“Звезды над Донбассом” - 2021, часть 1. “Имиджевое мероприятие”
Услышав давеча в Донецке от кого-то “имиджевое мероприятие”, я как-то сразу перенёсся мысленно в 2017-2018 годы, на самые окраины Донецка, туда, где легендарная донецкая городская чистота заканчивается, и, по отсутствию вокруг людей, признаков жизни на домах, по количеству лежащих на дороге веток и листьев ты понимаешь, что в сторону фронта ты едешь правильно и скоро уже приедешь. И за полгода в этой местности меняется только одно - на бетонном заборе под надписью “Копка могил” появляется помимо МТСовского номера фениксовский 071……
Когда пришлось объяснять “что это за мероприятие” жене местного военного, с которой вместе ехали до гостиницы, я этот термин не использовал, пользовался русским языком более старой версии. Мы остановились возле “Рамады”, в которой поселили приехавших фантастов, и она спросила “Это вот здесь собрались все эти беспечные люди?”. Или она сказала “беззаботные”… не помню точно. В общем, с одной стороны она была права. На фоне её семьи, которая, несмотря на подполковничью должность отца семейства, перебивается от получки до получки, потому что папа не наживается на войне, а служит, и приехавшие фантасты - люди, на первый взгляд, беззаботные, да и я, например, тож. Хотя в этот раз… не, это потом расскажу, в другом сложноподчинённом предложении на три строчки.
Но, увы, русский язык регулярно апдейтится, и термин “имиджевые мероприятия” применяется одновременно и к каким-нибудь очередным выкладываниям из сала трезубца рекордных размеров на материковой Украине, и к конвенту “Звёзды над Донбассом”. И сиди, объясняй, в чём разница. Ну ок. Можно только я лежа буду? Голова болит. И желудок. И вообще всё.
Постоянным читателям моего бложека должно быть известно, что я очень, ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ не люблю показуху. Ненависть к показухе, и до войны присутствовавшая, в годы войны и волонтёрства возросла многократно, потому что всякая военная показуха, искажающая реальную картину вещей - это потом чья-то кровь, которой можно было избежать, если не врать.
Классическая “Показуха” (местн. - "залипуха"), это, собственно, химически чистое “имиджевое мероприятие”, которое на все 100% выделенных сил и средств ставит себе задачу создать фальшивый image, которым можно прикрыть картинку печальных реалий. “Потемкинская деревня”. Часто от 100% ещё и отпиливают себе в карман, так что “деревня” получается не просто фальшивой, но и жалкой в своей фальшивости.
Иногда “имиджевые мероприятия” бывают вроде бы и не ради попила, и не ради “потёмкинской деревни”, но осадочек от них остаётся своеобразный. Например, Даниил Безсонов как-то пропеарил проект Алексея Смирнова “Крупнокалиберный переполох” именно как такого рода проект из ДНР. До этого момента не очень удобно было раскрывать смешное инкогнито - где ж это на постсоветском пространстве гражданскому дадут пострелять из танка, поставить ПК на автомашину или попалить из РПГ-7, катаясь на гироскутере по карьеру, но после истории с презентацией проекта на “Армии-2021”, думаю, можно. Опять же, опытные люди без труда узнавали в этом карьере (как раз в ролике с РПГ и гироскутером хорошо видно), декорации для Афганистана.
Зрителей такого проекта касаться не будем, в двадцать первом веке “зрелище не пахнет” точно так же, как деньги. Вопрос в том, какое впечатление, точнее осадок, оставляет такой проект у местных, которым случится на него посмотреть живьём, проходя мимо карьера по своим делам, или в записи. Республика, где они живут, как место, где можно пострелять из больших бабахал ради развлечения, фана, красивых картинок в слоу мо? Маленький рай для резвящихся мажоров с Бульвара Пушкина? Оно точно надо?
