Cлово.
La palabra.
Cлово.
No romper los mandamientos sólo puede estar en un estado de coma.
Не нарушать заповеди, можно только находясь в коме.
Click to viewhttp://youtu.be/R8k915mpbXg
...купи себе на ужин
какого-нибудь сладкого вина,
смотри в окно и думай понемногу:
''...у каждого из них были свои дела, семья, всяческие отличия, полученные путем интриг и подлостей, каждый носился со своею торбой никчемной гордости, волоча за собой свое прошлое, как повозка в пустыне тянет сзади длинный хвост поднятой пыли...''
(Станислав Лем ''Маска'').
http://eastmanhouse.tumblr.com/post/75368644676/one-hundred-years-ago-on-this-date-a-face-that
Моя звезда, не тай, не тай,
Моя звезда - мы веселимся.
Моя звезда, не дай, не дай
Напиться или застрелиться.
Как хорошо, что мы вдвоём,
Как хорошо, что мы горбаты
Пред Богом, а перед царём
Как хорошо, что мы крылаты.
Нас скосят, но не за царя -
За чьи-то старые молебны,
Когда, ресницы опаля,
За пазуху летит комета.
Моя звезда, не тай, не тай,
Не будь кометой той задета
Лишь потому, что сотню тайн
Хранят закаты и рассветы.
Мы под одною кофтой ждём
Нерукотворного причастья
И задыхаемся копьём,
Когда дожди идут нечасто.
Моя звезда - моя глава,
Любовница, когда на плахе,
Я знаю смертные рубахи,
Крахмаленные рукава.
И всё равно, и всё равно,
Ад пережив тугими нервами,
Да здравствует твоё вино,
Что льётся в половине первого.
Да здравствуют твои глаза,
Твои цветы полупечальные,
Да здравствует слепой азарт
Смеяться счастью за плечами.
Моя звезда, не тай, не тай,
Мы нашумели, как гостинцы,
И если не напишем - Рай,
Нам это Богом не простится.
(Л.Губанов).
http://ybb55.tumblr.com/post/75791794680
Спать, чтоб в зрачках не гнулось.
Да сохранит мой голос
Странную нотку - ну вас.
Это я про украденный праздник спорта .Это я про лакмусовую бумагу -которая ясно кажет понимание ''сакрального'' - то понимание которое нам впихивают ленинградско-питерские чекисты -устроившие себе корпоративный праздник за счет многомиллионного населения и моей мамы и моей сестры и других мам и пап и сестер и братьев и детей .
И многие потеряли в глазах моих уважение .
И многих знать я просто не желаю - здесь-это я к тому что нечему удивляться при удалении из всех списков .Потому что в реальности мне это не грозит -дрянь никогда не жила в моем окружении .
"Типичная пошлость царила
В его голове небольшой"
Удивляюсь - какие комплексы. И все под стать . Бедолаги. У такой же закомплексованной нации и зародился фашизм. Ни к чему другому, кроме как к фашизму, все это привести не может.Дорога открыта.
Общество, отказавшись от понятия добра как такового, вынесло себе тем самым смертный приговор. Но внешне, в словесной форме это все еще выглядело легковесно, умозрительно. Однако, оказалось, что язык - это и есть основа мира. Его искажение породило уродливые мысли, а уродливые мысли - кровавые поступки. Набоков показал нам не поступки-события, и даже не больную мысль, а суть - мертвый язык. Язык, вырезающий ножницами лжи картонную реальность
Как колокол набатный, прогудела
Страна, от возмущения дрожа.
Спасибо вам, бойцы Наркомвнудела,
Республики великой сторожа!
Предателей блудливая порода
Грозить не будет жизни и труду.
От всей души советского народа
Спасибо пролетарскому суду!
(Василий Лебедев-Кумач)
«…советское правосудие не есть мясорубка… Если здесь ставился вопрос, мучили ли нас во время следствия, то я должен сказать, что не меня мучили, а я мучил следователей, заставляя их делать ненужную работу».
(Процесс троцкистского центра)
И не будет для них лучшего времяпровождения.
Как дружно жители столицы встречают Первомай! Давайте, спросим у них самих.
- Скажите, как вы приветствуете последние решения съезда нашей партии?
- Да, пошел ты ........ с решениями вашей партии!
