Горький хлеб независимости
Тяжкий путь Абхазии и Южной Осетии только начинается
26 августа - пятилетие признания Россией независимости Южной Осети и Абхазии. Праздник «настоящий», в отличие от траурных и скорбных дней 7 и 8 для Южной Осетии. В этот день началась новая эпоха не только для этих народов и республик, но радикально изменился облик всего региона.
Велик соблазн представить эту дату исключительно как юбилей для двух небольших народов, силою оружия и с помощью России добившихся государственной независимости в несколько юридически ограниченной форме с точки зрения международного права.
Многие так и поступают, поскольку бестолковое государственное управление и внутренние политические и даже личные противоречия несколько перекосили информационное поле вокруг Южной Осетии и, в меньшей степени, Абхазии.
Поствоенная эйфория рассосалась где-то за год-два, а уже через целых пять в России ведутся разговоры о РЮО исключительно на бытовом уровне и «о деньгах». Это, однако, проблема скорее пиара, а не политики, и проблема цхинвальская, а не российская.
Но праздничные встречи и приемы, концерты и благотворительные вечера - только фон, ширма, за которой, осторожно и долго придется решать вопросы утверждения государственности новых республик и осмыслять реальные последствия этой почти потерянной пятилетки.
Оценивать прошедшее за пять в регионе и вокруг него логичнее всего тремя концентрическими кругами. Что же случилось с самими Абхазией и Южной Осетией, что изменилось в регионе, а как все это сказалось и скажется в будущем на мировом положении России.
Неизбежность России
Во внешней политике РФ появилась константа, отменить которую уже не представляется возможным. Признание 26 августа 2008 года независимости двух уже де факто независимых республик стало одним из самых ответственных политических шагов России на внешнем поле едва не за все годы после распада СССР.
Ничего более резкого и радикального Москва никогда не совершала. Естественно, что «мирный зонтик» для РА и РЮО превратился не только в реальный политический инструмент, но и в моральную доминанту. Любая форма отказа от поддержки курса новых государств на укрепление своего суверенитета будет катастрофической имиджевой потерей для российской внешней политики.
Защищать новую реальность на Кавказе теперь придется практически как Барвиху. В противном случае Москва на долгие десятилетия заработает репутацию не то что ненадежного или слабого партнера, а откровенного предателя, после чего о какой-либо активной внешней политике в проблемный зонах можно забыть. А о постсоветском пространстве можно будет уже даже не мечтать.
Кроме того, жесткая конфронтация на гране военного соприкосновения со странами членами НАТО и в первую очередь с США в Черноморской зоне изменила и региональную конфигурацию сил.
На физическое столкновение не пошли в первую очередь сами Соединенные Штаты, что стало первым подобным случаем в региональных конфликтах за последние 25 лет.
С другой стороны, военно-политические позиции России в регионе за эти пять лет беспрецедентно усилились, сделав новое статус кво едва ли не неизменным на долгие годы. Даже последние сложности во взаимоотношениях с Арменией не могут повлиять на доминирующее военное положение России в регионе. А об этом и мечтать нельзя было эти самые пять лет назад.
Угроза с Юга
Как это не парадоксально, но гипотетическую угрозу для российских позиций представляют не реваншистские настроения в Грузии и даже не стремление США вернуться к прежнему статус кво, а внутреннее напряжение в самих Абхазии и Южной Осетии.
С Абхазией все более или менее просто. Республика не собирается отказываться от независимого статуса, к которому так тяжело и долго шла. Ее внешняя политика несколько диверсифицирована в силу наличие многочисленной диаспоры в Турции и некоторых странах Ближнего Востока.
Однако все это не выходит за рамки общего пророссийского курса. Появившиеся в последнее время разговоры о возможности для Абхазии участия в ряде мероприятий под эгидой Европейского Союза также не выходят за рамки некой стратегии, с которой Сухум решил пробивать себе дорогу к более широкому международному признанию.
Местные же, внутренние конфликты в Абхазии не сказываются на межгосударственных отношениях и менее заметны российскому общественному мнению, чем аналогичные конфликты в Цхинвале.
Единственным диссонансом послужили странные истории с отъемом квартир у русскоязычных граждан Абхазии, которые, однако, были пресечены местными властями. По некоторым данным, этим конфликтом занимался и убитый 9 сентября первый секретарь консульского отдела российского посольства в Сухуме, однако, эта информация еще требует подтверждения следственными органами.
И это еще один парадокс, поскольку курорты Абхазии ежегодно посещают более миллиона россиян, мнение которых о новой независимой стране складывается из десятков бытовых причин. Казалось бы, именно Абхазия должна была бы стать основной мишенью для критики со стороны россиян просто «по техническим причинам». Однако эта участь досталась Южной Осетии.
