Во владениях синего волка
Итак, я наконец-то взяла себя за одно место и спустя полгода, наконец, накатала художественный отчет с моего августовского похода. Для многих из вас - ничего нового, но кому не лень - почитайте.
UPD: Да, и скажите, плиз, как вообще, нормально читается, и стоило ли это в принципе делать))) Буду очч признательна.
Много веков тому назад дикое воинствующее племя полностью уничтожило небольшое, мирно жившее в горах, поселение. В живых был оставлен лишь один десятилетний мальчик - в качестве жестокой насмешки ребенку отрубили руки и ноги. Умирающий от боли и голода лежал он на берегу горного озера, когда из лесу вышла волчица. Несколько дней она зализывала его раны, а ночью охотилась и приносила еду. Но воины вернулись и убили последнего, как им тогда казалось, из истребленного ими рода. Волчица же скрылась от преследователей высоко в горах, где в пещере родила десятерых сыновей, отцом которых был убитый мальчик (в легендах иногда такое случается). Старший из них получил имя Ашина, он был сильнее и мудрее своих братьев и стал правителем возрожденного племени. Вскоре род Ашины увеличился до нескольких сот, храбрый воин собрал войско, белые стяги которого украшала синяя голова волка. Войско выступило против кровных врагов и полностью разбило противника. С тех пор потомки Ашины живут среди Алтайских гор, занимаясяь земледелием и скотоводством, и чтут Синего Волка, который не посягает на их скот и земли, а, наоборот, хранит и защищает от опасностей.
Одна из местных легенд
Увидеть озеро, на берегу которого, теоретически, та самая волчица могла найти умирающего предка Ашины, пройтись по следам, оставленным ею во время побега от преследователей, а, возможно, ночью в полнолуние даже услышать протяжный вой мифического зверя, мне выпал шанс прошлым летом, когда я отправилась в конный поход по Теректинскому хребту горного Алтая.
Теректинский хребет расположен в центральной части Алтая и является своеобразной границей Онгудайского и Усть-Коксинского районов. Эти места еще не вполне освоены туристами, и оттого видятся особо притягательными для тех, кто стремится на недельку другую максимально удалиться от цивилизации, суеты, людей и своих собственных заморочек. Ну, собственно, как я прошлым летом…
День 1: переезд до стоянки Аптырга
Спустившись с Семинского перевала, не доезжая до поселка Туекта, автобус свернул направо и, слегка помотыляв содержимое на грунтовке, которая после Чуйского тракта казалась невообразимо разбитой, выгрузил группу на стоянке около села Ело. Стоянка представляла собой аил, сарай и туалет и носила название ближайшей горы - Аптырга, что в переводе с местного языка означает «мешок с пулями». К этой горе нам предстояло отправиться завтра уже на лошадях в сопровождении инструктора Светы и трех местных конюхов - Батыра, Ирбиса и Урсула.
Вид со стоянки
К слову о селе Ело. Не смотря на удаленность от Чуйского тракта, место довольно знаковое. Здесь проходит национальный алтайский праздник Эл-Ойын, один из наиболее масштабных и почитаемых в республике. Праздник проводится каждые два года (с 1988 г.), на него съезжаются сотни гостей со всего Алтая и не только. Участники соревнуются в спортивных состязаниях, в том числе, кстати, особым признанием пользуется национальная игра «кок борю», в переводе - «синий волк». Игра представляет собой борьбу конных команд по забрасыванию туши козла в ворота противника. В рамках праздника устраиваются конкурсы взрослых и детских фольклорных коллективов, на лучший национальный костюм и др. Проводятся выставки-ярмарки народных умельцев, костюмированные шествия. В настоящее время принято решение проводить Эл-Ойын в географическом центре Горного Алтая - Онгудайском районе. Собственно, Ело и является официальным местом проведения праздника, о чем свидетельствует выложенное из камней его название на склоне горы, мимо которой мы проезжали.
День 2: Разведка - боем
Утром собирались очень долго. Как выяснилось позже, кто-то из местных в последний момент передумал давать лошадей, потому что погода неожиданно установилась, а у деревни - главный геморрой лета, покос. Кого волнует кучка лоботрясов, приехавших поглазеть на местные достопримечательности. Время тянулось, люди, с утра собравшие палатки, валялись на траве и вялились на солнце, кто-то уже начинал нервничать.
Лошадей нашли, начались сборы, причем, несмотря на то, что время уже подходило к обеду, а выезжать планировалось с утра, особой спешки в действиях конюхов не наблюдалось. Включилось так называемое «алтайское время». Для тех, кто ни разу не сталкивался с этим удивительным феноменом, поясню. Такое ощущение, что у алтайцев, как, наверное, и у любых жителей деревень, отсутствует такое понятие как «сроки», что автоматически исключает суету из их образа жизни. Эту особенность я хорошо изучила, общаясь с местными охотниками, с которыми мне частенько доводилось ходить в горы. Казалось бы, ну решили, что едем с утра, ну надо быстрее уже седлать коней и собирать арчимаки, ну люди же ждут… А они ходят вразвалочку, еще обязательно останавливаясь на покурить и поговорить, и если запланировали чайку «на ход ноги» попить, так выпьют обязательно, со смаком так, и не одну кружку. И никакой суеты! Потому что если решили, что едем - значит, едем и, более того, обязательно приедем. А про свои часы - забудьте, потому что время здесь - алтайское. Оно вообще законам физики никак не поддается. Это не особый часовой пояс, это - особая философия. Очень классная, кстати. Нужно пожить с ними не один год, чтобы понять и принять это. И вот тогда искоренишь из себя городской ритм, постоянную спешку и нервозность из-за того, что можешь куда-то опоздать, и душа по-настоящему запоет, а ты наконец ощутишь свободу и умиротворение. Потому что спешить и опаздывать в горах - некуда.
В общем, собирались долго, плюс еще группа по туристическим меркам оказалась нереально огромная, но, тем не менее, собрались. Я выбрала себе копкактную гнедую лошадку, исходя из того, что чем выше лошадь, увешанная арчимаками и прочим скарбом, тем меньше мои шансы на нее закарабкаться. А мелкий Суслик ко всему прочему оказался, как потом выяснилось, необычайно ласковым, послушным и очень умным существом. Плюс, благодаря своей компактности, на крутых подъемах включал «четыре-вэ-дэ» и газовал так, что на раз обгонял своих рослых собратьев. Кроме того, у Суслика обнаружилась еще одна знаковая особенность. Спустя где-то час с начала нашего совместного с ним путешествия, преодолев заболоченный участок с карликовыми ивами, где лошадям пришлось довольно непросто, я в порыве нежности наклонилась, потрепать его по шее. Скользнув под пыльные прядки, мои пальцы нащупали знакомый спутанный узел, и сердце трепетно забилось. Это была косичка. Такие косички я видела на лошадях камышлинских табунщиков. Ребята рассказывали мне, что плетет их некая Суседка - жена Домового. Причем, для этого ритуала она выбирает самых лучших лошадей, и распутывать эти косы нельзя. Хотя в деревнях Хакассии, к примеру, на этот счет есть противоположное мнение, и конские косы считаются недобрым знаком. А в сообществах новосибирских конных школ и вообще к этому суеверию относятся скептически. Но мне нравится верить в легенды. Особенно в легенды того народа, в гостях у которого я нахожусь. И то, что конь, которому я отчасти доверила свою жизнь на ближайшие 8 суток, отмечен неким мифическим существом, меня явно на тот момент порадовало.
Суслик
Постепенно набирая высоту, мы вышли к подножию Аптырги (отметка 2267). Склон ее уходил вверх безжизненной каменистой насыпью, которая резко контрастировала с зелеными просторами, через которые лежал наш путь. Изначально предполагалось, что мы должны будем отклониться от курса и совершить восхождение на Аптыргу, откуда при удачном раскладе откроется вид на культовый объект алтайского туризма - Белуху. Но поскольку вышли мы гораздо позднее назначенного срока, этот пункт программы пришлось вычеркнуть. К тому же мероприятие являлось довольно сомнительным. Мы могли убить час на подъем, а в итоге - любоваться лишь облаками и туманом. А между тем к вечеру непременно нужно было дойти до озера, чтобы на следующий день получить полноценную дневку с купанием, рыбалкой и пешими прогулками, а не заниматься сборами-разборами лагеря, лошадьми и прочими вещами, на которые в условиях большого количества людей уходило по полдня.