- Вот, так, с шутками, прибаутками москвичи встречают День трудящихся!
http://eastmanhouse.tumblr.com/post/75368644676/one-hundred-years-ago-on-this-date-a-face-that
''... Дон Кондор прав: Рэба - чушь, мелочь в сравнении с громадой традиций, правил стадности, освященных веками, незыблемых, проверенных, доступных любому тупице из тупиц, освобождающих от необходимости думать и интересоваться. А дон Рэба не попадет, наверное, даже в школьную программу.
Мелкий авантюрист в эпоху укрепления абсолютизма.
Дон Рэба, дон Рэба! Не высокий, но и не низенький, не толстый и не очень тощий, не слишком густоволос, но и далеко не лыс. В движениях не резок, но и не медлителен, с лицом, которое не запоминается. Которое похоже сразу на тысячи лиц. Вежливый, галантный с дамами, внимательный собеседник, не блещущий, впрочем, никакими особенными мыслями...
Три года назад он вынырнул из каких-то заплесневелых подвалов дворцовой канцелярии, мелкий, незаметный чиновник, угодливый, бледненький, даже какой-то синеватый. Потом тогдашний первый министр был вдруг арестован и казнен, погибли под пытками несколько одуревших от ужаса, ничего не понимающих сановников, и словно на их трупах вырос исполинским бледным грибом этот цепкий, беспощадный гений посредственности.
Он никто.
Он ниоткуда.
Это не могучий ум при слабом государе, каких знала история, не великий и страшный человек, отдающий всю жизнь идее борьбы за объединение страны во имя автократии. Это не златолюбец-временщик, думающий лишь о золоте и бабах, убивающий направо и налево ради власти и властвующий, чтобы убивать. Шепотом поговаривают даже, что он и не дон Рэба вовсе, что дон Рэба - совсем другой человек, а этот бог знает кто, оборотень, двойник, подменыш...
Что он ни задумывал, все проваливалось.
Он натравил друг на друга два влиятельных рода в королевстве, чтобы ослабить их и начать широкое наступление на баронство. Но роды помирились, под звон кубков провозгласили вечный союз и отхватили у короля изрядный кусок земли, искони принадлежавший Тоцам Арканарским.
Он объявил войну Ирукану, сам повел армию к границе, потопил ее в болотах и растерял в лесах, бросил все на произвол судьбы и сбежал обратно в Арканар. Благодаря стараниям дона Гуга, о котором он, конечно, и не подозревал, ему удалось добиться у герцога Ируканского мира - ценой двух пограничных городов, а затем королю пришлось выскрести до дна опустевшую казну, чтобы бороться с крестьянскими восстаниями, охватившими всю страну.
За такие промахи любой министр был бы повешен за ноги на верхушке Веселой Башни, но дон Рэба каким-то образом остался в силе.
Он упразднил министерства, ведающие образованием и благосостоянием, учредил министерство охраны короны, снял с правительственных постов родовую аристократию и немногих ученых, окончательно развалил экономику, написал трактат "О скотской сущности земледельца" и, наконец, год назад организовал "охранную гвардию" - "Серые роты".
За Гитлером стояли монополии. За доном Рэбой не стоял никто, и было очевидно, что штурмовики в конце концов сожрут его, как муху.
Но он продолжал крутить и вертеть, нагромождать нелепость на нелепость, выкручивался, словно старался обмануть самого себя, словно не знал ничего, кроме параноической задачи - истребить культуру.
Подобно Ваге Колесу он не имел никакого прошлого. Два года назад любой аристократический ублюдок с презрением говорил о "ничтожном хаме, обманувшем государя", зато теперь, какого аристократа ни спроси, всякий называет себя родственником министра охраны короны по материнской линии.
Теперь вот ему понадобился Будах. Снова нелепость. Снова какой-то дикий финт. Будах - книгочей. Книгочея - на кол. С шумом, с помпой, чтобы все знали. Но шума и помпы нет. Значит, нужен живой Будах. Зачем?...''
(Стругацкие ''Трудно быть богом '').
http://books.rusf.ru/unzip/xussr_s/strug&10.htm?9/22
Лицо джентльмена, медленно поднявшегося мне навстречу из телеэкрана , - заметно изменилось. Это лицо опадало. Так опадают небрежно подвязанные чулки, занавески, жалюзи.
