Неплохая статья о причинах российской особости
Оригинал взят у anlazz в Все, что надо знать о России. Часть 1.
Сколько раз встречаю высказывание о том, что что-то в России не так, что-то делается хуже, чем на Западе (или на Востоке), что тут «место плохое» и т.д., всегда поражаюсь этому. Нет, вовсе не тому, что кто-то испытывает загадочную «русофобию» (про которую вообще неизвестно, что это такое, а единственное применение данного «термина» состоит в наклейке «идеологического ярлыка»). И даже не тому, что огромное количество людей только и делает, как клянет «проклятую Рашку» или «убогий Совок» - как раз причины этого во многих случаях понятны. Более того, если смотреть трезво, то в истории нашей страны, даже если учесть советский период, действительно постоянно присутствуют серьезные проблемы, причем, такие, по сравнению с которыми соседи выглядят намного привлекательнее. И при сравнении среднеевропейской развитой страны и России в большинстве случаев победа будет вовсе не у нас. Все это вполне понятно, и никакой тайны не представляет.
Однако удивительно, как же огромное количество людей вообще не обращает внимание на то, что само это сравнение - Россия vs Запад, является ни чем иным, как признаком необычайной силы нашей Родины. Вот это действительно удивительно. Не замечать того, что само попадание России в одну категорию с самыми развитыми государствами, со странами, ведущими в той или иной отрасли (по автомобилестроению - с Германией или Японией, по вычислительной технике - с США и т.д.) выглядит крайне странно, если учесть условия, в которых она существует. Ведь, если честно, странным выглядит само наличие в подобном месте достаточно развитой культуры. Разумеется, тут основную роль сыграло советской школьное образование, вернее, абсолютно объяснимое стремление его к возвеличивании своей страны и представлении ее в качестве Рая Земного. Подобная особенность не является исключительно русской - напротив, этим «грешит» большинство государств, начиная от США и заканчивая бесконечными африканскими республиками. Но именно в нашей стране этот довольно безобидный момент оказывается источником крайне вредного заблуждения.
Речь идет о том, что всячески подчеркивая богатство российских земель, начиная с «черноземов» и заканчивая нефтяными месторождениями, обыкновенно умалчивается о тех особенностях нашей страны, которые намного перевешивают все эти блага. Речь идет о крайне неблагоприятных климатических условиях, и, что еще более важно, об очень серьезных проблемах с логистикой. А именно они, по сути, и определяли место того или иного общества на мировой арене до самого недавнего времени, когда нефть не стоила ни копейки. Более того, именно они, по сути, определяют данное место до сих пор. В качестве примера можно привести известную карту плотности населения (взята из Вики). Карта эта крайне занимательная. В том смысле, что показывает, что нужно человеку в «географическом смысле» прежде всего. Ведь понятно, что эта самая плотность, естественно, больше там, где наиболее благоприятные условия. Так вот - из всех этих условий - коих множество - можно вывести два наиболее серьезных.
* * *
Это, во-первых, климат. Обыкновенно самым привлекательным для жизни homo sapiens считается т.н. «средиземноморский пояс», но, как можно увидеть на карте, на самом деле, допустимы и субтропики с тропиками - в общем, человек может жить везде, но лучше всего ему живется в условиях достаточного количества тепла и осадков (последнее важно в сельском хозяйстве, которое веками было базисом человеческой экономики). Кстати, при внимательном рассмотрении можно увидеть, что подобные районы, как правило, располагаются вблизи крупных водных пространств - морей и океанов. Это понятно - вода представляет собой отличный теплоаккамулятор, выравнивающий неприятные для всего живого годовые колебания температуры. Ну, и конечно, водные пространства - главный источник осадков, позволяющий существовать сельскому хозяйству. Правда, водяные пары, дающие их, могут переноситься далеко от берегов - но чем дальше путь, который надо проделать «дождю», чтобы выпасть, тем больше случайных факторов встает на его пути. А значит, тем более случайным и неупорядоченным становится их выпадение. Именно поэтому человек издавна селился на морских побережьях, именно тут возникали самые большие города и цивилизации - а глубоко континентальные районы всегда были местом «дикости», «варварства», обитание редких кочевых культур.
Но если бы был важен только этот фактор, то вряд ли он смог бы «привлечь» к побережью столько народа сейчас, когда сельское хозяйство отошло на второй план перед промышленностью. Ведь заводу, если честно, все равно, где стоять - в зоне континентального климата с рискованным земледелием или в «средиземноморском Раю» (на самом деле, в «Раю» все же лучше - ведь рабочих тоже надо кормить). Но для индустриальной цивилизации важной оказывается вторая причина, «прижимающая» людей к берегу. Это транспортная или логистическая доступность. Причем, для современной цивилизации она оказывается важнее климата, как такового. Ведь понятно: если в той или иной зоне не родятся те или иные овощи и фрукты, то их можно, в принципе, привести. Даже топливо для отопления можно привести, если уж особенно приспичит. А как лучше всего привести товар, по каким путям?
