Загробное послание и его последствия
Свежайшая история из РГВИА. То есть она, конечно, 200--летней давности, но я узнала о ней сегодня, еще не до конца - но молчать уже не могу!
Из той же кучи общеполезных историй, где все необходимое обрисовывается по дороге.
Где-то по осени 1817 года императору Александру I пришло письмо из Рязани. Автор рассказывал о своем тяжелом положении и просил о помощи своей семье. За почитай полным отсутствием в тогдашней России каких-либо учреждений, как говорят ныне, социальной сферы, такие письма были весьма нередки и многочисленны. Но данное конкретное, признаем, отличалось некоторой оригинальностью. Оно было, как бы это сказать, загробного жанра.
Автор, полковник артиллерии, в кратких, но сочных выражениях описывал императору, как его, полковника преследуют всяческие несчастья... А особенно преследует один конкретный генерал, и дошло уже до того, что генерал решился его отравить "якобы из-за связи с его женой". (Из формулировки совершенно непонятно, кто на ком стоял и лежал и кому с кем изменял, но из дальнейшего кажется более вероятным, что это генерал связался с женой полковника, а не наоборот). Но жена - благородно уточнял полковник - тут ни при чем, она ничего не знала, он для этой цели с доктором сговаривался (логично, у нас тут не Шекспир, а практичный XIX век!). Однако отравление почему-то не удалось. (В прошении, увы, нет подробностей - яд не подействовал? Злодейский план раскрылся?)
Но полковник, не в силах перенести такие огорчения, решил теперь покончить со своей жизнью.
Гм... Я логика, я не дружу с рязанскими артиллеристами, я для них слишком простая и скучная... В общем, не оставляет при чтении мысль, что он решил таким образом порадовать неудачливого генерала!
Но так или иначе, к моменту, когда император читал письмо, артиллерии полковник должен был уже перейти, гм, в другое агрегатное состояние... Из которого он и продолжал: тень моя умоляет тебя, император - не оставь мою несчастную семью, жену с двумя малыми детьми... И, расписав коротко их несчастное положение, тень на сем прощалась с императором, как бы между делом сказав напоследок - Прости, император, я остаюсь тебе должным пять тысяч рублей! - и далее - верный, мол, тебе до самой смерти артиллерии полковник Флегонт Башмаков.
(Если кто-то уже знает такого полковника, он уже удивился. А остальным читателям мы просто пока скажем - не переживайте, все на самом деле не так плохо, все будет плохо совершенно по-другому!)
Нам неизвестно, что подумал обо всей этой истории император, но он сделал вполне логичную вещь - отрядил для расследования на месте какого-то подходящего по должности и дислокации генерала.
Однакона месте генерал Олсуфьев 1-й (ума не приложу, кто это из всего множества тогдашних Олсуфьевых!) запросил себе новые инструкции - он, конечно, прибыл с четким предписанием - но нельзя расследовать то, чего нет! Его посылали расследовать самоубийство полковника Башмакова (и да, кстати, что там за пять тысяч?), а самоубийства никакого не было, а вот сам полковник вполне себе был, живой, кажется, не дивно здоровый, но точно не умирающий, да, говорят, думал наложить на себя руки, но передумал... Генерал Олсуфьев на всякий случай взял его под стражу, и когда тот в какой-то момент запаниковал - мол, я умираю, мне осталось жить два часа, приведите батюшку, - пообещал привести, но заодно быстро сунул ему вопросные пункты, чтобы тот "еще при жизни" (цитата!) ответил... видимо, в общем и целом на вопрос - что тут, черт побери, происходит?!
Вообще надо сказать, что пока я видела далеко не все сохранившиеся бумаги по этой истории, основное дело, которое в итоге тянулось два года, занимает два тома и в сумме несколько больше 400 листов, и я там еще не была, в сегодняшнем небольшом деле было листов 20, в основном голова и хвост этой истории - но и они уже оказались достаточно показательны.
Потому что в итоге идея об отравлении, и исходно смотревшаяся бредовато, бредовой и оказалась, и всю эту линию как-то довольно быстро прикопали без последствий (и полковника, кстати, быстренько отправили в отставку по болезни, да он ее и сам уже просил).... расследовать самоубийство тоже, как мы видим, не получалось.... и тут на первый план внезапно выплыл вопрос о пяти тысячах.
Вот почему, почему тень артиллерии полковника Башмакова не попрощалась с императором без подведения баланса? Глядишь, и обошлось бы как-нибудь...
