденах из Дербишира, но их владение называлось не Эльвенвуд-холл. Оно носило другое название, и с ним была связана какая-то загадочная история.
- По словам Тома Коргета, о Гибельном оплоте ходит столько загадочных историй, что в конце концов он просто пропускал их мимо ушей.
- Гибельный оплот?
- Это другое название имения, миледи. Когда последний лорд Варден унаследовал его, он снес и перестроил большую часть дома и был бы не прочь изменить и название тоже, но местные жители до сих пор называют эти места по-старому. Мы с Томом Коргетом как-то заговорили об этом названии, тогда же речь зашла и о сэре Джеффри.
- Сэр Ланселот владел замком, прозывавшимся Радостный оплот, - приглушенным голосом вставила Алисия, все так же спрятав лицо в плече Кейт.
Кустистые брови магистра Роджера сошлись на переносице, не предвещая ничего хорошего. Будучи приверженцем классического образования и проповедником новой философии, он с глубочайшим презрением относится к историям о короле Артуре и его рыцарях и всеми силами старался изгнать их прочь из владений принцессы. Он сурово заметил:
- Поскольку в прошлом слово «оплот» и означало «замок», я ничуть не сомневаюсь, что когда-то там стоял замок. Том Коргет и я обсуждали слово «гибельный». Том (он не ученый) считал, что это всего лишь прозвище, данное хорошо защищенному месту - такому, которое трудно взять штурмом или с которым опасно связываться. Я же утверждал, - продолжил магистр Роджер, с живостью припоминая свои доводы в старом споре, - что слово «гибельный» ранее давалось таким местам, которые глупые и суеверные люди полагали волшебными. Как Гибельная часовня в монашеской легенде о Святом Граале или Гибельное сиденье в зале короля Артура, занять которое мог лишь самый достойный рыцарь из всех. Когда я был ребенком, холм рядом с домом моего родственника в Нортумбрии называли Гибельным, потому что считалось, будто под ним когда-то жил волшебный народец. Там давно уже никого нет, но селяне по-прежнему боятся этого места, и после наступления темноты самый храбрый из них не решился бы ступить туда даже за сотню фунтов. Как я сказал Тому Коргету, я полагаю…
Леди Елизавета нетерпеливо поерзала в кресле:
- Магистр Роджер…
- Да, миледи?
- Я спрашивала вас о доме Варденов. О каких загадочных историях говорил Томас Коргет?
- Да, миледи, я как раз подхожу к ним. Как я сказал Тому Коргету, я полагаю, что места вроде того холма рядом с домом моего родственника некогда, во времена давно забытые, были языческими капищами, а рассказы о живущем там волшебном народце - всего лишь память о древних языческих божествах, дополненная выдумками и суевериями. В годы моей молодости сельские женщины верили, будто волшебный народец может украсть их детей, и это верование, как я указал Тому Коргету, восходит к тем дням, когда древние язычники в самом деле хватали людей, чтобы принести их в жертву богам, как поступали друиды в Британии и Франции, о которых нам повествует Юлий Цезарь. Также считается, что волшебный народец украшает себя золотом и устраивает пышные празднества с песнями и танцами, и то же самое приписывалось языческим богам. Я так и не смог докопаться до истины, но соседи моего родственника боятся одного названия того холма и стараются не приближаться к нему даже днем, чтобы не навлечь на себя несчастье. Когда я спорил с Томом Коргетом, мне пришло в голову, что Гибельный оплот тоже расположен рядом с каким-нибудь древним капищем, как и холм. Это объяснило бы и название, и те загадочные истории, которые о нем рассказывают. Это удаленное и уединенное место, а Вардены были странной семьей, по крайней мере, так сказал Том. Мальчишкой я сам видел, во что готовы поверить сельские жители всего лишь на основании старых слухов, распускаемых досужими языками.
- И что же это за загадочные истории, в которые они верили?
Кейт показалось, что магистр Роджер бросил на принцессу быстрый взгляд и едва заметно покачал головой.
- Все та же ерунда, - торопливо ответил он. - Нет нужды вдаваться в подробности. Вардены мертвы и не вернутся - леди Херон была последней из них, - а сэр Джеффри человек достойный. В этом вы можете положиться на слово Томаса Коргета, ваше высочество. В Эльвенвуд-холле госпожу Екатерину ничего не побеспокоит.