Случаются событья, что колеблют
Вдруг уверенность. То бурундук
Внезапно скачет вдруг до ночи.
То ворон вьется вкруг
Очи ли выклевать,
Гнездо ли свить все хочет.
И мыслишь озадаченно:
"Кто знает,
И может, это - дерево:
Бывает......".
''......Зато награждены они были удивительным вечером. ....
Двенадцать гребцов, в двадцать четыре весла, с песнями, понесли их по гладкому хребту зеркального озера. Из озера они пронеслись в реку, беспредельную, с пологими берегами по обе стороны......
Крики отдавались звонче.
Гребцы, хвативши разом в двадцать четыре весла, подымали вдруг все весла вверх, и катер сам собой, как легкая птица, стремился по недвижной зеркальной поверхности. Здоровый, свежий, как девка, детина, запевал звонко один, вырабатывая чистым голосом; пятеро подхватывало, шестеро выносило - и разливалась беспредельная, как Русь, песня; и, заслонивши ухо рукой, как бы терялисьсами певцы в ее беспредельности. Становилося как-то льготно, и думал Чичиков: «Эх, право, заведу себе когда-нибудь деревеньку!»
(Н.В.Гоголь ''Мертвые души'').
И в гостинице странную, страшную,
Намечтал он с просонья мечту - Будто
Черное море под стражею
По этапу пригнали в Инту.
И блаженней блаженного во-Христе,
Раскурив сигарету "Маяк",
Он глядел как ребятушки-вохровцы
Загоняют стихию в барак.
Ой, ты море, море, море, море Черное,
Ты теперь мне по закону порученное!
А мы обучены, бля, этой химии -
Обращению со стихиями!
(Галич).
http://youtu.be/Zo4Y0TxW41g
Испытывать отвращение к горделивому пафосу, к ужасающей торжественности и крупногабаритному хвастовству, разбавленному качественными балетными танцами, блестящими спецэффектами и выставкой достижений народного хозяйства за отчетный период - чувство столь же естественное, сколь и не новое. Эпическое видение себя огромным, великим и бесконечно правым, беззастенчивая лесть самому себе, ампутирующая не то, что попытку, - мысль о самоиронии, рефлексии, отдельных недостатках или человеческих слабостях: продленный диагноз-зеркало. Непрерывно скачущий полубезумный Медный всадник в ярких развевающихся одеждах и бравурных ритмах, одно масло-масленое самодовольное государство и никакой грязной тени от самого ничтожного маленького человечка: никакого тебе неудачника Евгения, спора между частным и общим, один триумф громогласного общего, только подчеркивающий зияющее отсутствие человечности. Засахаренные успехи и преувеличенные достижения в цифровом формате может принять за правду тот, кому Россия видна только из космоса, у кого нет другой оптики, кроме увеличивающей; никакого языка, кроме верноподданного восхищения и булькающей пузырьками восторга великодержавной спеси. Все так хорошо, гламурно и правильно, что даже неудобно задать вопрос: а жопа откуда?
(М.Берг).
http://mikhail-berg.livejournal.com/59548.html
El Partido de los Estafadores y Ladrones
Партия жуликов и воров
Es un milagro que Alexéi Navalni esté todavía vivo, en un país donde los periodistas muy críticos del régimen que preside el nuevo zar, Vladimir Putin, suelen morir envenenados o asesinados por hampones como la valiente Anna Politkovskaya. Sobre todo porque Navalni comenzó su carrera de bloguero denunciando con pruebas inequívocas las corruptelas y tráficos delictuosos de las grandes empresas (privadas o públicas) y exhortando a sus usuarios o accionistas a emprender acciones legales contra ellas en defensa de sus derechos. No sólo sigue vivo, después de haber calificado a Rusia Unida, el partido de gobierno, de El Partido de los Estafadores y Ladrones, sino se ha convertido en una verdadera fuerza política en Rusia: ha convocado manifestaciones de oposición con asistencia de decenas de miles de personas y es una figura internacional, que habla varios idiomas, domina gran variedad de temas e impresiona por su simpatía y su carisma. En las páginas de este libro descuella sobre los otros disidentes por su apostura, su elegancia, pero también porque es imposible precisar en su caso dónde comienzan y dónde terminan sus ambiciones, sus convicciones y sus principios. No hay duda que es excepcionalmente inteligente y valiente. ¿Pero es también un demócrata genuinamente guiado por un afán de libertad o un populista ambicioso que detrás de todos los riesgos que corre esconde sólo un apetito de poder y de riqueza?