А тут за подсчеты взялись специалисты... и оказалось, что полковник должен казне вовсе не пять - а почти двадцать две тысячи рублей с мелочью (даже с полкопейкой) ассигнациями, и, чтобы ничего не забыть, еще 11 рублей серебром и ни в чем себе не отказывай!
А когда расследование уже в целом закончилось, еще откуда-то выплыли семь с половиной тысяч, которые передавали в полк, не сильно отмечая это в бумагах (поэтому они и не обнаружились раньше) и из которых по крайней мере пять тысяч где-то растворились (может, это и были ТЕ САМЫЕ пять тысяч, из письма?)...
(Заметим, не раз уже отнаблюдав истории про армейское хозяйство (в данном случае не полка, а артиллерийской батарейной роты), я совершенно не утверждаю, что полковник их пропил (хотя с этим у него все было нормально потом - и, судя по бредовым претензиям, уже вполне было!) или проиграл... Я даже уверена, что в основном они ухнули именно куда-то в глубины армейского хозяйствования. Но факт остается налицо - расследование не нашло, куда именно, и полковник тоже, видимо, ничего внятного не сказал (но это мы еще посмотрим).)
А заодно, за растраты и за неумение вовремя затыкать ногой хлебало на тему генерала Скобелева (дед того самого Скобелева, что будет известен век спустя, тоже любопытный персонаж сам по себе, но не о нем сейчас речь), а также попавшего до кучи под длинный язык полковника Талызина, - "нашего" полковника, Башмакова лишили чина полковника и орденов (а их было!), но не лишили дворянства, - зато разжаловали в рядовые. (Выдернув таким образом, кстати, из отставки, где он сидел уже третий год! Не знала, что так можно.)
Кстати, о полковнике Талызине. И о моей любимой теперь теме - армейских деньгах и особенно - армейских долгах!
Вслед за установлением размера ущерба расследование уперлось в очевидный факт, что взять с бывшего полковника в уплату почитай нечего. За вычетом 170 рублей жалованья (видимо, за треть года)... ну, и была надежда выручить что-то за продажу принадлежащих ему аж двух крестьянских душ в Симбирской губернии. В общем, тоже не золотые горы!
Так что вся остальная 21 с хвостиком тысяча была перераспределена (привет Киянской!) между его начальниками, из жалования которых эту сумму и предстояло вычесть - двумя генералами....и полковником Талызиным! Вот он, наверное, был счастлив! Сначала про него какой-то алкогольный сувенир несет гадости (что его зря произвели в полковники "за отличие в сражении", потому что он не был ни в одном бою - но расследование показало, что Башмаков плохо знал формуляр Талызина).... а потом ты за него еще деньги плати и сиди без жалованья!
(Кстати, в число плативших включили еще "предместника" Башмакова в должности командующего ротой - что еще больше убеждает меня в мысли, что деньги поел тот хомяк, который военно-хозяйственная часть).
...Что об этом подумала жена с двумя малыми детьми (и генерал Скобелев?? - кстати, он женат), мы не знаем, но больше в его истории они никак не фигурируют. Не получилась, в общем, жена декабриста...
Почему декабриста?
Да потому что определили новоявленного рядового в Черниговский пехотный полк, на дворе был уже 1820 год, там это ходячее несчастье приметил Сергей Муравьев-Апостол и поселил у себя на квартире, несмотря на всю свою социопатию (которая у него, кажется, за пределами круга "своих" была примерно всегда, но от перевода из столицы в неведомые гребеня только увеличилась).
Кстати, в бумагах сохранились следы попытки просить о всемилостивейшем высочайшем прощении Башмакова - в 1823 году. Не удивлюсь, если и тут Сергей принимал какое-то участие. Но точно ясно одно - ничего из этого не вышло, в 1825 году Флегонт Миронович, которому уже был 51 год, служил все там же... И Мишель Бестужев-Рюмин провел среди новообнаруженного общества соединенных славян сбор денег на башмаковскую бедность. Сами довольно безденежные славяне поднапряглись и собрали аж 85, кажется, рублей (ну, половина прежнего третного жалованья!).
В тайное общество его никто не принимал, мимо него и так ходили толпами целых два тайных общества, а когда они обсуждали между собой, кого можно озадачить такой привлекательной идеей как убить императора, то не раз возникала идея: может, использовать для этого разжалованных? Вдруг у них есть свои претензии к этому чудесному человеку?