Можно, конечно, пойти по пути упрощения и оставить население Республики наедине с Григорием Лепсом и группой “Любэ”. Тем более, что они умеют своим пением лечить ковид (Иначе как объяснить, что во время “пандемии” им разрешают в Донецке собирать полные площади слушателей без масок, стоящих плечом к плечу, а куча запланированных мероприятий “Звёзд на Донбассом”, пока не собирающих полные площади людей, идёт прахом из-за очередного ужесточения ковид-ограничений?). Но не антиковидными мероприятиями едиными, наверное, должен жить человек.
Собственно, не только у ДНР или ЛНР такая проблема, она у всего “Русского мира”. Только что открываю ФБ, читаю свежий глас народа с массой лайков:
“На космодроме “Байконур” прошёл запуск ракеты “Союз” со съемочной группой, которая будет снимать на МКС материал для нового обзора Евгения Баженова.
То есть значимая часть людей в принципе уже ничего не ждёт хорошего ни от “Роскосмоса”, ни от российского кино. В каментах вяло заикнулись о том, что, вообще-то, снимает кину режиссёр, у которого фильмы более-менее окупаются, но сочетание неповторимой рогозинской харизмы с общеизвестным средним уровнем российского кино легко перебивает этот тихий стон разума на тему “Давайте подождём и посмотрим, что получится”.
И вот именно в такой ситуации, в ситуации, когда любое “имиджевое мероприятие” у нас или херня изначально, или топится инерцией ранее сотворённой “имиджевой” херни, происходит, в прошлом и в нынешнем году, решительный перевод Александром Кофманом “Звёзд над Донбассом” из категории “собрались узким кругом свои люди, все всех знают, чисто выпить и поговорить о вечном” в серьёзное большое массовое мероприятие, с сотнями гостей и огромным количеством разноплановых полезных встреч, мастер-классов и т.д. И, конечно же, с тысячами критиков, привычно достающих из ножен неубиваемый аргумент “лучше бы раздали эти деньги пенсионерам”.
Разумеется, нельзя обойти стороной этот аргумент, традиционный для всех споров о практически любых казённых мероприятиях и тратах. При обсуждении Донбасса этот аргумент звучит особенно увесисто, потому что здесь пенсионеры, особенно одинокие, находятся в ещё более уязвимом положении, чем в РФ. Да даже не одинокие.
Простой пример - у 90-летней бабушки, живущей у ЛБСа, есть заботливый внук, но он не может жить вместе с ней там же, у него семья, работа. Забрать к себе он её тоже не может (да она и не поедет, местные бабушки такие, да). Соответственно, бабушке помогают местные соцслужбы, соседи. Но ей всё труднее жить, всё больше вылезает у организма болячек, всё труднее пользоваться даже самыми простыми бытовыми вещами. Соцслужбы что-то могут обеспечить, что-то - нет. Кто-то послушал бабушку, всё записал, кто-то послушал, покивал и забыл.
В итоге через цепочку знакомых внук выходит на военных, которые стоят в данном районе, перекидывает им денег, и военные, на присланные внуком деньги, закупают необходимые бабушке лекарства, российский аналог украинских, которые она раньше пила, закупают ей большие бутылки для воды с ручными помпами, из которых ей удобнее набирать питьевую воду в быту…
Зачем я рассказываю этот пример, удлиняю и без того длинную “простыню” текста? Затем, что кричащие, без лишних размышлений, “лучше бы раздали эти деньги пенсионерам” даже не оглядываются на пафосные особняки российского ПФ, расставленные по провинциальным городам. Ребят, вы пробовали “деньги пенсионерам раздавать”? Я сейчас не про Лёшу Родригеса, который в прифронтовой посёлок приводит свой “Соболь”, загруженный продпайками и лично в руки старикам раздаёт крупы и консервы. Я сейчас про большую систему государственную, через которую вы предлагаете это сделать. Про значимого размера даже в условиях ДНР и ЛНР иерархическую систему, которая должна взять обсуждаемые деньги и раздать их поровну всем пенсионерам. Сколько в этой системе окажется Родригесов, а сколько Альхенов из “Двенадцати стульев”? Сколько в итоге пенсионерам достанется? А процент этот зависит только и исключительно от воспитания и образования народа, которым, для которого и из которого строится в конечном итоге любая гос.система.