- Что ж, очень хорошо, - леди Елизавета уронила письмо королевы на пол и посмотрела на Кейт. - Подойдите сюда, дитя!
Кейт оторвала от себя Алисию и осторожно опустилась рядом с подлокотником большого резного кресла. Колени у нее дрожали, и она боялась снова споткнуться об юбки.
- Тяжелый исход, - сказала леди Елизавета. - И я не хочу делать его еще тяжелее лишними разговорами.
- Да, ваше высочество, - благодарно ответила Кейт.
Она знала, что надо бы сказать что-то о готовности пострадать за принцессу или поступить по-сестрински по отношению к Алисии, но слова не шли на ум. Ее переполняло сильнейшее раздражение, вызванное полной бессмысленностью всей ситуации.
- Вы слышали, что Томас Коргет сказал о сэре Джеффри?
- Да, ваше высочество.
- Я прослежу, чтобы ваш отец тоже об этом услышал. И если в моих силах дать вам слово…
Помедлив, она встретилась с Кейт взглядом, в ее глазах читалась печальная решимость:
- Я даю вам слово, что отправлю его за вами при первой же возможности.
- Но почему Кейт вообще должна уезжать? - раздался голос Алисии. - Послушайте, ваше высочество! Послушайте, магистр Роджер! Нужно всего лишь написать королеве и рассказать ей…
- Нет, - хором ответили Кейт, магистр Роджер и леди Елизавета.
Это первая глава книги "Гибельный оплот" Элизабет Мари Поуп (Perilous Gard by Elizabeth Marie Pope). Да, мне нефиг делать, ходить не могу, от чтения интернета ум за разум заходит.
Вообще-то там про волшебный народец и пламенный привет легенде о Тэм Лине. Феи такие... жутенькие, не из числа тех, с кем хотелось бы встретиться.
Кейт не ответила. Она стояла у окна спиной к комнате и смотрела на заросшие клумбы и мокрые деревья большого парка. Может быть, Хэтфилд и не был самым ужасным местом на свете, но вполне мог считаться самым кошмарным королевским поместьем во всей Англии - уж не поэтому ли королева Мария отослала сюда свою сестру Елизавету? - к тому же уже две недели шел дождь. Лето в 1558 году выдалось поздним, холодным и до отвращения сырым; если вскоре погода не изменится, их ждут наводнения или очередной плохой урожай. Июль подходил к концу, окна были закрыты, но огонь в камине сделал бы комнату намного уютней.
Конечно же, камин не топили. Ревнивая ненависть королевы находила себе выход в злобной мелочности, которая порою вызывала удивление; например, в поместье вечно не хватало топлива. Доставляемый с побережья уголь всегда дымил, хворост был сырым, порою дров доставало только на то, чтобы обогреть покои принцессы, и тогда ее фрейлинам приходилось мерзнуть в своей спальне. Тонкие одеяла не спасали, их тоже не хватало. Кэтрин и Алисия Саттон были самыми младшими из фрейлин и прибыли в Хэтфилд совсем недавно, поэтому самые тонкие одеяла достались им. Сидевшая в изножье кровати Алисия потыкала в покрывало изобличающим жестом.
- Это неправильно! - заявила она. - Нехорошо!
Кейт повернулась и посмотрела на нее.
- Ты же не писала об этом королеве? - требовательно спросила она.
- Не дави на меня, Кейт! - взмолилась Алисия. - Мне не думается, когда ты так давишь на меня. И сделай милость, не сутулься! Сколько раз тебе мама говорила.
Кейт чуть отшатнулась и выпрямилась. Она была высокой, с длинными руками и ногами, а ее плечи приводили в отчаяние леди Саттон. Ее отец и дед в свое время женились на красивых женщинах, но лишь Алисия пошла в мать. Кейт, к глубочайшему сожалению, походила на отца и еще больше на деда, старого сэра Джайлса, который во времена Генриха VIII заложил основы семейного благосостояния. Сэр Джайлс начинал как простой моряк на торговом судне (злые языки и вовсе называли его пиратом, но эти слухи в основном были беспочвенными), и хотя в конце концов он нажил богатство и умер в рыцарском звании, ни его внешность, ни привлекательность не сыграли тут ни малейшей роли. Даже сам король как-то в минуту раздражения сказал, что не смог бы отличить лицо сэра Джайлса от каменной стены, не будь стена намного красивей.