....и ведь и правда, могли быть. Ее одно попавшееся мне небольшое дело посвящено отсылке обратно всех этих орденов и патентов... И тут мы и выясняем, что служил он еще с 1794 года, награждения получал еще с 1804-го, был в "действительных сражениях против осетинского народа, персидских, шведских и французских войск", получил орден за шведскую войну, где, несмотря на болезнь (жестокое похмелье??) рвался действовать... дважды (орденом и золотой шпагой) был награжден за Бородино (где они, видимо, с конной артиллерией "опрокинув неприятеля и взявши на передки орудии, преследовали оного далее и наносили повсюду истребление" - при Бородине. наступали с артиллерией. оцените!!)... за кампании 1813 и 1814 года получил прусский и шведский орден (правда, он один сломал, другой потерял - нет, правда потерял, прусский, а шведский ему так и не прислали)....и при всей этой примерно четверть вековой карьере дивно удачлив, за все кампании - одно пулевое ранение в ногу в 1813 году...
В общем, разозлишься тут на императора, когда все это берут и вычеркивают из твоей биографии, иди теперь на шестом десятке тяни носок!
Что там именно знал бывший полковник об обществе и планах цареубийства, дело на самом деле темное, он на следствии (а его успели повозить по маршруту из Могилева в Петербург и обратно) все отрицал. Восстание Черниговского полка он тоже пропустил, проведя его в компании единственного человека, которого выгнали из тайного общества за пьянство (был там такой Фурман, и ему это тоже не помогло!). Им они и занялись (благо, Новый год!- и с этим связана любопытная история, но о ней как-нибудь отдельно).
Но следствию хватило, что где-то сочетались в одном пространстве (хотя бы информационном) Башмаков и цареубийство, его лишили так удачно оставленного ему по прошлому суду дворянства и приговорили к ссылке навечно в Сибирь на поселение. Уже в 53 года (дело конфирмовали в 1827 году)...
Но жил бывший полковник еще долго... Весьма долго!
Отправили его сначала в окрестности города Тара (это нынешняя Омская область), потом в саму Тару...
И пока юноши возрастом "немного за 20", отправленные сразу на поселение, один за другим уходят - от чахотки, Чукотки несчастных случаев и козней местных жителей, - Флегонт Башмаков обитает себе в этих не особо ласковых краях...
Через десять лет по ходатайству матери (!! она жива в 1838 году, ей самой, похоже, 80 с хвостом - долгожительство у них семейное!) переводят в город Курган, там он запомнился, например, тем, что при упоминании на церковной службе императорских величеств мог громко заявить "знаем мы этих величеств!" (ничего, интересно, не прибавлял?) и демонстративно выйти из храма...
И пока после 1839 года вышедшие на поселение более высокие разряды тоже принялись с нехилой активностью заселять сибирские кладбища, Башмаков жил в Кургане, а в 1853 по еще одному родственному ходатайству был переведен в Тобольск. Там он запомнился тоже, например, Петруше Терпугову (незаконный сын Барятинского, которого по смерти отца воспитал Свистунов). Да такое и не враз забудешь! - "Это была живая хроника, так как делал с Суворовым поход в Италию, а про 12й год и про взятие Парижа и говорить нечего...", "Когда я его знал, то ему было за 80 лет и в самые местные сибирские 40 (градусные) морозы он ходил по улице в ватной шинели нараспашку, он как и Лунин был страшно озлоблен и нажил много врагов," - это он спустя много лет пишет сыну Волконского.
(Даже не знаю, комплимент ли это Лунину... но интересно, как человек, который Лунина знает только по рассказам товарищей такового, это воспринимает. И кстати, по версии, дошедшей до Петруши, разжалован Башмаков был "по доносу жены".)
Его запомнил и нарисовал позже еще один человек из поколения детей, выросших около декабристов, - художник Михаил Знаменский...
До амнистии дожила примерно четверть декабристов. И старейший из них, 82-летний Башмаков - тоже. Ему, впрочем, еще за три года до этого по очередному родственному ходатайству объявили, что он может вернуться в европейскую Россию, в имение к кому-то из родственников. Но он предпочел "по старости" остаться в Тобольске, где и скончался в 1859 году. Могила его сохранилась на тобольском Завальном кладбище, рядом с могилами других умерших в Тобольске декабристов - правда, дореволюционная плита куда-то продевалась и в советское время положили новую (но тема "бардак с памятниками на Тобольском кладбище" имеет давнюю историю, тот же Петруша на него уже жалуется... Кстати, Знаменский изобразил Башмакова пришедшим на кладбище.)
