Про мельничную "Алхимию"
«Она (Игра в бисер) означала изысканную, символически многозначительную форму исканий совершенства, высокую алхимию, приближение к единому в себе и превыше всех образов и множеств духу, стало быть - к Богу».
Так сказал в своем великом романе Герман Гессе (дальнейшие цитаты также оттуда). То же справедливо и для нового альбома «Мельницы».
«Алхимия» конечно, о любви - настоящей, «смерть побеждающем вечном законе», подающей жизнь. Такая Любовь через любовь людей, любовь мужчины и женщины непременно являет в себе признаки и любви Бога и человека.
«Большой любовью у одной из школ Игры долгое время пользовались сопоставления, противопоставления и, наконец, гармонические сочетания враждебных друг другу тем или идей, например, закона и свободы, индивидуума и общности, причем особое внимание уделялось тому, чтобы обе эти темы или оба тезиса развивались на абсолютно равных правах, беспристрастно, и из тезиса и антитезиса в наивозможно чистом виде был бы выведен синтез».
Любовь и война антагонистами и товарищами живут и уживаются на пластинке. Она о борении за свое место под солнцем, эгоистичном перетягивании одеяла или открытой враждой с другими людьми, духовной брани с воздушными врагами, полном гордости противостоянии Богу и труднейшей борьбе с самим собой.
«Как благочестивые мыслители более ранних времен представляли жизнь сотворенной вселенной в устремлении к Богу и видели множественность мира явлений завершенной и до конца продуманной лишь внутри божественного единства, так строились, музицировали и любомудрствовали фигуры и формулы Игры стеклянных бус на вселенском языке, вскормленном всеми науками и искусствами, в танце устремляясь к Совершенству, к чистому Бытию, к глубокой, полной Действительности».
«Алхимия» - наследница и метаморфоза «Ангелофрении». И если последняя, несмотря на более буквальное прочтение религиозных символов и сюжетов, кажется образом Ветхого Завета в мифологизированном восприятии молодого человека, искреннего, но немного буйного и дикого в своей полудетской-полузвериной несознательности, то «Алхимия» являет зрелый взгляд, глубину, широту, долготу и перипетии многих пережитых и осмысленных опытов, осознание и смирение. Альбом-калейдоскоп, многомерный, хрупкий и цельный, он онтологически активнее устремляется к хрупкой идеальности баланса первозданного Богом мира, квинтэссенции его неизменных законов, ко Христу. (И в этой связи кажутся неслучайными символические 10 песен-притч в «Ангелофрении» и 12 - в «Алхимии».)
«Кстати говоря, понятия христианской теологии, постольку поскольку они были классически сформулированы и тем самым представлялись общим культурным достоянием, естественным образом вошли в язык Игры; в него с одинаковой легкостью включались как основные понятия веры, библейское речение, высказывание святого или латинская цитата из мессы, так и геометрическая аксиома или же мелодия Моцарта. Мы не впадем в преувеличение, если осмелимся заявить: для узкого круга истинных мастеров Игра была почти равнозначна богослужению, хотя от создания собственной теологии она уклонялась».
Несмотря на возможность использования различных не только культурных, но и религиозных мемов ради целей произведения, находясь вне данной культурной традиции и религии, говорить об истинной любви и не сказать при этом об истинном Боге невозможно. Во-первых, потому что Бог и есть любовь, во-вторых, потому что вдохновение как источник творчества - так называемая искра Божья, подается к вдыханию именно Богом - для жизни, ее продолжения и развития. Бог как источник любви, посылая вдох-новение, тем открывает и Себя, и тогда в произведении бывают зашиты такие смыслы, которые сам автор не влагал. И нет ничего нового под небесами, чего бы уже не было (это относится ко всему, а к постмодернизму в особенности).
Еще «Алхимия» - о жизни и ее диалектической сложности, многообразии событий и многослойности их сочетаний, о свободе, ее использовании и неслучайностях, о трудностях и их преодолении, о постоянстве в главном и perpetuum mobile во второстепенном. И это воплотившиееся развитие группы, качественная новизна и высокая сложность. Укрепление в стилистике стимпанка, глэм-рока и рок-н-ролла с отголосками уже имеющихся в арсенале находок и сюжетов, и отсылки к вечной классике, и тонкая отточка материала под актуальность сегодняшнего дня, и вместе с тем претензия на существование вне времени. И вокал Хелависы развился и раскрутился чудесно, что позволило геометрически увеличить число возможных комбинаций и смыслов и усилило магию.