У подножия Аптырги
Практически весь путь до озера лежал по верхам Теректинского хребта, поэтому за день мы вдоволь насмотрелись на мир свысока. Однако тропа успела также изрядно потрепать нервы: открытые поляны с шикарными видами периодически сменялись то болотистыми почвами, заросшими кустарниками, в которых путались и спотыкались лошади, то курумниками - «каменными речками» в виде россыпей камней, иногда довольно здоровых. Ширина таких «речек», пересекающих путь, иногда достигала нескольких метров, и лошадь осторожно переступала по ним, совершенно по человечески пробуя копытом каждый камень. Когда не ходишь такими «дорогами» ежедневно, в какой-то момент начинаешь очень нервничать.
Курумник
г. Уч-Энмек
Шли долго, без спешивания и привалов. Первый день в седле после долгого перерыва выматывал изрядно. Ноги с непривычки затекали, на ровных тропинках проще было совсем вытаскивать их из стремян - благо конь был спокойный. В наступающих сумерках мне то и дело мерещился блеск воды, который оказывался либо серым валуном, либо крышей сараюшек возле пригонов для скота, которые периодически попадались на пути. После каждого такого «обмана» сил становилось все меньше и меньше.
Уже в очень густых сумерках лошади рванули вверх по крутой тропе и остановились. Мы оказались на берегу настоящего звездного неба. Черный почти идеальный круг, обрамленный плотным кольцом леса, идеально отражал ночной небосвод со всем его содержимым. Это был Ару-Кем.
Но любоваться ночным озером и изучать окрестности времени не было. Нужно было собрать дрова для костра, с которыми здесь явно были проблемы, а темнота, быстро сгущаясь, усугубляла ситуацию. Пустой желудок пел на разные голоса, руки тряслись, не желая сотрудничать с мозгами и ставить палатку. Усталость с непривычки первого дня, да еще и вкупе с таким неожиданно длительным переходом давала о себе знать. Благо во фляжке у меня было немного коньяка, два хороших глотка которого быстро привели в чувство. Лагерь постепенно встал, каша сварилась, на душе стало тепло и сытно. Осознание того, что назавтра никуда не надо будет ехать, безусловно, радовало.
День 3. Пляжи Ару-Кемского побережья и волшебная гора
Проснувшись, поняла, что еще очень рано и лагерь, скорее всего, спит. Полежала немного, но пришла к выводу, что уже не усну. Вылезла к костру и с радостью обнаружила, что наша инструктор Света уже хлопочет с котелком. Глотнув горячего чая, она заговорчески посмотрела на меня и предложила искупаться. Естественно, отказаться я не могла.
Вода сначала показалась холодной, но тело быстро привыкло. В Ару-Кеме реально можно было плавать, что в корне не укладывалось в мою концепцию алтайских водоемов. Мой опыт ограничивался вечно ледяной Катунью, незамерзающими зимой озерками возле Аската и Каракольскими озерами, в которых я вообще отважилась только умыть лицо. Поэтому меня искренне удивила приятная прохлада озера, находящегося на отметке где-то 1400. К слову, Ару-Кем переводится как «из под плеча» и, действительно, озеро покоится (почему-то просится именно это слово) на «плече» горы и имеет ледниковое происхождение. Тем не менее, вода в нем, действительно, практически комнатной температуры. Особый резонанс в мозгах возникает, если заплыть подальше, так, чтобы было видно дальние хребты, на которых лежит снег.
А когда выходишь из воды, ощущаешь такой внутренний комфорт, как будто сама кровь прогрелась и даже как-то обновилась что ли…и теперь питает тело теплом изнутри, а кожа словно светится. Магия живой алтайской воды, не иначе.
В течение дня сделали еще несколько вылазок, опробовав разные «купательные места» вокруг озера. Наиболее удачным оказался «пляж» аккурат напротив нашего лагеря. Оттуда как раз было видно снега.
Вид на г. Уч-Энмек с озера
Кстати, именно там нам встретилась алтайская семья, поднявшаяся к озеру из ближайшей деревни, видимо, на пикничок. Это были единственные люди, которых мы повстречали за все время нашего путешествия по горам, что не могло не радовать. Вообще, в том, что маршрут нераскрученный, есть огромнейший плюс. Мало того, что отсутсвуют другие туристы и следы их пребывания, так впринципи энергетика очень чистая. Что называется, девственная природа в полном смысле слова. Похоже на то, как дикие животные, никогда не видевшие людей, столкнувшись с ними впервые, не испытывают страха и могут подойти очень близко. Так и здешняя природа как будто открывается тебе навстречу… Не знаю, как объяснить, но это волшебные ощущения.
После обеда Света повела всех желающих на прогулку вокруг Ару-Кема. Озеро небольшое - обошли мы его где-то за полчаса с остановками на фотосессии и рассказы нашего гида. Уникальный она человек - может хохотать и юморить без остановки, но когда наинает рассказывать про Алтай, местные обычаи и ценности, становится такой проникновенной, что можно слушать часами, размышляя о том, как мало ты еще знаешь об этом самобытном и удивительном мире.
оз. Ару-Кем - солнечный вариант
Выяснилось, что гора Уч-Энмек - одна из главных достопримечательностей Каракольского заповедника, в окрестностях которого пролегает наш маршрут - не просто священная (на Алтае священной сущности большинства реалий уже перестаешь удивляться). Местные называют ее «близнецом Белухи». Название горы условно переводится как «три груди». Действительно, трехрогая вершина Уч-Энмек очень похожа на вершину Белухи, хотя и «ростом» она пониже раза в два - отметка 2792. Считается, что расположенные друг напротив друга по разным сторонам загадочной Уймонской степи эти близнецы поддерживают и сохраняют некий энергетический баланс. В то время как священная гора Белуха уже давно является объектом, открытым для свободного туризма, гору Уч-Энмек местные язычники почитают как некую закрытую святыню и уверены, что отправиться к ее подножию и совершить восхождение может только избранный, тот, кого позвала сама гора.
После прогулки, устав от людей, ушла посидеть в одиночестве на каменистом холмике, с которого уходил обрыв в низину, где паслись наши лошади. Вдали за лесом возвышались хребты, а на ними величественно темнел Уч-Энмек, цепляя трехрогой вершиной облака. Удобно расположившись на креслообразном валуне и оказавшись наедине со своими ощущениями, я наконец-то словила Алтайскую Благодать. Говорят, если находясь в горах, попросить их о чем-нибудь, велик шанс, что твое желание сбудется. Я думаю, суть здесь не в каком-то самопроизвольном чуде, а в том, что горы просто дают тебе силы добиться своей цели или дарят понимание, что ты стремишься вовсе ни к тому, что тебе на самом деле нужно. И хотя я не считала себя избранной, все-таки набралась наглости и решила поговорить со священной горой. Ведь главное - верить и относиться с уважением, подумала я. Поблагодарив Уч-Энмек за все, что у меня есть, я попросила ее еще немного о заветном. И в этот момент, глядя на темный силуэт в облаках, я почувствовала удивительное. Я явственно ощутила, что меня слышат… Можете смеяться и думать, что все это «ради красного словца», но это было. Природа слышала меня, настойчиво заполняя ощущением, что теперь все будет хорошо. И в следующую секунду начался ливень. Сквозь солнце. Такой, знаете, не гнобящий, который загоняет все живое в норы, а какой-то очищающий то ли, как у Шевчука «вышли все под дождь, хором что-то пели и плясали, черт возьми…». В очередной раз поверив в чудо, я поклонилась горе и вприпрыжку побежала обратно в лагерь.
День 4: Край неба
Собирались под дождем. Мерзкое ощущение: мокрые палатки, мокрые арчимаки, мокрые и грязные чембуры, мокрые плащи, отвратительное состояние скованности, потому что при каждом неловком движении мокрая клеенка прикасается к коже рук или лица. В общем, сплошное продроглое брррррррр. Пальцы стынут и кажется, что вместе с вещами внутри тебя отсырело все. Но алтайская природа не перестает удивлять, в очередной раз демонстрируя всю свою мудрость. Свой суточный лимит дождя она опрокинула на нас с утра, закончив аккурат к тому моменту, когда группа расселась по коням. Мы покинули Ару-Кем, за сутки ставший почти родным, и двинулись в горы через поляны, петляя между величественными кедрами, периодически встречая местных коров, провожающих нас протяжным мычанием. Воздух после утренних дождей был пропитан влажностью и тишиной, небо было не столько пасмурным, сколько каким-то серьезным, разговаривать ни с кем не хотелось.
