Игрушечное раз, ностальгическое
Не так давно зашла речь о любимых игрушках детства. Приятно вспомнить о чём-то хорошем, поэтому разговор получился обстоятельным, все делились воспоминаниями о тряпичных зайцах и немецких куклах, конструкторах и железных дорогах.
А у меня любимой игрушкой был грузовик «Урал»! Он был металлический и очень прочный, отличная игрушка, рекомендую всем. Потом у меня появился второй такой (у кого-то отобрала, кажется), и я пробовала использовать их в качестве роликов. Не знаю, как я не переломала руки-ноги, но свою комнату разгромила знатно (и не один раз), потом кататься научилась, но выросла, ноги перестали в кузов помещаться.
Ещё был любимый Лёвик. Несуразно большеголовый, он всегда сидел чуть наклонившись, будто задумался о чём-то невесёлом. Этот его печальный вид определил характер наших отношений - именно ему я поверяла все свои беды и несчастья. Сколько слёз я выплакала в его серую пыльную шкурку!..
Также в любимцах у меня были большие медведи: белый по кличке Белый и бурая медведица без имени, часто игравшая роль Винни-Пуха. Были ещё два заводных медведя (бурый с бутылкой, белый в косоворотке и с балалайкой), но их я не особо любила, поскольку лапы у них не гнулись и они могли только стоять или лежать. Зато был неизвестный зверёк Пучеглазик, плоский, с огромной головой и большими глазами, небольшим хвостиком (меньше кошачьего, но больше заячьего), сам белый, а на лбу бледные рыжеватые полоски. Он обычно играл роль медвежонка, ребёнка Белого, хотя по какой-то неведомой причине я считала его песцом. Ещё один медвежонок был «официальный», то есть так и задуманный производителями, у него была голубая шерсть и несчастное выражение морды. Из-за этой мордочки я всегда брала его с собой в больницу и усиленно лечила, так что выглядеть он стал ещё печальнее. Его лучший друг - гном Футька, плюшевый толстячок в зелёной шапочке, с окладистой бородой, на Новый год обычно играл роль Деда Мороза.
А ещё был Енот, тоже большой, поэтому сидел в компании взрослых медведей. Эту троицу я приглашала на чай, они садились на маленькие стульчики вокруг моего маленького столика, пили чай из маленьких чашечек, и у каждого было любимое лакомство: медведица обожала малиновое варенье, Енот любил печенье и сушки, а белый питался исключительно мороженым. Увы, в моём детстве мороженое было редкостью, поэтому приходилось заменять его политым вареньем снегом, который я наскребала в морозилке.
С Енотом произошла страшная история, он стал Всадником без головы. Однажды он захотел нарядиться Котом в сапогах, попытался натянуть кукольное платье, которое должно было изображать камзол, но потерял голову. Она просто выдернулась из туловища, а обратно вставить эту жёсткую воронку никто так и не смог. Голову пришили, но сломанный позвоночник требовал более серьёзного лечения, так что спасти его не удалось. Похоронили его тайком от меня, вместо него подарили обезьяну Чичи, но я люто её ненавидела, привязывала к вбитому в стену гвоздю и дырявила её резиновые пятки. Надо сказать, что и мне от неё доставалось! Ей было отведено место на самой верхней полке стеллажа, откуда она неоднократно падала мне на голову посреди ночи, после чего я и стала её привязывать, а вскоре и вовсе пересадила в коробку, где хранились сломанные и негодные игрушки.
Кукол я тоже не любила, выказывала им всяческое презрение и потому хранила двух больших кукол, доставшихся от старшей сестры, на верху шкафа, лишь изредка доставая их оттуда, чтоб поставить укол в мягкую резиновую руку или обстричь волосы или ресницы. То и другое я проделывала с каким-то садистским удовольствием. Маленькие куклы, которых мне дарили всякие несознательные взрослые, тут же переселялись в коробку.
Как сильно я не любила кукол, так же сильно обожала кукольную мебель! Мне нравилось строить кукольные дома, в которые не допускались куклы. Поначалу мебели не было вообще, и я мастерила кровати и кресла из маленьких книжечек рецептов и стихов. Набор беленьких книжиц с золотыми буквами (кажется, цитаты Ленина) превращался в элегантный журнальный столик, игольница (без иголок) становилась подушкой, колпачки от помады - вазами, а носовые платки служили и постельным бельём, и скатертью, и занавесками. Немногочисленные сувениры, привезённые родителями из заграничных поездок, тоже шли в дело. Самым щедрым донором стал мексиканский сувенир в виде крошечного сомбреро (размером как раз на голову Барби, хотя в ту пору я и не подозревала о такой кукле) с прикреплённым к нему домотканым ковриком, на который была наклеена всяческая утварь: тарелки, чашечки, ковшики, кувшины и какой-то веник. Всё это было настолько ярким и привлекательным, что стоило ли меня винить, если я не удержалась и потихоньку отковыряла эти необходимые моему кукольному дому предметы? Поскольку сомбреро висело на стене гостиной, моё преступление вскоре было замечено, и мама реквизировала награбленное добро обратно, впрочем, не всё, а всего лишь несколько предметов, чтоб закрыть следы клея, оставшиеся на половичке.