Кто-то когда-то воспитал того внука, который не бросил на произвол судьбы свою старую бабушку, кто-то воспитал правильно военных, которые, на фоне миллиона своих личных и служебных дел, не забили на то, чтобы ей довезти необходимое, кто-то воспитал правильно соцработников, которые всё ещё делают для неё всё то, что могут в рамках своих служебных и личных сил. Кто-то “нужные книги в детстве читал”.
Перед командой фестиваля стояла чудовищной сложности задача - на фоне имеющегося ацкого бэкграунда сделать мероприятие, которое критики неизбежно запишут в имиджево-показушные, но которое в своей практической части должно стать очередным раундом борьбы за выстраивание в Республиках того культурного поля, которое обеспечит КПД любых дальнейших мероприятий, опирающихся на местные кадры, подрастающие в этом самом культурном поле.
Поскольку мне довелось общаться с главным мотором всего мероприятия, Александром Кофманом, и до, и помимо организованных им в 2019, 2020 и 2021 годах конвентов, могу сказать, что для него тема кадров, тема интеллектуальной элиты Донбасса - тема очень личная, больная и животрепещущая. Тема вынужденного бегства части этих людей от войны - тоже (см. вот этот тред, например). И даже тогда, когда всё это ещё было “посиделками для своих”, с писателями, журналистами и критиками, которых он лично знал и с которыми дружил много лет, уже тогда это была попытка строить это самое культурное поле, которое здесь нужно иногда больше, чем кусок хлеба и глоток воздуха.
Тем, кто снаружи, этого не видно, а для меня одним из самых страшных моментов этой войны, куда страшнее любых приколов на передовой, стала история, случившаяся в тылу. Когда, например, выбегаешь на поле под украинский пулемёт тушить траву, чтобы не загорелись позиции, блиндажи и КХО с БК, и вы должны затоптать горящую траву до того, как противник раздуплится тебя и твоих товарищей нимношк застрелить, и ты ныряешь обратно траншею почти одновременно с первой очередью ДШК, это да, неприятно. Так себе развлечение. Лежишь в окопе, захлёбываясь собственным дыханием (ты же в бронике и каске? ты же соблюдаешь технику безопасности, юзернейм?), смотришь, как 12,7 у тебя над головой рикошетом от бруствера уходят в небо красивыми фиолетовыми звёздочками, и настроение, прям скажем, глубоко философское, да. Но реально страшно другое.
Как-то в дверь общежития, куда меня поселили военные, постучалась женщина лет где-то под 60, пенсионерка местная. На стук вышла комендант общежития, ну и я рядом оказался. Пенсионерка рассказывает - мол, её только что камнями закидали. Без тяжких телесных, частью не попали, но и не в шутку - попали бы в голову, могли убить. Кто? Какие-то дети. Где? Да вот там заброшенное здание. Они часто так делают.
Смотрю на местность. Ну да, должен был быть какой-то объект народного хозяйства, что-то техническое, не жилое, этажа в три-четыре, заброшенное на стадии готовности общего бетонного каркаса и кое-где уже с кирпичными кладками. Оттуда отличный обзор на дорогу, метрах в 15-20, по которой дороге народ от автобусной остановки междугородней идёт в глубину городка, по домам. Вся эта асфальтированная дорожка с третьего этажа “заброшки” просматривается как на ладони.
Пошёл смотреть. Снаружи - вроде никого. Пока шёл - думал. Что с ними делать, с детьми этими? В следующий раз кто-то случайно попадёт в голову, убьёт, убежит. Может сядет, а может - нет, и неизвестно, какой исход, посадка или уход от наказания, в итоге породит меньше проблем для общества. Так и сказать? Пугать тюрьмой? Или спросить - "Зачем вы это делаете, молодые люди?" Или предложить в меня кинуть. Не увернусь, не отвечу. Кидай. В общем... перебираю возможные и эффективные в такой ситуации педагогические ходы.