В плане глобальной, «большой» политики РЮО в ее нынешним виде и с нынешним внутренне нестабильным руководством превратилась за последний год в тикающую мину. Объективно существует проблема разделения единого народа - осетин на два государственных образования: Северную Осетию - Аланию в составе РФ и теперь независимую и признанную Южную Осетию.
Объединения народа в составе России было бы фактической аннексией, то есть отказом от признания независимости со всеми вытекающими из этого негативными последствиями. Внутри же РЮО лозунг воссоединения с Россией в предвыборный период принят на вооружение рядом оппозиционных движений, а несколько месяцев назад его попытался перехватить и действующий президент Тибилов.
Усталость металла
Для Москвы даже разговоры об изменении нынешнего статус кво в обозримый период - невосполнимая имиджевая потеря. Однако контролировать сложные идеологические процессы в крошечном Цхинвале никому не удается.
Отчасти Москва сама виновата - кадровая политика, особенно среди «командированных» туда «специалистов» - россиян не выдерживает никакой критики.
С другой стороны внутренние конфликты в республике, густо замешанные на коррупционной составляющей и просто личной неприязни, уже довели московских «кураторов» до тихой истерики. И дело даже не в объеме финансирования обеих республик, а тех пресловутых имиджевых потерях, которые несут все стороны.
Но если, похоже, часть правительства РЮО уже вовсе не интересуется тем, что о них думаю не только за хребтом, но среди собственных граждан, то Москва действительно заинтересована в изменении отношения к РЮО.
Все существенные финансовые средства, выделяемые на восстановление и развитие республики, периодически становятся предметами дебатов и в российском общественном мнении. Причем далеко в выгодном для РЮО свете. А в России то же выборы случаются.
В этом контексте совершенно вторичными оказались взаимоотношения России и Грузии. Все, что принято считать неким «потеплением», - всего лишь аванс, которым Тбилиси не сумел, да и не захотел рачительно распорядиться.
Объем торговли между странами в послевоенный период упал до нуля, что существенно сказалось на экономике Грузии, но было компенсировано поиском иных рынков сбыта и кредитными деньгами. Сейчас торговый оборот вырос настолько незначительно, что играет лишь косметическую роль.
Куда более важен вопрос эмиграции и денег диаспоры. В политическом же плане Тбилиси категорически отказывается от прямых переговоров с Сухумом и Цхинвалом, что автоматически отодвигает решение даже бытовых вопросов на годы. Причем это решение Тбилиси носит иррациональный характер, а, значит, и повлиять на него практически невозможно.
Евгений Крутиков
26 августа - пятилетие признания Россией независимости Южной Осети и Абхазии. Праздник «настоящий», в отличие от траурных и скорбных дней 7 и 8 для Южной Осетии. В этот день началась новая эпоха не только для этих народов и республик, но радикально изменился облик всего региона.
Велик соблазн представить эту дату исключительно как юбилей для двух небольших народов, силою оружия и с помощью России добившихся государственной независимости в несколько юридически ограниченной форме с точки зрения международного права.
Многие так и поступают, поскольку бестолковое государственное управление и внутренние политические и даже личные противоречия несколько перекосили информационное поле вокруг Южной Осетии и, в меньшей степени, Абхазии.
Поствоенная эйфория рассосалась где-то за год-два, а уже через целых пять в России ведутся разговоры о РЮО исключительно на бытовом уровне и «о деньгах». Это, однако, проблема скорее пиара, а не политики, и проблема цхинвальская, а не российская.
Но праздничные встречи и приемы, концерты и благотворительные вечера - только фон, ширма, за которой, осторожно и долго придется решать вопросы утверждения государственности новых республик и осмыслять реальные последствия этой почти потерянной пятилетки.
Оценивать прошедшее за пять в регионе и вокруг него логичнее всего тремя концентрическими кругами. Что же случилось с самими Абхазией и Южной Осетией, что изменилось в регионе, а как все это сказалось и скажется в будущем на мировом положении России.
Неизбежность России
Во внешней политике РФ появилась константа, отменить которую уже не представляется возможным. Признание 26 августа 2008 года независимости двух уже де факто независимых республик стало одним из самых ответственных политических шагов России на внешнем поле едва не за все годы после распада СССР.
Ничего более резкого и радикального Москва никогда не совершала. Естественно, что «мирный зонтик» для РА и РЮО превратился не только в реальный политический инструмент, но и в моральную доминанту. Любая форма отказа от поддержки курса новых государств на укрепление своего суверенитета будет катастрофической имиджевой потерей для российской внешней политики.
Защищать новую реальность на Кавказе теперь придется практически как Барвиху. В противном случае Москва на долгие десятилетия заработает репутацию не то что ненадежного или слабого партнера, а откровенного предателя, после чего о какой-либо активной внешней политике в проблемный зонах можно забыть. А о постсоветском пространстве можно будет уже даже не мечтать.