Постепенно тропа вылезла на пустынный хребет с короткой курчавой «шерсткой» из карликовых берез, прореженной крохотными ручейками. Какой-то постапокалиптический пейзаж - бесконечная даль, уходящая прямиком в серое небо, поблескивающие лужицы-болотца, странные камни, будто разбросанные кем-то в хаотичном порядке, огромное пустынное пространство, суровое, располагающее к мыслям либо ни о чем, либо о вечном. Тундра, одним словом.
Мы стали подниматься вверх по гриве хребта. Наш путь лежал вдоль облаков на самый верх голой вершины с возвышающимся на ней остовом старого маяка. Справа, далеко внизу плыли лесистые горы, где-то даже угадывалась лента дороги. Но все это казалось таким далеким, игрушечным, как будто с картинки.
Поднимаясь по тропе, мы почти подошли к подножию самой высокой точки (отметка 2162), но тут на хребет накатило облако, и ощущение реальности пропало окончательно. Если справа открывался вид на голубые цепи вершин, то слева царил абсолютный вакуум. И это поражало и пугало одновременно. Представьте, как будто мир разделили на две части, граница прошла четко по хребту, и левую часть полностью поглотило небытие. Мы медленно шли вдоль серой пустоты, зацепившийся за загривок горы, вглядывались в нее, но не видели ничего, не угадывали никаких очертаний реального мира. Казалось, еще немного, и эта картина просто сведет с ума…
Перекусив на вершине у развалин маяка мы спустились, преодолев несколько небольших перевалов, в долину, где нам предстояло разбить лагерь на три ближайшие ночи. По пути прошли мимо урочища Борбок, куда предполагалась завтрашняя радиалка. Темная скала, недовольно спрятав от любопытных глаз свою вершину в облаке, зачаровывала и манила, напоминая классический замок какого-нибудь темного властелина. У ее подножия поблескивало озеро.
р. Борбок
Лагерь разбили на берегу небольшого ручья, предпочтя тень кедров и лиственниц открытой поляне на другом берегу. Вдалеке, утопая в высокой траве гуляли незнакомые лошади и виднелся старый пригон. Больше никого не было. Только костровище да остатки дров говорили о том, что когда-то здесь бывали люди.
Поляна за ручьем
День 5: Радиалка на озера Борбок
Прелесть радиального выхода заключается в том, что происходит он налегке - не надо прибираться, упаковывать палатки и вещи, навьючивать лошадь… А к возвращению оставшиеся в лагере добровольцы уже сообразят что-нибудь на ужин. Но самое главное, что небольшой переход дал возможность осмотреть пункт назначения не походя, сделав пару снимков, не вылезая из седла, а как следует погулять по озерам своими собственными ножками, ощутив потом радость жизни каждой мышцей, искупаться в ледяной воде и потом с наидовольнейшим выражением лица поваляться с кружечкой чая. Окунуться в атмосферу, так сказать. Но обо всем по порядку.
Преодолев небольшой перевальчик, мы спустились в долину реки Борбок и подошли вплотную к скалистым горам, которые вчера удалось рассмотреть только издали. Спешившись у первого озера, привязали лошадей - дальше по каменистым россыпям можно было идти только пешком.
На перевале
Вид на Борбок
Нижние озера
Горы, окружающие комплекс озер, выглядели поразительно. Отроги «тыльной» части горы Уч-Энмек образуют каменный цирк, создавая внутри определенную энергетическую атмосферу, которую начинаешь очень явственно ощущать по мере продвижения вглубь этой огромной каменной чаши. Необыкновенная тишина, величие темных скал, холодная гладь озер - все это давит энергетикой и наполняет покоем одновременно.
Пройдя немного, группа расположилась на берегу очередного озера. В отличие от того, первого, обрамленного травой и кустарниками, здесь дно и берега были исключительно каменистыми. Противоположный берег упирался в черную скалу, уходящую в небо. Пока часть народа раздумывала, стоит лезть в воду или нет, Света предложила подняться вверх, дойти до самой глубины цирка и проверить, есть ли озеро там. Группа, проходящая маршрут до нас туда не забиралась. Манящая возвышенность в самом сердце массива и спортивный интерес первопроходца определенно подкупали, и я согласилась, решив, что будет стильно искупаться именно там. Мы в компании еще нескольких смельчаков полезли в гору.
Дойти нужно было до той коричневой насыпи. Но то, что на фотке выглядит как "рукой подать" в реальной действительности таковым далеко не является...
К слову сказать, предвидя перепады высот и учитывая переменчивость погоды, оделась я тепло. Действительно, порывы ветра по мере подъема становились отнюдь не ласковыми, но в перерывах между ними солнце палило так, что тело бесстрашно и неумолимо жаждало ледяной воды. Кроме того, пеший туризм явно не является моей сильной стороной, поэтому я быстро отстала от проворного инструктора и поковыляла в своем темпе, пыхтя и матеря себя за это «больше всех надо». Внизу проплыло еще одно озерцо, на противоположном теневом склоне кое-где виднелся снег. Вскоре жесткую траву сменили камни. Некоторые валуны «ходили» под ногами, кое-где встречались расселины, через которые нужно было перепрыгивать. Необходимость концентрировать внимание, глядя под ноги, немного притупила ощущение усталости, но мысли о том, как будет весело, если озера наверху все-таки не окажется, не покидали. С одной стороны, волновалась я зря. Собрав последние силы и преодолев еще несколько метров, я увидела бирюзовую гладь воды, полумесяцем обрамляющую край цирка. Но вот планы сбросить наконец пропотевшую одежду и занырнуть в долгожданную прохладу с треском провалились. На берегу озера внезапно возник наш конюх Батыр, который со свойственной местным загадочностью пояснил, что озеро - оно как бы священное, и купаться в нем никак нельзя. Более того, нам повезло, что луна сейчас растущая. Иначе находиться здесь было бы в принципе опасно. Разъяснений - почему, как это водится, не последовало. Но место действительно непростое. Ощущение, что ты находишься не просто в окружении безмолвных гор, а у самого сердца некоего организма, и если прислушаться, можно явственно услышать его размеренный стук. Как-то не сговариваясь, мы разбрелись по берегу, оставшись каждый наедине со своими мыслями. У меня, кстати, и мысли-то куда-то ушли. Я долго смотрела на солнечные блики на прозрачной воде, на отражение подрагивающих от легкого ветра ирисов, погружаясь в какой-то тихий транс, выходить из которого совершенно не хотелось. Казалось, просидеть здесь так можно целую вечность, ощущая, как очищается твоя душа.
Тем не менее, поступила команда возвращаться. Спустившись почти вприпрыжку к нижнему озеру с воображаемой табличкой «купаться разрешено» я, чуть ли не на ходу сбрасывая сапоги, наконец слилась в экстазе с водной стихией. Правда, в отличие от Ару-Кема, поплавать совсем не получилось: восхитительное ощущение долгожданной прохлады быстро сменилось судорогами в мышцах. Пришлось экстренно ползти на берег по скользкому камню на четвереньках - иначе ноги просто разъезжались, озеро отпускать не хотело.
День 6: Матрасник
На шестой день похода у меня случился кризис. Я поняла, что дико устала от людей. Очень хотелось побыть одной, причем, не так, чтобы уйти куда-нибудь на 15 минут, а чтобы все куда-нибудь ушли, и желательно на несколько часов.
Поэтому я добровольно взяла на себя роль охранника лагеря и дежурного по кухне, отправив группу в очередную радиалку, на этот раз - на озера Керегеш. Вчерашних впечатлений мне хватило сполна, поэтому эстетическая часть моей душеньки, взяв таймаут, была спокойна.
День прошел шикарно. Я приняла водные процедуры, изрядно покорячившись у мелководного ручья, пописала дневничок, ко мне в гости приходили местные лошадки на вольном выпасе, и, наконец, венцом моего одиночного пребывания в лагере стало виртуозное приготовление ухи. Дежурных, ребята, должно быть как минимум двое. Ибо готовить обед на такую толпу в одиночку, следя за костром, бегая на ручей мыть и чистить овощи и производить другие сопутствующие действия - это эстафета еще та! Но наградой мне были довольные лица проголодавшихся товарищей, поглощающих мое варево. К слову, в планах у меня было поваляться на каремате с плеером, но день вопреки ожиданиям пролетел, как пара часов - времени поматрасничать просто не осталось. Алтайское время воистину непредсказуемо….