Перебираю, и уже на лестнице с первого этажа на второй понимаю - мне нечего сказать этим детям. "Драться плохо... камнями кидать плохо... нехорошо решать проблемы насилием, тем более свои личные проблемы насилием над другими" Очень фальшиво это рассказывать детям, которые живут в ситуации, когда вокруг них который год "решают проблемы насилием". И томика Хайнлайна у меня для них с собой нет, чтобы они прояснили себе такие вопросы. Да и по возрасту ли? Как любила цитировать ague Девушка Настя (ТМ):
Наша Таня громко плачет -
Рановат ей Терри Пратчетт.
Поднимаюсь на третий, кажется, этаж. Нахожу там несколько мелких ребят, совсем младших школьников. Не боятся, не прячутся и не похоже, чтобы могли докинуть до дорожки более-менее значимого размера камень. Начинаю разговаривать с ними. Говорят, мол, те, кто кидали камни, уже ушли. Это старшие ребята. Они уже убежали. А ещё они вот отсюда (показывают на лестницу, которая идет по торцу здания снаружи) кидались камнями в провода. Да, там мимо здания, прямо над этой лестницей, протянуты провода ЛЭП. Если попасть камнем - получаются красивые искры.
Старшие... а старшие сошлются на своих старших, то есть на нас, которых они наблюдают с 2014-го. И что сказать им? "Хочешь быть крутым? Приходи, мальчик, к нам, в Народную Милицию!"? "Follow me and die"?
Мне эта ситуация очень напомнила общение с простыми молодыми российскими урками на зоне в 2008-2009 годах. Я много говорил с ними и ещё больше просто слушал их, я копался в их жизнях с делиткатностью хирурга, копающегося в потрохах раненого, аккуратно задавая те или иные вопросы, и всегда оказывалось, что в их жизни, в детстве, было что-то светлое, остатки большой страны, которой когда-то было не наплевать на то, что у неё вырастет в качестве нового поколения. Но… молодой парень в лагерном “лепне”, 20 лет ему, сидит со мной за кружкой чая и не может вспомнить, как называется то, зачем его мама, живущая в небольшом городке между Москвой и Смоленском, до сих пор регулярно ездит в столицу. "Ну это… там это… одеваются все так… и это… ну блин…" Минут через пять-десять его монолога я понимаю, что парень забыл слово “театр”. Оно у него далеко за пределами обычного словаря.
По тем молодым уркам, по их детству, катком прошли “святые 90-е”. Кому-то повезло, кто-то не скатился в водоворот уголовщины, потому что ему досталось достаточно образования и воспитания, кто-то продержался долго, но всё равно затянуло. По местным детям, родившимся уже в XXI-м веке, таким же катком проходит сейчас война. И у меня не было тогда, на заброшке, ни томика Хайнлайна, ни томика Дивова, ни томика Желязны с собой, чтобы просто положить его там, куда эти парни снова придут завтра вечером, чтобы разбрасывать свои камни.
Без того культурного поля, мощного культурного поля здесь, на Донбассе, как части культурного поля “Русского мира”, за которое поле третий год бьётся команда фестиваля “Звёзды над Донбассом”, у нас тут не просто нет какого-то абстрактного будущего. У нас банального завтрашнего дня нет. И это, и много чего ещё в этом конфликте надо было делать сильно раньше и сильно другими силами, но что есть, то есть. Люди работают с тем, что есть, потому что это их Родина, и они не хотят её бросать.
Из уже выложенных текстов про фестиваль:
Аня Долгарева,
немножко про молодёжь Саша Пелевин,
много и с фотками пишет Павел Иевлев (у кого проблема читать в ФБ, вот он же в ВК).
Надеюсь, что-то ещё успею/смогу написать я, но, сами понимаете, всё хорошее когда-то заканчивается, заканчивается и отпуск, который я уже второй раз беру осенью специально, чтобы поехать в Донецк и ненадолго вернуться во времена московского “Никитинского КЛФа”, проходившего по субботам в ЦДЛ, на который Юрий Александрович и другие организаторы КЛФ периодически умудрялись затаскивать пообщаться Головачёва, Дивова или Лукьяненко. И в зале рядом сидели всякие интересные личности типа литератора Гравицкого, который ныне приехал на фестиваль уже сам в роли писателя и сценариста. А я ведь так и не доделал ему маленькую диорамку с его Мунлайтом… Эх.