На самом деле, особой тайны тут нет: со времен древности и до сего дня самый выгодный и удобный вид транспорта - морской. Это очевидно: тоннаж даже древних судов составлял порядка несколько десятков тонн, в Новое время этот показатель составлял уже сотни тонн. А сейчас современные супертанкеры достигают тоннажа в сотни тысяч тонн. Контейнеровозы, конечно, чуть поменьше, хотя и их тоннаж может достигать почти две сотни тысяч. Но даже «малыши» этого мира, с дедвейтом порядка десятков тысяч тонн являются, по сухопутным меркам, монстрами. Скажем, сухогруз класса «река-море» (т.е., однозначный «карлик») типа «Волжский» имеет грузоподъемность 5000 тонн. Это аналогично грузу, перевозимому более чем двумяста (200) «фурами» в максимальной загрузке (24 тонны).
Т.е., «маленький кораблик» заменяет 200 огромных автомобилей (океанский контейнеровоз с дедвейтом в сотню тысяч тонн заменит уже более 4 тысяч). И это при том, что указанный сухогруз не создает нагрузки на дороги и вообще не требует строительства оных.
Поэтому сосредоточение основной массы людей на берегах морей и океанов совершенно логично и естественно и в период господства традиционного общества, и после перехода к модерну. Причем, если еще можно сказать, что сейчас первый фактор постепенно перестает быть определяющим (на самом деле, это не значит, что он оказывается незначительным - это оказывается, что он уже не является суперфактором, на 99% управляющим расселением), то второй фактор с ростом промышленности и разделения труда только усиливается. В итоге, несмотря на все достижения цивилизации, человек так же старается «жаться» к морю, как и в прошлом - и все «новые» страны-лидеры, приходящие на смену «старым», так же относятся к странам «морским». Не важно, менял ли Рим Грецию на этом «поприще», меняла ли Голландия Испанию, Англия Голландию или США Англию - их «прибрежная сущность» оставалась прежней.
* * *
И лишь одна страна на планете опровергла указанную закономерность. Это - Россия. Нет, конечно, и она имеет морское побережье, причем весьма значительное - но вот находится эта «прелесть» в основном за полярным кругом. А значит - ни тепла с осадками, столь нужных для сельского хозяйства, ни возможности дешевой торговли. Даже банально рыбу ловить - и то составляет огромные проблемы. Более того, даже речной транспорт - этот паллиативный заменитель транспорта морского, и то оказывается под угрозой: во-первых, реки в нашей стране банально замерзают на добрую половину года. А во-вторых, они протянуты в меридиональном направлении при «развернутости» страны в широтном. Т.е., главную свою задачу, а именно, обеспечение транспортной связности, реки в России выполнять не могут. Казалось бы, судьба данной территории определена - это «сальтус», «дикое место» с минимальным полем деятельности людей. Нечто подобное можно увидеть, скажем, в той же Канаде, население которой «жмется» к своей южной границе, и это при том, что континентальность в этой стране выражена намного ниже, из-за намного более «короткого» в широтном направлении материка. (Сравнение с Северной Европой бессмысленно - из-за Гольфстрима, обеспечивающего аномально высокую температуру данной территории.)
Но на деле все обстоит совершенно иначе. На той же карте можно увидеть, что населенность северных частей страны намного превосходит канадскую. Т.е., население данных мест реально выбрало жизнь в условиях, при которых другие люди могут только существовать. Более того, оно сумело построить государство, которое со многих точек зрения может показаться невозможным - взять, хотя бы, уже указанную логистику, делающее сообщения в широтном направлении крайне затруднительными. Но как раз в указанную сторону и шло расширение российских земель - видимо, для того, чтобы полностью опровергнуть логистов и показать их полную ненужность! Но если серьезно, то само заселение этих земель было связано с достаточно редким сочетанием ряда факторов, позволивших осуществлять земледельческое - т.е., оседлое и преобразующее - хозяйство в условиях потенциально низкой продуктивности земель. Если рассматривать данные условия, то главным из них является возможность синтеза ряда «южных» и «северных» технологий, связанных с довольно высокой включенностью древнерусских земель в мировую экономическую систему - однако все это при высоком уровне давления со стороны окружающих.