День 7: Маргала
С утра свернули лагерь. Такое странное ощущение. Вроде, с одной стороны, хочется в путь, что называется, к новым вершинам и впечатлениям, но с другой - сниматься с насиженного места было тоскливо. Похожие чувства я испытывала, когда мы уходили с Ару-Кема. А близ Борбока мы простояли не сутки, а целых три дня! Лагерь успели обжить, как будто решили прописаться на все лето. У меня даже появилось «свое место» - раскидистая старая лиственница на берегу ручья, на поляне, скрытой от лагеря зарослями карликовой ивы. Колоритное такое дерево, как из фильмов в жанре фэнтэзи. Сидя на его корнях и медитируя о высоком, я не раз ловила себя на ощущении, что вот-вот услышу тихий вздох вековой красавицы, а если протянуть ладонь к веткам - они потянутся к тебе в ответ. А вечером оттуда было отлично видно, как солнце ложится за дальний хребет, поджигая его золотом.
Сегодня переход был непродолжительным, часа три, и легким - весь путь проходил по проселочной дороге. Можно было ехать, не напрягаясь, включив автопилот и доверившись лошади. Благо деревенские неизбалованные «работяги» отличаются воспитанностью и правильной такой самостоятельностью в отличие от прокатных лошадей на базах, на которых ежедневно туристов катают десятками.
В начале пути ко мне подъехал Ирбис с безапелляционным «Плеер дай!» Я заметила, что местные ребята, когда просят что-либо, редко говорят «пожалуйста». Казалось бы, пустяк, но избалованный условностями цивилизации слух все-таки режет. Хотя, на самом деле, это не говорит о том, что они плохо воспитаны. У них это нормально - не тратиться на лишние слова и церемонии. Зато благодарят они всегда, широко улыбаясь и с бесподобным мягким акцентом выдавая «спасиба баааальшое». Да, и еще иногда кислицу приносят - сейчас ее как раз тут полно. Кислица - это по-нашему красная смородина, только здесь она гораздо кислее, чем и оправдывает свое название. А если ты им в ответ на это подношение скажишь «быйан» - так вообще зацветут. Это «спасибо» по-алтайски. Во время похода парни активно учили девчонок простым словам и выражениям и были явно довольны, видя результаты своих трудов.
Вид на Борбок от Маргалы
Лагерь разбили у устья реки Маргала. Место в корне отличалось от тех, где стояли до этого. Огромное поле, поросшее травой и карликовыми кустарниками, после лесных стоянок выглядело настоящей пустыней. И по этой «пустыни» ветер гулял так, что палатки пришлось ставить на совесть, не забывая во время этого процесса ловить пролетающие мимо карематы, спальники и прочий скарб, который воздушные потоки, как будто вомущаясь нашему вторжению, легко переносят с места на место. До речки нужно было прям идти! Хотя сама река оказалась более полноводной и живописной по сравнению с ручьем на Борбоке. Плюсом в плане удобств было наличие избушки местных табунщиков и заготовленных чурок, которыми не приминули воспользоваться дежурные по кухне.
Но что мне здесь действительно пришлось по душе, так это потрясающий вид на небо, обрамленное хребтами гор, окружающих это огромное поле. Читаю запись в дневнике: «Планирую сегодня ночью валяться на каремате и ждать свою падающую звезду, ведь мне есть, что у нее попросить. И хотя однажды мне подумалось, что, возможно не стоит доверять свои сокровенные желания звездам, которые не смогли удержаться на небе, я попробую еще раз. Ведь алтайское небо посылает звезды нам в ладони не просто так…»
Правда, поваляться мне так и не удалось - к ночи сильно похолодало. Утром проснулась очень рано и впервые - от дикого холода. Сразу вспомнился сериал «Маршрут» о том, как группа туристов насмерть замерзла в горах - спросони чего только в голову не придет. Но продолжать лежать и мерзнуть стало страшно. Решила вылезти - посмотреть, что там снаружи, и попытаться развести костер. На палатках ровным слоем лежал иней. Солнце еще не взошло.
Возле костра остались только большие чурки, топора было не видать. Все искренне опасаясь умереть от холода, я приняла решение тупо побежать в поле, чтобы хоть как-то согреться. Наверное, нелепо бы смотрелась картина - спящий лагерь и бегающий кругами по полю одинокий человек. Я уже приняла было позу низкого старта, но тут на свет божий выползла Света. Пока мы, трясясь, пытались развести костер, на поляну из-за гор выкарабкался первый солнечный луч. И не успело солнце появиться целиком, температура воздуха резко скаканула вверх.
День 7: Следы звездного дождя и Птичье гнездо
Последние два дня перехода были самыми утомительными. Со стороны это может показаться странным, потому что, снявшись с Маргалы, все оставшееся время мы передвигались исключительно по проселочной дороге, свернув с нее в лес лишь один раз, чтобы забраться на обзорную гору. Не нужно было карабкаться по крутым склонам, пробираться через лес, уворачиваясь от цепких веток, переходить ручьи, перепрыгивать с камня на камень, и, тем не менее, дорога выматывала с утроенной силой.
Видимо, сказывалось отсутствие мозговой деятельности, которая неизбежна в процессе преодоления препятствий, и позитивных впечатлений от созерцания окружающих пейзажей.
А пейзаж везде был одинаков. Скучный выжженный склон справа, круп чьего-то коня спереди, и огромное болото слева. И так несколько часов в условиях палящего солнца. Ближе к вечеру добрались до Птичьего гнезда - небольшой горы, с которой открывался вид на все плато. Свернув с дороги в лес, немного поднявшись по склону, мы подошли к подножию огромной груды валунов, обойдя гору как бы сзади.
Оставив уставших лошадей в тени, полезли вверх. «Мамочка, прости, что я у тебя такая...», - думала я, глядя на шевелящиеся камни под ногами карабкающихся впереди людей и ощущая колебания поверхности своими собственными подошвами.
Добравшись до верха, мы увидели все Тюгурюкское плато целиком. В лучах усталого вечернего солнца болото, протянувшееся на несколько километров, поблескивало многочисленными мелкими озерцами. Легенда гласит, что это следы звезд, упавших на землю в результате звездного дождя, который прошел здесь когда-то давно… Тишина и спокойствие утомленного жарким днем бескрайнего простора, шелест сухой травы, зрелые гроздья боярышника и местами уже поблекшая листва - вся эта картина осторожно, как добрый друг, напоминала, что край лета, как и окончание нашего похода, уже близок...
На ночевку встали в лесу, спустившись с горы и пройдя еще несколько километров. В народных сказках подобные места обычно называют «гиблыми». Сравнение так и напрашивалось. Ручей весь зарос травой, набирать воду можно было только в резиновых сапогах. А как начало темнеть, ходить по воду и вовсе желание пропало - того и гляди выползет какая-нибудь кикимора и утянет в воду.
Зато атмосфера у костра в этот вечер была, пожалуй, самая теплая и задушевная. Толи от того, что это была наша последняя ночь в тайге, толи в результате обнародованных запасов «горючего» - коньяка и водки - которые все до последнего хранили «на случай войны», засиделись надолго - пели песни, смеялись, вспоминали все, что с нами произошло за эти несколько дней. Ощущение, что когда-то я могла не знать этих людей пропало напрочь. И отчаянно не верилось в то, что где-то у каждого существует свой мир и своя жизнь, которая после того, как все это закончится, уже, возможно, никогда не пересечется с твоей…
День 8: …
Большую часть последнего дня занял такой же нудный переход, как и вчерашний. Я поставила лошадь в конец колонны и попыталась максимально абстрагироваться и расслабиться. Вскоре ко мне подъехал Батыр и всю оставшуюся дорогу заставлял петь ему песни (минувшей ночью, воодушевленная коньяком, я, кажется, покорила его своими вокальными данными). На подъезде к стоянке затянула «Любо, братцы, любо», представляя нашу измотанную группу эдаким отрядом казаков, возвращающихся с какой-нибудь очередной рати в родную станицу.
Вскоре за нами приехал автобус. Мы попрощались с лошадьми и конюхами и отправилсь на базу. Уже ночью после бани, сидя в местном кафе и слушая заглушающий Катунь шум машин, несущихся по Чуйскому тракту, с ужасом думала, что же будет со мной завтра, когда я вернусь в свой пыльный город, и смогу ли я дожить до следующего лета, чтобы снова рвануть в горы…
UPD: Да, и скажите, плиз, как вообще, нормально читается, и стоило ли это в принципе делать))) Буду очч признательна.