На пять лет мне подарили кукольную кровать, и это стало первым настоящим предметом в моём кукольном доме. Примерно тогда же мне отдали миниатюрный торшер 18-20 сантиметров высотой, с маленькой лампочкой, как в ёлочных гирляндах, и с питанием от батареи «Планета-1». Прежде он стоял в книжном шкафу, перед книгами. Иногда по вечерам его зажигали, и мне казалось, что там, за книгами, в каких-то потайных коридорах, живут маленькие человечки, меньше книги ростом, и высота книжной полки для них примерно такая же, как для людей - потолок квартиры. Я смотрела на этот маленький огонёк и думала, что он принадлежит тем человечкам. Да, это была чудесная вещь!
Но ещё чудесней был металлический кухонный набор «Анютка», состоявший из трёх модулей: плиты, буфета и раковины. С выдвижными ящичками, открывающимися дверцами, поворачивающимися ручками плиты и даже с самой настоящей водой, текущей из самого настоящего крана! Вот такая:
Больше фотографий здесь.
А моя подруга Настя, жившая двумя этажами ниже, была счастливой обладательницей холодильника «Снежок» - тоже чудесная вещь для не избалованных игрушками советских детей из маленького уральского городка, предмет её гордости и моей зависти. Так как у меня была своя комната и после игры не было нужды разбирать игрушки, мы предпочитали играть у меня, и холодильник днями, а то и неделями оставался предметом обстановки моего домика. Но если уж мы ссорились, даже на улице, Настя приходила и демонстративно забирала «Снежок». Тяжёлая утрата для дома, мне нечем его было заменить!
Но ни грузовик «Урал», ни холодильник «Снежок», ни даже кухня «Анютка» и рядом не валялись с чудесными игрушками из... а это уже следующая история )
А у меня любимой игрушкой был грузовик «Урал»! Он был металлический и очень прочный, отличная игрушка, рекомендую всем. Потом у меня появился второй такой (у кого-то отобрала, кажется), и я пробовала использовать их в качестве роликов. Не знаю, как я не переломала руки-ноги, но свою комнату разгромила знатно (и не один раз), потом кататься научилась, но выросла, ноги перестали в кузов помещаться.
Ещё был любимый Лёвик. Несуразно большеголовый, он всегда сидел чуть наклонившись, будто задумался о чём-то невесёлом. Этот его печальный вид определил характер наших отношений - именно ему я поверяла все свои беды и несчастья. Сколько слёз я выплакала в его серую пыльную шкурку!..
Также в любимцах у меня были большие медведи: белый по кличке Белый и бурая медведица без имени, часто игравшая роль Винни-Пуха. Были ещё два заводных медведя (бурый с бутылкой, белый в косоворотке и с балалайкой), но их я не особо любила, поскольку лапы у них не гнулись и они могли только стоять или лежать. Зато был неизвестный зверёк Пучеглазик, плоский, с огромной головой и большими глазами, небольшим хвостиком (меньше кошачьего, но больше заячьего), сам белый, а на лбу бледные рыжеватые полоски. Он обычно играл роль медвежонка, ребёнка Белого, хотя по какой-то неведомой причине я считала его песцом. Ещё один медвежонок был «официальный», то есть так и задуманный производителями, у него была голубая шерсть и несчастное выражение морды. Из-за этой мордочки я всегда брала его с собой в больницу и усиленно лечила, так что выглядеть он стал ещё печальнее. Его лучший друг - гном Футька, плюшевый толстячок в зелёной шапочке, с окладистой бородой, на Новый год обычно играл роль Деда Мороза.
А ещё был Енот, тоже большой, поэтому сидел в компании взрослых медведей. Эту троицу я приглашала на чай, они садились на маленькие стульчики вокруг моего маленького столика, пили чай из маленьких чашечек, и у каждого было любимое лакомство: медведица обожала малиновое варенье, Енот любил печенье и сушки, а белый питался исключительно мороженым. Увы, в моём детстве мороженое было редкостью, поэтому приходилось заменять его политым вареньем снегом, который я наскребала в морозилке.