(''El País'' - публикация рецензии на книгу журналистки Эмили Паркер «Now I Know Who My Comrades Are», от перуанского писателя Марио Варгас Льоса, нобелевского лауреата по литературе 2010 года)
''.....Это чудо , что Алексей Навальный до сих пор жив в стране , где критики режима и журналисты под руководством нового царя , Владимира Путина , как правило, умирают - и отравленны или убиты бандитами , - как Анна Политковская . Тем более, что Навальный начал свою карьеру с недвусмысленное доказательства -как блогер обличая коррупцию и незаконные денежные обороты крупных компаний ( частных или государственных ) - и настоятельно призвал принять правовые меры против них в защиту прав граждан ......''
Английский перевод - ''New Republic''.
Пусть уничтожится в бинтах,
я плачу, я не улыбаюсь.
и не нужен мне твой мрамор
и не нужен твой чугун,
а нужны ступени храма,
где цитируют Луку ...
(Л.Губанов)
Леонид Губанов в своей московской квартире на улице Красных Зорь. 1976 г.
В другом бы веке не простил,
в другом бы веке загордился,
в другом бы веке в масть костил
и в угли головой стелился...
В другой бы век спешил вздохнуть,
а в этот и зрачком не двину...
В другой бы век и смерть - пустяк,
а в этот пусть луна не светит.
(М.Губанов ).
Из игр воображения, расстроенного, как бабушкин клавесин, - не выйти. Ничему.
Никому.
Даже минувшим срокам. Ни им, ни - по буквам: Тифонус - Елена Лена - Елена же - Гея - Рея - Афина - Федра - понятно? - ни телеграфным проволокам плакучим. Ни им, ни дому, который поэт построил двумя штрихами. Где свет погас. Где форточку открыли. Построил и вскоре оставил: быть.
.jpg)
фотографии отсюда http://gubanov.yarus.aspu.ru/?id=111
Он сверху-то сверху, да тоже ведь не презент. Рос тихоня, а вырос колоброд, сладу нету, когда разгуляется, прямо хоть караул.
Поэта всегда и везде уничижают, бранят, говорят ему безуханное "вы". Как странно: как к звездам - так непременно чрез тернии. Что за притча.
Он же жалует в некую комнату вроде своей и садится за клавесин типа бабушкина. И в тетради для нот, между струн пресловутой Лунной: Полина, полынья моя. А далее - все строки. И вольно им там, в общей тетради. Но с комплектом смирительного является караул. Это не угнетает Поэта, - не напрягает его. Потому что Полина уже на крыле.
То есть все, что случится отныне, - не столь уж и гибельно. И ничего, что какого-то мальчика свыше по лестнице, не лишенной не этого, так того, сводят вниз и усаживают в экипаж откровенно трамвайного облика. Ничего не поделаешь, вот: случается. Только случается, чтоб миноваться. Да и случается ли? И в минуту последнего умиленья в альбом милосердной сестре:
"Настоящая справка выдана певчей Фортуне о том, что ни в чем не повинна, ибо не ведала, что творит: просто пела".
И подпись, вплетенная в акростих памяти Ли Цин-Чжао:
''Грачи Улетели'';
''Art Nouvo'';
Волнительно.
http://stardust.co.vu/post/48978878690/edit-creds
Полина! Полынья моя!
Когда снег любит, значит, лепит,
а я, как плавающий лебедь,
в тебе, не любящей меня.
Полина! Полынья моя!
Ты с глупым лебедем свыкаешься
и невдомек тебе печаль моя -
что ты смеркаешься, смыкаешься,
когда я бьюсь о лед молчания.
Снег сыплет то мукОй, то мУкой,
снег видит - как чернеет лес,
как лебеди, раскинув руки,
с насиженных слетают мест.
Вот только охнут бабы в шали,
дыхнут морозиком нечаянно,
качать второму полушарию
комочки белого отчаянья.
И вот над матерьми и женами,
как над материками желтыми,
летят, курлычут, горем корчатся
за теплые моря в край творчества.
