Как становятся дуновением
Трифон Георгиевич Похер был спет нА людях в канун укромных праздников. Его ожидатели и им подобные впечатлители водили хороводы гордости в своих экаунтах, шептали против шерсти Сущего и размещали контент по данному поводу. И был же повод! Даже главный заусенец информационного буянства Антон Георгиевич (можно сказать - одноотчествец!) Чехов-Ленин был небосклонен к Трифону опять же Георгиевичу. Его склонение выражалось в деланном безразличии к происходимому. Чехова-Ленина даже пригласили посидеть в тюрьму, дабы тот мог наиболее полно выразить свою деланную индифферентность.
…
Шахиня Оммаха Бюль-Бюль-Кассандра велела прибить самолёт к воздуху, чтобы тот, во оглашение новых законов шайрабата служил символом преодоления непреодолимого. Самолёт к воздуху прибить Алкунах не сподобил а, по сему, казни за то никакой и не было вовсе. А вот про самолёт высочайшим дрожанием мизинца Шахиневого повелевание было: забыть. А вдогонку - запрет на все кракозяблики, из коих слагался словозвук =с-а-м-о-л-ё-т=. И стало после того так, к примеру: хочешь забронировать тикет на рейс до УхНахОбоссаЛаха и говоришь скороговорку в трубку: Еду-я-по-выбоине,-из-выбоины-не-выеду-я. Мало у кого правильно протараторить сие изречение получалось, слава Оммахе Бюль-Бюль-Кассандре, да оттянет и прибьёт ей Алкунах алмазным гвоздиком кое-что к кое-чему на неопределённое время, да и вовеки веков!
…
СаммерСет Моэн прожил долгую и счастливую жизнь. Будучи агентом Британской разведки, многое пронёс сквозь себя, и это самое, пройдя сквозь него, не оставило от него ничего, что называлось бы тем, что я обозначил в начале этого абзаца. Да, судари мои, СаммерСет Моэн был… β. В этом его состоянии ржавый истербитель застенчивости грыз истеблишмент Британской Энциклопеции, добывая такие редки алмазы, как Un-Tone Chekhov-Lenin, или Ommaha Bhul-bhul-Cassandra. Многая знания - многая печали. Перебрал маленько, был вычислен, и отправлен восвояси ясно солнышко колышком столбить. Ел ли он оху? Да, он её ел. Посему и прожил почти сто лет, после чего нечаянно умер. Ах, да, забыл сказать. И никому отчёту ни о чём не давал. Посылал всех в β.
…
Когда весна ещё не наступила, а зимы как будто уже и нет, хорошо пройтись липовой аллеей в полдень. Фиолетовые тени дерев кладут руки тебе на плечи. Гладят по голове. Ты спокоен, ты идёшь. Ты снимаешь шапку, и уши не стынут. Идёшь дальше, улыбаешься, принимаешь долгожданное. Птицы чирикают распаренный воздух. Лужи хрустят вчерашним льдом. Ты идёшь и улыбаешься. Тебе даже не хочется говорить тяжёлые слова так, как ты привык это делать целую зиму. Настоящее счастье - это первое тепло после долгой зимы. Летом это будет только раздражать, но сейчас… Ты идёшь и тебе медленно. И ты даже не почувствуешь, как прибитый к воздуху самолёт уже сорвался с алмазного гвоздика и летит к тебе наискосок, чтобы поздравить тебя, недостойного, с первым днём весны.
…
Шахиня Оммаха Бюль-Бюль-Кассандра велела прибить самолёт к воздуху, чтобы тот, во оглашение новых законов шайрабата служил символом преодоления непреодолимого. Самолёт к воздуху прибить Алкунах не сподобил а, по сему, казни за то никакой и не было вовсе. А вот про самолёт высочайшим дрожанием мизинца Шахиневого повелевание было: забыть. А вдогонку - запрет на все кракозяблики, из коих слагался словозвук =с-а-м-о-л-ё-т=. И стало после того так, к примеру: хочешь забронировать тикет на рейс до УхНахОбоссаЛаха и говоришь скороговорку в трубку: Еду-я-по-выбоине,-из-выбоины-не-выеду-я. Мало у кого правильно протараторить сие изречение получалось, слава Оммахе Бюль-Бюль-Кассандре, да оттянет и прибьёт ей Алкунах алмазным гвоздиком кое-что к кое-чему на неопределённое время, да и вовеки веков!
…
СаммерСет Моэн прожил долгую и счастливую жизнь. Будучи агентом Британской разведки, многое пронёс сквозь себя, и это самое, пройдя сквозь него, не оставило от него ничего, что называлось бы тем, что я обозначил в начале этого абзаца. Да, судари мои, СаммерСет Моэн был… β. В этом его состоянии ржавый истербитель застенчивости грыз истеблишмент Британской Энциклопеции, добывая такие редки алмазы, как Un-Tone Chekhov-Lenin, или Ommaha Bhul-bhul-Cassandra. Многая знания - многая печали. Перебрал маленько, был вычислен, и отправлен восвояси ясно солнышко колышком столбить. Ел ли он оху? Да, он её ел. Посему и прожил почти сто лет, после чего нечаянно умер. Ах, да, забыл сказать. И никому отчёту ни о чём не давал. Посылал всех в β.
…
Когда весна ещё не наступила, а зимы как будто уже и нет, хорошо пройтись липовой аллеей в полдень. Фиолетовые тени дерев кладут руки тебе на плечи. Гладят по голове. Ты спокоен, ты идёшь. Ты снимаешь шапку, и уши не стынут. Идёшь дальше, улыбаешься, принимаешь долгожданное. Птицы чирикают распаренный воздух. Лужи хрустят вчерашним льдом. Ты идёшь и улыбаешься. Тебе даже не хочется говорить тяжёлые слова так, как ты привык это делать целую зиму. Настоящее счастье - это первое тепло после долгой зимы. Летом это будет только раздражать, но сейчас… Ты идёшь и тебе медленно. И ты даже не почувствуешь, как прибитый к воздуху самолёт уже сорвался с алмазного гвоздика и летит к тебе наискосок, чтобы поздравить тебя, недостойного, с первым днём весны.