(no subject)
Глядя на меня, сложно предположить, что я что-то знаю о женственности: платьев не ношу, декоративной косметикой не пользуюсь, волосы короткие, по рукам можно изучать анатомию мышц. В общем, и взять-то нечего, кроме примера «как не надо».
Но именно поэтому я и хочу рассказать о том, как я поняла, что женственность - это не результат красных трусов на люстре и умения эффектно хлопать ресницами, не нечто, что нужно в себе «раскрывать», изо всех сил пытаясь пробудить внутреннюю «богиню», а состояние, которое рождается из одного простого ощущения: по сравнению с тем, кто рядом с тобой, с его силой и характером, ты не то что «девочка» - ты булочка.
Я в свое время начала не с того.
… четыре года назад я приняла решение о разводе, сменила работу и вернулась домой, чтобы год спустя обнаружить себя ревущей на сеансах у психолога с запросом «сделайте из меня девочку, пожалуйста, я больше так не могу».
«Так» - значит во всем и всегда полагаться только на себя, никому не верить, тяготеть к военному стилю в одежде, обладать военной же дисциплиной, зашкаливающим трудоголизмом и такой толщины броней снаружи, что я не знаю, как я не звенела в аэропортах.
Я чувствовала себя тотально неправильной и кривой, перекошенной на все стороны. Мне казалось, что я хочу не того, что должны хотеть девочки в моем возрасте. И, возможно, мамины вздохи о том, что в 27 нужно думать о семье, а не паковать в рюкзак берцы, теплые штаны и уезжать в ночь за цыганской звездой кочевой куда-то в украинские пещеры с незнакомцами, имеют под собой основания.
Одна часть меня осознавала, что мужчина мне нужен сильный и смелый, с твердым характером и холодной головой, «такой, как я, только не я», а вторая - разрывалась от горького осознания, что таким мужчинам, как правило, нужны нежные и сладкие кошечки, а я, скорее, женщина-лошадь, и ничего красивого, слабого и беззащитного в этом нет.
Я ходила на свидания, надевая свои лучшие платья, но уже на пятой минуте понимала: не то, не тот, и я ему тоже не нравлюсь. Потрепаться за кофе, рассказать о работе - да, но все это точно не про любовь, не про вместе. Ни с одним из них я не чувствовала, что нашла свой дом -
дом в нем.
Упертости мне было не занимать: я только еще тщательнее выбирала наряды, еще аккуратнее рисовала стрелки и подводила глаза, читала книги о раскрытии женственности, рекомендованные психологом, работала над «внутренней богиней» и… по-прежнему оставалась Джейн. Я не могла вытравить из себя солдата. Я честно пыталась себя сломать, но становилась только еще более помятой и гнутой.
И однажды силы притворяться закончились: я разозлилась. А в хорошем качественном отчаянье можно найти огромные ресурсы для прорыва. И я сказала себе: катись оно все конем (там другое слово было вместо «катись») - вся эта женственность, платья, тоска по «настоящей любви» и все богини это мира, вместе взятые. Гори оно все на кострах инквизиции - я больше не хочу ломать себя, носиться со своими детскими травмами, жалеть, что все умею и могу сама, и плакать темными ночами от безысходности.
Нет, правда: пошло оно все лесом. С этого момента и впредь я не буду бороться со своими демонами - я напеку им печенья, возьму за руку и стану плечом к плечу на одной стороне - они, по крайней мере, знают толк в хороших вечеринках и алкоголе.
Я отменила все встречи, вычистила ридер от книжек Ренар, Торсунова и Валяевой. Я вернула себе право быть неудобной и волевой и никогда не извиняться за шум от своих доспехов; просить много, уходить быстро, не давать вторых шансов там, где уже с первой минуты видно, что человек - дрянь. Мне нечего было терять, не за кого держаться. Я столько сил потратила на то, чтобы быть со всех сторон положительной девочкой, которая сможет привлечь хорошего мальчика, что как-то совсем упустила из виду то, что у меня на них, оказывается, не стоит.
Это был потрясающий опыт освобождения. От шелухи, плевел и компромиссов. Я открыла в себе такой заряд силы и жизнестойкости, о которых можно было только мечтать. И вдруг поняла - я уже целая и сильная, у меня руки, которые умеют лечить, и разные глаза. Я открыла в себе женщину, которой не страшно. И пеплом от сгоревшего прошлого, замешанным на глине и слюне, я рисовала боевые полоски на своих монгольских скулах - как знак уважения к традиции быть живой, как личное благословение на победу.
С тех пор женственность для меня - это не про хитрости и уловки вроде «здесь отпустить, чтобы там нажать». Не про установки из разряда «открыться потоку божественной энергии». Не про сакральную сексуальность.
Женственность для меня - это всегда про «делать и созидать». Не про «ждать», «просить» и «манипулировать», не про «открыть в себе богиню», а наоборот - про стать земной. Если и есть какая-то хорошая книга об искусстве этого, то это Эстес - «Бегущая с волками».