Много веков тому назад дикое воинствующее племя полностью уничтожило небольшое, мирно жившее в горах, поселение. В живых был оставлен лишь один десятилетний мальчик - в качестве жестокой насмешки ребенку отрубили руки и ноги. Умирающий от боли и голода лежал он на берегу горного озера, когда из лесу вышла волчица. Несколько дней она зализывала его раны, а ночью охотилась и приносила еду. Но воины вернулись и убили последнего, как им тогда казалось, из истребленного ими рода. Волчица же скрылась от преследователей высоко в горах, где в пещере родила десятерых сыновей, отцом которых был убитый мальчик (в легендах иногда такое случается). Старший из них получил имя Ашина, он был сильнее и мудрее своих братьев и стал правителем возрожденного племени. Вскоре род Ашины увеличился до нескольких сот, храбрый воин собрал войско, белые стяги которого украшала синяя голова волка. Войско выступило против кровных врагов и полностью разбило противника. С тех пор потомки Ашины живут среди Алтайских гор, занимаясяь земледелием и скотоводством, и чтут Синего Волка, который не посягает на их скот и земли, а, наоборот, хранит и защищает от опасностей.
Одна из местных легенд
Увидеть озеро, на берегу которого, теоретически, та самая волчица могла найти умирающего предка Ашины, пройтись по следам, оставленным ею во время побега от преследователей, а, возможно, ночью в полнолуние даже услышать протяжный вой мифического зверя, мне выпал шанс прошлым летом, когда я отправилась в конный поход по Теректинскому хребту горного Алтая.
Теректинский хребет расположен в центральной части Алтая и является своеобразной границей Онгудайского и Усть-Коксинского районов. Эти места еще не вполне освоены туристами, и оттого видятся особо притягательными для тех, кто стремится на недельку другую максимально удалиться от цивилизации, суеты, людей и своих собственных заморочек. Ну, собственно, как я прошлым летом…
День 1: переезд до стоянки Аптырга
Спустившись с Семинского перевала, не доезжая до поселка Туекта, автобус свернул направо и, слегка помотыляв содержимое на грунтовке, которая после Чуйского тракта казалась невообразимо разбитой, выгрузил группу на стоянке около села Ело. Стоянка представляла собой аил, сарай и туалет и носила название ближайшей горы - Аптырга, что в переводе с местного языка означает «мешок с пулями». К этой горе нам предстояло отправиться завтра уже на лошадях в сопровождении инструктора Светы и трех местных конюхов - Батыра, Ирбиса и Урсула.
Вид со стоянки
К слову о селе Ело. Не смотря на удаленность от Чуйского тракта, место довольно знаковое. Здесь проходит национальный алтайский праздник Эл-Ойын, один из наиболее масштабных и почитаемых в республике. Праздник проводится каждые два года (с 1988 г.), на него съезжаются сотни гостей со всего Алтая и не только. Участники соревнуются в спортивных состязаниях, в том числе, кстати, особым признанием пользуется национальная игра «кок борю», в переводе - «синий волк». Игра представляет собой борьбу конных команд по забрасыванию туши козла в ворота противника. В рамках праздника устраиваются конкурсы взрослых и детских фольклорных коллективов, на лучший национальный костюм и др. Проводятся выставки-ярмарки народных умельцев, костюмированные шествия. В настоящее время принято решение проводить Эл-Ойын в географическом центре Горного Алтая - Онгудайском районе. Собственно, Ело и является официальным местом проведения праздника, о чем свидетельствует выложенное из камней его название на склоне горы, мимо которой мы проезжали.
День 2: Разведка - боем
Утром собирались очень долго. Как выяснилось позже, кто-то из местных в последний момент передумал давать лошадей, потому что погода неожиданно установилась, а у деревни - главный геморрой лета, покос. Кого волнует кучка лоботрясов, приехавших поглазеть на местные достопримечательности. Время тянулось, люди, с утра собравшие палатки, валялись на траве и вялились на солнце, кто-то уже начинал нервничать.
Лошадей нашли, начались сборы, причем, несмотря на то, что время уже подходило к обеду, а выезжать планировалось с утра, особой спешки в действиях конюхов не наблюдалось. Включилось так называемое «алтайское время». Для тех, кто ни разу не сталкивался с этим удивительным феноменом, поясню. Такое ощущение, что у алтайцев, как, наверное, и у любых жителей деревень, отсутствует такое понятие как «сроки», что автоматически исключает суету из их образа жизни. Эту особенность я хорошо изучила, общаясь с местными охотниками, с которыми мне частенько доводилось ходить в горы. Казалось бы, ну решили, что едем с утра, ну надо быстрее уже седлать коней и собирать арчимаки, ну люди же ждут… А они ходят вразвалочку, еще обязательно останавливаясь на покурить и поговорить, и если запланировали чайку «на ход ноги» попить, так выпьют обязательно, со смаком так, и не одну кружку. И никакой суеты! Потому что если решили, что едем - значит, едем и, более того, обязательно приедем. А про свои часы - забудьте, потому что время здесь - алтайское. Оно вообще законам физики никак не поддается. Это не особый часовой пояс, это - особая философия. Очень классная, кстати. Нужно пожить с ними не один год, чтобы понять и принять это. И вот тогда искоренишь из себя городской ритм, постоянную спешку и нервозность из-за того, что можешь куда-то опоздать, и душа по-настоящему запоет, а ты наконец ощутишь свободу и умиротворение. Потому что спешить и опаздывать в горах - некуда.
В общем, собирались долго, плюс еще группа по туристическим меркам оказалась нереально огромная, но, тем не менее, собрались. Я выбрала себе копкактную гнедую лошадку, исходя из того, что чем выше лошадь, увешанная арчимаками и прочим скарбом, тем меньше мои шансы на нее закарабкаться. А мелкий Суслик ко всему прочему оказался, как потом выяснилось, необычайно ласковым, послушным и очень умным существом. Плюс, благодаря своей компактности, на крутых подъемах включал «четыре-вэ-дэ» и газовал так, что на раз обгонял своих рослых собратьев. Кроме того, у Суслика обнаружилась еще одна знаковая особенность. Спустя где-то час с начала нашего совместного с ним путешествия, преодолев заболоченный участок с карликовыми ивами, где лошадям пришлось довольно непросто, я в порыве нежности наклонилась, потрепать его по шее. Скользнув под пыльные прядки, мои пальцы нащупали знакомый спутанный узел, и сердце трепетно забилось. Это была косичка. Такие косички я видела на лошадях камышлинских табунщиков. Ребята рассказывали мне, что плетет их некая Суседка - жена Домового. Причем, для этого ритуала она выбирает самых лучших лошадей, и распутывать эти косы нельзя. Хотя в деревнях Хакассии, к примеру, на этот счет есть противоположное мнение, и конские косы считаются недобрым знаком. А в сообществах новосибирских конных школ и вообще к этому суеверию относятся скептически. Но мне нравится верить в легенды. Особенно в легенды того народа, в гостях у которого я нахожусь. И то, что конь, которому я отчасти доверила свою жизнь на ближайшие 8 суток, отмечен неким мифическим существом, меня явно на тот момент порадовало.
Суслик
Постепенно набирая высоту, мы вышли к подножию Аптырги (отметка 2267). Склон ее уходил вверх безжизненной каменистой насыпью, которая резко контрастировала с зелеными просторами, через которые лежал наш путь. Изначально предполагалось, что мы должны будем отклониться от курса и совершить восхождение на Аптыргу, откуда при удачном раскладе откроется вид на культовый объект алтайского туризма - Белуху. Но поскольку вышли мы гораздо позднее назначенного срока, этот пункт программы пришлось вычеркнуть. К тому же мероприятие являлось довольно сомнительным. Мы могли убить час на подъем, а в итоге - любоваться лишь облаками и туманом. А между тем к вечеру непременно нужно было дойти до озера, чтобы на следующий день получить полноценную дневку с купанием, рыбалкой и пешими прогулками, а не заниматься сборами-разборами лагеря, лошадьми и прочими вещами, на которые в условиях большого количества людей уходило по полдня.