«Она так на него похожа!» - не раз жаловалась несчастная леди Саттон. - «Одно лицо! Та же походка, если это вообще можно назвать походкой! И взгляд такой, словно ножом тебя пронзает!»
«А еще его мозги» - сухо ответил ей муж.
«Мозги!» - воскликнула леди Саттон. - «Что за чушь, сэр Томас! Она же не мальчик! Зачем женщине мозги? Уверена, что у меня мозгов не было и нет, как и у Алисии!»
«Алисии мозги не нужны» - возразил сэр Томас еще более сухо. - «Не с ее глазами».
Невероятно большие медово-золотистые глаза Алисии всегда хранили выражение невинной доверчивости, как у младенца. Она взглянула на стоящую у окна Кейт, и глаза ее внезапно увлажнились, на ресницах блеснули крохотные слезы, подобно драгоценным камням на оторочке.
- Ты могла бы сказать, что это ты написала письмо, - с надеждой в голосе произнесла она. - Это было бы так по-сестрински.
Кейт без колебаний разрушила эту романтичную выдумку:
- Ты подписалась моим именем?
Алисия удивленно распахнула глаза:
- Подписалась твоим именем? - переспросила она озадаченно. - Как бы я могла подписаться твоим именем, если ты даже не знала о письме?
- Ты подделала мой почерк?
- Кейт, я уже говорила и снова повторю, что не собираюсь учиться этому новомодному римскому письму, которому тебя обучил отец, и давай покончим с этим.
- Но в этом случае нам не поверят, если мы скажем, что это я отправила письмо.
- О! - Алисия моргнула. - Не поверят?
- Нет.
- Но если ты скажешь…
- Нет. Надо придумать что-то еще, чтобы я могла поступить по-сестрински.
Алисия вспыхнула и покачала ногой в мягкой вышитой туфельке:
- Хорошо же, смейся надо мной. Забудь, что я твоя сестра. Я хотела помочь леди Елизавете, вот и все. Королева, конечно же, не знает, насколько здесь плохо. Я всего лишь написала ей и все рассказала.
- Что именно ты написала?
- Надо было просветить ее. Я написала, что принцесса - превосходная леди, полная благородства, ее все любят, даже больше, чем королеву, что неправильно держать ее взаперти в таком ужасном месте, где она даже не может выйти за ворота парка и где у нее совсем нет собеседников, кроме старого магистра Роджера, который читает ей на латыни, и свежей рыбы в пост тоже нет, кроме прудовых карпов, и грелок для постели нет, даже в январе, когда снег шел три дня подряд, и…
- Достаточно, - Кейт неуклюже присела на подоконник. - Тебе бы жить в книге, Алисия. В романе, вот где тебе самое место. Скакать на белой лошади, и чтобы рядом был славный храбрый рыцарь, который заботился бы о тебе. Как по-твоему, что подумает королева? Она тебя не простит.
- Я не боюсь королевы.
Кейт вспомнила тот день, когда их с Алисией представили ко двору, прежде чем отправить в Хэтфилд, и фигуру королевы в кресле с высокой спинкой. Руки в постоянном движении. Сжатые губы. Лихорадочный несчастливый взгляд, перебегающий с одного лица на другое.
- А я вот боюсь, - призналась она.
- Да, но я ей понравилась, - настойчиво сказала Алисия. - Разве ты не помнишь, Кейт? Она сказала, что у меня очаровательное лицо и что я напоминаю ей нашу мать.
- Тогда она на тебя не сердилась.
- Ох, она и сейчас не станет на меня сердиться, уж точно не из-за одного коротенького письма.
- Алисия...
Кей замолчала, не находя слов. Она не знала, как объяснить. Никто никогда не сердился на Алисию, что бы та ни делала; с самого рождения весь мир был для нее большим яблочным пирогом.
- Вспомни, что произошло с Кэт Эшли, - попыталась она еще раз.