Подробно разбирать причины «росиегенеза» надо очень внимательно, поскольку это крайне важная и интересная тема. Однако нам, в плане поставленной цели, наиболее интересно тут то, что формирующаяся структура будущего социума изначально находилась в условиях крайнего дефицита. Дефицита всего - начиная от банальной нехватки продовольствия, вследствие низкой продуктивности данных земель, до страшной нехватки самих людей, не дающих прямо применять многие социальные конструкции, привычные для иных мест. И, в общем-то, основная задача, встающая перед живущим тут человеком, состояла в том, чтобы из имеющихся ресурсов собрать работоспособную систему - хозяйственную или социальную. Тут может возникнуть вопрос: как же такое возможно. Ведь было бы странно, если бы в тех или иных конструкциях существовали лишние элементы? Однако на самом деле, это именно так - большая часть известных сложных систем имеет определенный запас прочности, позволяющий им отслеживать изменение окружающих условий.
* * *
Так вот - «открытие» жителей России состояло именно в ликвидации подобной избыточности, в переходе к идее «абсолютно подогнанных» к имеющимся условиям структур. При этом, разумеется, некая вариабельность условий (скажем, погодных) все-таки учитывалась. Однако вот с «переносом» созданных систем в новые места уже возникали проблемы. Те же методы традиционного крестьянского хозяйствования настолько «плотно» подгонялись под имеющиеся возможности, что начать хозяйствование на новом месте становилось очень сложно. Поэтому российские крестьяне, скажем, предпочитали «бегать на Дон» - туда, где природные условия позволяли существовать «неоптимальному хозяйству». Более того, там можно было вообще существовать без хозяйства, как существовали многие «казаки» - за счет «походов за зипуном», т.е. банального грабежа. Реальное же хозяйственное освоение новых земель шло крайне медленно. Вначале на новое место приходили те же казаки -добытчики-охотники, которые собирали сведенья о имеющихся местах, устанавливали «контакт» с проживающими тут жителями, организовывали торговлю и т.д. И только затем, собственно, переходили к земледелию, постепенно формируя особый, подходящий под данную «местность», тип работ.
Именно поэтому в нашей стране вместо уничтожения аборигенов (свойственных, если честно, большинству стран мира) происходило, по сути, взаимопроникновение культур, в котором русские осваивали приемы, присущие для данной местности. Подобная особенность в отношениях русских с другими народами отмечалась давно, но вот объяснения этому обыкновенно искалось в неких «высших» особенностях культуры, в пресловутой «духовности». Хотя на самом деле, речь идет не о «духовности» - те же казаки никакой особой духовностью не обладали, скорее наоборот. Но в отличие, например, от полностью «самодостаточных» пуритан, уничтожавших аборигенов с твердой уверенностью в своем превосходстве, они, попадая на новое место, догадывались о том, что приобретенные в иных зонах навыки тут являются бесполезными. (Впрочем, не догадывающимся все очень быстро становилось ясно после первого серьезного голода.)
Именно поэтому русские показали достаточно низкий «порог входа» в свою «цивилизацию» (тут это слово должно быть в кавычках), поскольку существующий дефицит избыточности просто велел им «хватать» все новое, что была вокруг. Правда, исключительно в одном случае: при переходе к новым условиям. В условиях устоявшихся, понятное дело, новизна оказывалась невозможной - при
дефиците ресурсов она в данном случае становилась недопустимой роскошью.
Это сформировало особый тип даже не характера, а взаимодействия с реальностью, который так поражал иностранцев и постоянно приводил к ошибкам в понимании русских. А именно - жители нашей страны оказывались одновременно страшным консерваторами, и неукротимыми новаторами. Вся разница состояла в условиях. При стабильных условиях мало кто соглашался что-либо менять - потому, что все и так «вылизано» до предела. Но стоило условиям измениться - и русские начинали искать все новое, что помогло бы им выжить в данном случае. Это же правило действовало и в отношении к «чужакам». В любом «новом месте», будь оно географическое или технологическое, «пришелец» всегда желанен, россияне всегда с радостью принимали людей из разных стран. Но только на новом.
Стоило этому «пришельцу» «полезть» куда-либо в устоявшуюся область, как он неизбежно сталкивался с полным отторжением. Что поделаешь, основа выживания народа тут - принцип: «Работает - не трогай!» (Но если не работает - то, разумеется, все меняй.) Поэтому никого в России не удивляет соседство новейших технологий с удивительной архаикой. К этой особенности жителей нашей страны, впрочем, мы еще вернемся. А пока, возвращаясь к характеру заселения земель, следует сказать, что при всех своих преимуществах, данный метод имел и явный недостаток: довольно низкую скорость экспансии. Действительно, прежде чем россиянин вырабатывал свой, особый способ выживания в данной местности, проходили десятилетия и столетия. Поэтому государству приходилось «искусственно» стимулировать освоение новых земель - что, впрочем, являлось таким же примером указанного способа существования, только на более «высоком» уровне.