Отпуск заканчивается, и завтра надо возвращаться от книжек и их писателей к тому, для чего в детстве читаются нужные книжки.
Когда пришлось объяснять “что это за мероприятие” жене местного военного, с которой вместе ехали до гостиницы, я этот термин не использовал, пользовался русским языком более старой версии. Мы остановились возле “Рамады”, в которой поселили приехавших фантастов, и она спросила “Это вот здесь собрались все эти беспечные люди?”. Или она сказала “беззаботные”… не помню точно. В общем, с одной стороны она была права. На фоне её семьи, которая, несмотря на подполковничью должность отца семейства, перебивается от получки до получки, потому что папа не наживается на войне, а служит, и приехавшие фантасты - люди, на первый взгляд, беззаботные, да и я, например, тож. Хотя в этот раз… не, это потом расскажу, в другом сложноподчинённом предложении на три строчки.
Но, увы, русский язык регулярно апдейтится, и термин “имиджевые мероприятия” применяется одновременно и к каким-нибудь очередным выкладываниям из сала трезубца рекордных размеров на материковой Украине, и к конвенту “Звёзды над Донбассом”. И сиди, объясняй, в чём разница. Ну ок. Можно только я лежа буду? Голова болит. И желудок. И вообще всё.
Постоянным читателям моего бложека должно быть известно, что я очень, ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ не люблю показуху. Ненависть к показухе, и до войны присутствовавшая, в годы войны и волонтёрства возросла многократно, потому что всякая военная показуха, искажающая реальную картину вещей - это потом чья-то кровь, которой можно было избежать, если не врать.
Классическая “Показуха” (местн. - "залипуха"), это, собственно, химически чистое “имиджевое мероприятие”, которое на все 100% выделенных сил и средств ставит себе задачу создать фальшивый image, которым можно прикрыть картинку печальных реалий. “Потемкинская деревня”. Часто от 100% ещё и отпиливают себе в карман, так что “деревня” получается не просто фальшивой, но и жалкой в своей фальшивости.
Иногда “имиджевые мероприятия” бывают вроде бы и не ради попила, и не ради “потёмкинской деревни”, но осадочек от них остаётся своеобразный. Например, Даниил Безсонов как-то пропеарил проект Алексея Смирнова “Крупнокалиберный переполох” именно как такого рода проект из ДНР. До этого момента не очень удобно было раскрывать смешное инкогнито - где ж это на постсоветском пространстве гражданскому дадут пострелять из танка, поставить ПК на автомашину или попалить из РПГ-7, катаясь на гироскутере по карьеру, но после истории с презентацией проекта на “Армии-2021”, думаю, можно. Опять же, опытные люди без труда узнавали в этом карьере (как раз в ролике с РПГ и гироскутером хорошо видно), декорации для Афганистана.
Зрителей такого проекта касаться не будем, в двадцать первом веке “зрелище не пахнет” точно так же, как деньги. Вопрос в том, какое впечатление, точнее осадок, оставляет такой проект у местных, которым случится на него посмотреть живьём, проходя мимо карьера по своим делам, или в записи. Республика, где они живут, как место, где можно пострелять из больших бабахал ради развлечения, фана, красивых картинок в слоу мо? Маленький рай для резвящихся мажоров с Бульвара Пушкина? Оно точно надо?
Можно, конечно, пойти по пути упрощения и оставить население Республики наедине с Григорием Лепсом и группой “Любэ”. Тем более, что они умеют своим пением лечить ковид (Иначе как объяснить, что во время “пандемии” им разрешают в Донецке собирать полные площади слушателей без масок, стоящих плечом к плечу, а куча запланированных мероприятий “Звёзд на Донбассом”, пока не собирающих полные площади людей, идёт прахом из-за очередного ужесточения ковид-ограничений?). Но не антиковидными мероприятиями едиными, наверное, должен жить человек.