- А мне-то что? Королева не станет на меня сердиться, - успокаивающе повторила Алисия. - Всего лишь небольшое письмо. Там едва три листа набралось.
Она вскочила на ноги, потянулась, как котенок, и пригладила волосы.
- Возможно, королева его не прочла, - сказала Кейт. - Она, должно быть, получает сотни писем. К тому же она снова больна. Или, может быть, письмо потерялось по дороге.
- Ну уж нет, - гордо возразила Алисия. - Я положила его в пакет для королевского посыльного вместе с письмом от принцессы.
Сдавшись, Кейт кивнула и снова повернулась к окну. Два воробья пытались укрыться от непогоды в плюще, которым заросла стена дома, и она ощутила легкую дурноту, когда порыв ветра вырвал одного из них из убежища и отшвырнул прочь от спасительной листвы. В припадке ярости королева была способна на что угодно, особенно если злилась на сестру или кого-нибудь из ее приближенных. Кэт Эшли давно служила леди Елизавете, была ее любимой гувернанткой, но ее все равно заключили в лондонский Тауэр, когда нашли у нее несколько баллад и памфлетов, высмеивающих правление королевы; по словам Бланш Парри, ей еще повезло, что потом ее выпустили.
В это мгновение Бланш Парри собственной персоной открыла дверь и вошла в комнату. Она тоже служила принцессе с самого ее детства и сейчас выполняла обязанности хранительницы драгоценностей (не то чтобы у принцессы их было много), а также «матушки» для фрейлин, которых тоже было не так уж много.
- Я искала вас, - сказала она, нахмурившись. - Почему вы до сих пор не спустились в залу? Хватит прихорашиваться, Алисия! Не изображайте из себя статую, Кейт! Ее высочество хочет вас видеть.
Кейт словно со стороны услышала собственный вопрос.
- Нет, я не знаю, что случилось. Она занималась с магистром Роджером, когда прибыл гонец из Лондона. Настроение у нее ухудшилось, вот и все, что я могу сказать, - ответила Бланш Парри, спускаясь вслед за ними по лестнице. - Опять эта женщина чем-то недовольна, надо полагать. Кое-кого следовало бы запереть от людей подальше, негоже сумасшедшим занимать трон… Ступайте, не заставляйте ее ждать, и не забудьте поклониться, а вы, Кейт, постарайтесь не запутаться в юбках, в жизни не видела такой неуклюжей девицы. Сюда. Они в малой гостиной.
Малая гостиная была небольшой темной комнатой - все комнаты в Хэтфилде были темными - с узкими решетчатыми окнами. В камине тлела пара сырых поленьев. Стол покрывал туркестанский ковер, как того требовала мода, но был он старым, потертым и выцветшим. Магистр Роджер Эшем, который преподавал принцессе латынь, стоял у стола, все еще держа в руке открытую книгу. Магистр Роджер считал политику и гонцов из столицы досадными помехами куда более важному делу обучения.
Леди Елизавета сидела в большом резном кресле у окна и читала письмо. Это была стройная молодая женщина в очень простом платье из пепельно-серой шерсти с черными бархатными бантами (королева и слышать не хотела о том, чтобы ее сестра носила пышные яркие наряды), и на первый взгляд в ней не было ничего примечательного, кроме блестящих карих глаз и огненно-рыжих с золотом волос, которые она унаследовала от своего отца, короля Генриха. Сейчас волосы были заплетены в косы, наполовину скрытые под небольшим чепцом из черного бархата, а скользящие по письму глаза сохраняли спокойное, хотя и несколько презрительное выражение. Но когда Кейт и Алисия вошли в комнату, принцесса намеренно сжала руку, сминая письмо в бумажный ком и ломая восковую печать.
Кейт и Алисия отошли от порога на положенных два шага и присели в глубоком поклоне. Кейт тут же запуталась в собственных юбках, совершенно забыв о словах Бланш Парри, и прежде чем она смогла встать, Алисия одним плавным движением - так волна набегает на берег - пересекла комнату и опустилась на колени у ног принцессы.
Леди Елизавета посмотрела на нее.
- Значит, ты считаешь, что неправильно запирать меня в таком ужасном месте? - только и сказала она.