Драматургически «Алхимия» (как и ее предшественница «Ангелофрения») - концептуальный музыкальный роман с сюжетными линиями, их развитиями, перекличками, перетеканиями и дополнениями для полноты раскрытия. Инструментально-лингвистически альбом традиционно наполнен языковыми и стилистическими приемами, филологически - щедрой россыпью символов: предметами, явлениями, качествами, как то:
- металл (серебро (больше серебра!), ртуть, олово, железо, сталь, медь и, конечно, золото),
- вода (в виде льда, снега, дождя, тумана, капели, моря),
- огонь (и огни, молнии, сияние, свет) и его результаты (угли, пепел, гарь),
- воздух (и ветер, буря, облака, и дыхание),
- земля (также песок, грязь, пыль),
- дерево (ива, терний, ели),
- стекло и хрусталь ( = песок + огонь), зеркало ( = стекло + металл), а также
- цвета: синий, белый, серебристый,
- оружие, военные машины: стрелы, луки и клинки, гарпуны и снаряды, самолеты и цеппелины, поезда и корабли (в т. ч. Дредноут),
- животные (быки, волки, вороны, орлы, кони, киты, свиристели (к слову, лат. Bombycilla),
- музыкальные инструменты: клавесин, лира,
- звуки (в т. ч. голос) и антагонист - тишина,
кроме того: звезды (и солнце, и планеты), горы, колокола, свечи, тьма, сны…
И все эти и другие переплавляющиеся друг с другом и друга в друга элементы замешаны на времени (как таковом, его категориях, отрезках, сопутствующих и производных) - измерении, позволяющем жить человеку, и Крови (Вина) и Плоти Того, без Которого у жизни нет полноты.
«Алхимия» - роман о Боге, Его отношениях и любви с людьми и любовно-воинственных отношениях людей - Тристана и Изольды, песни о которых разнесены по разным пластинкам. Желание и реальность, стремление к близости и невозможность ее по причине неидеальности; взлеты-приближения и разлука-падение... Произведение искусства хорошо, когда каждый видит в нем что-то свое. Я плотнее рассмотрю менее очевидную, чем человеческая божественную линию.
1) “Gaudete”. Начинается все, логично, с Рождества. Хрустальный лед генделевого клавесинного гимна, Снежная королева, безжалостная синева печалей в ветре - исток и причина мирового зла, волхвы и их дары «Дитю огня и вьюги» (Богу, воплотившемуся в смертном человеческом теле): сердце-дар как Богу («Дар Богу - дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит»), Царство Которого не будет конца, и для полноты человеческой детской радости - коньки. Воплощенный Бог победил холод смерти, Аллилуйя, Он король зимы, победитель смерти. Если сердце будет храниться у Него, оно не разобьется с морозным звонким треском, а руки, доселе обветренные из-за отсутствия одежды из дыхания жизни и близости, потеплеют - вполне причина для радости.
2) «Анестезия». После льдов разлуки Бога и человека - Рождество, а затем Пасха, как закономерно! Отрубленная глава Иоанна Крестителя, воронье, хотящее знания и знамения, но Оно - Солнце, Любовь, увенчанная мученической терновой короной, - не дается ему, а спешит к любящему. И - весна, анестезия-анастасия, вертикально вниз льющийся Благодатный Свет, и не гадать, а твердо знать и доверять.
Как и весь мир, смолистая земля ( = земля + дерево) после Крестного Страдания пробудится от смертного сна, потечет живая вода из ребер Спасителя, тосковавшая ива засеребрится-залечит раны, и Кровь ритмичными басами вольется в наши вены, скорой помощью оживит, утешит и направит.
3) «Марсианский экспресс». Мир был сотворен, а началась весна, март; мы гости из космоса-красоты, сотворенные лично Богом, в месяце, названном после в честь бога войны. Разверстываются наши космические хроники, библейская история жития людей в мире, промысленная, известная заранее как в расписании, так и маршрутах. Из попыток людской самостоятельности происходит боль, из боли - превентивная самозащита, но разъединение разрушает Голгофская звезда Лозы-Любви, жизнь-весна немыслимым усилием и жертвой победит песок-смерть, сожжет его так просто, как при 451 градусе по Фаренгейту прочитанные страницы Книги, и отжившее полетит уже стеклом. С усилием, медленно, но верно последуют наши тяжелые лязгающие составы дальнейшими путями - как написано.
4) «Никогда». Плотнее звучит человеческая тема - и расстояние между людьми становится тем больше, чем яснее осознается необходимость близости. Побежденные осколки стекла плавятся во время, непослушание Ионы среди метелей и предупреждающих микровзрывов свиристелей обернулось для него чревом кита, но у нас есть гарпун, а кто-то еще и получит в награду золотой дублон. И тогда яснее уразумеется: «Не бойтесь!»
