Чернила в ручке иссякают к ночи...
Зачем самолеты летают утром,
Зачем птицы спят только ночью.
Зачем вальяжно двинув глазом,
Чернила в ручке иссякают к ночи.
Карман откровений, багаж открытий
Таможней задержан. Уж, извините!
Я лег и умер, но глаз прищурив,
Нахмурил брови, смотрю как в улей.
Смотрю - стоят, рядком как прутья
Люди.
За гранью веры, за бором сути,
А вместо сердца пробирка с ртутью.
Идите лесом. Ну что, стоите?
Боитесь, черти?! Так, отойдите!
Ни грамма злости, ни капли лести,
Никчемной жизни за шкирку холод,
За ворот - плесень. За дверью - жалость,
Старых вагонов в депо усталость,
Забытых станций, жизни в забвеньи,
Названий не вспомнит, шарф не оденет.
Не будем вместе, не станем рядом,
Толкать и спорить, без одеяла,
Как без одежды, на речке, в поле,
В снегу по пояс - душе раздолье,
Но в теле - холод.
И канет в лету, погаснет солнце
Речей моих пустых безмолвье.
И ты забудешь, мой взгляд и голос,
И не заметишь, что забыла проститься,
Но взяв билет, и увидев птицу,
Ты вспомнишь имя, и полет состоится.
<октябрь 2011> К.К.
Зачем птицы спят только ночью.
Зачем вальяжно двинув глазом,
Чернила в ручке иссякают к ночи.
Карман откровений, багаж открытий
Таможней задержан. Уж, извините!
Я лег и умер, но глаз прищурив,
Нахмурил брови, смотрю как в улей.
Смотрю - стоят, рядком как прутья
Люди.
За гранью веры, за бором сути,
А вместо сердца пробирка с ртутью.
Идите лесом. Ну что, стоите?
Боитесь, черти?! Так, отойдите!
Ни грамма злости, ни капли лести,
Никчемной жизни за шкирку холод,
За ворот - плесень. За дверью - жалость,
Старых вагонов в депо усталость,
Забытых станций, жизни в забвеньи,
Названий не вспомнит, шарф не оденет.
Не будем вместе, не станем рядом,
Толкать и спорить, без одеяла,
Как без одежды, на речке, в поле,
В снегу по пояс - душе раздолье,
Но в теле - холод.
И канет в лету, погаснет солнце
Речей моих пустых безмолвье.
И ты забудешь, мой взгляд и голос,
И не заметишь, что забыла проститься,
Но взяв билет, и увидев птицу,
Ты вспомнишь имя, и полет состоится.
<октябрь 2011> К.К.