Водяной пистолет.
« - Ты настолько придонный, мутный и тупой микроорганизм, что не имеешь возможности понять это - понимаешь, да? - сказал я и щёлкнул Хачикорянова по носу - звук получился хороший, звонкий.
Хачикорянов молчал, потому что ему нечего было сказать, а то, что у него было, застряло у него в глотке и в прямой кишке, поэтому он стоял ни жив, ни мёртв - даже побелел от ужаса и стал на альбиноса похож.
- Ты что, мелом натёрся, пёс ты смердячий, - сказал я тотчас же. - [Впрочем, это неважно...]Впрочем, это неважно, всё равно сейчас я буду тебя мучительно пытать - но это для твоего же блага, поверь мне, сейчас ты поверишь, поверь, погодь, - сказал я и стал запускать паяльную лампу...», - дочитав до этих слов, Лёша почувствовал, что у него захватило дух и похолодела спина, и, поскольку дух его был спёрт, дыхание перестало исходить из него, и говорить он не мог, беззвучно подвигал побелевшими как у альбиноса губами. Если бы вы могли прочитать по его губам, то поняли бы, что он прошептал "Фигасе!". Но это не все если - ведь для того, чтобы прочитать по губам, надо эти губы видеть, не так ли, а вы же их не видите - вы вообще не знаете, где сейчас Лёша, и думаете, что он, конечно, у себя под Лембергом, селюк, навоз разбрасывает. А вот и нет - паршивец теперь по улицам Киева бегает и размахивает револьвером со спиленным почти под корень стволом и отломанной предохранительной скобой перед спусковым крючком, пащенок, как бы себе ногу не прострелил...»
[- Это водяной пистолет!...]- Это водяной пистолет! - закричал Лёша, не выдержав, едва только прочитал эти слова, и тотчас же вдруг внезапно проснулся или, точнее будет сказать, пришёл в себя - голова раскалывалась, тело и внутренние органы ломило так, как будто его топтало несколько человек, и сначала он даже не понимал, кто он, но вскоре вспомнил, а потом, со звуками ударов ведущего барабана пополам со вспышками десяти фотовспышек, и вся страшная картина происшествия встала перед его внутренним монокулярным зрением - мы к этому ещё вернёмся.