Булавка. Часть третья.
Уютно устроившись в кресле, Лилечка старательно считала петли. Свитер для Савелия Петровича должен быть удобным и согревающим, остаётся довязать красиво оформленный реглан, переходящий в высокий и тёплый воротник.
- Двадцать четыре, двадцать пять… Дзынь! Тьфу… - рассердилась Лилечка, бросая спицы.
Открыла дверь. На пороге стояла соседка Анна Михайловна.
-Лиля! Нет ли у тебя английской булавки? Не могу у себя найти. Штору в комнате сына заколоть. Порвалась.
- Заходи, соседушка, булавок множество, выбирай любую, впрочем, возьми эту, - улыбнулась Лилечка, подавая злосчастную булавку, уколовшую Савелия Петровича. - Чаю выпьешь?
- Нет-нет, - торопилась Анна Михайловна. - Дел по горло.
Анна Михайловна вышла замуж поздно. В тридцать четыре года родила сына. Роды были тяжёлыми. Ванечка родился слабеньким, много болел. Анна Михайловна души не чаяла в родном зёрнышке, и заранее, ненавидела свою будущую невестку. Баловала сыночка, кормила только телятинкой да курочкой с местного рынка, при первом же чихе, ставила на уши всех врачей, водила по музеям, возила на море, всю душу вложила.
Ванечка рано начал интересоваться девочками, но маме старался о своих увлечениях не рассказывать. Когда Анна Михайловна обнаружила в ящике письменного стола порнографические картинки с отвратительными девицами в извращенных позах, пришла в ужас. Записала сына-балбеса на плавание, но, сынок успевал везде: и спортом заниматься, и с девочками дружить.
Сначала Ваня влюбился в одноклассницу, потом поступил в институт и закрутил с однокурсницей долгосрочный роман, длившийся четыре года. Анна Михайловна случайно вернулась домой пораньше и обнаружила в своей спальне Ванечку с девушкой Светой, абсолютно голых, в интересной позе. Многоэтажный дом вздрогнул от звериного крика, когда Анна Михайловна вытаскивала Светочку за длинные локоны из кровати любимого сыночка. Ваня попытался заступиться за девушку, но родная мама, огрела его скалкой по широкой спине. Светочке Анна Михайловна сказала.
- Деточка, ещё не родилась та женщина, которая подойдет Ване. Не думай, милая, что с помощью постели ты сможешь отнять у меня сына.
Весь вечер Ваня слушал рыдания матери и выкрики, какой он есть подлец. Его растили, кормили, одевали, возили на курорты, а он посмел променять маму на какую-то белобрысую лахудру.
- Хотя бы предохраняйся, стервец, и подпись свою никуда не ставь! А впрочем, женись, женись! Сделай маму сиротой…
Алёнку Ваня маме не показывал до последнего дня, лишь, когда они подали заявление в ЗАГС.
Горе матери было беспредельно. Что он в ней нашёл? Ножки тощенькие, ручки-прутики, глаза испуганной овцы. Гадюка пригрела сына на своей тощей груди. Свадьбе не бывать!
Ваня ушёл из дома. Через два месяца свадьба все же состоялась. Новоиспечённая свекровь скрепя сердце пришла на торжество, и теперь с тоской смотрела на молодых - раб божий Иван и страх божий Алёна. Горе горем, а с невесткой нужно наладить отношения, иначе, она навсегда потеряет сына.
Анна Михайловна обладала огромным количеством уловок. Сняла отдельную однокомнатную квартиру для молодых в соседнем подъезде и уже знала, как изничтожить невестку. С помощью магии.
Первый же чёрный маг, попавший в поле зрения Анны Михайловны, оказался негром, оказывающим качественные услуги чёрной магии и колдовства - секс-меньшинствам. Её сие обстоятельство не смутило. Анна Михайловна со словами: «Чтобы эта тварь от моего сынулечки отсохла», протянула чёрному-пречёрному магу булавку и фотографию невестки. Негр блеснул очами на чёрном-чёрном лице и горячо зашептал: «Я, как клоун морду корча, навожу на бабу порчу…»
Счастливые дети вернулись из Питера. Ваня расстелил постель, прыгнул в кровать и взвился к потолку от резкой колющей боли в ягодице. Из дивана торчала иглой вверх огромная английская булавка.
- Алёна! - взвизгнул ошарашенный Иван. - Иглы и булавки собирай за собой!
Примчавшаяся на вопли мужа Алёна, молча уставилась на кровоточащую царапину.
- Ложись на живот и лежи смирно!
- Тр-р… - затрещал мобильный телефон.
- Сынок у вас всё в порядке?
- Всё в порядке, мама, за исключением того, что в диване торчит огромная булавка, которая впиявилась в меня, когда я ложился спать, и теперь, у меня зелёные трусы, зелёные руки, зелёная простынь и немая ярость, потому, как больно мне, мама.
Анна Михайловна, охнула. Булавка предназначалась Алёне. Весь заговор насмарку.
- Ваня! А что, Алёна? Не спит?
- Зелёнкой меня мажет. Мы боимся в кровать ложиться. Всю ночь теперь будем диван прощупывать. Так и без глаза остаться можно.
Анна Михайловна пошла на попятную.
- Ванечка! Да нет там больше булавок, я случайно обронила одну, когда заходила полить цветочки.
Ключи от квартиры у свекрови забрали. Булавку Алёна выкинула в окно.
Порыв ветра закрутил шаловливую приколку, завертел сияющей на солнце стрекозой, и с силой швырнул в букет ярко-красных роз, проходившей мимо дамы.
