***
Это был долгий и удивительный процесс, но я полюбил его всей душой.
Сначала создавались лепестки - мягкие и нежные, по цвету они походили на раннюю утреннюю зарю. Я любовался каждым из них, едва решаясь прикоснуться к невесомому чуду. Я взвешивал их на ладони, я сдерживал дыхание, потому что даже легкий вздох мог показаться моему творению смертельным шквальным ветром. Я подносил их к глазам, стараясь различить каждую, самую неприметную деталь - плавные изгибы, загибающиеся края, мягкую игру оттенков.
Они рождались в муках. Каждый раз мне казалось, что я больше не выдержу, но проходило время, и вот - на ладони у меня возникало новое чудо.
Я не знал, для чего рождались эти лепестки, но я знал, чем они были на самом деле - моей болью, моим раскаянием и моей нежностью. Той самой нежностью, которую я не сумел выразить когда-то, сначала стыдясь ее, потом перестав в нее верить, а потом обозлившись на весь мир за его пустоту и бессмысленность.
Я не помню момента, когда лепестки начали собираться в цветок. Кажется, их влекла друг к другу неудержимая сила, и сила эта была сильнее и правильнее всего на свете. И все-таки я мог бы прервать этот процесс. Властно и решительно, как в старые времена опустить ладонь на нежные лепестки и уничтожить то, что рождалось. Но рука не поднималась. И я абсолютно убежден, что никогда бы не поднялась.
Лепестки тянулись друг к другу, соприкасались, сплетались, сливались, рождая что-то новое и еще более прекрасное.
Я знал, что никогда не видел таких цветов. И точно знал, что я должен с ним делать.
....
Она стояла у калитки - все такая же, какой я ее и помнил - чистая, возвышенная, прекрасная. Ее глаза сияли всепобеждающей силой любви и только изогнутые полумесяцы ресниц, затеняя иногда этот свет, позволяли не ослепнуть тому, кто решался встретиться с ней взглядом.
Я видел все ту же легкость души, за которой не мог угнаться даже ветер, который и сейчас играл складками ее платья.
Я видел себя - сохраненного там, глубоко внутри. Себя настоящего, какого я и не знал никогда и который только сейчас начал приоткрываться мне.
Она не плакала - ей не нужны были слезы. Ее душа вмещала всю красоту мира, а такие люди не знают обид. И тем сильнее я ощущал собственную вину, тем больше мне хотелось оградить ее от всего недоброго.
Я поднес свой цветок к большому розовому кусту у нее во дворе и тот легко и естественно занял свое место на тонком стебельке. Меня это ничуть не удивило - я знал, что теперь могу и не такое. Ветерок коснулся нежных лепестков, и я почувствовал это прикосновение - лепестки были непосредственно связаны с моей душой.
Потом я сам стал ветром, легко поднялся над землей, покружил по ведущей к дому дорожке и только тогда решился слегка тронуть ее лицо. Мимолетно и как бы случайно, но она почувствовала. Легко выделила меня среди множества других потоков воздуха и повернула голову, будто пытаясь отыскать меня взглядом.
Конечно, меня она не увидела. Но ее внимание привлек особый цветок, что так пышно распустился на старом розовом кусте. В его лепестках таилось что-то, чего она еще не знала, и это удивляло, это манило к себе. Делая шаг за шагом, она сама не заметила, как оказалась у цели. Ее рука протянулась было, но замерла в нерешительности, так и не коснувшись цветка. Нет, его не нужно касаться. Вместо этого она продолжала смотреть на него свои полным любви взглядом, и я чувствовал этот взгляд, как ранее ощутил прикосновение ветра. Я был уверен, что она поняла.
Решительным порывом я поднялся в небо, оставляя позади и ее и цветок. Я знал, что мы еще встретимся, но пока у каждого из нас есть дела, каждый должен что-то понять и куда-то прийти, осмыслить пройденный путь длиною в жизнь.
По пути я рассыпался по небу облаками и нежно уронил несколько капель на ее лицо. В послании своем я зашифровал одно-единственное слово: "Прости". И я знаю, что был услышан, потому что капель на ее лице было уже немного больше, чем я уронил. Что ж, иногда и слезы бывают уместны и могут вмещать в себя всю красоту мира.
.....
Одинокая женщина еще раз подняла глаза на небо и улыбнулась. Ветер по-прежнему играл ее седыми прядями, но в нем уже не ощущалось того особого дыхания, которое отозвалось в ее душе новой песней. Было или почудилось? Она знала, что было.
Тихо ступая, она направилась к дому - сегодня женщина уносила с собой новое чудо. И почему-то она знала, что это чудо было совершенно особым - не таким, как чудеса прошлых дней.
Чудесный цветок слегка покачивался на ветру, храня свою тайну. Каждый лепесток светился мягким внутренним светом, дрожал и переливался энергией своей затаенной жизни. Умеющий видеть да увидит...
