О Людях
Когда я знал тебя совсем другой
Н. была очень важным для меня человеком. Это именно благодаря ей я узнала кто такой Луи Армстронг и Элла Фитцджеральд, Камю и Климт, это она научила меня слушать музыку, лежа на полу с закрытыми глазами и рассматривать часами репродукции великих художников, перелистывая страницы тяжеленых альбомов по искусству. У нее была любимая книга, позже ставшая и моей любимой - Мифы народов Востока, в ней мы частенько перечитывали статью о буддийских защитниках и умничали по поводу того, что: «а самого главного они так и не поняли, потому что тантра - это устная передача». Мне было 15, ей - 23. Я только вернулась из Москвы, где пережила винтовые ады со смертельным исходом нескольких друзей, она побывала замужем за некого, никому не известного байкера Панова, который якобы увез ее от ненавистного отца и мачехи, и от которого она позже сбежала, дабы не спиться. Фотографий этого Панова никто не видел, как и его самого, и возможно он был плодом воображения Н., как и многое другое.
Желание сбежать из дома отца было вполне понятно. Нужно сказать, что ее мать умерла от рака, когда Н. было 9, и она так и не смогла простить отцу две вещи:
1. Его беспробудного пьянства в то время, когда он нужен был умирающей жене
2. Его женитьбы на «суке еврейской» через два года после смерти матери.
В моменты, когда Н. вспоминала мать, она становилась сентиментальной, говорила дрожащим голосом и с мокрыми от слез глазами. Мать навсегда осталась для нее идеалом женщины с жертвенным началом, и ее смерть стала самой сильной потерей, которая, конечно же, испортила ей всю жизнь. Если бы она не умерла, то Н. наверняка бы жилось лучше и легче, она бы не была брошена на произвол судьбы, как ей казалось, и в чем ее убеждали многочисленные родственники, с которыми Н. не слишком-то рвалась общаться. Отец, конечно же, Н. не бросал, но она рассказывала о нем именно так, - он предал ее и мать. После смерти матери, он создал для Н. невыносимые условия для жизни, и у нее не было выбора, как сбежать, потому что «еврейская сука» заставляла Н. мыть посуду тряпкой, а не руками, как она любила, а в ее комнату подселила «этого припиздыша малолетнего», который лишил Н. личного пространства и вонял котиками.
Когда я познакомилась с ней, она показалась мне удивительным существом. Фарфоровой белизны и гладкости кожа, благородные, слегка заостренные черты лица, ярко-синие огромные глаза: два бездонных озера, тонкая талия, длинные ноги, короткая стрижка, которая только подчеркивала изящность ее черт. Она захаживала в гости к старшей сестре моей подруги, и казалась мне недосягаемой - такие девочки не дружат с оторвами типа меня: в рваных джинсах, с феньками по локоть, с крысой в кармане. Я почему-то ее всегда жутко стеснялась, и старалась ретироваться каждый раз, когда она приходила. Старшая сестра моей подруги списывала это на мое высокомерие, что вот мол, как Витка, не любит всяких надушенных «мажорок» в атласных блузах.
Однажды мы встретились с Н. в городе, и она пригласила меня к себе на чай. Нужно сказать, что жила она в самом центре города, с видом на городской парк. Заходить к ней на чай для всех было делом обычным, потому что куда бы ты ни шел, рано или поздно «проходил мимо», и этим все пользовались. «Я тут мимо проходил, угостишь чаем?». Ведя богемный образ жизни, свойственный всей творческой интеллигенции нашего города, ее частенько можно было застать дома. Она либо натирала до блеска паркетные полы своей уютной квартирки, доставшейся ей в наследство от бабушки, либо читала, либо слушала музыку. Гостям она всегда была рада и уже через час после их прихода могла рассказывать очередную историю из своей жизни, и в 8 из 10 случаев к этому времени она уже размазывала по лицу слезы от умиления или жалости к себе. После моего первого визита к ней, я стала у Н. частым гостем, а уже через пару месяцев чуть ли не переехала к ней жить. Все удивлялись нашей дружбе, хотя я была уверена, что в этом нет ничего удивительного. Я верила в астрологическую теорию нашей дружбы, и после много раз после ее проверяла - Близнецы легко становятся друзьями Дев, при том у обоих этих меркурианских знаков дружба всегда основана не на чувствах, а на интеллекте. Мы были с ней как бы сестрами по разуму.