У подножия Аптырги
Практически весь путь до озера лежал по верхам Теректинского хребта, поэтому за день мы вдоволь насмотрелись на мир свысока. Однако тропа успела также изрядно потрепать нервы: открытые поляны с шикарными видами периодически сменялись то болотистыми почвами, заросшими кустарниками, в которых путались и спотыкались лошади, то курумниками - «каменными речками» в виде россыпей камней, иногда довольно здоровых. Ширина таких «речек», пересекающих путь, иногда достигала нескольких метров, и лошадь осторожно переступала по ним, совершенно по человечески пробуя копытом каждый камень. Когда не ходишь такими «дорогами» ежедневно, в какой-то момент начинаешь очень нервничать.
Курумник
г. Уч-Энмек
Шли долго, без спешивания и привалов. Первый день в седле после долгого перерыва выматывал изрядно. Ноги с непривычки затекали, на ровных тропинках проще было совсем вытаскивать их из стремян - благо конь был спокойный. В наступающих сумерках мне то и дело мерещился блеск воды, который оказывался либо серым валуном, либо крышей сараюшек возле пригонов для скота, которые периодически попадались на пути. После каждого такого «обмана» сил становилось все меньше и меньше.
Уже в очень густых сумерках лошади рванули вверх по крутой тропе и остановились. Мы оказались на берегу настоящего звездного неба. Черный почти идеальный круг, обрамленный плотным кольцом леса, идеально отражал ночной небосвод со всем его содержимым. Это был Ару-Кем.
Но любоваться ночным озером и изучать окрестности времени не было. Нужно было собрать дрова для костра, с которыми здесь явно были проблемы, а темнота, быстро сгущаясь, усугубляла ситуацию. Пустой желудок пел на разные голоса, руки тряслись, не желая сотрудничать с мозгами и ставить палатку. Усталость с непривычки первого дня, да еще и вкупе с таким неожиданно длительным переходом давала о себе знать. Благо во фляжке у меня было немного коньяка, два хороших глотка которого быстро привели в чувство. Лагерь постепенно встал, каша сварилась, на душе стало тепло и сытно. Осознание того, что назавтра никуда не надо будет ехать, безусловно, радовало.
День 3. Пляжи Ару-Кемского побережья и волшебная гора
Проснувшись, поняла, что еще очень рано и лагерь, скорее всего, спит. Полежала немного, но пришла к выводу, что уже не усну. Вылезла к костру и с радостью обнаружила, что наша инструктор Света уже хлопочет с котелком. Глотнув горячего чая, она заговорчески посмотрела на меня и предложила искупаться. Естественно, отказаться я не могла.
Вода сначала показалась холодной, но тело быстро привыкло. В Ару-Кеме реально можно было плавать, что в корне не укладывалось в мою концепцию алтайских водоемов. Мой опыт ограничивался вечно ледяной Катунью, незамерзающими зимой озерками возле Аската и Каракольскими озерами, в которых я вообще отважилась только умыть лицо. Поэтому меня искренне удивила приятная прохлада озера, находящегося на отметке где-то 1400. К слову, Ару-Кем переводится как «из под плеча» и, действительно, озеро покоится (почему-то просится именно это слово) на «плече» горы и имеет ледниковое происхождение. Тем не менее, вода в нем, действительно, практически комнатной температуры. Особый резонанс в мозгах возникает, если заплыть подальше, так, чтобы было видно дальние хребты, на которых лежит снег.
А когда выходишь из воды, ощущаешь такой внутренний комфорт, как будто сама кровь прогрелась и даже как-то обновилась что ли…и теперь питает тело теплом изнутри, а кожа словно светится. Магия живой алтайской воды, не иначе.
В течение дня сделали еще несколько вылазок, опробовав разные «купательные места» вокруг озера. Наиболее удачным оказался «пляж» аккурат напротив нашего лагеря. Оттуда как раз было видно снега.
Вид на г. Уч-Энмек с озера
Кстати, именно там нам встретилась алтайская семья, поднявшаяся к озеру из ближайшей деревни, видимо, на пикничок. Это были единственные люди, которых мы повстречали за все время нашего путешествия по горам, что не могло не радовать. Вообще, в том, что маршрут нераскрученный, есть огромнейший плюс. Мало того, что отсутсвуют другие туристы и следы их пребывания, так впринципи энергетика очень чистая. Что называется, девственная природа в полном смысле слова. Похоже на то, как дикие животные, никогда не видевшие людей, столкнувшись с ними впервые, не испытывают страха и могут подойти очень близко. Так и здешняя природа как будто открывается тебе навстречу… Не знаю, как объяснить, но это волшебные ощущения.
После обеда Света повела всех желающих на прогулку вокруг Ару-Кема. Озеро небольшое - обошли мы его где-то за полчаса с остановками на фотосессии и рассказы нашего гида. Уникальный она человек - может хохотать и юморить без остановки, но когда наинает рассказывать про Алтай, местные обычаи и ценности, становится такой проникновенной, что можно слушать часами, размышляя о том, как мало ты еще знаешь об этом самобытном и удивительном мире.
оз. Ару-Кем - солнечный вариант
Выяснилось, что гора Уч-Энмек - одна из главных достопримечательностей Каракольского заповедника, в окрестностях которого пролегает наш маршрут - не просто священная (на Алтае священной сущности большинства реалий уже перестаешь удивляться). Местные называют ее «близнецом Белухи». Название горы условно переводится как «три груди». Действительно, трехрогая вершина Уч-Энмек очень похожа на вершину Белухи, хотя и «ростом» она пониже раза в два - отметка 2792. Считается, что расположенные друг напротив друга по разным сторонам загадочной Уймонской степи эти близнецы поддерживают и сохраняют некий энергетический баланс. В то время как священная гора Белуха уже давно является объектом, открытым для свободного туризма, гору Уч-Энмек местные язычники почитают как некую закрытую святыню и уверены, что отправиться к ее подножию и совершить восхождение может только избранный, тот, кого позвала сама гора.
После прогулки, устав от людей, ушла посидеть в одиночестве на каменистом холмике, с которого уходил обрыв в низину, где паслись наши лошади. Вдали за лесом возвышались хребты, а на ними величественно темнел Уч-Энмек, цепляя трехрогой вершиной облака. Удобно расположившись на креслообразном валуне и оказавшись наедине со своими ощущениями, я наконец-то словила Алтайскую Благодать. Говорят, если находясь в горах, попросить их о чем-нибудь, велик шанс, что твое желание сбудется. Я думаю, суть здесь не в каком-то самопроизвольном чуде, а в том, что горы просто дают тебе силы добиться своей цели или дарят понимание, что ты стремишься вовсе ни к тому, что тебе на самом деле нужно. И хотя я не считала себя избранной, все-таки набралась наглости и решила поговорить со священной горой. Ведь главное - верить и относиться с уважением, подумала я. Поблагодарив Уч-Энмек за все, что у меня есть, я попросила ее еще немного о заветном. И в этот момент, глядя на темный силуэт в облаках, я почувствовала удивительное. Я явственно ощутила, что меня слышат… Можете смеяться и думать, что все это «ради красного словца», но это было. Природа слышала меня, настойчиво заполняя ощущением, что теперь все будет хорошо. И в следующую секунду начался ливень. Сквозь солнце. Такой, знаете, не гнобящий, который загоняет все живое в норы, а какой-то очищающий то ли, как у Шевчука «вышли все под дождь, хором что-то пели и плясали, черт возьми…». В очередной раз поверив в чудо, я поклонилась горе и вприпрыжку побежала обратно в лагерь.
День 4: Край неба
Собирались под дождем. Мерзкое ощущение: мокрые палатки, мокрые арчимаки, мокрые и грязные чембуры, мокрые плащи, отвратительное состояние скованности, потому что при каждом неловком движении мокрая клеенка прикасается к коже рук или лица. В общем, сплошное продроглое брррррррр. Пальцы стынут и кажется, что вместе с вещами внутри тебя отсырело все. Но алтайская природа не перестает удивлять, в очередной раз демонстрируя всю свою мудрость. Свой суточный лимит дождя она опрокинула на нас с утра, закончив аккурат к тому моменту, когда группа расселась по коням. Мы покинули Ару-Кем, за сутки ставший почти родным, и двинулись в горы через поляны, петляя между величественными кедрами, периодически встречая местных коров, провожающих нас протяжным мычанием. Воздух после утренних дождей был пропитан влажностью и тишиной, небо было не столько пасмурным, сколько каким-то серьезным, разговаривать ни с кем не хотелось.
