История - не наука.
"История - не наука,"- сказал мне мой отец накануне своего восьмидесятилетия.
Он сказал это после моего рассказа о почти неслучайно обнаруженной книге на одной из главных полок канадского книжного магазина Indigo "D-Day to Berlin: Victory in Europe Day by Day". На обложке D-Day to Berlin было написано большими красными буквами, что тут же бросилось в глаза. Тут я, имевший представление о битве за Берлин по фильмам киноэпопеи «Освобождение», решил, что, может быть, англоязычные издатели решили однажды хоть что-то написать о ней, описать эту битву в дань памяти о сотнях тысяч советских солдат, отдавших свои жизни за освобождение Европы от нацисткой чумы. Увы, событиям на восточном фронте и в этой книге была уделена не более чем небольшая глава, снабженная небольшой картой со стрелочками, с несколькими фотографиями, с комментариями «разрушения в Будапеште», «захват Вены» и т. п.
Однако целая, отдельная глава была отдана бомбардировке Дрездена британской и американской авиацией. Но и тут не обошлось без подвоха - оказывается то, что Дрезден был разрушен по выбору диктатора Сталина, который он сделал ещё во время Ялтинской конференции. Возможно, кто-то когда-нибудь в своих красочных «исторических» книгах напишет или уже написал, что Хиросима и Нагасаки тоже были выбраны на Ялтинской конференции всё тем же Сталиным.
Поэтому я тоже присоединяюсь к мнению, что история - не наука, а просто метод формирования общественного сознания.
А о разрушении Дрездена я прочитал в необыкновенной книге Курта Воннегута «Бойня номер 5 или крестовый поход детей», который стал непосредственным очевидцем произошедшего. Так же по книге был снят фильм.
Для себя я эту книгу называю современная «Война и мир». Сначала я прочитал эту книгу на русском, потом, со временем, несколько раз на английском, в том числе прослушал две разные аудио версии. Кроме того, сверил с переводом Райт-Ковалёвой, которая была вынуждена опустить в своём переводе место о двух советских солдатах-мародёрах, набравших на часовом заводе в Дрездене наручных часов, сколько смогли разместить у себя на руках, и ещё мысль о том, что в СССР тоже есть гомосексуалисты.
Почему-то, с тех пор, отношение к бомбардировке Дрездена является для меня индикатором порядочности того или иного историка или политического обозревателя и прочих формирователей нашего мнения и сознания.