За 6 лет нашей дружбы Н. работала всего пару месяцев, в местной деловой газете, при том главный редактор восхищался ее талантами и пророчил ей большое будущее, но безалаберность, лень и привычка жить расслабленной богемной жизнью всегда стояли на пути к этому самому будущему. Н. частенько заходила ко мне в гости, чтобы просто тупо поесть. Первое время я стеснялась нашей тесной пролетарской квартиры, и своей слишком простой мамы, но потом поняла, что у Н. только одна цель - еда, и когда она хочет поесть, то ей все равно, какого происхождения тот, кто ее кормит. Кормиться она могла даже у «жлобов» и «мещан». В категорию мещан и жлобов под настроение попадали все подряд, с кем могла столкнуться Н. - от базарных бабок, до библиотекарш, то есть, большая часть населения нашего города. Н. всегда была выше их всех, она была Королевна, а титула «жлоба» даже пару раз удостоился поклонник Н., интеллигент до мозга костей, большой знаток и ценитель русского авангарда по кличке Бананан. Красавец и большая умница он обладал только одним недостатком - страстью к синьке, при том он умел напиваться до реального поросячьего визга. Он, например, мог прийти к Н. в одних трусах в 4 утра, потому что все остальное с него сняли, и пристроиться порыдать у нее на плече, и так и заснуть. Отношения у них были сугубо платонические, а как же иначе можно любить Королеву?
Н. презирала всех моих друзей панков, а те ненавидели ее за то, что она увела у них меня. Я пропадала у нее днями и ночами, и если вы спросите меня, чем мы занимались - я вряд ли отвечу, потому что в упор не помню и не понимаю, на что уходили дни, но время в ее квартире пролетало быстро, и уходить от нее было все сложнее.
У нее не было мужчин. Нет, поклонников у нее было хоть отбавляй, но, по ее мнению, они все были ее недостойны. Максимум, что она могла им предложить - это чашку чаю, а потом просила их поскорее убираться восвояси. Только однажды она не пустила меня к себе, с заговорщицким видом сообщив, что она не одна, и он, скорее всего, останется на ночь. Утром она прибежала ко мне и со смехом рассказала, как соблазнила девственника-программиста из газеты, в которой работала. «Он все время сидит за компом и ни на кого не обращает внимания, и мне стало интересно, не гей ли он. Не гей», - со смехом рассказывала она. Мальчик походил к ней какое-то время, но каждый раз натыкался в квартире на меня, а Н. шипела, чтобы я не уходила, так как тогда она его не выгонит. Так проходили наши дни, сложившись в 6 лет нашего знакомства.
Потом я уехала. В столице я быстро обзавелась работой, мобильником, электронной почтой, освоила компьютер, и была уверена, что перетащу Н. к себе. Но Н. не пользовалась имейлом, а мобильника у нее нет до сих пор, и связь наша прекратилась так же внезапно, как и началась. Мы не общались 16 лет, и вот случайно встретились на улицах моего родного города. И да, я ее не сразу узнала. Из тонкой, прозрачной, аристократичной внешности барышни она превратилась в тучную, весом в центнер тетку. Правда кожа у нее осталась такой же атласной и сияющей, и все такими же безумно-синими оставались ее глаза! Правда, они уже были не такие огромные, так как слегка подплыли, видать из-за пьянства. Мы поговорили. Она пару лет назад похоронила бабушку, ее дочке было 15 лет, дочь училась в школе искусств и была очень похожа на молодую Н. Последние пару лет она жила с нашим общим знакомым, которого выгнала жена из-за пьянства. Гордая и неприступная Н. стала менее переборчивой и брезгливой в плане мужиков. Зарабатывала на жизнь случайными ремонтами: клеила обои, белила, красила.
Сказать, что я была в шоке… Нет. Я, скорее, была в состоянии недоумения. Она так много вложила в меня, так сильно меня изменила, благодаря ей я многому научилась, она сделала меня лучше, и я двигалась, как мне казалось, только вперед, выбирая приятных друзей и приятные квартиры для жизни, часто равняясь на ее квартирку в центре города, я старалась держать стиль, и в память о нашей дружбе, завешивала стены в своих квартирах Климтом. Я слушала только правильную музыку, и до сих пор при звуках «They Can't Take That Away from Me» в исполнении Эллы и Луи во мне что-то сжимается внутри, и я оказываюсь рядом с Н. на полу ее квартиры, слушая старые пластинки. И вдруг я споткнулась о то, кем она стала. Как будто бы она вложила всю себя в меня, и на этом лопнула, исчезла, растворилась… И я не могу понять - как такое возможно? Когда и в какой момент люди так меняются? Неужели тогда, когда мы оставляем их без присмотра, наедине с собой? Неужели это я, уехав, забрала с собой, все лучшее, что в ней было? Такое бывает? Я всегда думала, что только гадкие утята могут превращаться в лебедей, а лебеди - они навсегда лебеди! Или это столица научила меня быть снобом, и на самом деле, она все та же, просто нужно время чтобы это понять - выпить с ней чаю, послушать музыку, полистать альбомы… Хочется в это верить, но пока хочется стереть из памяти нашу последнюю встречу и оставить в своем сердце то время, «когда я знал тебя совсем другой».