А, возможно, многое в его жизни могло сложиться совершенно по-другому, не напиши он в 1817 году несколько преждевременное (на 42 года!) посмертное послание...
Из той же кучи общеполезных историй, где все необходимое обрисовывается по дороге.
Где-то по осени 1817 года императору Александру I пришло письмо из Рязани. Автор рассказывал о своем тяжелом положении и просил о помощи своей семье. За почитай полным отсутствием в тогдашней России каких-либо учреждений, как говорят ныне, социальной сферы, такие письма были весьма нередки и многочисленны. Но данное конкретное, признаем, отличалось некоторой оригинальностью. Оно было, как бы это сказать, загробного жанра.
Автор, полковник артиллерии, в кратких, но сочных выражениях описывал императору, как его, полковника преследуют всяческие несчастья... А особенно преследует один конкретный генерал, и дошло уже до того, что генерал решился его отравить "якобы из-за связи с его женой". (Из формулировки совершенно непонятно, кто на ком стоял и лежал и кому с кем изменял, но из дальнейшего кажется более вероятным, что это генерал связался с женой полковника, а не наоборот). Но жена - благородно уточнял полковник - тут ни при чем, она ничего не знала, он для этой цели с доктором сговаривался (логично, у нас тут не Шекспир, а практичный XIX век!). Однако отравление почему-то не удалось. (В прошении, увы, нет подробностей - яд не подействовал? Злодейский план раскрылся?)
Но полковник, не в силах перенести такие огорчения, решил теперь покончить со своей жизнью.
Гм... Я логика, я не дружу с рязанскими артиллеристами, я для них слишком простая и скучная... В общем, не оставляет при чтении мысль, что он решил таким образом порадовать неудачливого генерала!
Но так или иначе, к моменту, когда император читал письмо, артиллерии полковник должен был уже перейти, гм, в другое агрегатное состояние... Из которого он и продолжал: тень моя умоляет тебя, император - не оставь мою несчастную семью, жену с двумя малыми детьми... И, расписав коротко их несчастное положение, тень на сем прощалась с императором, как бы между делом сказав напоследок - Прости, император, я остаюсь тебе должным пять тысяч рублей! - и далее - верный, мол, тебе до самой смерти артиллерии полковник Флегонт Башмаков.
(Если кто-то уже знает такого полковника, он уже удивился. А остальным читателям мы просто пока скажем - не переживайте, все на самом деле не так плохо, все будет плохо совершенно по-другому!)
Нам неизвестно, что подумал обо всей этой истории император, но он сделал вполне логичную вещь - отрядил для расследования на месте какого-то подходящего по должности и дислокации генерала.
Однакона месте генерал Олсуфьев 1-й (ума не приложу, кто это из всего множества тогдашних Олсуфьевых!) запросил себе новые инструкции - он, конечно, прибыл с четким предписанием - но нельзя расследовать то, чего нет! Его посылали расследовать самоубийство полковника Башмакова (и да, кстати, что там за пять тысяч?), а самоубийства никакого не было, а вот сам полковник вполне себе был, живой, кажется, не дивно здоровый, но точно не умирающий, да, говорят, думал наложить на себя руки, но передумал... Генерал Олсуфьев на всякий случай взял его под стражу, и когда тот в какой-то момент запаниковал - мол, я умираю, мне осталось жить два часа, приведите батюшку, - пообещал привести, но заодно быстро сунул ему вопросные пункты, чтобы тот "еще при жизни" (цитата!) ответил... видимо, в общем и целом на вопрос - что тут, черт побери, происходит?!
Вообще надо сказать, что пока я видела далеко не все сохранившиеся бумаги по этой истории, основное дело, которое в итоге тянулось два года, занимает два тома и в сумме несколько больше 400 листов, и я там еще не была, в сегодняшнем небольшом деле было листов 20, в основном голова и хвост этой истории - но и они уже оказались достаточно показательны.
Потому что в итоге идея об отравлении, и исходно смотревшаяся бредовато, бредовой и оказалась, и всю эту линию как-то довольно быстро прикопали без последствий (и полковника, кстати, быстренько отправили в отставку по болезни, да он ее и сам уже просил).... расследовать самоубийство тоже, как мы видим, не получалось.... и тут на первый план внезапно выплыл вопрос о пяти тысячах.
Вот почему, почему тень артиллерии полковника Башмакова не попрощалась с императором без подведения баланса? Глядишь, и обошлось бы как-нибудь...