Ведь, как и сказано выше, для построения «классического» государства (европейского типа) тут просто не хватает людей. Вот и приходится «выкручиваться», выжимая из той или иной формы устройства общества то, для чего оно, в принципе, и не предназначалась. В итоге привычная феодальная форма правления превращается тут в пресловутое «служилое государство», а абсолютизм явился особой формой государственного мобилизационного режима. Разумеется, все это -«ношение воды решетом», попытки использовать имеющиеся типы социальных конструкций в целях, порой противоположных их изначальному назначению. Поэтому не стоит удивляться тому, что данные конструкты испытывают непрерывное стремление к избавлению от несвойственных им функций - к тому, что воспринимается, как деградация, но на деле есть возврат к норме. Так, тягловая система Московского царства постоянно «съезжала» к чистому кормлению и местничеству, а созданная Петром система Российской Империи оказывалась не только довольно «коррупциеемкой», но и непрерывно стремящейся к превращению в чисто паразитическую систему. (Т.е., дворяне все свои силы тратили на борьбу за то, чтобы сделаться из служилых людей чистыми лендлордами-латифундистами - и, в конце концов, преуспели в этой борьбе.
* * *
Но все это - абсолютно закономерное свойство подобного государственного устройства, созданного на основе приспособления имеющихся систем государственного устройства к идее выживания в условиях полного дефицита. Вопреки всем заявлениям наших западников, как раз нормой для всего «цивилизованного мира» является помещик-латифундист, а вовсе не помещик-«служака», а превращение бенефиций в лены, и далее, в имения, произошло там за много веков до подписания Екатериной «Жалованной грамоты». Но то, что было нормой для Европы, пускай не до конца еще сытой, но все же имеющей постоянный избыток человеческих ресурсов, для страны вечного дефицита оказалось критичным - и именно поэтому уже с начала XIX века в стране поднимается вопрос о том, что данную систему надо менять. Собственно, понимание необходимости отмены крепостничества стало к этому времени нормой для всех разумных людей в России, начиная с царей - и Александр I, и Николай I, и даже Павел I, по сути, понимали неизбежность и опасность вырождения экономической основы российской экономики.
Вопрос был в другом - на что ее менять? Вопреки всему, европейские методы тут не подходили - как уже сказано выше, они реализовывались в условиях избытка (по крайней мере, демографического), а тут явный дефицит и людей, и земель. Ведь, как указано выше, само крестьянское хозяйство могло существовать лишь в условиях полного приспособления к имеющимся природным условиям. А значит, никаких переселений на новые, никаких изменений социальных ролей - скажем, из крестьян в батраки быстро произойти не могло. Более того, город был просто не готов к принятию миллионов вчерашних крестьян, развитию промышленности мешало катастрофическое отсутствие капитала - все, что было, вкладывалось в минимально необходимый для выживания «набор», включая средства обороны. Именно поэтому, при наличии понимания тупиковости существующей ситуации и необходимости ее изменения, крепостническую систему предпочитали не трогать до тех пор, пока ее существование стало практически невозможным. (Когда стало понятно, что вырождение помещиков в чистых социальных паразитов стало окончательным, а возможностей по совершенствованию имеющей системы больше не осталось.)
Впрочем, подробно разбирать проблемы российской истории надо отдельно. Пока же можно отметить только то, что подавляющее число их связано с указанной нами «изначальной» особенностью данной страны. А именно - с необходимостью выживания в условиях тотальной нехватки всего. Поэтому очень часто то, что кажется нашей слабостью, на деле является лишь следствием нашей силы, наших особенностей и наших достижений. И пусть по сравнению с более «богатыми» соседями Россия очень часто реально выглядит не в самом лучшем свете, на самом деле, ее «КПД», вернее, «КПД» методов, которых россиянам приходится применять очень часто намного выше. Но, к сожалению, для обыденного ума подобное понимание невозможно, для него очевидным является лишь то, что видно на первый взгляд. Однако выход за пределы обыденного является для современного человека жизненной необходимостью - необходимостью, определяющей сам факт его существования на Земле. А значит - пересмотр отношения к России и переход к пониманию реальных, а не мнимых ее особенностей является неизбежностью. И уж тем более неизбежным является этот момент в самой России, особенно сейчас, когда становится понятным гибельность нынешнего курса, основанного как раз на примате обыденного мышления над системным.
