И. Растеряев. Мне в родной степи гулять веселей
Пишу представителем поколения уехавших. Пусть не из степи, а из нечерноземной глубинки. И нас на то наставляли учителя: учись, Саша (Петя, Маша, Вера). А иначе будешь пастухом, коровам хвосты крутить. Много позже я узнал, что пастух у многих народов - очень уважаемая профессия. Потому что от сохранности стада зависит выживаемость рода.
Но у нас в 60-х, 70-х было не так. Уедем! Висело в воздухе, которым дышали выпускники моей родной Кесемской школы (Тверская обл., Весьегонский р-н). У меня возможности были много выше, чем у одноклассников. Моя мама - коренная тверитянка, после педвуза уехавшая по распределению. Папа-тоже не как у всех, с дипломом Ленинградского ветинститута, директор совхоза. И после моего окончания школы наша семья уехала в Тверь, где нас ждала оставшаяся без опоры овдовевшая прабабушка Анисия Михайловна, предоставившая нашей семье свой, пусть и небольшой,но отдельный дом. Но из одноклассников уехали практически все. Кто остался, в большинстве уже лежат на кесемском кладбище.
И этот вирус, уедем! Был во всей нашей тогдашней провинциальной жизни. На моих глазах из маленьких деревень люди перебирались в Кесьму, в большое село. Отсюда в соседние города, Весьегонск и Красный холм. Молодежь уже дальше, в основном в Питер (как у нас называли Ленинград), а также в Москву. Потому что рядом (7 км.) была станция Овинищи, откуда ходили поезда в этих двух направлениях. В Тверь (тогдашний Калинин) уезжали мало, так как прямого сообщения не было. Чтобы попасть в Калинин, надо было на поезде доехать до Москвы, а потом на электричке с Ленинградского вокзала, еще три часа.
Первый раз услышал о том, что человек, родившийся и выросший в глубинке (с. Максатиха), получивший образование в Калинине, хотел бы вернуться на родину, в 82-м. Это искренне удивило. Но там вопрос был решен просто - жена не захотела. А откуда взяться маскулинным решениям? нет их.
Но потом было хуже. Люди из Твери стремились в Москву (потому что что здесь делать?). А из Москвы уже были другие направления ( потому что что в Москве делать?). Кто-то в Европу, Штаты, Израиль. А кто-то еще дальше. Австралия, Южная Африка, Аргентина.
Как болезнь холера. Организм сбрасывает воду, чтобы потом умереть от обезвоживания.
Наивный вопрос. Будет ли так, что из дальних палестин русские люди вернутся в Москву. Чтобы потом разъехаться по своим областям. А потом по своим дальним вотчинам, где "в родной степи гулять веселей". Я уж точно, в свою родную Кесьму не вернусь. Но если никто не вернется, то как дальше будем жить?
Но у нас в 60-х, 70-х было не так. Уедем! Висело в воздухе, которым дышали выпускники моей родной Кесемской школы (Тверская обл., Весьегонский р-н). У меня возможности были много выше, чем у одноклассников. Моя мама - коренная тверитянка, после педвуза уехавшая по распределению. Папа-тоже не как у всех, с дипломом Ленинградского ветинститута, директор совхоза. И после моего окончания школы наша семья уехала в Тверь, где нас ждала оставшаяся без опоры овдовевшая прабабушка Анисия Михайловна, предоставившая нашей семье свой, пусть и небольшой,но отдельный дом. Но из одноклассников уехали практически все. Кто остался, в большинстве уже лежат на кесемском кладбище.
И этот вирус, уедем! Был во всей нашей тогдашней провинциальной жизни. На моих глазах из маленьких деревень люди перебирались в Кесьму, в большое село. Отсюда в соседние города, Весьегонск и Красный холм. Молодежь уже дальше, в основном в Питер (как у нас называли Ленинград), а также в Москву. Потому что рядом (7 км.) была станция Овинищи, откуда ходили поезда в этих двух направлениях. В Тверь (тогдашний Калинин) уезжали мало, так как прямого сообщения не было. Чтобы попасть в Калинин, надо было на поезде доехать до Москвы, а потом на электричке с Ленинградского вокзала, еще три часа.
Первый раз услышал о том, что человек, родившийся и выросший в глубинке (с. Максатиха), получивший образование в Калинине, хотел бы вернуться на родину, в 82-м. Это искренне удивило. Но там вопрос был решен просто - жена не захотела. А откуда взяться маскулинным решениям? нет их.
Но потом было хуже. Люди из Твери стремились в Москву (потому что что здесь делать?). А из Москвы уже были другие направления ( потому что что в Москве делать?). Кто-то в Европу, Штаты, Израиль. А кто-то еще дальше. Австралия, Южная Африка, Аргентина.
Как болезнь холера. Организм сбрасывает воду, чтобы потом умереть от обезвоживания.
Наивный вопрос. Будет ли так, что из дальних палестин русские люди вернутся в Москву. Чтобы потом разъехаться по своим областям. А потом по своим дальним вотчинам, где "в родной степи гулять веселей". Я уж точно, в свою родную Кесьму не вернусь. Но если никто не вернется, то как дальше будем жить?