Собственно, не только у ДНР или ЛНР такая проблема, она у всего “Русского мира”. Только что открываю ФБ, читаю свежий глас народа с массой лайков:
“На космодроме “Байконур” прошёл запуск ракеты “Союз” со съемочной группой, которая будет снимать на МКС материал для нового обзора Евгения Баженова.
То есть значимая часть людей в принципе уже ничего не ждёт хорошего ни от “Роскосмоса”, ни от российского кино. В каментах вяло заикнулись о том, что, вообще-то, снимает кину режиссёр, у которого фильмы более-менее окупаются, но сочетание неповторимой рогозинской харизмы с общеизвестным средним уровнем российского кино легко перебивает этот тихий стон разума на тему “Давайте подождём и посмотрим, что получится”.
И вот именно в такой ситуации, в ситуации, когда любое “имиджевое мероприятие” у нас или херня изначально, или топится инерцией ранее сотворённой “имиджевой” херни, происходит, в прошлом и в нынешнем году, решительный перевод Александром Кофманом “Звёзд над Донбассом” из категории “собрались узким кругом свои люди, все всех знают, чисто выпить и поговорить о вечном” в серьёзное большое массовое мероприятие, с сотнями гостей и огромным количеством разноплановых полезных встреч, мастер-классов и т.д. И, конечно же, с тысячами критиков, привычно достающих из ножен неубиваемый аргумент “лучше бы раздали эти деньги пенсионерам”.
Разумеется, нельзя обойти стороной этот аргумент, традиционный для всех споров о практически любых казённых мероприятиях и тратах. При обсуждении Донбасса этот аргумент звучит особенно увесисто, потому что здесь пенсионеры, особенно одинокие, находятся в ещё более уязвимом положении, чем в РФ. Да даже не одинокие.
Простой пример - у 90-летней бабушки, живущей у ЛБСа, есть заботливый внук, но он не может жить вместе с ней там же, у него семья, работа. Забрать к себе он её тоже не может (да она и не поедет, местные бабушки такие, да). Соответственно, бабушке помогают местные соцслужбы, соседи. Но ей всё труднее жить, всё больше вылезает у организма болячек, всё труднее пользоваться даже самыми простыми бытовыми вещами. Соцслужбы что-то могут обеспечить, что-то - нет. Кто-то послушал бабушку, всё записал, кто-то послушал, покивал и забыл.
В итоге через цепочку знакомых внук выходит на военных, которые стоят в данном районе, перекидывает им денег, и военные, на присланные внуком деньги, закупают необходимые бабушке лекарства, российский аналог украинских, которые она раньше пила, закупают ей большие бутылки для воды с ручными помпами, из которых ей удобнее набирать питьевую воду в быту…
Зачем я рассказываю этот пример, удлиняю и без того длинную “простыню” текста? Затем, что кричащие, без лишних размышлений, “лучше бы раздали эти деньги пенсионерам” даже не оглядываются на пафосные особняки российского ПФ, расставленные по провинциальным городам. Ребят, вы пробовали “деньги пенсионерам раздавать”? Я сейчас не про Лёшу Родригеса, который в прифронтовой посёлок приводит свой “Соболь”, загруженный продпайками и лично в руки старикам раздаёт крупы и консервы. Я сейчас про большую систему государственную, через которую вы предлагаете это сделать. Про значимого размера даже в условиях ДНР и ЛНР иерархическую систему, которая должна взять обсуждаемые деньги и раздать их поровну всем пенсионерам. Сколько в этой системе окажется Родригесов, а сколько Альхенов из “Двенадцати стульев”? Сколько в итоге пенсионерам достанется? А процент этот зависит только и исключительно от воспитания и образования народа, которым, для которого и из которого строится в конечном итоге любая гос.система.
Кто-то когда-то воспитал того внука, который не бросил на произвол судьбы свою старую бабушку, кто-то воспитал правильно военных, которые, на фоне миллиона своих личных и служебных дел, не забили на то, чтобы ей довезти необходимое, кто-то воспитал правильно соцработников, которые всё ещё делают для неё всё то, что могут в рамках своих служебных и личных сил. Кто-то “нужные книги в детстве читал”.