Впрочем, обо всем подобном будет сказано в следующей части…
Сколько раз встречаю высказывание о том, что что-то в России не так, что-то делается хуже, чем на Западе (или на Востоке), что тут «место плохое» и т.д., всегда поражаюсь этому. Нет, вовсе не тому, что кто-то испытывает загадочную «русофобию» (про которую вообще неизвестно, что это такое, а единственное применение данного «термина» состоит в наклейке «идеологического ярлыка»). И даже не тому, что огромное количество людей только и делает, как клянет «проклятую Рашку» или «убогий Совок» - как раз причины этого во многих случаях понятны. Более того, если смотреть трезво, то в истории нашей страны, даже если учесть советский период, действительно постоянно присутствуют серьезные проблемы, причем, такие, по сравнению с которыми соседи выглядят намного привлекательнее. И при сравнении среднеевропейской развитой страны и России в большинстве случаев победа будет вовсе не у нас. Все это вполне понятно, и никакой тайны не представляет.
Однако удивительно, как же огромное количество людей вообще не обращает внимание на то, что само это сравнение - Россия vs Запад, является ни чем иным, как признаком необычайной силы нашей Родины. Вот это действительно удивительно. Не замечать того, что само попадание России в одну категорию с самыми развитыми государствами, со странами, ведущими в той или иной отрасли (по автомобилестроению - с Германией или Японией, по вычислительной технике - с США и т.д.) выглядит крайне странно, если учесть условия, в которых она существует. Ведь, если честно, странным выглядит само наличие в подобном месте достаточно развитой культуры. Разумеется, тут основную роль сыграло советской школьное образование, вернее, абсолютно объяснимое стремление его к возвеличивании своей страны и представлении ее в качестве Рая Земного. Подобная особенность не является исключительно русской - напротив, этим «грешит» большинство государств, начиная от США и заканчивая бесконечными африканскими республиками. Но именно в нашей стране этот довольно безобидный момент оказывается источником крайне вредного заблуждения.
Речь идет о том, что всячески подчеркивая богатство российских земель, начиная с «черноземов» и заканчивая нефтяными месторождениями, обыкновенно умалчивается о тех особенностях нашей страны, которые намного перевешивают все эти блага. Речь идет о крайне неблагоприятных климатических условиях, и, что еще более важно, об очень серьезных проблемах с логистикой. А именно они, по сути, и определяли место того или иного общества на мировой арене до самого недавнего времени, когда нефть не стоила ни копейки. Более того, именно они, по сути, определяют данное место до сих пор. В качестве примера можно привести известную карту плотности населения (взята из Вики). Карта эта крайне занимательная. В том смысле, что показывает, что нужно человеку в «географическом смысле» прежде всего. Ведь понятно, что эта самая плотность, естественно, больше там, где наиболее благоприятные условия. Так вот - из всех этих условий - коих множество - можно вывести два наиболее серьезных.
* * *
Это, во-первых, климат. Обыкновенно самым привлекательным для жизни homo sapiens считается т.н. «средиземноморский пояс», но, как можно увидеть на карте, на самом деле, допустимы и субтропики с тропиками - в общем, человек может жить везде, но лучше всего ему живется в условиях достаточного количества тепла и осадков (последнее важно в сельском хозяйстве, которое веками было базисом человеческой экономики). Кстати, при внимательном рассмотрении можно увидеть, что подобные районы, как правило, располагаются вблизи крупных водных пространств - морей и океанов. Это понятно - вода представляет собой отличный теплоаккамулятор, выравнивающий неприятные для всего живого годовые колебания температуры. Ну, и конечно, водные пространства - главный источник осадков, позволяющий существовать сельскому хозяйству. Правда, водяные пары, дающие их, могут переноситься далеко от берегов - но чем дальше путь, который надо проделать «дождю», чтобы выпасть, тем больше случайных факторов встает на его пути. А значит, тем более случайным и неупорядоченным становится их выпадение. Именно поэтому человек издавна селился на морских побережьях, именно тут возникали самые большие города и цивилизации - а глубоко континентальные районы всегда были местом «дикости», «варварства», обитание редких кочевых культур.
Но если бы был важен только этот фактор, то вряд ли он смог бы «привлечь» к побережью столько народа сейчас, когда сельское хозяйство отошло на второй план перед промышленностью. Ведь заводу, если честно, все равно, где стоять - в зоне континентального климата с рискованным земледелием или в «средиземноморском Раю» (на самом деле, в «Раю» все же лучше - ведь рабочих тоже надо кормить). Но для индустриальной цивилизации важной оказывается вторая причина, «прижимающая» людей к берегу. Это транспортная или логистическая доступность. Причем, для современной цивилизации она оказывается важнее климата, как такового. Ведь понятно: если в той или иной зоне не родятся те или иные овощи и фрукты, то их можно, в принципе, привести. Даже топливо для отопления можно привести, если уж особенно приспичит. А как лучше всего привести товар, по каким путям?