Постепенно тропа вылезла на пустынный хребет с короткой курчавой «шерсткой» из карликовых берез, прореженной крохотными ручейками. Какой-то постапокалиптический пейзаж - бесконечная даль, уходящая прямиком в серое небо, поблескивающие лужицы-болотца, странные камни, будто разбросанные кем-то в хаотичном порядке, огромное пустынное пространство, суровое, располагающее к мыслям либо ни о чем, либо о вечном. Тундра, одним словом.
Мы стали подниматься вверх по гриве хребта. Наш путь лежал вдоль облаков на самый верх голой вершины с возвышающимся на ней остовом старого маяка. Справа, далеко внизу плыли лесистые горы, где-то даже угадывалась лента дороги. Но все это казалось таким далеким, игрушечным, как будто с картинки.
Поднимаясь по тропе, мы почти подошли к подножию самой высокой точки (отметка 2162), но тут на хребет накатило облако, и ощущение реальности пропало окончательно. Если справа открывался вид на голубые цепи вершин, то слева царил абсолютный вакуум. И это поражало и пугало одновременно. Представьте, как будто мир разделили на две части, граница прошла четко по хребту, и левую часть полностью поглотило небытие. Мы медленно шли вдоль серой пустоты, зацепившийся за загривок горы, вглядывались в нее, но не видели ничего, не угадывали никаких очертаний реального мира. Казалось, еще немного, и эта картина просто сведет с ума…
Перекусив на вершине у развалин маяка мы спустились, преодолев несколько небольших перевалов, в долину, где нам предстояло разбить лагерь на три ближайшие ночи. По пути прошли мимо урочища Борбок, куда предполагалась завтрашняя радиалка. Темная скала, недовольно спрятав от любопытных глаз свою вершину в облаке, зачаровывала и манила, напоминая классический замок какого-нибудь темного властелина. У ее подножия поблескивало озеро.
р. Борбок
Лагерь разбили на берегу небольшого ручья, предпочтя тень кедров и лиственниц открытой поляне на другом берегу. Вдалеке, утопая в высокой траве гуляли незнакомые лошади и виднелся старый пригон. Больше никого не было. Только костровище да остатки дров говорили о том, что когда-то здесь бывали люди.
Поляна за ручьем
День 5: Радиалка на озера Борбок
Прелесть радиального выхода заключается в том, что происходит он налегке - не надо прибираться, упаковывать палатки и вещи, навьючивать лошадь… А к возвращению оставшиеся в лагере добровольцы уже сообразят что-нибудь на ужин. Но самое главное, что небольшой переход дал возможность осмотреть пункт назначения не походя, сделав пару снимков, не вылезая из седла, а как следует погулять по озерам своими собственными ножками, ощутив потом радость жизни каждой мышцей, искупаться в ледяной воде и потом с наидовольнейшим выражением лица поваляться с кружечкой чая. Окунуться в атмосферу, так сказать. Но обо всем по порядку.
Преодолев небольшой перевальчик, мы спустились в долину реки Борбок и подошли вплотную к скалистым горам, которые вчера удалось рассмотреть только издали. Спешившись у первого озера, привязали лошадей - дальше по каменистым россыпям можно было идти только пешком.
На перевале
Вид на Борбок
Нижние озера
Горы, окружающие комплекс озер, выглядели поразительно. Отроги «тыльной» части горы Уч-Энмек образуют каменный цирк, создавая внутри определенную энергетическую атмосферу, которую начинаешь очень явственно ощущать по мере продвижения вглубь этой огромной каменной чаши. Необыкновенная тишина, величие темных скал, холодная гладь озер - все это давит энергетикой и наполняет покоем одновременно.
Пройдя немного, группа расположилась на берегу очередного озера. В отличие от того, первого, обрамленного травой и кустарниками, здесь дно и берега были исключительно каменистыми. Противоположный берег упирался в черную скалу, уходящую в небо. Пока часть народа раздумывала, стоит лезть в воду или нет, Света предложила подняться вверх, дойти до самой глубины цирка и проверить, есть ли озеро там. Группа, проходящая маршрут до нас туда не забиралась. Манящая возвышенность в самом сердце массива и спортивный интерес первопроходца определенно подкупали, и я согласилась, решив, что будет стильно искупаться именно там. Мы в компании еще нескольких смельчаков полезли в гору.
Дойти нужно было до той коричневой насыпи. Но то, что на фотке выглядит как "рукой подать" в реальной действительности таковым далеко не является...
К слову сказать, предвидя перепады высот и учитывая переменчивость погоды, оделась я тепло. Действительно, порывы ветра по мере подъема становились отнюдь не ласковыми, но в перерывах между ними солнце палило так, что тело бесстрашно и неумолимо жаждало ледяной воды. Кроме того, пеший туризм явно не является моей сильной стороной, поэтому я быстро отстала от проворного инструктора и поковыляла в своем темпе, пыхтя и матеря себя за это «больше всех надо». Внизу проплыло еще одно озерцо, на противоположном теневом склоне кое-где виднелся снег. Вскоре жесткую траву сменили камни. Некоторые валуны «ходили» под ногами, кое-где встречались расселины, через которые нужно было перепрыгивать. Необходимость концентрировать внимание, глядя под ноги, немного притупила ощущение усталости, но мысли о том, как будет весело, если озера наверху все-таки не окажется, не покидали. С одной стороны, волновалась я зря. Собрав последние силы и преодолев еще несколько метров, я увидела бирюзовую гладь воды, полумесяцем обрамляющую край цирка. Но вот планы сбросить наконец пропотевшую одежду и занырнуть в долгожданную прохладу с треском провалились. На берегу озера внезапно возник наш конюх Батыр, который со свойственной местным загадочностью пояснил, что озеро - оно как бы священное, и купаться в нем никак нельзя. Более того, нам повезло, что луна сейчас растущая. Иначе находиться здесь было бы в принципе опасно. Разъяснений - почему, как это водится, не последовало. Но место действительно непростое. Ощущение, что ты находишься не просто в окружении безмолвных гор, а у самого сердца некоего организма, и если прислушаться, можно явственно услышать его размеренный стук. Как-то не сговариваясь, мы разбрелись по берегу, оставшись каждый наедине со своими мыслями. У меня, кстати, и мысли-то куда-то ушли. Я долго смотрела на солнечные блики на прозрачной воде, на отражение подрагивающих от легкого ветра ирисов, погружаясь в какой-то тихий транс, выходить из которого совершенно не хотелось. Казалось, просидеть здесь так можно целую вечность, ощущая, как очищается твоя душа.
Тем не менее, поступила команда возвращаться. Спустившись почти вприпрыжку к нижнему озеру с воображаемой табличкой «купаться разрешено» я, чуть ли не на ходу сбрасывая сапоги, наконец слилась в экстазе с водной стихией. Правда, в отличие от Ару-Кема, поплавать совсем не получилось: восхитительное ощущение долгожданной прохлады быстро сменилось судорогами в мышцах. Пришлось экстренно ползти на берег по скользкому камню на четвереньках - иначе ноги просто разъезжались, озеро отпускать не хотело.
День 6: Матрасник
На шестой день похода у меня случился кризис. Я поняла, что дико устала от людей. Очень хотелось побыть одной, причем, не так, чтобы уйти куда-нибудь на 15 минут, а чтобы все куда-нибудь ушли, и желательно на несколько часов.
Поэтому я добровольно взяла на себя роль охранника лагеря и дежурного по кухне, отправив группу в очередную радиалку, на этот раз - на озера Керегеш. Вчерашних впечатлений мне хватило сполна, поэтому эстетическая часть моей душеньки, взяв таймаут, была спокойна.
День прошел шикарно. Я приняла водные процедуры, изрядно покорячившись у мелководного ручья, пописала дневничок, ко мне в гости приходили местные лошадки на вольном выпасе, и, наконец, венцом моего одиночного пребывания в лагере стало виртуозное приготовление ухи. Дежурных, ребята, должно быть как минимум двое. Ибо готовить обед на такую толпу в одиночку, следя за костром, бегая на ручей мыть и чистить овощи и производить другие сопутствующие действия - это эстафета еще та! Но наградой мне были довольные лица проголодавшихся товарищей, поглощающих мое варево. К слову, в планах у меня было поваляться на каремате с плеером, но день вопреки ожиданиям пролетел, как пара часов - времени поматрасничать просто не осталось. Алтайское время воистину непредсказуемо….
