Корнет-кларнет-трамбон-гандон...
В любом сообществе людей или там в учреждении всегда есть свои неписанные законы. Ну, например, здороваться при входе или не обоссывать стульчак в туалете или как должны общаться между собой начальники и подчиненные, и как долго нужно засиживаться на работе и т.д.
В музыкальной школе №80 духовых и ударных инструментов положено было играть в оркестре. Поскольку только "духовые" и только "ударные" то получался состав военно-духового оркестра. Вернее не так... - оркестров было три: младший, средний и старший. Старший был реально военно-духовой, командовал им сам директор школы Рем Муртазович Гехт. Он орал на них так, что им просто в голову не приходило играть плохо. Да и попасть в состав старшего оркестра было очень престижно, поэтому там играли лучшие ученики. Средний и младший оркестры это были классические медные пожарные команды, которы лабают жмуриков на похоронах (с). Репертуар оркестров были сплошь военные и пионерские марши, День Победы, Прощание Славянки, и пара тройка индивидуальных вещиц.
Лирическое отступление. Дабы производить положительное впечатление в приличных домах и показать свою музыкальную образованность знайте - "Прощание Славянки" написано Василием Ивановичем Агапкиным в 1912 году.
Младший оркестр это был просто детский сад, как бы первая ступень в солнечное музыкальное будущее. Про него особо говорить нечего, все отсидели там положенные год-два и переходили в средний оркестр.
Нелегкое бремя управления средним оркестром досталось господину Малышкину (имя-отчество за 20-ти летней давностью не упомню). Ему досталось тяжелое наследство: невменяемый ударник из породы "А что вы здесь делаете? А?", трубач, по которому плакала детская колония, фагот, который бывал наездами, группа валторнистов, которые извлекали из инструментов какие-то сиплые звуки удавленников и флейтист который кушал козявки во время репетиций. Эту ораву не ломало в перерыве между репетициями быстро сыграться и сбацать траурный Шопена.
Группа кларнетов состояла из четырех человек - две девочки Рита (которую, если бы у меня был хоть один миллионный шанс, я бы трахнул - ну очень была сексапильная, хотя и не красивая) и Наташа, какой-то проходной человек который все время менялся и я, Ваш покорный слуга.
Вообще партия первого кларнета характеризуется тем, что как правило написана где-то в третьей октаве, что требует само по себе качественный инструмент и высокую квалификацию музыканта иначе из секции первых кларнетов будет раздаваться визг переходящий в ультразвук. Партия второго кларнета достается лузерам, но она на октаву-полторы ниже, а по этому и исполняется легче и звучит не раздражая слух.
Я играл партию второго кларнета. Партия второго кларнета это какие-то нечленораздельные аккорды, которые вплетаясь в общую копилку должны добавлять "перчинку" в неповторимое звучание композиции. Все бы так и было, если бы в оркестр под видом "индивидуальных вещиц" не попала партитура симфонических произведений переписанных под медь. Среди них оказалось интермеццо из "Арлезианки" Бизе (по Альфонсу Доде). Полковой писарь был, видимо, в изрядном похмелье когда переписывал партитуру, потому что сольная партия выпала на... второй кларнет. Это был довольно серьезный запил для детской музыкальной школы из пассажей легато (воздух набирать нельзя, только выдыхать) и трелей. Я жопой чувствовал, что это будем играть и переписал партитуру и разучавал ее дома, что никто отродясь в оркестре не делал.
И настал тот день, когда на разборе полётов Малышкин сказал: "А ну-ка, что у нас тут играет второй кларнет? Ну-ка давай один с десятой цифры - раз, два, три..." и я сыграл...
Никто в оркестре не ожидал, что я сыграю... и смотрели удивленными глазами, включая Малышкина. Я чувствовал себя почти богом.