А тут за подсчеты взялись специалисты... и оказалось, что полковник должен казне вовсе не пять - а почти двадцать две тысячи рублей с мелочью (даже с полкопейкой) ассигнациями, и, чтобы ничего не забыть, еще 11 рублей серебром и ни в чем себе не отказывай!
А когда расследование уже в целом закончилось, еще откуда-то выплыли семь с половиной тысяч, которые передавали в полк, не сильно отмечая это в бумагах (поэтому они и не обнаружились раньше) и из которых по крайней мере пять тысяч где-то растворились (может, это и были ТЕ САМЫЕ пять тысяч, из письма?)...
(Заметим, не раз уже отнаблюдав истории про армейское хозяйство (в данном случае не полка, а артиллерийской батарейной роты), я совершенно не утверждаю, что полковник их пропил (хотя с этим у него все было нормально потом - и, судя по бредовым претензиям, уже вполне было!) или проиграл... Я даже уверена, что в основном они ухнули именно куда-то в глубины армейского хозяйствования. Но факт остается налицо - расследование не нашло, куда именно, и полковник тоже, видимо, ничего внятного не сказал (но это мы еще посмотрим).)
А заодно, за растраты и за неумение вовремя затыкать ногой хлебало на тему генерала Скобелева (дед того самого Скобелева, что будет известен век спустя, тоже любопытный персонаж сам по себе, но не о нем сейчас речь), а также попавшего до кучи под длинный язык полковника Талызина, - "нашего" полковника, Башмакова лишили чина полковника и орденов (а их было!), но не лишили дворянства, - зато разжаловали в рядовые. (Выдернув таким образом, кстати, из отставки, где он сидел уже третий год! Не знала, что так можно.)
Кстати, о полковнике Талызине. И о моей любимой теперь теме - армейских деньгах и особенно - армейских долгах!
Вслед за установлением размера ущерба расследование уперлось в очевидный факт, что взять с бывшего полковника в уплату почитай нечего. За вычетом 170 рублей жалованья (видимо, за треть года)... ну, и была надежда выручить что-то за продажу принадлежащих ему аж двух крестьянских душ в Симбирской губернии. В общем, тоже не золотые горы!
Так что вся остальная 21 с хвостиком тысяча была перераспределена (привет Киянской!) между его начальниками, из жалования которых эту сумму и предстояло вычесть - двумя генералами....и полковником Талызиным! Вот он, наверное, был счастлив! Сначала про него какой-то алкогольный сувенир несет гадости (что его зря произвели в полковники "за отличие в сражении", потому что он не был ни в одном бою - но расследование показало, что Башмаков плохо знал формуляр Талызина).... а потом ты за него еще деньги плати и сиди без жалованья!
(Кстати, в число плативших включили еще "предместника" Башмакова в должности командующего ротой - что еще больше убеждает меня в мысли, что деньги поел тот хомяк, который военно-хозяйственная часть).
...Что об этом подумала жена с двумя малыми детьми (и генерал Скобелев?? - кстати, он женат), мы не знаем, но больше в его истории они никак не фигурируют. Не получилась, в общем, жена декабриста...
Почему декабриста?
Да потому что определили новоявленного рядового в Черниговский пехотный полк, на дворе был уже 1820 год, там это ходячее несчастье приметил Сергей Муравьев-Апостол и поселил у себя на квартире, несмотря на всю свою социопатию (которая у него, кажется, за пределами круга "своих" была примерно всегда, но от перевода из столицы в неведомые гребеня только увеличилась).
Кстати, в бумагах сохранились следы попытки просить о всемилостивейшем высочайшем прощении Башмакова - в 1823 году. Не удивлюсь, если и тут Сергей принимал какое-то участие. Но точно ясно одно - ничего из этого не вышло, в 1825 году Флегонт Миронович, которому уже был 51 год, служил все там же... И Мишель Бестужев-Рюмин провел среди новообнаруженного общества соединенных славян сбор денег на башмаковскую бедность. Сами довольно безденежные славяне поднапряглись и собрали аж 85, кажется, рублей (ну, половина прежнего третного жалованья!).
В тайное общество его никто не принимал, мимо него и так ходили толпами целых два тайных общества, а когда они обсуждали между собой, кого можно озадачить такой привлекательной идеей как убить императора, то не раз возникала идея: может, использовать для этого разжалованных? Вдруг у них есть свои претензии к этому чудесному человеку?