День 7: Маргала
С утра свернули лагерь. Такое странное ощущение. Вроде, с одной стороны, хочется в путь, что называется, к новым вершинам и впечатлениям, но с другой - сниматься с насиженного места было тоскливо. Похожие чувства я испытывала, когда мы уходили с Ару-Кема. А близ Борбока мы простояли не сутки, а целых три дня! Лагерь успели обжить, как будто решили прописаться на все лето. У меня даже появилось «свое место» - раскидистая старая лиственница на берегу ручья, на поляне, скрытой от лагеря зарослями карликовой ивы. Колоритное такое дерево, как из фильмов в жанре фэнтэзи. Сидя на его корнях и медитируя о высоком, я не раз ловила себя на ощущении, что вот-вот услышу тихий вздох вековой красавицы, а если протянуть ладонь к веткам - они потянутся к тебе в ответ. А вечером оттуда было отлично видно, как солнце ложится за дальний хребет, поджигая его золотом.
Сегодня переход был непродолжительным, часа три, и легким - весь путь проходил по проселочной дороге. Можно было ехать, не напрягаясь, включив автопилот и доверившись лошади. Благо деревенские неизбалованные «работяги» отличаются воспитанностью и правильной такой самостоятельностью в отличие от прокатных лошадей на базах, на которых ежедневно туристов катают десятками.
В начале пути ко мне подъехал Ирбис с безапелляционным «Плеер дай!» Я заметила, что местные ребята, когда просят что-либо, редко говорят «пожалуйста». Казалось бы, пустяк, но избалованный условностями цивилизации слух все-таки режет. Хотя, на самом деле, это не говорит о том, что они плохо воспитаны. У них это нормально - не тратиться на лишние слова и церемонии. Зато благодарят они всегда, широко улыбаясь и с бесподобным мягким акцентом выдавая «спасиба баааальшое». Да, и еще иногда кислицу приносят - сейчас ее как раз тут полно. Кислица - это по-нашему красная смородина, только здесь она гораздо кислее, чем и оправдывает свое название. А если ты им в ответ на это подношение скажишь «быйан» - так вообще зацветут. Это «спасибо» по-алтайски. Во время похода парни активно учили девчонок простым словам и выражениям и были явно довольны, видя результаты своих трудов.
Вид на Борбок от Маргалы
Лагерь разбили у устья реки Маргала. Место в корне отличалось от тех, где стояли до этого. Огромное поле, поросшее травой и карликовыми кустарниками, после лесных стоянок выглядело настоящей пустыней. И по этой «пустыни» ветер гулял так, что палатки пришлось ставить на совесть, не забывая во время этого процесса ловить пролетающие мимо карематы, спальники и прочий скарб, который воздушные потоки, как будто вомущаясь нашему вторжению, легко переносят с места на место. До речки нужно было прям идти! Хотя сама река оказалась более полноводной и живописной по сравнению с ручьем на Борбоке. Плюсом в плане удобств было наличие избушки местных табунщиков и заготовленных чурок, которыми не приминули воспользоваться дежурные по кухне.
Но что мне здесь действительно пришлось по душе, так это потрясающий вид на небо, обрамленное хребтами гор, окружающих это огромное поле. Читаю запись в дневнике: «Планирую сегодня ночью валяться на каремате и ждать свою падающую звезду, ведь мне есть, что у нее попросить. И хотя однажды мне подумалось, что, возможно не стоит доверять свои сокровенные желания звездам, которые не смогли удержаться на небе, я попробую еще раз. Ведь алтайское небо посылает звезды нам в ладони не просто так…»
Правда, поваляться мне так и не удалось - к ночи сильно похолодало. Утром проснулась очень рано и впервые - от дикого холода. Сразу вспомнился сериал «Маршрут» о том, как группа туристов насмерть замерзла в горах - спросони чего только в голову не придет. Но продолжать лежать и мерзнуть стало страшно. Решила вылезти - посмотреть, что там снаружи, и попытаться развести костер. На палатках ровным слоем лежал иней. Солнце еще не взошло.
Возле костра остались только большие чурки, топора было не видать. Все искренне опасаясь умереть от холода, я приняла решение тупо побежать в поле, чтобы хоть как-то согреться. Наверное, нелепо бы смотрелась картина - спящий лагерь и бегающий кругами по полю одинокий человек. Я уже приняла было позу низкого старта, но тут на свет божий выползла Света. Пока мы, трясясь, пытались развести костер, на поляну из-за гор выкарабкался первый солнечный луч. И не успело солнце появиться целиком, температура воздуха резко скаканула вверх.
День 7: Следы звездного дождя и Птичье гнездо
Последние два дня перехода были самыми утомительными. Со стороны это может показаться странным, потому что, снявшись с Маргалы, все оставшееся время мы передвигались исключительно по проселочной дороге, свернув с нее в лес лишь один раз, чтобы забраться на обзорную гору. Не нужно было карабкаться по крутым склонам, пробираться через лес, уворачиваясь от цепких веток, переходить ручьи, перепрыгивать с камня на камень, и, тем не менее, дорога выматывала с утроенной силой.
Видимо, сказывалось отсутствие мозговой деятельности, которая неизбежна в процессе преодоления препятствий, и позитивных впечатлений от созерцания окружающих пейзажей.
А пейзаж везде был одинаков. Скучный выжженный склон справа, круп чьего-то коня спереди, и огромное болото слева. И так несколько часов в условиях палящего солнца. Ближе к вечеру добрались до Птичьего гнезда - небольшой горы, с которой открывался вид на все плато. Свернув с дороги в лес, немного поднявшись по склону, мы подошли к подножию огромной груды валунов, обойдя гору как бы сзади.
Оставив уставших лошадей в тени, полезли вверх. «Мамочка, прости, что я у тебя такая...», - думала я, глядя на шевелящиеся камни под ногами карабкающихся впереди людей и ощущая колебания поверхности своими собственными подошвами.
Добравшись до верха, мы увидели все Тюгурюкское плато целиком. В лучах усталого вечернего солнца болото, протянувшееся на несколько километров, поблескивало многочисленными мелкими озерцами. Легенда гласит, что это следы звезд, упавших на землю в результате звездного дождя, который прошел здесь когда-то давно… Тишина и спокойствие утомленного жарким днем бескрайнего простора, шелест сухой травы, зрелые гроздья боярышника и местами уже поблекшая листва - вся эта картина осторожно, как добрый друг, напоминала, что край лета, как и окончание нашего похода, уже близок...
На ночевку встали в лесу, спустившись с горы и пройдя еще несколько километров. В народных сказках подобные места обычно называют «гиблыми». Сравнение так и напрашивалось. Ручей весь зарос травой, набирать воду можно было только в резиновых сапогах. А как начало темнеть, ходить по воду и вовсе желание пропало - того и гляди выползет какая-нибудь кикимора и утянет в воду.
Зато атмосфера у костра в этот вечер была, пожалуй, самая теплая и задушевная. Толи от того, что это была наша последняя ночь в тайге, толи в результате обнародованных запасов «горючего» - коньяка и водки - которые все до последнего хранили «на случай войны», засиделись надолго - пели песни, смеялись, вспоминали все, что с нами произошло за эти несколько дней. Ощущение, что когда-то я могла не знать этих людей пропало напрочь. И отчаянно не верилось в то, что где-то у каждого существует свой мир и своя жизнь, которая после того, как все это закончится, уже, возможно, никогда не пересечется с твоей…
День 8: …
Большую часть последнего дня занял такой же нудный переход, как и вчерашний. Я поставила лошадь в конец колонны и попыталась максимально абстрагироваться и расслабиться. Вскоре ко мне подъехал Батыр и всю оставшуюся дорогу заставлял петь ему песни (минувшей ночью, воодушевленная коньяком, я, кажется, покорила его своими вокальными данными). На подъезде к стоянке затянула «Любо, братцы, любо», представляя нашу измотанную группу эдаким отрядом казаков, возвращающихся с какой-нибудь очередной рати в родную станицу.
Вскоре за нами приехал автобус. Мы попрощались с лошадьми и конюхами и отправилсь на базу. Уже ночью после бани, сидя в местном кафе и слушая заглушающий Катунь шум машин, несущихся по Чуйскому тракту, с ужасом думала, что же будет со мной завтра, когда я вернусь в свой пыльный город, и смогу ли я дожить до следующего лета, чтобы снова рвануть в горы…