Фантомас.
- Как ты думаешь, фантомное питание, то есть, не фантомное питание, а фантомная боль - это болезнь или симптом болезни?
Лёша молчал.
- С одной стороны - это, конечно, болезнь - ведь если гражданину оттяпали сгрызенную свирепым мощным псом руку - это болезнь, нормой это назвать нельзя - как с головой - одна голова - хорошо, а две - много - так же и с руками - две - хорошо, а одна - мало.
Лёша молчал.
- С другой стороны - это, конечно, симптом - ведь оттяпанная у гражданина рука всё равно болит, и эта боль дана ему в его ощущениях и восприятиях - не так ли? - [тут я ловко и неожиданно щёлкнул Лёшу по носу...]тут я ловко и неожиданно щёлкнул Лёшу по носу.
Паршивец дёрнул головой и ударился затылком о стальной столб, к которому был прикручен проволокой (стоит ли и говорить, что паршивец был совершенно голый, а у основания столба был оборудован водокровосток, забранный стальной блестевшей мелкой решёткой), отчего тотчас же глухо и весьма мучительно застонал.
Ратаева-Глатаева рассмеялась, но я строго на неё посмотрел, и она быстро успокоилась.
- Я много думал о тебе, о твоей боли, то есть, не боли, а жизни, о её смысле, - продолжил я, снова повернувшись к Лёше. - «В чем смысл твоей боли, то есть, не боли, а жизни?» - думал я, интенсивно мыслил всем своим присутствием. И понял - смысл твоей жизни в том, чтобы ты встретил меня в вагоне-ресторане поезда Москва-Краснодар и передал мне солонку.
Лёша перестал стонать и внимательно слушал.
- И теперь - теперь этот смысл исполнился. Что дальше? - спросил я и внимательно посмотрел в пространство повыше Лёшиной головы.
Он попытался проследить направление моего взгляда, но из-за того, что был крепко прикручен к столбу, не смог так повернуть голову и поэтому только смешно скосил глаза.
Не став дожидаться, пока он увидит стену тоналя, я зажёг паяльную лампу и взял стальные щипцы:
- Для добросовестного исследователя здесь открывается целое непахтанное поле тяготений.
Лёша хотел завизжать, но из-за кляпа не смог.
[Тут Перекладина проснулась и некоторое время лежала, пытаясь отдышаться и унять сердцебиение...]Тут Перекладина проснулась и некоторое время лежала, пытаясь отдышаться и унять сердцебиение. Немного остыв, она постаралась вспомнить, когда ей начали сниться эти сны, и не смогла, потому что не смогла вспомнить вообще ничего, что было раньше, до того момента, как она теперь проснулась - а это, в свою очередь, вызвало из небытия бытийный вопрос, кто же, собственно, она? Вдруг внезапно она отчётливо поняла, что не знает этого и от испуга [чуть не обмочилась.]чуть не обмочилась.