....и ведь и правда, могли быть. Ее одно попавшееся мне небольшое дело посвящено отсылке обратно всех этих орденов и патентов... И тут мы и выясняем, что служил он еще с 1794 года, награждения получал еще с 1804-го, был в "действительных сражениях против осетинского народа, персидских, шведских и французских войск", получил орден за шведскую войну, где, несмотря на болезнь (жестокое похмелье??) рвался действовать... дважды (орденом и золотой шпагой) был награжден за Бородино (где они, видимо, с конной артиллерией "опрокинув неприятеля и взявши на передки орудии, преследовали оного далее и наносили повсюду истребление" - при Бородине. наступали с артиллерией. оцените!!)... за кампании 1813 и 1814 года получил прусский и шведский орден (правда, он один сломал, другой потерял - нет, правда потерял, прусский, а шведский ему так и не прислали)....и при всей этой примерно четверть вековой карьере дивно удачлив, за все кампании - одно пулевое ранение в ногу в 1813 году...
В общем, разозлишься тут на императора, когда все это берут и вычеркивают из твоей биографии, иди теперь на шестом десятке тяни носок!
Что там именно знал бывший полковник об обществе и планах цареубийства, дело на самом деле темное, он на следствии (а его успели повозить по маршруту из Могилева в Петербург и обратно) все отрицал. Восстание Черниговского полка он тоже пропустил, проведя его в компании единственного человека, которого выгнали из тайного общества за пьянство (был там такой Фурман, и ему это тоже не помогло!). Им они и занялись (благо, Новый год!- и с этим связана любопытная история, но о ней как-нибудь отдельно).
Но следствию хватило, что где-то сочетались в одном пространстве (хотя бы информационном) Башмаков и цареубийство, его лишили так удачно оставленного ему по прошлому суду дворянства и приговорили к ссылке навечно в Сибирь на поселение. Уже в 53 года (дело конфирмовали в 1827 году)...
Но жил бывший полковник еще долго... Весьма долго!
Отправили его сначала в окрестности города Тара (это нынешняя Омская область), потом в саму Тару...
И пока юноши возрастом "немного за 20", отправленные сразу на поселение, один за другим уходят - от чахотки, Чукотки несчастных случаев и козней местных жителей, - Флегонт Башмаков обитает себе в этих не особо ласковых краях...
Через десять лет по ходатайству матери (!! она жива в 1838 году, ей самой, похоже, 80 с хвостом - долгожительство у них семейное!) переводят в город Курган, там он запомнился, например, тем, что при упоминании на церковной службе императорских величеств мог громко заявить "знаем мы этих величеств!" (ничего, интересно, не прибавлял?) и демонстративно выйти из храма...
И пока после 1839 года вышедшие на поселение более высокие разряды тоже принялись с нехилой активностью заселять сибирские кладбища, Башмаков жил в Кургане, а в 1853 по еще одному родственному ходатайству был переведен в Тобольск. Там он запомнился тоже, например, Петруше Терпугову (незаконный сын Барятинского, которого по смерти отца воспитал Свистунов). Да такое и не враз забудешь! - "Это была живая хроника, так как делал с Суворовым поход в Италию, а про 12й год и про взятие Парижа и говорить нечего...", "Когда я его знал, то ему было за 80 лет и в самые местные сибирские 40 (градусные) морозы он ходил по улице в ватной шинели нараспашку, он как и Лунин был страшно озлоблен и нажил много врагов," - это он спустя много лет пишет сыну Волконского.
(Даже не знаю, комплимент ли это Лунину... но интересно, как человек, который Лунина знает только по рассказам товарищей такового, это воспринимает. И кстати, по версии, дошедшей до Петруши, разжалован Башмаков был "по доносу жены".)
Его запомнил и нарисовал позже еще один человек из поколения детей, выросших около декабристов, - художник Михаил Знаменский...
До амнистии дожила примерно четверть декабристов. И старейший из них, 82-летний Башмаков - тоже. Ему, впрочем, еще за три года до этого по очередному родственному ходатайству объявили, что он может вернуться в европейскую Россию, в имение к кому-то из родственников. Но он предпочел "по старости" остаться в Тобольске, где и скончался в 1859 году. Могила его сохранилась на тобольском Завальном кладбище, рядом с могилами других умерших в Тобольске декабристов - правда, дореволюционная плита куда-то продевалась и в советское время положили новую (но тема "бардак с памятниками на Тобольском кладбище" имеет давнюю историю, тот же Петруша на него уже жалуется... Кстати, Знаменский изобразил Башмакова пришедшим на кладбище.)
А, возможно, многое в его жизни могло сложиться совершенно по-другому, не напиши он в 1817 году несколько преждевременное (на 42 года!) посмертное послание...