Кроме того, жесткая конфронтация на гране военного соприкосновения со странами членами НАТО и в первую очередь с США в Черноморской зоне изменила и региональную конфигурацию сил.
На физическое столкновение не пошли в первую очередь сами Соединенные Штаты, что стало первым подобным случаем в региональных конфликтах за последние 25 лет.
С другой стороны, военно-политические позиции России в регионе за эти пять лет беспрецедентно усилились, сделав новое статус кво едва ли не неизменным на долгие годы. Даже последние сложности во взаимоотношениях с Арменией не могут повлиять на доминирующее военное положение России в регионе. А об этом и мечтать нельзя было эти самые пять лет назад.
Угроза с Юга
Как это не парадоксально, но гипотетическую угрозу для российских позиций представляют не реваншистские настроения в Грузии и даже не стремление США вернуться к прежнему статус кво, а внутреннее напряжение в самих Абхазии и Южной Осетии.
С Абхазией все более или менее просто. Республика не собирается отказываться от независимого статуса, к которому так тяжело и долго шла. Ее внешняя политика несколько диверсифицирована в силу наличие многочисленной диаспоры в Турции и некоторых странах Ближнего Востока.
Однако все это не выходит за рамки общего пророссийского курса. Появившиеся в последнее время разговоры о возможности для Абхазии участия в ряде мероприятий под эгидой Европейского Союза также не выходят за рамки некой стратегии, с которой Сухум решил пробивать себе дорогу к более широкому международному признанию.
Местные же, внутренние конфликты в Абхазии не сказываются на межгосударственных отношениях и менее заметны российскому общественному мнению, чем аналогичные конфликты в Цхинвале.
Единственным диссонансом послужили странные истории с отъемом квартир у русскоязычных граждан Абхазии, которые, однако, были пресечены местными властями. По некоторым данным, этим конфликтом занимался и убитый 9 сентября первый секретарь консульского отдела российского посольства в Сухуме, однако, эта информация еще требует подтверждения следственными органами.
И это еще один парадокс, поскольку курорты Абхазии ежегодно посещают более миллиона россиян, мнение которых о новой независимой стране складывается из десятков бытовых причин. Казалось бы, именно Абхазия должна была бы стать основной мишенью для критики со стороны россиян просто «по техническим причинам». Однако эта участь досталась Южной Осетии.
В плане глобальной, «большой» политики РЮО в ее нынешним виде и с нынешним внутренне нестабильным руководством превратилась за последний год в тикающую мину. Объективно существует проблема разделения единого народа - осетин на два государственных образования: Северную Осетию - Аланию в составе РФ и теперь независимую и признанную Южную Осетию.
Объединения народа в составе России было бы фактической аннексией, то есть отказом от признания независимости со всеми вытекающими из этого негативными последствиями. Внутри же РЮО лозунг воссоединения с Россией в предвыборный период принят на вооружение рядом оппозиционных движений, а несколько месяцев назад его попытался перехватить и действующий президент Тибилов.
Усталость металла
Для Москвы даже разговоры об изменении нынешнего статус кво в обозримый период - невосполнимая имиджевая потеря. Однако контролировать сложные идеологические процессы в крошечном Цхинвале никому не удается.
Отчасти Москва сама виновата - кадровая политика, особенно среди «командированных» туда «специалистов» - россиян не выдерживает никакой критики.
С другой стороны внутренние конфликты в республике, густо замешанные на коррупционной составляющей и просто личной неприязни, уже довели московских «кураторов» до тихой истерики. И дело даже не в объеме финансирования обеих республик, а тех пресловутых имиджевых потерях, которые несут все стороны.
Но если, похоже, часть правительства РЮО уже вовсе не интересуется тем, что о них думаю не только за хребтом, но среди собственных граждан, то Москва действительно заинтересована в изменении отношения к РЮО.
Все существенные финансовые средства, выделяемые на восстановление и развитие республики, периодически становятся предметами дебатов и в российском общественном мнении. Причем далеко в выгодном для РЮО свете. А в России то же выборы случаются.
В этом контексте совершенно вторичными оказались взаимоотношения России и Грузии. Все, что принято считать неким «потеплением», - всего лишь аванс, которым Тбилиси не сумел, да и не захотел рачительно распорядиться.
Объем торговли между странами в послевоенный период упал до нуля, что существенно сказалось на экономике Грузии, но было компенсировано поиском иных рынков сбыта и кредитными деньгами. Сейчас торговый оборот вырос настолько незначительно, что играет лишь косметическую роль.
Куда более важен вопрос эмиграции и денег диаспоры. В политическом же плане Тбилиси категорически отказывается от прямых переговоров с Сухумом и Цхинвалом, что автоматически отодвигает решение даже бытовых вопросов на годы. Причем это решение Тбилиси носит иррациональный характер, а, значит, и повлиять на него практически невозможно.
Евгений Крутиков