Мансурыч
- Напиши ей, - говорит Вова.
Мансурыч конфузливо улыбается и, конечно, молчит.
- Да, Мансурыч, давай напиши, - осторожно, но с задорной наглецой вторит Кизомба.
Мансурыч продолжает молчать и улыбаться. Пока он молчит, давайте осмотримся по сторонам. Мы сидим в натопленной бане одетые. А все, потому что за окном белеет изрядно почерневший снег середины февраля. «Пять градусов ниже нуля» - беззастенчиво показывает термометр. Это, безусловно, жара по нашим меркам, и все же не настолько чтобы пьянствовать на улице. Посему мы сидим в тёпленной парилке. Вова расположился на нижнем полке. Кизомба около крана. Мансурыч стоит у печи. Я у окна. Вова разгорячен и весел; после литра полусладкого лицо его цвета маринованного помидора. На залысине оставила блик переносная лампа. Пауза повисла топором. Вова ждёт ответа.
- Напиши ей, - повторяет он: где твой телефон за сорок тысяч?
Черный прямоугольник спрятан в кармане дутой куртки - её Мансурыч наотрез отказался снимать. Там в куске пластмассы, среди текстолита и микросхем, пропитанных кровью, конголезских детей, ждёт его сообщения прекрасная девушка Женя. Вернее, конечно же, сама девушка Женя сидит не в устройстве. Она, сейчас, скорее всего находится за большой рекой на далекой улице Максима Горького в маленькой уютной комнатке серого неуютного общежития. Девушка Женя кудрява и миловидна, лицо её как самаркандское блюдо - круглое, ослепительное. Женя танцует танец живота, и что-то таинственное под названием «трайбл» (произносится с сильным лондонским акцентом). Женя ждёт, а друзья волнуются.
Мансурыч неожиданно глухо бормочет:
- Не хочу.
- Почему? - спрашивает Вова.
Мансурыч крепко держит безмолвие, будто это канат, будто это такая игра. Чем меньше скажешь - тем богаче вознаграждение.
- Зачем? - небрежно отвечает он вопросом на вопрос : зачем мне ей писать?
Вова, словно не замечая этого, говорит:
- Ну, дай нам телефон. Мы за тебя напишем.
Мансурычу идея Вовы категорически не нравится. Он презрительно чешет свой длинный нос. Дополняет грозный образ пренебрежительная улыбка победителя, и потупленый взгляд героя.
Окончание напряженной беседы с Волевым человеком я не застал, потому что вышел на улицу выбросить мусор.
Когда я вернулся, Мансурыч сидел на лавке между Вовой и Кизомобой и почему-то уже без дутой куртки. Она была закинута на верхний полок. Улыбки с лица Мансурыча исчезла, он напряженно погрузился в свой телефон, схватив его двумя руками.
Вова мне тут же объяснил. Пока я был на улице, Кизомба совершил над Мансурычем прием заламывания руки и профессионально изъял из куртки телефон. Из-за того что Мансурыч пытался вырваться, крутка с него слезла. Далее телефон был передан Вове. Вова незамедлительно добавил Женю в друзья и написал: «Привет!».
…Мансурыч потом ещё долго обижался на Вову и Кизомбу, но всё же развез в тот вечер друзей по домам.