Давайте я тоже что-нибудь признаю, раз пошла такая пьянка
Поскольку за песенку всё равно уже расстреляют, терять нечего, признаю авторство другой переделки, годичной давности, которая довольно широко разошлась по сети.
[встаёт в позу Карлсона, толкающего речь про пироги и свечки]
Речь неизвестного кровавого ополчня
в неизвестно какой день.
Эпиграф.
Граф Уэстморленд: Ах Если б нам
Хотя бы десять тысяч англичан
Из тех, что праздными теперь сидят
На родине!
(с) Шекспир, "Генрих V"
Нет, не желай подмоги, "Сталинград",
Не шли ни одного нам человека!
(Козицына особенно не шли!)
Прилепина не шли -
Пространства ж нет для жеста.
А вот Стрелков бы нужен,
Он и сам
Явиться не замедлит.
Народу меньше - больше кислороду!
(Никто не бздит)
Я, Карлсоном клянусь, не жаден!
До злата нету дела мне.
Как деньги есть - я угощаю,
Одежду раздаю, коль не ношу.
Не жаден я до славы, но чем меньше,
Нас в этот день, тем больше доля славы
На каждого из нас.
А к ней в придачу свинца и стали,
Прочего металла на каждого поболе,
Сдадим в приемку - будут деньги,
А будут деньги - угощаю!
Нет, не желай подмоги, "Сталинград",
А лучше объяви войскам, что всякий,
Кому охоты нет сражаться, может
Валить в Россию, благо паспорта
Военным раздавали без вопросов.
Пусть едут строить Крым,
Их хаты с краю, может не сгорят.
А, впрочем,
Не объявляй - и так сбегут.
Сегодня день какой - не знаю,
Если денег нет совсем,
Числа в районе первого, наверно.
Кто доживёт до следущей зарплаты
Пускай помянет всех, оставшихся в полях,
А до седых мудей дожив,
Пусть внуков соберёт
И им расскажет
Про Мозгового,
Про Дрёмова,
Про "Моторолу", "Гиви" и "Спеца".
И этот день погожий, столь многим на роду
Написанный последним, забыт не будет.
С ним сохранится память и о нас,
О "банде алкашей и тунеядцев",
О террористах, урках, маргиналах,
Что не зассали в этот славный день
Пойти и умереть как обещали,
Присягу перед строем прочитав.
Последний бомж зачуханный
Оставшийся в окопах
Сегодня ближе мне, чем десять тысяч
Вернуться обещавших
"Когда начнётся"
Стриженых и мытых.
Оно и не кончалось в эти годы.
А что труднее стало воевать,
Не подбирать за смежником трофеи,
Так это про войну, а не про сэлфи
На не тобой подбитом БМП.
Нас было мало здесь все эти годы
И многие погибли потому лишь,
Что за двоих тащили службу, за троих
Без связи, оптики, без ЗИПов на "Утёсы",
Проклясть ли вас? Да нет. Идите в жопу.
Дерьму там место.
На святое дело
Не надобно его.
Совершенно неизвестные и не медийные ополченцы, чьи мысли были собраны за эти годы и оформлены в некое подобие стихотворной формы, отсылающей к упомянутому в эпиграфе литературному произведению, выражались проще и грубее, но суть была примерно такова. Передал как смог.
[встаёт в позу Карлсона, толкающего речь про пироги и свечки]
Речь неизвестного кровавого ополчня
в неизвестно какой день.
Эпиграф.
Граф Уэстморленд: Ах Если б нам
Хотя бы десять тысяч англичан
Из тех, что праздными теперь сидят
На родине!
(с) Шекспир, "Генрих V"
Нет, не желай подмоги, "Сталинград",
Не шли ни одного нам человека!
(Козицына особенно не шли!)
Прилепина не шли -
Пространства ж нет для жеста.
А вот Стрелков бы нужен,
Он и сам
Явиться не замедлит.
Народу меньше - больше кислороду!
(Никто не бздит)
Я, Карлсоном клянусь, не жаден!
До злата нету дела мне.
Как деньги есть - я угощаю,
Одежду раздаю, коль не ношу.
Не жаден я до славы, но чем меньше,
Нас в этот день, тем больше доля славы
На каждого из нас.
А к ней в придачу свинца и стали,
Прочего металла на каждого поболе,
Сдадим в приемку - будут деньги,
А будут деньги - угощаю!
Нет, не желай подмоги, "Сталинград",
А лучше объяви войскам, что всякий,
Кому охоты нет сражаться, может
Валить в Россию, благо паспорта
Военным раздавали без вопросов.
Пусть едут строить Крым,
Их хаты с краю, может не сгорят.
А, впрочем,
Не объявляй - и так сбегут.
Сегодня день какой - не знаю,
Если денег нет совсем,
Числа в районе первого, наверно.
Кто доживёт до следущей зарплаты
Пускай помянет всех, оставшихся в полях,
А до седых мудей дожив,
Пусть внуков соберёт
И им расскажет
Про Мозгового,
Про Дрёмова,
Про "Моторолу", "Гиви" и "Спеца".
И этот день погожий, столь многим на роду
Написанный последним, забыт не будет.
С ним сохранится память и о нас,
О "банде алкашей и тунеядцев",
О террористах, урках, маргиналах,
Что не зассали в этот славный день
Пойти и умереть как обещали,
Присягу перед строем прочитав.
Последний бомж зачуханный
Оставшийся в окопах
Сегодня ближе мне, чем десять тысяч
Вернуться обещавших
"Когда начнётся"
Стриженых и мытых.
Оно и не кончалось в эти годы.
А что труднее стало воевать,
Не подбирать за смежником трофеи,
Так это про войну, а не про сэлфи
На не тобой подбитом БМП.
Нас было мало здесь все эти годы
И многие погибли потому лишь,
Что за двоих тащили службу, за троих
Без связи, оптики, без ЗИПов на "Утёсы",
Проклясть ли вас? Да нет. Идите в жопу.
Дерьму там место.
На святое дело
Не надобно его.
Совершенно неизвестные и не медийные ополченцы, чьи мысли были собраны за эти годы и оформлены в некое подобие стихотворной формы, отсылающей к упомянутому в эпиграфе литературному произведению, выражались проще и грубее, но суть была примерно такова. Передал как смог.