Про то, как я провел вечер
Отель Мемлинг в Киншасе - единственное место в Конго, где есть нормальный интернет. А еще в отеле есть бар, куда можно направить стопы вечером. Гостиничные бары - моя слабость. В различных зарубежных фильмах не раз показывают, что в этих местах можно завязать ценные знакомства или познакомиться с красивой женщиной типа вамп. Вчера вечером, не скрою, мне нужно было второе. Одев парадную неглаженную рубашку белого цвета (в отеле глажка рубашки стоит 8 долларов, а мне не хватает на напитки) и немнущиеся черные брючки а-ля дольчеигаббана, я был очень даже ничего, хотя и смахивал на фуфлового фраера из группы Звери. Я сел на высокий барный стул и стал ждать приключений. Тем не менее, в баре вместо женщины-вамп был только мужчина-пидор, не считая бармена. Если вы думаете, что меня это смутило, то вы ошибаетесь. Если нет женщин, то можно играть в Джеймса Бонда или сладкую жизнь. Делается это так. Покупается дорогой напиток, закуривается сигарета. Если вы - крутой мужчина, то ноги должны быть на ширине плеч. Если вы - крутая женщина, то ноги скрещены и одна на другой, на ступнях - туфли-лодочки. Так надо сидеть и ждать предложения от иностранной разведки завербовать вас. Особенно в старом баре колониальной гостиницы. Такая игра называется Джеймс Бонд или Мата Хари, кому как больше нравится. Прождав пять минут, я понял что меня никто не пытается завербовать. Стало грустно. Оставался второй вариант игры. Надо заказать коктейль «текила санрайз» или «махито» и, покачивая ногой, показывать, что ты хозяин жизни. В баре отеля Мемлинг действительно было махито, и оно стоило чуть меньше стоимости глаженой рубашки. Я порадовался тому, что не стал гладить белье, ведь выебываться было не перед кем. После стакана коктейля жизнь заиграла новыми красками. Я заказал себе еще, закурил очередную сигарету и даже улыбнулся бармену. Тот понял мою улыбку по-своему. Нет, не так, как вы подумали. Он предложил мне проститутку. Лично я против проституции в африканских страх, и не только потому что блядство не украшает женщину, но и потому что африканская женщина должна растить маниок, разводить свиней и родить как минимум 10 негритят. После моего отказа от интимных услуг бармен потерял ко мне интерес, зато сосед-сексуальное меньшинство - наоборот. Он призывно улыбнулся и сказал что-то по-немецки. Я ответил канэшна хачю их шпрехт нихт дойч. Он сказал: «Дую вонт ту дринк самсинг?» я сказал: «Вай нот?» Мы выпили по чуть-чуть, потом еще по чуть-чуть. Оказалось, что его зовут Ганс и он вчера прилетел со свои другом из Брюсселя. В Киншасе они чего-то объелись и друг Ганса валяется в койке с животом, в результате чего Ганс сидит в баре один. Мы поболтали обо всем, частично по-английски, частично по-немецки (у меня в пьяном виде обостряются лингвистические способности). Когда мы разошлись, он сказал «гудбай» и позвал в гости в Кельн.
У себя в номере я почитал книжку Марининой про маньяков, полюбовался на уродливую статую Патриса Лумумбы за окном и лег спать.
В Кельн я пока не собираюсь.