кросспост про цензуру из новой.
Линк.
«Новая» изучила последнюю судебную практику по выносимым Роскомнадзором (РКН) предупреждениям и пришла к неутешительному выводу - сопротивление СМИ практически бесполезно. Главная особенность законов, которые чаще всего якобы нарушают СМИ, - правовая неопределенность их ключевых формулировок, позволяющая чиновникам РКН и суду произвольно интерпретировать законодательство.
Чаще всего РКН выносит предупреждения в связи с нарушением правил оборота персональных данных, использованием нецензурной лексики и экстремизмом. Рассмотрим правовые нюансы каждого случая.
Справка «Новой»
В 2014-2015 годах предупреждения Роскомнадзора получили «Новая газета», «Эхо Москвы», «Русский репортер», «Медиазона», Regnum, Росбалт, РБК, Полит.ру, BFM.ru, «Бизнес Online», RB.ru, «Век», «ВК Пресс», ИнтерНовости.ру, Лениздат.ру, Курьер-медиа.ру, Сибкрай.ру, Грани.ру, Лента.ру. Второе предупреждение в течение 12 месяцев, согласно действующему российскому законодательству, означает отзыв регистрации СМИ.
К счастью, несмотря на то, что некоторые СМИ получили за год больше одного предупреждения, прецедент отзыва регистрации СМИ у интернет-издания пока не создан (не считая громкого случая с Росбалтом, у которого Мосгорсуд по иску РКН отозвал свидетельство о регистрации СМИ, но впоследствии Верховный суд России отменил данное решение).
Персональные данные
ФЗ «О персональных данных» допускает их обработку, необходимую для осуществления профессиональной деятельности журналиста. Кажется, вот она свобода действий СМИ - при освещении общественно значимых событий у наркоторговца, насильника и убийцы не нужно спрашивать разрешения на использование его фамилии, сведений о судимости и местонахождении. Однако далее тот же закон уточняет - при условии, что при этом не нарушаются права и законные интересы субъекта персональных данных. То есть если наркоторговец, насильник или убийца затопает ножками и подаст в РКН заявление о нарушении его персональных данных, то СМИ придется удалить публикацию и молиться, чтобы в течение года не получить второе предупреждение.
В прошлом году в одной из газет Якутска вышел материал, посвященный новости о том, что из колонии выходят два брата, отсидевшие срок за незаконный сбыт наркотиков. Часть материала была посвящена биографии братьев, а часть их политическим взглядам, которые они лично изложили журналисту в интервью.
После выхода материала экс-наркоторговцы обратились в РКН в связи с разглашением их персональных данных. Ведомство написало в прокуратуру, которая возбудила против редакции дело об административном правонарушении. Региональная прокуратура и суд остались абсолютно глухи к тому, что спорный материал содержал информацию о наркоторговле, совершаемой лицами, ведущими активную политическую деятельность в регионе, и к тому, что братья сами дали интервью журналисту (они впоследствии утверждали, что этого не было, более того, отправили в редакцию заявление о запрете публикации о них какой-либо информации без их согласия). Суд отклонил довод газеты о том, что большинство информации было взято с открытой странички в «Одноклассниках», - все равно надо было получить согласие братьев, твердил суд. Ссылку на то, что журналист в силу своей профессиональной деятельности имеет право на обработку персональных данных, суд назвал «не основанной на законе», поскольку были нарушены права и законные интересы экс-наркоторговцев, а именно право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну. Если кратко - журналист со своей обязанностью осветить общественно значимое (а возможно, и общественно опасное) событие потерпел фиаско перед бывшими региональными наркобаронами, на сторону которых встали суд, прокуратура и РКН.
Юрист Центра защиты прав СМИ Светлана Кузеванова поясняет, что такая ситуация вполне типична для формирующейся практики применения закона «О персональных данных». Контролирующие органы (Роскомнадзор и прокуратура) в большинстве случаев делают вид, что использование персональных данных журналистами в их профессиональной деятельности не является основанием для свободного использования таких данных. Это противоречит как самому закону, так и здравому смыслу, поскольку такая логика правоприменителей слишком неочевидна и чревата серьезными злоупотреблениями. Можно ли представить себе журналистские расследования, антикоррупционные публикации без указания на фамилии, имена, должности и иные важные факты и обстоятельства жизни героев таких публикаций? Ведь они сами никогда не дадут согласие на публикацию таких сведений.