(c)
Но именно поэтому я и хочу рассказать о том, как я поняла, что женственность - это не результат красных трусов на люстре и умения эффектно хлопать ресницами, не нечто, что нужно в себе «раскрывать», изо всех сил пытаясь пробудить внутреннюю «богиню», а состояние, которое рождается из одного простого ощущения: по сравнению с тем, кто рядом с тобой, с его силой и характером, ты не то что «девочка» - ты булочка.
Я в свое время начала не с того.
… четыре года назад я приняла решение о разводе, сменила работу и вернулась домой, чтобы год спустя обнаружить себя ревущей на сеансах у психолога с запросом «сделайте из меня девочку, пожалуйста, я больше так не могу».
«Так» - значит во всем и всегда полагаться только на себя, никому не верить, тяготеть к военному стилю в одежде, обладать военной же дисциплиной, зашкаливающим трудоголизмом и такой толщины броней снаружи, что я не знаю, как я не звенела в аэропортах.
Я чувствовала себя тотально неправильной и кривой, перекошенной на все стороны. Мне казалось, что я хочу не того, что должны хотеть девочки в моем возрасте. И, возможно, мамины вздохи о том, что в 27 нужно думать о семье, а не паковать в рюкзак берцы, теплые штаны и уезжать в ночь за цыганской звездой кочевой куда-то в украинские пещеры с незнакомцами, имеют под собой основания.
Одна часть меня осознавала, что мужчина мне нужен сильный и смелый, с твердым характером и холодной головой, «такой, как я, только не я», а вторая - разрывалась от горького осознания, что таким мужчинам, как правило, нужны нежные и сладкие кошечки, а я, скорее, женщина-лошадь, и ничего красивого, слабого и беззащитного в этом нет.
Я ходила на свидания, надевая свои лучшие платья, но уже на пятой минуте понимала: не то, не тот, и я ему тоже не нравлюсь. Потрепаться за кофе, рассказать о работе - да, но все это точно не про любовь, не про вместе. Ни с одним из них я не чувствовала, что нашла свой дом -
дом в нем.
Упертости мне было не занимать: я только еще тщательнее выбирала наряды, еще аккуратнее рисовала стрелки и подводила глаза, читала книги о раскрытии женственности, рекомендованные психологом, работала над «внутренней богиней» и… по-прежнему оставалась Джейн. Я не могла вытравить из себя солдата. Я честно пыталась себя сломать, но становилась только еще более помятой и гнутой.
И однажды силы притворяться закончились: я разозлилась. А в хорошем качественном отчаянье можно найти огромные ресурсы для прорыва. И я сказала себе: катись оно все конем (там другое слово было вместо «катись») - вся эта женственность, платья, тоска по «настоящей любви» и все богини это мира, вместе взятые. Гори оно все на кострах инквизиции - я больше не хочу ломать себя, носиться со своими детскими травмами, жалеть, что все умею и могу сама, и плакать темными ночами от безысходности.
Нет, правда: пошло оно все лесом. С этого момента и впредь я не буду бороться со своими демонами - я напеку им печенья, возьму за руку и стану плечом к плечу на одной стороне - они, по крайней мере, знают толк в хороших вечеринках и алкоголе.
Я отменила все встречи, вычистила ридер от книжек Ренар, Торсунова и Валяевой. Я вернула себе право быть неудобной и волевой и никогда не извиняться за шум от своих доспехов; просить много, уходить быстро, не давать вторых шансов там, где уже с первой минуты видно, что человек - дрянь. Мне нечего было терять, не за кого держаться. Я столько сил потратила на то, чтобы быть со всех сторон положительной девочкой, которая сможет привлечь хорошего мальчика, что как-то совсем упустила из виду то, что у меня на них, оказывается, не стоит.
Это был потрясающий опыт освобождения. От шелухи, плевел и компромиссов. Я открыла в себе такой заряд силы и жизнестойкости, о которых можно было только мечтать. И вдруг поняла - я уже целая и сильная, у меня руки, которые умеют лечить, и разные глаза. Я открыла в себе женщину, которой не страшно. И пеплом от сгоревшего прошлого, замешанным на глине и слюне, я рисовала боевые полоски на своих монгольских скулах - как знак уважения к традиции быть живой, как личное благословение на победу.
С тех пор женственность для меня - это не про хитрости и уловки вроде «здесь отпустить, чтобы там нажать». Не про установки из разряда «открыться потоку божественной энергии». Не про сакральную сексуальность.
Женственность для меня - это всегда про «делать и созидать». Не про «ждать», «просить» и «манипулировать», не про «открыть в себе богиню», а наоборот - про стать земной. Если и есть какая-то хорошая книга об искусстве этого, то это Эстес - «Бегущая с волками».
(c)