На самом деле, особой тайны тут нет: со времен древности и до сего дня самый выгодный и удобный вид транспорта - морской. Это очевидно: тоннаж даже древних судов составлял порядка несколько десятков тонн, в Новое время этот показатель составлял уже сотни тонн. А сейчас современные супертанкеры достигают тоннажа в сотни тысяч тонн. Контейнеровозы, конечно, чуть поменьше, хотя и их тоннаж может достигать почти две сотни тысяч. Но даже «малыши» этого мира, с дедвейтом порядка десятков тысяч тонн являются, по сухопутным меркам, монстрами. Скажем, сухогруз класса «река-море» (т.е., однозначный «карлик») типа «Волжский» имеет грузоподъемность 5000 тонн. Это аналогично грузу, перевозимому более чем двумяста (200) «фурами» в максимальной загрузке (24 тонны).
Т.е., «маленький кораблик» заменяет 200 огромных автомобилей (океанский контейнеровоз с дедвейтом в сотню тысяч тонн заменит уже более 4 тысяч). И это при том, что указанный сухогруз не создает нагрузки на дороги и вообще не требует строительства оных.
Поэтому сосредоточение основной массы людей на берегах морей и океанов совершенно логично и естественно и в период господства традиционного общества, и после перехода к модерну. Причем, если еще можно сказать, что сейчас первый фактор постепенно перестает быть определяющим (на самом деле, это не значит, что он оказывается незначительным - это оказывается, что он уже не является суперфактором, на 99% управляющим расселением), то второй фактор с ростом промышленности и разделения труда только усиливается. В итоге, несмотря на все достижения цивилизации, человек так же старается «жаться» к морю, как и в прошлом - и все «новые» страны-лидеры, приходящие на смену «старым», так же относятся к странам «морским». Не важно, менял ли Рим Грецию на этом «поприще», меняла ли Голландия Испанию, Англия Голландию или США Англию - их «прибрежная сущность» оставалась прежней.
* * *
И лишь одна страна на планете опровергла указанную закономерность. Это - Россия. Нет, конечно, и она имеет морское побережье, причем весьма значительное - но вот находится эта «прелесть» в основном за полярным кругом. А значит - ни тепла с осадками, столь нужных для сельского хозяйства, ни возможности дешевой торговли. Даже банально рыбу ловить - и то составляет огромные проблемы. Более того, даже речной транспорт - этот паллиативный заменитель транспорта морского, и то оказывается под угрозой: во-первых, реки в нашей стране банально замерзают на добрую половину года. А во-вторых, они протянуты в меридиональном направлении при «развернутости» страны в широтном. Т.е., главную свою задачу, а именно, обеспечение транспортной связности, реки в России выполнять не могут. Казалось бы, судьба данной территории определена - это «сальтус», «дикое место» с минимальным полем деятельности людей. Нечто подобное можно увидеть, скажем, в той же Канаде, население которой «жмется» к своей южной границе, и это при том, что континентальность в этой стране выражена намного ниже, из-за намного более «короткого» в широтном направлении материка. (Сравнение с Северной Европой бессмысленно - из-за Гольфстрима, обеспечивающего аномально высокую температуру данной территории.)
Но на деле все обстоит совершенно иначе. На той же карте можно увидеть, что населенность северных частей страны намного превосходит канадскую. Т.е., население данных мест реально выбрало жизнь в условиях, при которых другие люди могут только существовать. Более того, оно сумело построить государство, которое со многих точек зрения может показаться невозможным - взять, хотя бы, уже указанную логистику, делающее сообщения в широтном направлении крайне затруднительными. Но как раз в указанную сторону и шло расширение российских земель - видимо, для того, чтобы полностью опровергнуть логистов и показать их полную ненужность! Но если серьезно, то само заселение этих земель было связано с достаточно редким сочетанием ряда факторов, позволивших осуществлять земледельческое - т.е., оседлое и преобразующее - хозяйство в условиях потенциально низкой продуктивности земель. Если рассматривать данные условия, то главным из них является возможность синтеза ряда «южных» и «северных» технологий, связанных с довольно высокой включенностью древнерусских земель в мировую экономическую систему - однако все это при высоком уровне давления со стороны окружающих.
