О едином учебнике истории
Острые проблемы с созданием такого учебника - это, прежде всего, проблемы кризиса имперского сознания.
Противоречие налицо. Империя требует такой учебник. А имперское сознание, которое должно лечь в его основу, уже почти распалось.
Оно практически рухнуло еще к 1917 году. Идеи украинской незалежности, независимости Финляндии, Польши, Прибалтики, Беларуси, Закавказья, громко заявившие о себе тогда, появились не в одночасье и не на пустом месте. Большевики на какое-то время спасли, реанимировали имперское сознание, установив компромиссную и уязвимую форму империи в виде союза республик. Кстати, показательно, что в конце концов советская историография в целом восприняла схему поступательного имперского развития, созданную монархистом Карамзиным.
Ельцин оказался неспособен положить начало постимперской истории. В итоге путинизм стал очередной попыткой искусственно продлить историческое существование империи.
Именно искусственность, нежизненность - это первое, что бросается в глаза при знакомстве с идеей единого учебника истории, призванного по замыслу власти укрепить «многонациональную Россию». Однако если и в былые времена, несмотря даже на советский идеологический пресс и аппарат подавления, у всех народов империи имелась своя историческая правда, то теперь поезд ушел гораздо дальше. О каком едином учебнике можно говорить, скажем, для русских и чеченцев, или для русских и народов Сибири, сопротивлявшихся русской колонизации? Взятие Казани - с точки зрения империи благо, с точки зрения татар - национальная катастрофа. Примирить эти позиции уже невозможно. Правда татар, якутов и др. народов полностью легализовалась в течение 90-х гг. и затолкать ее обратно в подполье не получится.
Я уж не говорю об отсутствии консенсуса в отношении ряда исторических периодов и событий, таких как эпоха Ивана Грозного, Октябрьский переворот и советские времена (прежде всего сталинские).
Власть пытается реанимировать имперское сознание, стремясь навязать народам России универсальную историческую схему, искусственную и мифологизированную. Насколько это неблагодарная задача видно уже сейчас. Тупик с созданием единого учебника истории - это очень серьезный симптом. Симптом того, что империя себя изжила. Она уже не в состоянии себя обосновать и оправдать исторически.
В формате СССР имперское сознание рухнуло в августе 91 года. Даже в Украине идея исторической «общей судьбы» уже почти изжита. В формате РФ имперское сознание продолжает агонизировать в течение последних 20 лет - во многом, благодаря административным и пропагандистским усилиям центральной власти. Но и здесь оно медленно, но верно умирает естественной смертью. Тема единого учебника истории лишь еще более выявляет этот процесс, делает его предметом общественного обсуждения.
Особая тема: русские и окончательный крах имперского сознания. Тут возникает важный вопрос: по-прежнему ли для русских (великороссов) имперское сознание равнозначно идентичности? Лишившись этого сознания, не зависнут ли русские в эдакой внеисторической пустоте? Такая опасность есть, поскольку «имперские народы исчезают вместе с самой империей, ибо имперский принцип выступает для такого народа стержневой формой культурной самоидентификации, в то время как другие формы (национальная, конфессиональная) носят подчинённый и не развитый в собственном качестве характер».
Выход один: если русские не хотят исчезнуть вместе с империей, они должны перестать быть имперским народом. Возможно, предстоит проститься и с нынешней русской идентичностью, поскольку она является результатом московского "собирания земель" и инструментом имперской политики. Этот процесс уже наметился: мы видим, как происходит отказ от единой русской идентичности в той же Сибири. Короче, о чем я уже говорил, требуется регионализация не только России, но и самого русского народа, его самосознания. В противном случае нынешняя русская идентичность, отягощенная имперскими мифами, будет всякий раз воспроизводить империю, регенерировать определенный тип власти и государства.
Так что нужен не единый имперский учебник истории, а множество региональных учебников, которые вооружили бы регионы новыми историческими и культурными смыслами. Вот подлинно творческая задача для историков: готовить нас всех жить после империи.