(no subject)
Утратив мою тайну, он перестает быть опасным (по крайней мере, сейчас) и напоминает шута, который кривляется на торговой площади средневекового города, дурным голосом выкрикивает слухи из королевского дворца и разыгрывает в лицах сценки, утрируя голоса и мимику, развлекая чернь и раздражая городскую стражу.
Он выкрикивает факты из того проклятого лета, как будто бросается помоями и обрезками кожи с чужих спин. Через раз-другой это отдаётся больюудара кулаком в рёбра, но вспоминаю, что он уже давно утратил тайну, а значит не имеет никакой власти надо мной, и с поразительным для самой себя спокойствием вглядываюсь в синие глаза.
Он выкрикивает факты из того проклятого лета, как будто бросается помоями и обрезками кожи с чужих спин. Через раз-другой это отдаётся больюудара кулаком в рёбра, но вспоминаю, что он уже давно утратил тайну, а значит не имеет никакой власти надо мной, и с поразительным для самой себя спокойствием вглядываюсь в синие глаза.