Мы все вас покидаем, бабы,
как Русь, сулящую морозы,
и пусть горят в глазах березы, -
мы все вас покидаем, бабы.
Мы - лебеди, и нам пора
к перу, к перронам, к переменам.
Не надо завтра мне пельмени,
я улетаю в двадцать два.
Ведь перед красным лесом венам
плевать на совесть топора.
Когда дороги остывают,
пророчат вороны семь бед,
планета дышит островами
необитаемых сердец!
Забыв о кошельках и бабах,
ждут руки на висках Уфы,
как рухнут мысли в девять баллов
на робкий, ветхий плот строфы.
Душа моя - ты таль и опаль.
Двор проходной для боли жаждой.
Но если проститутка кашляет,
ты содрогаешься, как окрик.
Но все же ты тепла и зелена
и рифмой здорово подкована.
Я сплю рассеянным Есениным,
всю Русь сложив себе под голову.
Давно друзей не навещаю я -
все некогда: снега, дела...
Горят картины Верещагина
и пеплом ухают в диван.
А где-то с криком непогашенным,
под хохот и аплодисменты,
в пролет судьбы уходит Гаршин,
разбившись мордой о бессмертье.
Так валят лес, не веря лету.
Так, проклиная баб и быт,
опушками без ягод слепнут
запущенные верой лбы.
Так начинают верить небу
продажных глаз, сгоревших цифр,
так опускаются до НЭПа
талантливые подлецы.
А их уводят потаскухи
и потасовка бед и войн.
Их губы сухо тянут суки,
планета, вон их! Ветер - вон!
При них мы сами есть товар,
при них мы никогда не сыты.
Мы убиваем свой талант,
как Грозный собственного сына.
Но и тогда, чтоб были шелковыми,
чтоб не могли ступить на шаг,
за нами смотрят Балашовы
с душой сапожного ножа.
Да! Нас, опухших и подраненных,
дымящих, терпких, как супы,
вновь распинают на подрамниках
незамалеванной судьбы.
Холст 37 на 37,
такого же размера рамка.
Мы умираем не от рака
и не от праздности совсем.
Мы сеятели. Дождь повеет,
в сад занесет, где лебеда,
где плачет летний Левитан, -
Русь понимают лишь евреи.
Ты - лебедь. Лунь. Свята, елейна,
но нас с тобой, как первый яд,
ждут острова Святой Елены
и ссылки в собственное - я!
О, нам не раз еще потеть
и, телом мысли упиваясь,
просить планету дать патент
на чью-то злую гениальность!
Я - Бонапарт. Я - март. Я плачу
за морем, как за мужиком,
и на очах у черных прачек
давлюсь холодным мышьяком.
Господь! Спаси меня, помилуй!
Ну что я вам такого сделал?
Уходит из души полмира,
душа уходит в чье-то тело.
И вот уже велик, как снег,
тот обладатель.
Не беспокоясь о весне,
он опадает.
Но он богат, но он - базар,
где продают чужие судьбы.
Его зовут месье Бальзак,
и с ним не шутят.
С его пером давно уж сладу нет,
сто лет его не унимали.
Ах, слава, слава - баба слабая,
какие вас умы не мяли?..
Долой ваш суд, моя посредственность,
не прячьтесь в воротник, бездарность.
Как! Вы не можете без дамы?
На кой мне черт твоя наследственность?!
Когда мы сердце ушибаем,
где мысли лезут, словно поросль,
нас душат бабы, душат бабы -
тоска, измена, ложь и подлость!
Века, они нам карты путают,
их руки крепче, чем решетки,
и мы уходим, словно путники,
в отчаянье и отрешенность.
Мы затухаем и не сетуем,
что в душу лезут с кочергою.
Как ветлы над промокшей Сетунью,
шумят подолы Гончаровых.
Ах, бабы, бабы, век отпущен вам.
Сперва на бал, сперва вы ягодка.
За вашу грудь убили Пушкина.
Сидела б, баба, ты на якоре.
А-у! Есенину влистившая
глазами в масть, губами клевыми,
ты обнимаешь перестывшего
за не познавших, но влюбленных.
Тебе, не любящей одних,
его, как мальчика, швырять.
Да, до последней западни.
Да, до последнего шнура!..
