Дагестанской модели больше нет
Махачкала начала ужесточение политики к правозащитникам и верующим
на фото: правозащитница Гульнара Рустамова
Сотрудники дагестанской региональной правозащитной организации «Правозащита» жалуются на давление со стороны правоохранительных структур. Гульнара Рустамова и Айша Селимханова обратились за помощью к своим коллегам-правозащитникам в «Мемориал» с заявлением.
Рустамова пожаловалась на то, что в течение последних двух месяцев за ней следят: около ее дома постоянно до поздней ночи стоят один или два автомобиля с тонированными стеклами, в которых находятся люди. А ее коллега Селимханова рассказала об обыске, в ходе которого сотрудники искали якобы орудие какого-то преступления и одновременно проверяли литературу, находившуюся в квартире.
Как рассказали в международном правозащитном центре «Мемориал», 20 сентября поступило заявление от сотрудниц дагестанской правозащитной организации «Правозащита», в котором авторы рассказывают о фактах давления на них.
Опасение правозащитников вызывает тот факт, что в отношении одного члена «Правозащиты» уже сфабриковано уголовное дело: представитель организации в городе Буйнакск Зарема Багавутдинова обвиняется в совершении преступления, предусмотренного ч.5 ст.33, ч. 2 ст.208 УК РФ (пособничество участию в НВФ), и находится в следственном изоляторе Махачкалы.
В народе саму организацию давно окрестили «салафитской», так как львиная доля обращающихся за помощью к «Правозащите» граждан, являются представителями данного течения в исламе.
Рассказывая то, чем конкретно занимается организация, Гульнара Рустамова сообщила, что ДРОО «Правозащита» - «организация, борющаяся с бесправием и произволом, в частности, с похищениями и внесудебными казнями, получившими широкое распространение на территории Дагестана».
Однако, по ее словам, это не единственная задача, которую ставят перед собой члены организации. « Кроме указанного имеются еще целый спектр задач, а именно: построение диалога между различными слоями общества и достижение консенсуса в спорных вопросах, внедрение новых предложений по наболевшим проблемам в Республике», - сообщила правозащитница.
Слежка и обыски
За домом Гульнары Рустамовой в течение года периодически следят одна или две легковые машины. Последние два месяца слежка происходит постоянно. Немного отдалённо от дома, в 15-20 метрах, по улице Плехановой, где проживает Гульнара, всегда до поздней ночи стоит одна или две машины разных марок и разных цветов.
В машине постоянно находятся два человека. Иногда машина бывает полностью с затемнёнными стёклами, иногда затемнены только задние стёкла. После часа ночи слежка прекращается. С утра, в период с 10 до 11, машина появляется снова.
В начале июня 2013 года домой, по адресу, где проживает Гульнара Рустамова пришли с обыском из ЦПЭ. Постановление было выписано на имя старшего брата Гульнары, Бутаева Исмаила. Он также проживает по тому же адресу, но у него во дворе дома отдельные комнаты.
Обыск был связан с взрывом на улице Ирчи Казака в Махачкале. Напомним, что 1 мая возле магазина "Интерскол" взорвалась самодельная бомба. Погибли два десятилетних мальчика. Еще два человека получили ранения.
При обыске ничего не нашли. И Гульнаре при выходе намекнули - « вы же сами должны хорошо понимать, с чем это связано?».
Послание от «амира»
Как говорится в тексте заявления, 16 сентября 2013 года к Гульнаре Рустамовой около 10 часов вечера домой пришёл молодой человек. Мужчине на вид было лет 35-40. Он не представился и сказал, что ему нужно поговорить.
«Зашёл домой, было заметно, что он нервничает, суетится, стал говорить, что его якобы отправил Амир. Мне поначалу показалось, что это имя. Затем он сказал, что пришёл от старшего брата парня, которого забрали в Агачауле. Я удивилась и переспросила - «Камбулатова, что ли? Так по нему уже родственники подходили, мы уже работаем по заявлению, также сказала, что парня пытали, что ему было подброшено оружие, но он ничего не подписал», - рассказала сама Гульнара Рустамова о своем диалоге с незнакомцем.
Правозащитница продолжала думать, что Амир - это имя. Этот парень попросил, чтобы сделали всё, что можно. Рустамова ему ответила, что они итак стараются и помогают всем, кто обращается в их организацию. Он ушёл, через минут 5 вернулся снова и сказал «пожалуйста, сделайте всё возможное и невозможное, это просьба амира».
- И тогда я все поняла. Только тогда, мне стало ясно, о каком амире шла речь. Следом за этим человеком я вышла на улицу, и снова увидела несколько машин около своего дома. Тот, кто приходил, сел в тёмно-синюю легковую машину, которая стояла около ворот дома. Ещё через дорогу от дома стояла белая Газель, а рядом с домом ещё одна белая легковая машина. Все машины были с затемнёнными стёклами, - сообщила Рустамова.