Четыре слова на «х», «п», «е», «б»
С апреля 2013 года введен запрет на распространение в СМИ материалов, содержащих нецензурную брань, которая квалифицируется как злоупотребление свободой массовой информации. Общественность сразу же начала живо интересоваться вопросом о том, что именно понимается под нецензурной бранью. РКН недолго думая дал разъяснение, в котором указал, что нецензурная брань - это «четыре общеизвестных слова, начинающихся на «х», «п», «е», «б», а также образованные от них слова и выражения».
Что особенно неприятно - под гнев РКН подпадает и нецензурная лексика в блогах и комментариях, и даже в гиперссылках, которые приводят к словам на «х», «п», «е», «б». Все это ложится непосильным грузом на модераторов онлайн-СМИ, которые ежедневно в режиме цейтнота должны бдить допустимость всех комментариев, которые исчисляются сотнями.
Стоит отметить, что ведомство все-таки допускает, что для выражения своих экспрессивных мыслей у граждан найдется доступная альтернатива. Согласно рекомендациям РКН, использование эвфемизмов (например, «блин», «пипец» и «писец») формально не является нарушением. Более того, лучше ни одну букву в этих словах не заменять «звездочкой», а то будет непонятно, перед нами сейчас легитимный «пипец» или же то самое недопустимое слово. Иностранные бранные слова и выражения также не рассматриваются в качестве нецензурной брани. Возможно, так РКН провоцирует граждан на изучение иностранных языков.
В ноябре прошлого года РКН вынес предупреждение журналу «Русский репортер» за использование нецензурной лексики. Причиной предупреждения стала статья «Не трожь мою тачку, чувак». Чиновники обратили внимание на матерное слово из трех букв, которое было не полностью заменено «звездочками».
В Центре защиты прав СМИ поясняют, что самое масштабное употребление нецензурных слов встречается не в публикациях СМИ, а в комментариях читателей, на форумах и иных площадках общения пользователей сетевых изданий. Юристы до сих пор недоумевают, почему Роскомнадзор постеснялся перечислить нецензурные слова полностью, а указал лишь первую букву, ссылаясь на общеизвестность этих слов. В нормативных актах и документах, разъясняющих их применение, ограничения и запреты должны быть сформулированы четко и ясно, исключая их двоякое понимание и толкование. Но, видимо, представители ведомства уверены в том, что всем гражданам нашей страны четыре нецензурных слова точно известны.
Впрочем, привлечение к ответственности СМИ за данное нарушение в практике встречается нечасто. Большинство СМИ достаточно тщательно отслеживают появление бранного контента на своих ресурсах.
Экстремизм
Главной забавой Роскомнадзора является поиск материалов экстремистского характера. Изюминка в том, что понятие «экстремизм» юридически сформулировано настолько расплывчато, что это полностью развязывает чиновникам руки.
26 января некоторые российские СМИ, в том числе газета РБК и портал Лениздат.ру, получили предупреждение за осуществление экстремистской деятельности, которая выразилась исключительно в публикациях фотографий еженедельника «Шарли Эбдо», выпущенного впервые после трагедии. Как посчитали в надзорном ведомстве, иллюстрации могли оскорбить религиозные чувства мусульман и разжигали религиозную рознь. Впоследствии РКН вынес еще 19 предупреждений СМИ из-за карикатур на Мухаммеда.
Напомним, что в октябре 2014 года Роскомнадзор вынес предупреждение «Новой газете». Нас предупредили о недопустимости использования СМИ для осуществления экстремистской деятельности. Неустановленный экстремизм был замечен в материале Юлии Латыниной «Если мы не Запад, то кто мы?». Наши попытки оспорить в суде данное предупреждение окончились ничем. Кто именно обнаружил экстремизм - никто не знает, под какие признаки экстремизма подпадают именно эти, выдранные из контекста фрагменты, а не какие-нибудь другие - тоже никто не знает. Исторические и лингвистические заключения, подписанные признанными экспертами, докторами и кандидатами наук и доказывающие, что статья Латыниной не содержит никакого экстремизма и не выходит за рамки существующих научных полемик, предоставленные «Новой газетой» в суде, были признаны несостоятельными на фоне экспертов РКН, в число которых входили магистр по специальности «преподаватель русского языка» и два криминалиста такой же степени.