С Енотом произошла страшная история, он стал Всадником без головы. Однажды он захотел нарядиться Котом в сапогах, попытался натянуть кукольное платье, которое должно было изображать камзол, но потерял голову. Она просто выдернулась из туловища, а обратно вставить эту жёсткую воронку никто так и не смог. Голову пришили, но сломанный позвоночник требовал более серьёзного лечения, так что спасти его не удалось. Похоронили его тайком от меня, вместо него подарили обезьяну Чичи, но я люто её ненавидела, привязывала к вбитому в стену гвоздю и дырявила её резиновые пятки. Надо сказать, что и мне от неё доставалось! Ей было отведено место на самой верхней полке стеллажа, откуда она неоднократно падала мне на голову посреди ночи, после чего я и стала её привязывать, а вскоре и вовсе пересадила в коробку, где хранились сломанные и негодные игрушки.
Кукол я тоже не любила, выказывала им всяческое презрение и потому хранила двух больших кукол, доставшихся от старшей сестры, на верху шкафа, лишь изредка доставая их оттуда, чтоб поставить укол в мягкую резиновую руку или обстричь волосы или ресницы. То и другое я проделывала с каким-то садистским удовольствием. Маленькие куклы, которых мне дарили всякие несознательные взрослые, тут же переселялись в коробку.
Как сильно я не любила кукол, так же сильно обожала кукольную мебель! Мне нравилось строить кукольные дома, в которые не допускались куклы. Поначалу мебели не было вообще, и я мастерила кровати и кресла из маленьких книжечек рецептов и стихов. Набор беленьких книжиц с золотыми буквами (кажется, цитаты Ленина) превращался в элегантный журнальный столик, игольница (без иголок) становилась подушкой, колпачки от помады - вазами, а носовые платки служили и постельным бельём, и скатертью, и занавесками. Немногочисленные сувениры, привезённые родителями из заграничных поездок, тоже шли в дело. Самым щедрым донором стал мексиканский сувенир в виде крошечного сомбреро (размером как раз на голову Барби, хотя в ту пору я и не подозревала о такой кукле) с прикреплённым к нему домотканым ковриком, на который была наклеена всяческая утварь: тарелки, чашечки, ковшики, кувшины и какой-то веник. Всё это было настолько ярким и привлекательным, что стоило ли меня винить, если я не удержалась и потихоньку отковыряла эти необходимые моему кукольному дому предметы? Поскольку сомбреро висело на стене гостиной, моё преступление вскоре было замечено, и мама реквизировала награбленное добро обратно, впрочем, не всё, а всего лишь несколько предметов, чтоб закрыть следы клея, оставшиеся на половичке.
На пять лет мне подарили кукольную кровать, и это стало первым настоящим предметом в моём кукольном доме. Примерно тогда же мне отдали миниатюрный торшер 18-20 сантиметров высотой, с маленькой лампочкой, как в ёлочных гирляндах, и с питанием от батареи «Планета-1». Прежде он стоял в книжном шкафу, перед книгами. Иногда по вечерам его зажигали, и мне казалось, что там, за книгами, в каких-то потайных коридорах, живут маленькие человечки, меньше книги ростом, и высота книжной полки для них примерно такая же, как для людей - потолок квартиры. Я смотрела на этот маленький огонёк и думала, что он принадлежит тем человечкам. Да, это была чудесная вещь!
Но ещё чудесней был металлический кухонный набор «Анютка», состоявший из трёх модулей: плиты, буфета и раковины. С выдвижными ящичками, открывающимися дверцами, поворачивающимися ручками плиты и даже с самой настоящей водой, текущей из самого настоящего крана! Вот такая:
Больше фотографий здесь.
А моя подруга Настя, жившая двумя этажами ниже, была счастливой обладательницей холодильника «Снежок» - тоже чудесная вещь для не избалованных игрушками советских детей из маленького уральского городка, предмет её гордости и моей зависти. Так как у меня была своя комната и после игры не было нужды разбирать игрушки, мы предпочитали играть у меня, и холодильник днями, а то и неделями оставался предметом обстановки моего домика. Но если уж мы ссорились, даже на улице, Настя приходила и демонстративно забирала «Снежок». Тяжёлая утрата для дома, мне нечем его было заменить!
Но ни грузовик «Урал», ни холодильник «Снежок», ни даже кухня «Анютка» и рядом не валялись с чудесными игрушками из... а это уже следующая история )