По ее словам, скорее всего этот мужчина провокатор. Дело в том, что Гульнару Рустамову ранее предупреждали через знакомых, что ей угрожает опасность, какого рода опасность, не сообщили, но в течение этого времени, то есть, с начала месяца, предупреждение она получила уже в третий раз.
От Дагестана до Сирии
15 сентября с обыском сотрудники Ленинского РОВД пришли домой к другой сотруднице «Правозащиты» Айше Селимхановой.
«В Постановлении на обыск было указано, что обыск проводится в связи с покушением на убийство на проспекте Гамзатова, что стреляли в кого-то 28 августа сего года из оружия неустановленного образца, которое и искали в доме. Само же постановление было от 30 августа», - сообщила Селимханова.
Затем сотрудники, со слов Селимхановой, пригласили соседей в качестве понятых и начали обыск. Проверяли в доме все, даже литературу, подчеркивает правозащитница, но ничего противозаконного обнаружено не было. Несмотря на это, Селимханову и ее мужа, который также является членом организации «Правозащита» Шамиля Искандерова, увезли в РОВД на беседу.
«В ходе беседы задавали дежурные вопросы: когда приехала, почему осталась в Республике Дагестан, как познакомились с мужем, какого религиозного течения, даже спросили, почему нет детей, спросили о работе, о том, на что проживаем, какие действия предпринимаем, когда в организацию поступает заявление, есть ли успехи в правозащитной деятельности», - рассказала Айша Селимханова.
На вопросы сотрудников РОВД она ответила фразой "если я сейчас здесь, значит есть".
Также спрашивали об отношении к войне в Сирии, задали вопрос по поводу ущемления прав Айши Селимхановой раньше. После всех заданных вопросов, отпустили, взяв номер телефона.
В «Правозащите» опасаются дальнейших преследований со стороны силовых структур.
Зачистка религиозного поля
Стоит отметить, что в июле этого года на круглом столе в Москве "Контуры новой политики в Дагестане: первые успехи и опасные тенденции" эксперты, вернувшиеся на прошлой неделе из Дагестана, отметили усиление силовых методов решения проблем в республике.
Как рассказала в своем выступлении глава представительства Международной кризисной группы в России и член Совета правозащитного центра "Мемориал" Екатерина Сокирянская, оценивая первые полгода работы нового главы Дагестана Рамазана Абдулатипова, глава резко сменил подходы, действовавшие ранее при его предшественнике на посту, в области безопасности и религиозной политики.
«Контуры этого направления вырисовываются уже достаточно четко. Осуществляют этот курс силовики, Абдулатипов призван лишь обеспечить политическое сопровождение», - отметила Сокирянская.
По ее словам, идет «жесткая зачистка религиозного поля».
- Те, кто следит за ситуацией в Дагестане, знают, что при Магомедсаламе Магомедове был заметно либерализован режим в отношении салафитов: умеренные салафитские лидеры стали активно участвовать в общественной жизни республики и заявили о себе, как о важной и конструктивной силе, готовой со своих религиозных позиций участвовать в разрешении глубокого кризиса в Дагестане. Голоса этих лидеров очень важны, потому что их слушает радикально настроенная молодежь, - отметила эксперт.
Она также напомнила, что Магомедовым был взят курс на диалог между суфиями и салафитами, который способствовал преодолению многолетнего внутриконфессионального конфликта, раздиравшего Дагестан с конца 90х годов.
«Была создана комиссия по адаптации боевиков - по сути единственный мирный механизм, созданный в Дагестане за последние годы. Этот механизм критиковали часто и правильно, но он все-таки работал, его можно было развивать и совершенствовать, - делает свои выводы Сокирянская, - Таким образом сложилась новая дагестанская модель, в основе которой было понимание того, что присутствие фундаментального ислама на Северном Кавказе- свершившийся факт, нельзя преследовать людей, за то, что они ходят в неправильные мечети, нужно их наоборот интегрировать в совместную жизнь. Эта «дагестанская модель» конкурировала с «чеченской», предполагающей уничтожение боевиков и искоренение любых признаков фундаментализма.
«Мягкие» подходы всегда вызывали противодействие группы силовиков. В Дагестане часть высокопоставленных республиканских силовиков продвигали диалог и мирный процесс, другая группа им активно противостояла, аналогичные разногласия существовали на уровне федеральных ведомств в Махачкале и в Москве.
С приходом Абдулатипова вектор религиозной политики и подходы к борьбе с экстремизмом кардинально изменились. Дагестанской модели больше нет. Взят курс на применение «чеченских» методов».