Перед командой фестиваля стояла чудовищной сложности задача - на фоне имеющегося ацкого бэкграунда сделать мероприятие, которое критики неизбежно запишут в имиджево-показушные, но которое в своей практической части должно стать очередным раундом борьбы за выстраивание в Республиках того культурного поля, которое обеспечит КПД любых дальнейших мероприятий, опирающихся на местные кадры, подрастающие в этом самом культурном поле.
Поскольку мне довелось общаться с главным мотором всего мероприятия, Александром Кофманом, и до, и помимо организованных им в 2019, 2020 и 2021 годах конвентов, могу сказать, что для него тема кадров, тема интеллектуальной элиты Донбасса - тема очень личная, больная и животрепещущая. Тема вынужденного бегства части этих людей от войны - тоже (см. вот этот тред, например). И даже тогда, когда всё это ещё было “посиделками для своих”, с писателями, журналистами и критиками, которых он лично знал и с которыми дружил много лет, уже тогда это была попытка строить это самое культурное поле, которое здесь нужно иногда больше, чем кусок хлеба и глоток воздуха.
Тем, кто снаружи, этого не видно, а для меня одним из самых страшных моментов этой войны, куда страшнее любых приколов на передовой, стала история, случившаяся в тылу. Когда, например, выбегаешь на поле под украинский пулемёт тушить траву, чтобы не загорелись позиции, блиндажи и КХО с БК, и вы должны затоптать горящую траву до того, как противник раздуплится тебя и твоих товарищей нимношк застрелить, и ты ныряешь обратно траншею почти одновременно с первой очередью ДШК, это да, неприятно. Так себе развлечение. Лежишь в окопе, захлёбываясь собственным дыханием (ты же в бронике и каске? ты же соблюдаешь технику безопасности, юзернейм?), смотришь, как 12,7 у тебя над головой рикошетом от бруствера уходят в небо красивыми фиолетовыми звёздочками, и настроение, прям скажем, глубоко философское, да. Но реально страшно другое.
Как-то в дверь общежития, куда меня поселили военные, постучалась женщина лет где-то под 60, пенсионерка местная. На стук вышла комендант общежития, ну и я рядом оказался. Пенсионерка рассказывает - мол, её только что камнями закидали. Без тяжких телесных, частью не попали, но и не в шутку - попали бы в голову, могли убить. Кто? Какие-то дети. Где? Да вот там заброшенное здание. Они часто так делают.
Смотрю на местность. Ну да, должен был быть какой-то объект народного хозяйства, что-то техническое, не жилое, этажа в три-четыре, заброшенное на стадии готовности общего бетонного каркаса и кое-где уже с кирпичными кладками. Оттуда отличный обзор на дорогу, метрах в 15-20, по которой дороге народ от автобусной остановки междугородней идёт в глубину городка, по домам. Вся эта асфальтированная дорожка с третьего этажа “заброшки” просматривается как на ладони.
Пошёл смотреть. Снаружи - вроде никого. Пока шёл - думал. Что с ними делать, с детьми этими? В следующий раз кто-то случайно попадёт в голову, убьёт, убежит. Может сядет, а может - нет, и неизвестно, какой исход, посадка или уход от наказания, в итоге породит меньше проблем для общества. Так и сказать? Пугать тюрьмой? Или спросить - "Зачем вы это делаете, молодые люди?" Или предложить в меня кинуть. Не увернусь, не отвечу. Кидай. В общем... перебираю возможные и эффективные в такой ситуации педагогические ходы.
Перебираю, и уже на лестнице с первого этажа на второй понимаю - мне нечего сказать этим детям. "Драться плохо... камнями кидать плохо... нехорошо решать проблемы насилием, тем более свои личные проблемы насилием над другими" Очень фальшиво это рассказывать детям, которые живут в ситуации, когда вокруг них который год "решают проблемы насилием". И томика Хайнлайна у меня для них с собой нет, чтобы они прояснили себе такие вопросы. Да и по возрасту ли? Как любила цитировать ague Девушка Настя (ТМ):
Наша Таня громко плачет -
Рановат ей Терри Пратчетт.