Александра Таранова
корреспондент, Калининград
«Новая» изучила последнюю судебную практику по выносимым Роскомнадзором (РКН) предупреждениям и пришла к неутешительному выводу - сопротивление СМИ практически бесполезно. Главная особенность законов, которые чаще всего якобы нарушают СМИ, - правовая неопределенность их ключевых формулировок, позволяющая чиновникам РКН и суду произвольно интерпретировать законодательство.
Чаще всего РКН выносит предупреждения в связи с нарушением правил оборота персональных данных, использованием нецензурной лексики и экстремизмом. Рассмотрим правовые нюансы каждого случая.
Справка «Новой»
В 2014-2015 годах предупреждения Роскомнадзора получили «Новая газета», «Эхо Москвы», «Русский репортер», «Медиазона», Regnum, Росбалт, РБК, Полит.ру, BFM.ru, «Бизнес Online», RB.ru, «Век», «ВК Пресс», ИнтерНовости.ру, Лениздат.ру, Курьер-медиа.ру, Сибкрай.ру, Грани.ру, Лента.ру. Второе предупреждение в течение 12 месяцев, согласно действующему российскому законодательству, означает отзыв регистрации СМИ.
К счастью, несмотря на то, что некоторые СМИ получили за год больше одного предупреждения, прецедент отзыва регистрации СМИ у интернет-издания пока не создан (не считая громкого случая с Росбалтом, у которого Мосгорсуд по иску РКН отозвал свидетельство о регистрации СМИ, но впоследствии Верховный суд России отменил данное решение).
Персональные данные
ФЗ «О персональных данных» допускает их обработку, необходимую для осуществления профессиональной деятельности журналиста. Кажется, вот она свобода действий СМИ - при освещении общественно значимых событий у наркоторговца, насильника и убийцы не нужно спрашивать разрешения на использование его фамилии, сведений о судимости и местонахождении. Однако далее тот же закон уточняет - при условии, что при этом не нарушаются права и законные интересы субъекта персональных данных. То есть если наркоторговец, насильник или убийца затопает ножками и подаст в РКН заявление о нарушении его персональных данных, то СМИ придется удалить публикацию и молиться, чтобы в течение года не получить второе предупреждение.
В прошлом году в одной из газет Якутска вышел материал, посвященный новости о том, что из колонии выходят два брата, отсидевшие срок за незаконный сбыт наркотиков. Часть материала была посвящена биографии братьев, а часть их политическим взглядам, которые они лично изложили журналисту в интервью.
После выхода материала экс-наркоторговцы обратились в РКН в связи с разглашением их персональных данных. Ведомство написало в прокуратуру, которая возбудила против редакции дело об административном правонарушении. Региональная прокуратура и суд остались абсолютно глухи к тому, что спорный материал содержал информацию о наркоторговле, совершаемой лицами, ведущими активную политическую деятельность в регионе, и к тому, что братья сами дали интервью журналисту (они впоследствии утверждали, что этого не было, более того, отправили в редакцию заявление о запрете публикации о них какой-либо информации без их согласия). Суд отклонил довод газеты о том, что большинство информации было взято с открытой странички в «Одноклассниках», - все равно надо было получить согласие братьев, твердил суд. Ссылку на то, что журналист в силу своей профессиональной деятельности имеет право на обработку персональных данных, суд назвал «не основанной на законе», поскольку были нарушены права и законные интересы экс-наркоторговцев, а именно право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну. Если кратко - журналист со своей обязанностью осветить общественно значимое (а возможно, и общественно опасное) событие потерпел фиаско перед бывшими региональными наркобаронами, на сторону которых встали суд, прокуратура и РКН.
Юрист Центра защиты прав СМИ Светлана Кузеванова поясняет, что такая ситуация вполне типична для формирующейся практики применения закона «О персональных данных». Контролирующие органы (Роскомнадзор и прокуратура) в большинстве случаев делают вид, что использование персональных данных журналистами в их профессиональной деятельности не является основанием для свободного использования таких данных. Это противоречит как самому закону, так и здравому смыслу, поскольку такая логика правоприменителей слишком неочевидна и чревата серьезными злоупотреблениями. Можно ли представить себе журналистские расследования, антикоррупционные публикации без указания на фамилии, имена, должности и иные важные факты и обстоятельства жизни героев таких публикаций? Ведь они сами никогда не дадут согласие на публикацию таких сведений.
