Вот только разок выговорюсь и больше не буду
Всё, осталась одна серия, и дальше в качестве отдыха как перемены занятий я буду не переводить кино, а… нет, так далеко я не смею заглядывать даже в мечтах.
Но как же оно меня достало! Я уже не знаю, какая серия бредовей: та, в которой капитан во время дуэли мичманов сидит в кустах и метко стреляет нехорошему персонажу прямо в сердце, или вот сейчас, когда на побережье Франции все благородные герои состязаются в благородстве, а все подлецы - в подлости. Британский капитан оказался тайным агентом Наполеона (потому что ирландец; что ирландец, который мог дослужиться до капитана во время наполеоновских войн, по определению протестант и оранжист, это, конечно, подробность, для сценаристов глубоко несущественная). И этот гад приказывает расстрелять захваченных в плен англичан. А Хорнблауэр просит, чтобы расстреляли только его. А все как один кричат: И меня расстреляйте! И меня! Не надо меня щадить! Особенно раненый французский аристократ, воюющий на английской стороне. С другой стороны, ведь правильно просит, если подумать - его-то, наверное, должны повесить.
Ну вот чего делать, когда suspention of disbelief отключается?
Но как же оно меня достало! Я уже не знаю, какая серия бредовей: та, в которой капитан во время дуэли мичманов сидит в кустах и метко стреляет нехорошему персонажу прямо в сердце, или вот сейчас, когда на побережье Франции все благородные герои состязаются в благородстве, а все подлецы - в подлости. Британский капитан оказался тайным агентом Наполеона (потому что ирландец; что ирландец, который мог дослужиться до капитана во время наполеоновских войн, по определению протестант и оранжист, это, конечно, подробность, для сценаристов глубоко несущественная). И этот гад приказывает расстрелять захваченных в плен англичан. А Хорнблауэр просит, чтобы расстреляли только его. А все как один кричат: И меня расстреляйте! И меня! Не надо меня щадить! Особенно раненый французский аристократ, воюющий на английской стороне. С другой стороны, ведь правильно просит, если подумать - его-то, наверное, должны повесить.
Ну вот чего делать, когда suspention of disbelief отключается?