Литература
Итак, дамы и господа, празднуем начало перерыва в учёбе, вот что я скажу.
Сюсако Эндо
"Море и яд"
Перевод с японского П. Петрова
Предисловие С. ГутерманаХудожественное оформление Б. Пашкова
Издано издетельством ЦК ВЛКСМ "Молодая гвардия"
1964 год
"Море и яд" - это суровый, по-своему беспристрастный рассказ об одном из преступлений против человечности, совершённом японскими милитариствами в годы второй мировой войны. Одна из наиболее ценных сторон этой повести заключается в постановке вопроса об ответственности исполнителей, покорно исполнявших жестокие, бессмысленные, бесчеловечные распоряжения горстки военных - об ответственности тех, кто не поддерживает, но и не протестует, предпочитая молча следовать чужой воле, чтобы впоследствии годами убеждать себя в безвыходности сложившейся однажды ситуации, искать успокоения для собственной совести и никогда его не находить.
В повести "Море и яд" нет попыток фрейдистского или иного подобного истолкования характеров персонажей, нет попыток нарисовать какую-то картину - страшную, захватывающую, вызывающую отвращение или какое-либо другое чувство. Это описание ситуации - одной из многих. Людей - таких, каких миллионы в каждой стране, тысячи - в каждом городе, сотни - на каждой улице. И дело не в том, что место действия повести - Япония. С тем же успехом можно было бы поместить персонажей в любую страну Европы - в их поведении ничего бы не изменилось. Не одни японцы во время второй мировой сжигали людей заживо, разрабатывали биологическое оружие и упражнялись в приёмах штыкового боя на пленных. Японец написал о том, что происходило в его стране. Как Зофья Посмыш написала о своей, как десятки писателей писали о тех государствах, в которых проживали сами. Это не книга о том, какие преступления совершаются в Японии. Это повесть о том, что случалось и случается везде. И описанные Сюсаку Эндо события не закончились в связи с тем, что закончилась вторая мировая война.
... Интересна и композиция повести: начинается "Море и яд" с пролога, написанного от первого лица, в котором речь идёт о самом обычном клерке, который, переехав в новый район, ищет врача - он нуждается в регулярном проведении определённой процедуры, так как у него обнаружили лёгочную каверну - полость, возникающую в органе при разрушении его тканей патологическим процессом (преимущественно в легких при туберкулезе). При чтении пролога возникает стойкое ощущение, что и в дальнейшем речь будет идти именно об этом персонаже, но вдруг повествование начинает вестись от третьего лица, временные границы смещаются резко назад и всё внимание переключается на Сугуро - врача, у которого и начал лечиться вышеупомянутый клерк. Военная Япония, больница при институте, два профессора, которые ведут борьбу за должность декана, практиканты, одним из которых и является Сугуро, люди, больные туберкулёзом и - эксперимент. Над военнопленными. По сути - акт фашизма в чистом виде, прикрытый рассуждениями о научных целях, якобы преследуемых профессором и доцентом института. И три человека - медсестра, студент-медик и сам Сугуро, у каждого из которых свои причины участвовать в этом. А ещё - американский солдат, который погибнет под скальпелем. Никого не будет забоить, чувствует ли он боль, действует ли эфир... никто не будет его спасать. Три часа пополудни.
До того, как наступило утро.
... Всех участников эксперимента впоследствии будут судить и приговорят к разным мерам наказания - за рамками повести.
Профессор покончил с собой вскоре после процесса. Восемь человек были приговорены к многолетнему заключению, трое получили два года каторжных работ. К последним принадлежит и Сугуро.
Читатель собирает повесть, как мозаику. Мозаику, часть которой занимает море...
"Ты, небо, тихо сыплешь хлопья белой ваты..."
Я не стану делать выводов, заключений или чего-то тому подобного. Не стану писать о впечатлениях, о собственных размышлениях по поводу этой книги.
Я не стану делать многого.
И главное - не предложу вам прочесть.
Не "потому, что...". Захотите - сделаете это сами. Без моих рекомендаций.