5) «Золото тумана». Летим дальше, летим гореть, оберегать, отдавать - и теперь за нами благодатное Солнце. Цель алхимиков близка как никогда - золото-Любовь дышит где хочет над и в водяной пыли, щедро орошая призывающего и резонирующегося с ним. Только так происходит главное чудо алхимии: наше братство без клятв, но олово подчиняется покорно - как иначе растаять сердцем с осколком льда в капель и жертвовать его белой песнью Младенцу под охраной елей, родиться служащим клинком булатным и свидетельствующим славящим колоколом?.. И после сна снег оказывается не белым.
6) «Об устройстве небесного свода». И снова все с непреодолимой, кажется, силой, на огромной скорости идет не так, бежит в противоположном направлении - даже снег летит
вверх. Часы тикают, колокола бьют, пути неумолимо расходятся, и у него осталась частица, острие меня. От боли любви хочется перемолоть собственное сердце и с небесной лаборатории с помощью молний и шестерней преобразовать его (и без главного Золотого Ингредиента получится лишь монстр), оживить и отправить сразу в весеннюю пору новой встречи…
7) «Радость моя». И сразу в утешение погибающих в холоде разлуки прямой речью звучит Откровение: Я Кровь от Крови Огня, а ты плоть от Плоти Слова! Я тебя возлюбил больше Своего Божественного Бытия, принес Себя Самому Себе в Жертву, чтобы даровать тебе Жизнь изречением (позже изрекали Меня мучимые за имя Мое)! Но дальше Я, Логос, безгласен и оскоплен, раскаляюсь добела от Любви, но все же не действую против твоей свободы. Только обратись, радость моя, и обниму золотом тумана, подставь ладонь и прими в дар животворящий огонь Моей Любви!..
8) “St. Exupéry Blues”. Но жестокий и холодный синий ветер снова проснулся внизу и подпевает опьяненному летчику. Имеющему любовь надо добрать благодатного золота весны, но иногда погибельно хочется совсем забыть о ней и просто видеть живописные сны - и тогда неминуемо зеленеют глаза, трещит разрыв, и красиво и гордо, но падаем, а поджидавший того воздушный змей-ветер заглатывает остатки нашей песни.
9) «Тристан». Лира или клинок? И то и другое, и чем ближе, тем больнее. И расщепился - и был сожжен в горниле, и вновь оживлен благодатным дождем. И загнав коней, булатным клинком и верным волком, твердый, упорный и последовательный, в серебре или в нищете, но как можно скорей вернулся на Север…
10) «Прощай». …но не совпали в пространстве и времени - «Не успеваю». В безоглядной беспамятной тьме забудь слова, но помни обо мне, и даже если беззвучно порвать синеву печали, желанное не всегда возможно: мы не знаем наших маршрутов, где нам надо быть и как нам лучше, - тем паче Его неисповедимых путей. Разбиваться на осколки, расщепляться на тени бессмысленно, и хотя и к себе мы уже не вернемся, наша участь - держаться и дышать…
11) «Война» - духовная и с самим собой. По-братски и по-монашески, равноангельски и бронзоволатно лежать под натиском воздушных духов, узнавать вкус Крови в вине (Ею и живу быти) и не иметь сна и отдыха на поле этой брани, кроме кратких передышек у огней небесных стран, да и те под шаг и гул боевых машин. И хотя масштабы войны, состав сил и намерения Главнокомандующего точно нам неизвестны - но, knockin' on heaven's door, знать бы нам все их имена, сестра, и лукавый, смирись, мы все равно тебя сильней.
12) “Dreadnought”. Летучий Голландец закован-закольцован во тьме, вне времени и пространства; с предателями его борт покинул и страх. Любовь стоит того, чтобы ждать, и между любящими душами, не могущими соединиться, сохраняется ментальная связь. В нищете духа и минимализме аранжировки Тристану маяком и компасом надежды, предчувствием и подкреплением посылаются нескупые радиограммы музыкальных тем других песен пластинки. И знает, что единственная Пристань там, высоко, откуда светят взлетные огни святого Эльма, путь туда труден, но золото тумана всегда близко…
В истории настоящей любви всегда отражается Бог, словно в тусклом зеркальном стекле, с обратной стороны просматривается Его зашифрованная история любви с нами. Так свидетельство Любви неумышленно становится проповедью.
«Если начинающему удавалось, например, в знаках Игры установить параллели между классической музыкой и формулой физического закона, то у искушенного мастера Игра, начиная с исходной темы, развивалась свободно в безграничных комбинациях…»
«Мельница» собирает из кусочков хрупкого льда вечность. Они великие мастера Игры в бисер.