Поднимаюсь на третий, кажется, этаж. Нахожу там несколько мелких ребят, совсем младших школьников. Не боятся, не прячутся и не похоже, чтобы могли докинуть до дорожки более-менее значимого размера камень. Начинаю разговаривать с ними. Говорят, мол, те, кто кидали камни, уже ушли. Это старшие ребята. Они уже убежали. А ещё они вот отсюда (показывают на лестницу, которая идет по торцу здания снаружи) кидались камнями в провода. Да, там мимо здания, прямо над этой лестницей, протянуты провода ЛЭП. Если попасть камнем - получаются красивые искры.
Старшие... а старшие сошлются на своих старших, то есть на нас, которых они наблюдают с 2014-го. И что сказать им? "Хочешь быть крутым? Приходи, мальчик, к нам, в Народную Милицию!"? "Follow me and die"?
Мне эта ситуация очень напомнила общение с простыми молодыми российскими урками на зоне в 2008-2009 годах. Я много говорил с ними и ещё больше просто слушал их, я копался в их жизнях с делиткатностью хирурга, копающегося в потрохах раненого, аккуратно задавая те или иные вопросы, и всегда оказывалось, что в их жизни, в детстве, было что-то светлое, остатки большой страны, которой когда-то было не наплевать на то, что у неё вырастет в качестве нового поколения. Но… молодой парень в лагерном “лепне”, 20 лет ему, сидит со мной за кружкой чая и не может вспомнить, как называется то, зачем его мама, живущая в небольшом городке между Москвой и Смоленском, до сих пор регулярно ездит в столицу. "Ну это… там это… одеваются все так… и это… ну блин…" Минут через пять-десять его монолога я понимаю, что парень забыл слово “театр”. Оно у него далеко за пределами обычного словаря.
По тем молодым уркам, по их детству, катком прошли “святые 90-е”. Кому-то повезло, кто-то не скатился в водоворот уголовщины, потому что ему досталось достаточно образования и воспитания, кто-то продержался долго, но всё равно затянуло. По местным детям, родившимся уже в XXI-м веке, таким же катком проходит сейчас война. И у меня не было тогда, на заброшке, ни томика Хайнлайна, ни томика Дивова, ни томика Желязны с собой, чтобы просто положить его там, куда эти парни снова придут завтра вечером, чтобы разбрасывать свои камни.
Без того культурного поля, мощного культурного поля здесь, на Донбассе, как части культурного поля “Русского мира”, за которое поле третий год бьётся команда фестиваля “Звёзды над Донбассом”, у нас тут не просто нет какого-то абстрактного будущего. У нас банального завтрашнего дня нет. И это, и много чего ещё в этом конфликте надо было делать сильно раньше и сильно другими силами, но что есть, то есть. Люди работают с тем, что есть, потому что это их Родина, и они не хотят её бросать.
Из уже выложенных текстов про фестиваль:
Аня Долгарева,
немножко про молодёжь Саша Пелевин,
много и с фотками пишет Павел Иевлев (у кого проблема читать в ФБ, вот он же в ВК).
Надеюсь, что-то ещё успею/смогу написать я, но, сами понимаете, всё хорошее когда-то заканчивается, заканчивается и отпуск, который я уже второй раз беру осенью специально, чтобы поехать в Донецк и ненадолго вернуться во времена московского “Никитинского КЛФа”, проходившего по субботам в ЦДЛ, на который Юрий Александрович и другие организаторы КЛФ периодически умудрялись затаскивать пообщаться Головачёва, Дивова или Лукьяненко. И в зале рядом сидели всякие интересные личности типа литератора Гравицкого, который ныне приехал на фестиваль уже сам в роли писателя и сценариста. А я ведь так и не доделал ему маленькую диорамку с его Мунлайтом… Эх.
Отпуск заканчивается, и завтра надо возвращаться от книжек и их писателей к тому, для чего в детстве читаются нужные книжки.
Click to view