Алисия начала плакать. Ее большие золотистые глаза в обрамлении влажных ресниц встретились с яркими карими глазами принцессы.
- О, ваше высочество, - прошептала она. - Я всего лишь пыталась помочь вам! Правда пыталась!
Леди Елизавета склонилась к ней быстрым решительным движением и коснулась ее блестящих волос.
- Глупышка, чем же ты мне поможешь, если тебе отрубят голову? - требовательно спросила она, впрочем, куда более мягким тоном. - Вот послушай, что моя сестра королева пишет о твоем поведении. Собственной рукой, между прочим. «От ваших приближенных, Елизавета, я всегда видела только предательство и неблагодарность…»
Она расправила смятые листы на подлокотнике кресла, и скользящий по плотным, усеянным чернильными брызгами строкам взгляд снова стал жестким.
- «Никоим образом не хотела я вверять вам своих подданных, но так пожелала их мать, и я решила, что молодость станет тем препятствием, что удержит их от участия в заговорах и не даст впитать злобу и беззаконие…» Прелестное выражение - «впитать беззаконие»! Что дальше? «Знает Бог, я привыкла к пренебрежению и неповиновению, но я все еще королева Англии, и если Алисия Саттон полагает, что меня можно так раздражать, нападать на меня, бросать мне вызов и мучить, то вскоре ей придется пожалеть…»
У Кейт словно сердце оборвалось. Принцесса продолжила:
- «Но…» - приходилось ли вам ранее встречать столь дивный образчик логики, магистр Роджер? - «Но я не настолько глупа, чтобы допустить, будто это милое искреннее дитя самостоятельно додумалось до подобной выходки, и я полностью уверена, что если кто из них и сочинил это письмо, то вину следует возложить на ее сестру, которой, как я могла заметить, свойственны черствость, холодность и замкнутость, как и ее отцу; он же из числа тех людей, чья внешность никогда не вызывала у меня доверия».
- Ну, Кейт! - торжествующе воскликнула Алисия, напрочь позабыв, где находится. - Я же говорила, что она не станет на меня сердиться!
- Здравый смысл ее величества поистине вызывает восхищение, - заметил магистр Роджер, оторвавшись от книги.
Леди Елизавета не отводила взгляда от письма.
- «Теперь же остается», - продолжила она, - «лишь положить конец этому злодеянию и недомыслию. Я решила забрать Алисию Саттон и принять ее в число дам при моем дворе, где хорошее общество и невинные забавы помогут ей излечиться от пребывания в вашем доме. Что же касается Кэтрин Саттон…»
Чистый голос дрогнул:
- «Что же касается Кэтрин Саттон», - продолжила принцесса, - «она молода, я же не склонна к жестокости и безжалостности. Я повелеваю передать ее под опеку сэра Джеффри Херона, которому я полностью доверяю и которому надлежит держать ее под строгим надзором в своем имении, известном как Эльвенвуд-холл, что в Дербишире; более я не желаю ничего слышать об этой девице, я с ней покончила».
Дальше следовало еще два или три предложения - что-то насчет «он заберет ее в течение недели» и «передайте ее в его руки», - но Кейт их уже не слышала. Она видела, как шевелятся губы леди Елизаветы, видела лист бумаги у нее в руке, но слова потеряли смысл. Раньше ей не приходилось слышать о сэре Джеффри Хероне или Эльвенвуд-холле. Она ничего не знала о Дербишире, кроме того, что это дикая лесистая местность где-то на севере, с множеством рек, шахт и пещер. В Дербишире находился замок Пик, построенный поверх громадной пещеры, в дербиширских ущельях добывали шпат пурпурного цвета, известный как «голубой Джон», где-то там у Мэтлока возвышался утес Хай-Тор; но все эти названия лишь беспорядочно крутились у нее в голове, как рассыпанные бусины в крышке шкатулки. Они не имели никакого значения. Ясно было одно: Алисия в конце концов оказалась права. Что бы ни случилось, королева на нее не сердилась.
До Алисии начало доходить, что происходит что-то неправильное.
- Но, ваше высочество! - запротестовала она. - Кейт ни в чем не виновата. Почему ее отсылают?
- Потому что королева не склонна к жестокости и безжалостности.
- Но как она может? Она не должна! Отец ей не позволит!