Четыре слова на «х», «п», «е», «б»
С апреля 2013 года введен запрет на распространение в СМИ материалов, содержащих нецензурную брань, которая квалифицируется как злоупотребление свободой массовой информации. Общественность сразу же начала живо интересоваться вопросом о том, что именно понимается под нецензурной бранью. РКН недолго думая дал разъяснение, в котором указал, что нецензурная брань - это «четыре общеизвестных слова, начинающихся на «х», «п», «е», «б», а также образованные от них слова и выражения».
Что особенно неприятно - под гнев РКН подпадает и нецензурная лексика в блогах и комментариях, и даже в гиперссылках, которые приводят к словам на «х», «п», «е», «б». Все это ложится непосильным грузом на модераторов онлайн-СМИ, которые ежедневно в режиме цейтнота должны бдить допустимость всех комментариев, которые исчисляются сотнями.
Стоит отметить, что ведомство все-таки допускает, что для выражения своих экспрессивных мыслей у граждан найдется доступная альтернатива. Согласно рекомендациям РКН, использование эвфемизмов (например, «блин», «пипец» и «писец») формально не является нарушением. Более того, лучше ни одну букву в этих словах не заменять «звездочкой», а то будет непонятно, перед нами сейчас легитимный «пипец» или же то самое недопустимое слово. Иностранные бранные слова и выражения также не рассматриваются в качестве нецензурной брани. Возможно, так РКН провоцирует граждан на изучение иностранных языков.
В ноябре прошлого года РКН вынес предупреждение журналу «Русский репортер» за использование нецензурной лексики. Причиной предупреждения стала статья «Не трожь мою тачку, чувак». Чиновники обратили внимание на матерное слово из трех букв, которое было не полностью заменено «звездочками».
В Центре защиты прав СМИ поясняют, что самое масштабное употребление нецензурных слов встречается не в публикациях СМИ, а в комментариях читателей, на форумах и иных площадках общения пользователей сетевых изданий. Юристы до сих пор недоумевают, почему Роскомнадзор постеснялся перечислить нецензурные слова полностью, а указал лишь первую букву, ссылаясь на общеизвестность этих слов. В нормативных актах и документах, разъясняющих их применение, ограничения и запреты должны быть сформулированы четко и ясно, исключая их двоякое понимание и толкование. Но, видимо, представители ведомства уверены в том, что всем гражданам нашей страны четыре нецензурных слова точно известны.
Впрочем, привлечение к ответственности СМИ за данное нарушение в практике встречается нечасто. Большинство СМИ достаточно тщательно отслеживают появление бранного контента на своих ресурсах.
Экстремизм
Главной забавой Роскомнадзора является поиск материалов экстремистского характера. Изюминка в том, что понятие «экстремизм» юридически сформулировано настолько расплывчато, что это полностью развязывает чиновникам руки.
26 января некоторые российские СМИ, в том числе газета РБК и портал Лениздат.ру, получили предупреждение за осуществление экстремистской деятельности, которая выразилась исключительно в публикациях фотографий еженедельника «Шарли Эбдо», выпущенного впервые после трагедии. Как посчитали в надзорном ведомстве, иллюстрации могли оскорбить религиозные чувства мусульман и разжигали религиозную рознь. Впоследствии РКН вынес еще 19 предупреждений СМИ из-за карикатур на Мухаммеда.
Напомним, что в октябре 2014 года Роскомнадзор вынес предупреждение «Новой газете». Нас предупредили о недопустимости использования СМИ для осуществления экстремистской деятельности. Неустановленный экстремизм был замечен в материале Юлии Латыниной «Если мы не Запад, то кто мы?». Наши попытки оспорить в суде данное предупреждение окончились ничем. Кто именно обнаружил экстремизм - никто не знает, под какие признаки экстремизма подпадают именно эти, выдранные из контекста фрагменты, а не какие-нибудь другие - тоже никто не знает. Исторические и лингвистические заключения, подписанные признанными экспертами, докторами и кандидатами наук и доказывающие, что статья Латыниной не содержит никакого экстремизма и не выходит за рамки существующих научных полемик, предоставленные «Новой газетой» в суде, были признаны несостоятельными на фоне экспертов РКН, в число которых входили магистр по специальности «преподаватель русского языка» и два криминалиста такой же степени.
Александра Таранова
корреспондент, Калининград