Подробно разбирать причины «росиегенеза» надо очень внимательно, поскольку это крайне важная и интересная тема. Однако нам, в плане поставленной цели, наиболее интересно тут то, что формирующаяся структура будущего социума изначально находилась в условиях крайнего дефицита. Дефицита всего - начиная от банальной нехватки продовольствия, вследствие низкой продуктивности данных земель, до страшной нехватки самих людей, не дающих прямо применять многие социальные конструкции, привычные для иных мест. И, в общем-то, основная задача, встающая перед живущим тут человеком, состояла в том, чтобы из имеющихся ресурсов собрать работоспособную систему - хозяйственную или социальную. Тут может возникнуть вопрос: как же такое возможно. Ведь было бы странно, если бы в тех или иных конструкциях существовали лишние элементы? Однако на самом деле, это именно так - большая часть известных сложных систем имеет определенный запас прочности, позволяющий им отслеживать изменение окружающих условий.
* * *
Так вот - «открытие» жителей России состояло именно в ликвидации подобной избыточности, в переходе к идее «абсолютно подогнанных» к имеющимся условиям структур. При этом, разумеется, некая вариабельность условий (скажем, погодных) все-таки учитывалась. Однако вот с «переносом» созданных систем в новые места уже возникали проблемы. Те же методы традиционного крестьянского хозяйствования настолько «плотно» подгонялись под имеющиеся возможности, что начать хозяйствование на новом месте становилось очень сложно. Поэтому российские крестьяне, скажем, предпочитали «бегать на Дон» - туда, где природные условия позволяли существовать «неоптимальному хозяйству». Более того, там можно было вообще существовать без хозяйства, как существовали многие «казаки» - за счет «походов за зипуном», т.е. банального грабежа. Реальное же хозяйственное освоение новых земель шло крайне медленно. Вначале на новое место приходили те же казаки -добытчики-охотники, которые собирали сведенья о имеющихся местах, устанавливали «контакт» с проживающими тут жителями, организовывали торговлю и т.д. И только затем, собственно, переходили к земледелию, постепенно формируя особый, подходящий под данную «местность», тип работ.
Именно поэтому в нашей стране вместо уничтожения аборигенов (свойственных, если честно, большинству стран мира) происходило, по сути, взаимопроникновение культур, в котором русские осваивали приемы, присущие для данной местности. Подобная особенность в отношениях русских с другими народами отмечалась давно, но вот объяснения этому обыкновенно искалось в неких «высших» особенностях культуры, в пресловутой «духовности». Хотя на самом деле, речь идет не о «духовности» - те же казаки никакой особой духовностью не обладали, скорее наоборот. Но в отличие, например, от полностью «самодостаточных» пуритан, уничтожавших аборигенов с твердой уверенностью в своем превосходстве, они, попадая на новое место, догадывались о том, что приобретенные в иных зонах навыки тут являются бесполезными. (Впрочем, не догадывающимся все очень быстро становилось ясно после первого серьезного голода.)
Именно поэтому русские показали достаточно низкий «порог входа» в свою «цивилизацию» (тут это слово должно быть в кавычках), поскольку существующий дефицит избыточности просто велел им «хватать» все новое, что была вокруг. Правда, исключительно в одном случае: при переходе к новым условиям. В условиях устоявшихся, понятное дело, новизна оказывалась невозможной - при
дефиците ресурсов она в данном случае становилась недопустимой роскошью.
Это сформировало особый тип даже не характера, а взаимодействия с реальностью, который так поражал иностранцев и постоянно приводил к ошибкам в понимании русских. А именно - жители нашей страны оказывались одновременно страшным консерваторами, и неукротимыми новаторами. Вся разница состояла в условиях. При стабильных условиях мало кто соглашался что-либо менять - потому, что все и так «вылизано» до предела. Но стоило условиям измениться - и русские начинали искать все новое, что помогло бы им выжить в данном случае. Это же правило действовало и в отношении к «чужакам». В любом «новом месте», будь оно географическое или технологическое, «пришелец» всегда желанен, россияне всегда с радостью принимали людей из разных стран. Но только на новом.
Стоило этому «пришельцу» «полезть» куда-либо в устоявшуюся область, как он неизбежно сталкивался с полным отторжением. Что поделаешь, основа выживания народа тут - принцип: «Работает - не трогай!» (Но если не работает - то, разумеется, все меняй.) Поэтому никого в России не удивляет соседство новейших технологий с удивительной архаикой. К этой особенности жителей нашей страны, впрочем, мы еще вернемся. А пока, возвращаясь к характеру заселения земель, следует сказать, что при всех своих преимуществах, данный метод имел и явный недостаток: довольно низкую скорость экспансии. Действительно, прежде чем россиянин вырабатывал свой, особый способ выживания в данной местности, проходили десятилетия и столетия. Поэтому государству приходилось «искусственно» стимулировать освоение новых земель - что, впрочем, являлось таким же примером указанного способа существования, только на более «высоком» уровне.