- Ваш отец не в силах помешать ей, - печально сказала леди Елизавета. - Как и я. Если мы попытаемся, все станет только хуже.
- Но Кейт не виновата! Не виновата! - с этими словами Алисия вскочила и уткнулась лицом в плечо Кейт, сотрясаясь от рыданий.
- Алисия! - Кейт, вздрогнув, пришла в себя. - Алисия, ради бога! Успокойся!
- Как я могу успокоиться! - всхлипнула Алисия. - Если к-королева считает, что я буду проводить время в невинных забавах, пока моя сестра закована в цепи в темном подземелье, где кишат жабы и змеи, и питается одним сухим хлебом…
- Никто не собирается бросать меня в подземелье. Она всего лишь имеет в виду, что мне нельзя будет отходить от дома больше чем на милю или что-то в этом роде, как ее высочеству здесь, в Хэтфилде. Меня не сажают в Тауэр, глупая гусыня! Сэр Джеффри не причинит мне вреда.
- Н-не причинит?
- Разве ты не слышала, что королева полностью ему доверяет? - требовательно спросила Кейт, надеясь, что никто не задумается, в чем именно королева доверяет сэру Джеффри.
Леди Елизавета по-прежнему смотрела на письмо, на ее лице читалось беспокойство. Неожиданно заговорил магистр Роджер:
- Ваша сестра права, Алисия, - он успокаивающе кивнул Кейт. - Нет, я не пытаюсь утешить вас. Это правда.
Леди Елизавета повернулась к нему:
- Значит, вы знакомы с ним?
- Не то чтобы знаком, ваше высочество. Мой бывший ученик, Томас Коргет - славный парень, хотя и без особых талантов, - как-то говорил мне, что у него имение где-то в низинах Норфолка, и там он известен как человек честный и справедливый. Он был в числе тех, кто пришел на помощь королеве во время восстания Сомерсета. Кажется, она хорошо к нему относится, потому что дала ему высокую должность в Ирландии, где он и провел несколько лет, в Англию он вернулся только прошлой зимой, когда овдовел. Должно быть, Эльвенвуд-холл он унаследовал от жены. Она была дочерью лорда Вардена и его единственной наследницей.
- Вардена? - прервала его принцесса. - Я слышала о Варденах из Дербишира, но их владение называлось не Эльвенвуд-холл. Оно носило другое название, и с ним была связана какая-то загадочная история.
- По словам Тома Коргета, о Гибельном оплоте ходит столько загадочных историй, что в конце концов он просто пропускал их мимо ушей.
- Гибельный оплот?
- Это другое название имения, миледи. Когда последний лорд Варден унаследовал его, он снес и перестроил большую часть дома и был бы не прочь изменить и название тоже, но местные жители до сих пор называют эти места по-старому. Мы с Томом Коргетом как-то заговорили об этом названии, тогда же речь зашла и о сэре Джеффри.
- Сэр Ланселот владел замком, прозывавшимся Радостный оплот, - приглушенным голосом вставила Алисия, все так же спрятав лицо в плече Кейт.
Кустистые брови магистра Роджера сошлись на переносице, не предвещая ничего хорошего. Будучи приверженцем классического образования и проповедником новой философии, он с глубочайшим презрением относится к историям о короле Артуре и его рыцарях и всеми силами старался изгнать их прочь из владений принцессы. Он сурово заметил:
- Поскольку в прошлом слово «оплот» и означало «замок», я ничуть не сомневаюсь, что когда-то там стоял замок. Том Коргет и я обсуждали слово «гибельный». Том (он не ученый) считал, что это всего лишь прозвище, данное хорошо защищенному месту - такому, которое трудно взять штурмом или с которым опасно связываться. Я же утверждал, - продолжил магистр Роджер, с живостью припоминая свои доводы в старом споре, - что слово «гибельный» ранее давалось таким местам, которые глупые и суеверные люди полагали волшебными. Как Гибельная часовня в монашеской легенде о Святом Граале или Гибельное сиденье в зале короля Артура, занять которое мог лишь самый достойный рыцарь из всех. Когда я был ребенком, холм рядом с домом моего родственника в Нортумбрии называли Гибельным, потому что считалось, будто под ним когда-то жил волшебный народец. Там давно уже никого нет, но селяне по-прежнему боятся этого места, и после наступления темноты самый храбрый из них не решился бы ступить туда даже за сотню фунтов. Как я сказал Тому Коргету, я полагаю…
Леди Елизавета нетерпеливо поерзала в кресле:
- Магистр Роджер…
- Да, миледи?