Диана Магомедова
на фото: правозащитница Гульнара Рустамова
Сотрудники дагестанской региональной правозащитной организации «Правозащита» жалуются на давление со стороны правоохранительных структур. Гульнара Рустамова и Айша Селимханова обратились за помощью к своим коллегам-правозащитникам в «Мемориал» с заявлением.
Рустамова пожаловалась на то, что в течение последних двух месяцев за ней следят: около ее дома постоянно до поздней ночи стоят один или два автомобиля с тонированными стеклами, в которых находятся люди. А ее коллега Селимханова рассказала об обыске, в ходе которого сотрудники искали якобы орудие какого-то преступления и одновременно проверяли литературу, находившуюся в квартире.
Как рассказали в международном правозащитном центре «Мемориал», 20 сентября поступило заявление от сотрудниц дагестанской правозащитной организации «Правозащита», в котором авторы рассказывают о фактах давления на них.
Опасение правозащитников вызывает тот факт, что в отношении одного члена «Правозащиты» уже сфабриковано уголовное дело: представитель организации в городе Буйнакск Зарема Багавутдинова обвиняется в совершении преступления, предусмотренного ч.5 ст.33, ч. 2 ст.208 УК РФ (пособничество участию в НВФ), и находится в следственном изоляторе Махачкалы.
В народе саму организацию давно окрестили «салафитской», так как львиная доля обращающихся за помощью к «Правозащите» граждан, являются представителями данного течения в исламе.
Рассказывая то, чем конкретно занимается организация, Гульнара Рустамова сообщила, что ДРОО «Правозащита» - «организация, борющаяся с бесправием и произволом, в частности, с похищениями и внесудебными казнями, получившими широкое распространение на территории Дагестана».
Однако, по ее словам, это не единственная задача, которую ставят перед собой члены организации. « Кроме указанного имеются еще целый спектр задач, а именно: построение диалога между различными слоями общества и достижение консенсуса в спорных вопросах, внедрение новых предложений по наболевшим проблемам в Республике», - сообщила правозащитница.
Слежка и обыски
За домом Гульнары Рустамовой в течение года периодически следят одна или две легковые машины. Последние два месяца слежка происходит постоянно. Немного отдалённо от дома, в 15-20 метрах, по улице Плехановой, где проживает Гульнара, всегда до поздней ночи стоит одна или две машины разных марок и разных цветов.
В машине постоянно находятся два человека. Иногда машина бывает полностью с затемнёнными стёклами, иногда затемнены только задние стёкла. После часа ночи слежка прекращается. С утра, в период с 10 до 11, машина появляется снова.
В начале июня 2013 года домой, по адресу, где проживает Гульнара Рустамова пришли с обыском из ЦПЭ. Постановление было выписано на имя старшего брата Гульнары, Бутаева Исмаила. Он также проживает по тому же адресу, но у него во дворе дома отдельные комнаты.
Обыск был связан с взрывом на улице Ирчи Казака в Махачкале. Напомним, что 1 мая возле магазина "Интерскол" взорвалась самодельная бомба. Погибли два десятилетних мальчика. Еще два человека получили ранения.
При обыске ничего не нашли. И Гульнаре при выходе намекнули - « вы же сами должны хорошо понимать, с чем это связано?».
Послание от «амира»
Как говорится в тексте заявления, 16 сентября 2013 года к Гульнаре Рустамовой около 10 часов вечера домой пришёл молодой человек. Мужчине на вид было лет 35-40. Он не представился и сказал, что ему нужно поговорить.
«Зашёл домой, было заметно, что он нервничает, суетится, стал говорить, что его якобы отправил Амир. Мне поначалу показалось, что это имя. Затем он сказал, что пришёл от старшего брата парня, которого забрали в Агачауле. Я удивилась и переспросила - «Камбулатова, что ли? Так по нему уже родственники подходили, мы уже работаем по заявлению, также сказала, что парня пытали, что ему было подброшено оружие, но он ничего не подписал», - рассказала сама Гульнара Рустамова о своем диалоге с незнакомцем.
Правозащитница продолжала думать, что Амир - это имя. Этот парень попросил, чтобы сделали всё, что можно. Рустамова ему ответила, что они итак стараются и помогают всем, кто обращается в их организацию. Он ушёл, через минут 5 вернулся снова и сказал «пожалуйста, сделайте всё возможное и невозможное, это просьба амира».
- И тогда я все поняла. Только тогда, мне стало ясно, о каком амире шла речь. Следом за этим человеком я вышла на улицу, и снова увидела несколько машин около своего дома. Тот, кто приходил, сел в тёмно-синюю легковую машину, которая стояла около ворот дома. Ещё через дорогу от дома стояла белая Газель, а рядом с домом ещё одна белая легковая машина. Все машины были с затемнёнными стёклами, - сообщила Рустамова.