О, если б знали вы, мадонны,
что к Рафаэлю шли на Пасху,
что гении сидят, как вдовы,
оплакивая страсть напрасную.
Что гении себя не балуют,
что почерк их ночами точится.
Что издеваются над бабами,
когда не в силах бросить творчество!
Когда изжогой мучит дело,
и тянут краски теплой плотью,
уходят в ночь от жен и денег
на полнолуние полотен.
Да! Мазать мир! Да! Кровью вен!
Забыв измены, сны, обеты.
И умирать из века в век
на голубых руках мольберта!
Полина! Полоня меня
палитрой разума и радости,
ты прячешь плечики, как радуга,
и на стихи, как дождь, пеняешь.
Но лишь наклонишься ты маком,
губами мне в лицо опав,
я сам, как сад, иду насмарку,
и мне до боли жалко баб!..
(Л. Губанов)
А кто-то еще из грядущих сих был по духу не столько порывист, хоть сколько-то и, - сколько бегл и бродяч был, и чтобы от всяческой суеты не клонило в сон, то и дело склонялся к побегу куда глаза и, - склонившись, - в него и срывался. Звездой не звездой, но с цепи как пить. Спросите любого Гончего Пса: Пес знает, чем в юные луны беглого веял последнего след. То веял он, как ни крути, служивой портянкой; то несколько позже - курсантской венгеркой; то - вышел, считай, вчистую студенческой вольной полькой, летучей голландкой, скитальческой немкой Поволжья, блудливой болгаркой, чалдонкой, румынкой ночного дозора, дремучей тунгуской, чухною, непроходимой чудью, чумичкой истопника. След пылко петлял, обрывался. Но жизнь как видение, в качестве фата-морганы блазнилась как ни при чем, точно сама не своя. Не своя, а чужая, нагаданная. И дальними были дороги ее, а дома - и казенны, и скаредны: что ни дом, то вон, а улицы - медные трубы. Да будут, кстати воскликнуть, неладны клаксоны таксомоторов, зловонье омнибусов, блеяние менял. Неладны и прокляты. Согласны? Лишь в доме блистательно обнищавших духом обрящешь благодать. Ибо лишь там тишина настолько матросская, что рябая кобыла, чьи грезы отобразились в душах, ржет и шьет себе из нее мировую тельняшку.
А пока- прочь. В трамвай гумилевского толка. В вагон, ударившийся в бега.И чтоб экипаж насвистывал на ходу грибоедовский вальс пополам с каким-то персидским мотивом. И чтоб все остальные - там как там.
И тогда начнется все остальное.И никак иначе .
http://arcanja.tumblr.com/post/51135576063/sin-titulo-by-old-love-on-flickr
Завязка.
Один человек, не лишенный известных амбиций, а может, и совершенств, но в дальнейшем именуемый просто ты, - ты обнаруживаешь, что напрасен. Немало смятен, и пытаясь хоть несколько объясниться, верней, уяснить себе, как же так, ты изнуряешь язык твой словами уныния перебираешь их .
Напрасен - ненужен - негоден.
Обманут по части перспектив, упований, причем, что особенно глупо, неясно кем.
Впрочем, если употребить умозрение в вящей мере, то, разумеется, ясно. Ведь стоит немного прищурить рассудок, ум, как сразу черты нереченного образа делаются отчетливей, четче, и уже существование оного более не нуждается в доказательствах, ибо становится аксиомой.
А заметят, что это все якобы вздор или призрак, то возрази -
сomportamiento tonto puede asumir sólo sobre el impacto de la naturaleza en él -поведение дурака можно предполагать лишь относительно влияния на него природы.
Жизнь продолжается рассудку вопреки.
На южном солнышке болтают старики:
- Московские балы... Симбирская погода...
Великая война... Керенская свобода...
И - скоро сорок лет у Франции в гостях.
Жужжанье в черепах и холодок в костях.
- Масонский заговор... Особенно евреи...
Печатались? А где? В каком Гиперборее?...
На мутном солнышке покой и благодать,
Они надеются, уже недолго ждать -
Воскреснет твердый знак, вернется ять с фитою
И засияет жизнь эпохой золотою.
(Георгий Иванов)
''Как видно, в аду есть и вход, и выход, коль скоро можно пройти через ад.''
(С. Ежи Лец)
http://youtu.be/fi-S9lrnLZ8