- Я спрашивала вас о доме Варденов. О каких загадочных историях говорил Томас Коргет?
- Да, миледи, я как раз подхожу к ним. Как я сказал Тому Коргету, я полагаю, что места вроде того холма рядом с домом моего родственника некогда, во времена давно забытые, были языческими капищами, а рассказы о живущем там волшебном народце - всего лишь память о древних языческих божествах, дополненная выдумками и суевериями. В годы моей молодости сельские женщины верили, будто волшебный народец может украсть их детей, и это верование, как я указал Тому Коргету, восходит к тем дням, когда древние язычники в самом деле хватали людей, чтобы принести их в жертву богам, как поступали друиды в Британии и Франции, о которых нам повествует Юлий Цезарь. Также считается, что волшебный народец украшает себя золотом и устраивает пышные празднества с песнями и танцами, и то же самое приписывалось языческим богам. Я так и не смог докопаться до истины, но соседи моего родственника боятся одного названия того холма и стараются не приближаться к нему даже днем, чтобы не навлечь на себя несчастье. Когда я спорил с Томом Коргетом, мне пришло в голову, что Гибельный оплот тоже расположен рядом с каким-нибудь древним капищем, как и холм. Это объяснило бы и название, и те загадочные истории, которые о нем рассказывают. Это удаленное и уединенное место, а Вардены были странной семьей, по крайней мере, так сказал Том. Мальчишкой я сам видел, во что готовы поверить сельские жители всего лишь на основании старых слухов, распускаемых досужими языками.
- И что же это за загадочные истории, в которые они верили?
Кейт показалось, что магистр Роджер бросил на принцессу быстрый взгляд и едва заметно покачал головой.
- Все та же ерунда, - торопливо ответил он. - Нет нужды вдаваться в подробности. Вардены мертвы и не вернутся - леди Херон была последней из них, - а сэр Джеффри человек достойный. В этом вы можете положиться на слово Томаса Коргета, ваше высочество. В Эльвенвуд-холле госпожу Екатерину ничего не побеспокоит.
- Что ж, очень хорошо, - леди Елизавета уронила письмо королевы на пол и посмотрела на Кейт. - Подойдите сюда, дитя!
Кейт оторвала от себя Алисию и осторожно опустилась рядом с подлокотником большого резного кресла. Колени у нее дрожали, и она боялась снова споткнуться об юбки.
- Тяжелый исход, - сказала леди Елизавета. - И я не хочу делать его еще тяжелее лишними разговорами.
- Да, ваше высочество, - благодарно ответила Кейт.
Она знала, что надо бы сказать что-то о готовности пострадать за принцессу или поступить по-сестрински по отношению к Алисии, но слова не шли на ум. Ее переполняло сильнейшее раздражение, вызванное полной бессмысленностью всей ситуации.
- Вы слышали, что Томас Коргет сказал о сэре Джеффри?
- Да, ваше высочество.
- Я прослежу, чтобы ваш отец тоже об этом услышал. И если в моих силах дать вам слово…
Помедлив, она встретилась с Кейт взглядом, в ее глазах читалась печальная решимость:
- Я даю вам слово, что отправлю его за вами при первой же возможности.
- Но почему Кейт вообще должна уезжать? - раздался голос Алисии. - Послушайте, ваше высочество! Послушайте, магистр Роджер! Нужно всего лишь написать королеве и рассказать ей…
- Нет, - хором ответили Кейт, магистр Роджер и леди Елизавета.
Это первая глава книги "Гибельный оплот" Элизабет Мари Поуп (Perilous Gard by Elizabeth Marie Pope). Да, мне нефиг делать, ходить не могу, от чтения интернета ум за разум заходит.
Вообще-то там про волшебный народец и пламенный привет легенде о Тэм Лине. Феи такие... жутенькие, не из числа тех, с кем хотелось бы встретиться.