Сначала создавались лепестки - мягкие и нежные, по цвету они походили на раннюю утреннюю зарю. Я любовался каждым из них, едва решаясь прикоснуться к невесомому чуду. Я взвешивал их на ладони, я сдерживал дыхание, потому что даже легкий вздох мог показаться моему творению смертельным шквальным ветром. Я подносил их к глазам, стараясь различить каждую, самую неприметную деталь - плавные изгибы, загибающиеся края, мягкую игру оттенков.
Они рождались в муках. Каждый раз мне казалось, что я больше не выдержу, но проходило время, и вот - на ладони у меня возникало новое чудо.
Я не знал, для чего рождались эти лепестки, но я знал, чем они были на самом деле - моей болью, моим раскаянием и моей нежностью. Той самой нежностью, которую я не сумел выразить когда-то, сначала стыдясь ее, потом перестав в нее верить, а потом обозлившись на весь мир за его пустоту и бессмысленность.
Я не помню момента, когда лепестки начали собираться в цветок. Кажется, их влекла друг к другу неудержимая сила, и сила эта была сильнее и правильнее всего на свете. И все-таки я мог бы прервать этот процесс. Властно и решительно, как в старые времена опустить ладонь на нежные лепестки и уничтожить то, что рождалось. Но рука не поднималась. И я абсолютно убежден, что никогда бы не поднялась.
Лепестки тянулись друг к другу, соприкасались, сплетались, сливались, рождая что-то новое и еще более прекрасное.
Я знал, что никогда не видел таких цветов. И точно знал, что я должен с ним делать.
....
Она стояла у калитки - все такая же, какой я ее и помнил - чистая, возвышенная, прекрасная. Ее глаза сияли всепобеждающей силой любви и только изогнутые полумесяцы ресниц, затеняя иногда этот свет, позволяли не ослепнуть тому, кто решался встретиться с ней взглядом.
Я видел все ту же легкость души, за которой не мог угнаться даже ветер, который и сейчас играл складками ее платья.
Я видел себя - сохраненного там, глубоко внутри. Себя настоящего, какого я и не знал никогда и который только сейчас начал приоткрываться мне.
Она не плакала - ей не нужны были слезы. Ее душа вмещала всю красоту мира, а такие люди не знают обид. И тем сильнее я ощущал собственную вину, тем больше мне хотелось оградить ее от всего недоброго.
Я поднес свой цветок к большому розовому кусту у нее во дворе и тот легко и естественно занял свое место на тонком стебельке. Меня это ничуть не удивило - я знал, что теперь могу и не такое. Ветерок коснулся нежных лепестков, и я почувствовал это прикосновение - лепестки были непосредственно связаны с моей душой.
Потом я сам стал ветром, легко поднялся над землей, покружил по ведущей к дому дорожке и только тогда решился слегка тронуть ее лицо. Мимолетно и как бы случайно, но она почувствовала. Легко выделила меня среди множества других потоков воздуха и повернула голову, будто пытаясь отыскать меня взглядом.
Конечно, меня она не увидела. Но ее внимание привлек особый цветок, что так пышно распустился на старом розовом кусте. В его лепестках таилось что-то, чего она еще не знала, и это удивляло, это манило к себе. Делая шаг за шагом, она сама не заметила, как оказалась у цели. Ее рука протянулась было, но замерла в нерешительности, так и не коснувшись цветка. Нет, его не нужно касаться. Вместо этого она продолжала смотреть на него свои полным любви взглядом, и я чувствовал этот взгляд, как ранее ощутил прикосновение ветра. Я был уверен, что она поняла.
Решительным порывом я поднялся в небо, оставляя позади и ее и цветок. Я знал, что мы еще встретимся, но пока у каждого из нас есть дела, каждый должен что-то понять и куда-то прийти, осмыслить пройденный путь длиною в жизнь.
По пути я рассыпался по небу облаками и нежно уронил несколько капель на ее лицо. В послании своем я зашифровал одно-единственное слово: "Прости". И я знаю, что был услышан, потому что капель на ее лице было уже немного больше, чем я уронил. Что ж, иногда и слезы бывают уместны и могут вмещать в себя всю красоту мира.
.....
Одинокая женщина еще раз подняла глаза на небо и улыбнулась. Ветер по-прежнему играл ее седыми прядями, но в нем уже не ощущалось того особого дыхания, которое отозвалось в ее душе новой песней. Было или почудилось? Она знала, что было.
Тихо ступая, она направилась к дому - сегодня женщина уносила с собой новое чудо. И почему-то она знала, что это чудо было совершенно особым - не таким, как чудеса прошлых дней.
Чудесный цветок слегка покачивался на ветру, храня свою тайну. Каждый лепесток светился мягким внутренним светом, дрожал и переливался энергией своей затаенной жизни. Умеющий видеть да увидит...