Ведь, как и сказано выше, для построения «классического» государства (европейского типа) тут просто не хватает людей. Вот и приходится «выкручиваться», выжимая из той или иной формы устройства общества то, для чего оно, в принципе, и не предназначалась. В итоге привычная феодальная форма правления превращается тут в пресловутое «служилое государство», а абсолютизм явился особой формой государственного мобилизационного режима. Разумеется, все это -«ношение воды решетом», попытки использовать имеющиеся типы социальных конструкций в целях, порой противоположных их изначальному назначению. Поэтому не стоит удивляться тому, что данные конструкты испытывают непрерывное стремление к избавлению от несвойственных им функций - к тому, что воспринимается, как деградация, но на деле есть возврат к норме. Так, тягловая система Московского царства постоянно «съезжала» к чистому кормлению и местничеству, а созданная Петром система Российской Империи оказывалась не только довольно «коррупциеемкой», но и непрерывно стремящейся к превращению в чисто паразитическую систему. (Т.е., дворяне все свои силы тратили на борьбу за то, чтобы сделаться из служилых людей чистыми лендлордами-латифундистами - и, в конце концов, преуспели в этой борьбе.
* * *
Но все это - абсолютно закономерное свойство подобного государственного устройства, созданного на основе приспособления имеющихся систем государственного устройства к идее выживания в условиях полного дефицита. Вопреки всем заявлениям наших западников, как раз нормой для всего «цивилизованного мира» является помещик-латифундист, а вовсе не помещик-«служака», а превращение бенефиций в лены, и далее, в имения, произошло там за много веков до подписания Екатериной «Жалованной грамоты». Но то, что было нормой для Европы, пускай не до конца еще сытой, но все же имеющей постоянный избыток человеческих ресурсов, для страны вечного дефицита оказалось критичным - и именно поэтому уже с начала XIX века в стране поднимается вопрос о том, что данную систему надо менять. Собственно, понимание необходимости отмены крепостничества стало к этому времени нормой для всех разумных людей в России, начиная с царей - и Александр I, и Николай I, и даже Павел I, по сути, понимали неизбежность и опасность вырождения экономической основы российской экономики.
Вопрос был в другом - на что ее менять? Вопреки всему, европейские методы тут не подходили - как уже сказано выше, они реализовывались в условиях избытка (по крайней мере, демографического), а тут явный дефицит и людей, и земель. Ведь, как указано выше, само крестьянское хозяйство могло существовать лишь в условиях полного приспособления к имеющимся природным условиям. А значит, никаких переселений на новые, никаких изменений социальных ролей - скажем, из крестьян в батраки быстро произойти не могло. Более того, город был просто не готов к принятию миллионов вчерашних крестьян, развитию промышленности мешало катастрофическое отсутствие капитала - все, что было, вкладывалось в минимально необходимый для выживания «набор», включая средства обороны. Именно поэтому, при наличии понимания тупиковости существующей ситуации и необходимости ее изменения, крепостническую систему предпочитали не трогать до тех пор, пока ее существование стало практически невозможным. (Когда стало понятно, что вырождение помещиков в чистых социальных паразитов стало окончательным, а возможностей по совершенствованию имеющей системы больше не осталось.)
Впрочем, подробно разбирать проблемы российской истории надо отдельно. Пока же можно отметить только то, что подавляющее число их связано с указанной нами «изначальной» особенностью данной страны. А именно - с необходимостью выживания в условиях тотальной нехватки всего. Поэтому очень часто то, что кажется нашей слабостью, на деле является лишь следствием нашей силы, наших особенностей и наших достижений. И пусть по сравнению с более «богатыми» соседями Россия очень часто реально выглядит не в самом лучшем свете, на самом деле, ее «КПД», вернее, «КПД» методов, которых россиянам приходится применять очень часто намного выше. Но, к сожалению, для обыденного ума подобное понимание невозможно, для него очевидным является лишь то, что видно на первый взгляд. Однако выход за пределы обыденного является для современного человека жизненной необходимостью - необходимостью, определяющей сам факт его существования на Земле. А значит - пересмотр отношения к России и переход к пониманию реальных, а не мнимых ее особенностей является неизбежностью. И уж тем более неизбежным является этот момент в самой России, особенно сейчас, когда становится понятным гибельность нынешнего курса, основанного как раз на примате обыденного мышления над системным.
Впрочем, обо всем подобном будет сказано в следующей части…