По ее словам, скорее всего этот мужчина провокатор. Дело в том, что Гульнару Рустамову ранее предупреждали через знакомых, что ей угрожает опасность, какого рода опасность, не сообщили, но в течение этого времени, то есть, с начала месяца, предупреждение она получила уже в третий раз.
От Дагестана до Сирии
15 сентября с обыском сотрудники Ленинского РОВД пришли домой к другой сотруднице «Правозащиты» Айше Селимхановой.
«В Постановлении на обыск было указано, что обыск проводится в связи с покушением на убийство на проспекте Гамзатова, что стреляли в кого-то 28 августа сего года из оружия неустановленного образца, которое и искали в доме. Само же постановление было от 30 августа», - сообщила Селимханова.
Затем сотрудники, со слов Селимхановой, пригласили соседей в качестве понятых и начали обыск. Проверяли в доме все, даже литературу, подчеркивает правозащитница, но ничего противозаконного обнаружено не было. Несмотря на это, Селимханову и ее мужа, который также является членом организации «Правозащита» Шамиля Искандерова, увезли в РОВД на беседу.
«В ходе беседы задавали дежурные вопросы: когда приехала, почему осталась в Республике Дагестан, как познакомились с мужем, какого религиозного течения, даже спросили, почему нет детей, спросили о работе, о том, на что проживаем, какие действия предпринимаем, когда в организацию поступает заявление, есть ли успехи в правозащитной деятельности», - рассказала Айша Селимханова.
На вопросы сотрудников РОВД она ответила фразой "если я сейчас здесь, значит есть".
Также спрашивали об отношении к войне в Сирии, задали вопрос по поводу ущемления прав Айши Селимхановой раньше. После всех заданных вопросов, отпустили, взяв номер телефона.
В «Правозащите» опасаются дальнейших преследований со стороны силовых структур.
Зачистка религиозного поля
Стоит отметить, что в июле этого года на круглом столе в Москве "Контуры новой политики в Дагестане: первые успехи и опасные тенденции" эксперты, вернувшиеся на прошлой неделе из Дагестана, отметили усиление силовых методов решения проблем в республике.
Как рассказала в своем выступлении глава представительства Международной кризисной группы в России и член Совета правозащитного центра "Мемориал" Екатерина Сокирянская, оценивая первые полгода работы нового главы Дагестана Рамазана Абдулатипова, глава резко сменил подходы, действовавшие ранее при его предшественнике на посту, в области безопасности и религиозной политики.
«Контуры этого направления вырисовываются уже достаточно четко. Осуществляют этот курс силовики, Абдулатипов призван лишь обеспечить политическое сопровождение», - отметила Сокирянская.
По ее словам, идет «жесткая зачистка религиозного поля».
- Те, кто следит за ситуацией в Дагестане, знают, что при Магомедсаламе Магомедове был заметно либерализован режим в отношении салафитов: умеренные салафитские лидеры стали активно участвовать в общественной жизни республики и заявили о себе, как о важной и конструктивной силе, готовой со своих религиозных позиций участвовать в разрешении глубокого кризиса в Дагестане. Голоса этих лидеров очень важны, потому что их слушает радикально настроенная молодежь, - отметила эксперт.
Она также напомнила, что Магомедовым был взят курс на диалог между суфиями и салафитами, который способствовал преодолению многолетнего внутриконфессионального конфликта, раздиравшего Дагестан с конца 90х годов.
«Была создана комиссия по адаптации боевиков - по сути единственный мирный механизм, созданный в Дагестане за последние годы. Этот механизм критиковали часто и правильно, но он все-таки работал, его можно было развивать и совершенствовать, - делает свои выводы Сокирянская, - Таким образом сложилась новая дагестанская модель, в основе которой было понимание того, что присутствие фундаментального ислама на Северном Кавказе- свершившийся факт, нельзя преследовать людей, за то, что они ходят в неправильные мечети, нужно их наоборот интегрировать в совместную жизнь. Эта «дагестанская модель» конкурировала с «чеченской», предполагающей уничтожение боевиков и искоренение любых признаков фундаментализма.
«Мягкие» подходы всегда вызывали противодействие группы силовиков. В Дагестане часть высокопоставленных республиканских силовиков продвигали диалог и мирный процесс, другая группа им активно противостояла, аналогичные разногласия существовали на уровне федеральных ведомств в Махачкале и в Москве.
С приходом Абдулатипова вектор религиозной политики и подходы к борьбе с экстремизмом кардинально изменились. Дагестанской модели больше нет. Взят курс на применение «чеченских» методов».
Диана Магомедова