воспоминания. часть 4. Всё ещё в Люблино.
Продолжение. Часть 3 здесь.
На новом месте, как я уже писала, почти не было мебели. Рома смастерил стеллаж, столик, полки и много чего ещё. Доски мы находили, как обычно, на помойке. Там вообще было много чего прекрасного - швейная машинка, например, была обнаружена именно там.
Я разводила цветочки, для которых пластиковые стаканы обклеивала цветными нитками, плела игрушечки из бисера, вязала. За окном было уныло - всё те же семнадцатиэтажки, что и наша, да труба вдали, из которой постоянно шёл пар.
Примерно через месяц после нашего переезда я узнала, что беременна. До сих пор помню, что тест я сделала на балконе, было солнечно. Помню то застенчиво-радостное чувство, с которым я подошла к Роме, чтобы сообщить новость.
Ко мне пришло ощущение наполненности, внутренней тайны, собственной значимости.
Конечно, я тут же оформилась в женской консультации и сообщила о том, что беременна на работе и нашему соседу. «Ну как же, ведь это важно», - думала я. О том, что в результате беременности бывает не только ребёнок, я как-то и не думала.
Помню, как на работе меня обнимали и поздравляли, и как удивился сосед («ну, вдруг ты не захочешь жить с теми, у кого маленький ребёнок и захочешь поискать себе другое жильё заранее», - робко предположила я).
Настало лето, пора моего длинного-предлинного отпуска. То, что без Ромы я никуда не еду - это я уже знала. А ехать-то хотелось. Очень-очень. Вот, кто ездил автостопом, то, наверно, меня поймёт. У меня каждую весну много лет ёкало в груди и сжималось где-то внутри, когда уже тепло и солнышко, когда видела дорогу и грузовики, когда я в городе, а могла бы… Сейчас уже только поностальгирую в таком случае и всё. Наверно, свыклась уже, что это не про меня.
Так вот, ехать мне хотелось, но с Ромой, а Рома, как водится, работал. Отпуск ему полагался, но мы запланировали на то время съездить в Пятигорск.
Я активно предлагала ему куда-нибудь съездить на выходных. Я-то звала, а вот у Ромы было, наверно, то самое противление. То есть он если куда-то и выбирался со мной, то делал это с таким лицом, что я кричала: «Сказал бы сразу, что не хочешь!»
Пожалуй, единственное место, куда мы умудрились съездить - это Пустые Холмы. И то, наверно, потому что там выступал «Глупый Белый». Жили мы там в лагере группы, так что с друзьями-знакомыми я пересекалась лишь на тропинках. Мало с кем успела пообщаться, всё вскользь и впопыхах. А жаль.
мы на ПХ
Примерно в июле мы съездили в Пятигорск. Там я познакомилась с Роминой мамой и его сестрой, а ещё с ребятами из «Верескового мёда» (фолковая группа, в которой раньше играл Рома). Мало что помню из той поездки. Помню, как Рому накрывало флэшбэками из прошлого, и он помногу играл в компьютерные игры. Помню, что мне было очень скучно.
Да, в Пятигорск я уговорила Рому поехать по трассе. Мы тогда, проехав почти пол-пути, отказались ночевать в гостинице с нашими водителями (которые могли везти нас и дальше) и отправились ставить палатку в придорожных полях. Ночью пошёл дождь, и шёл он весь следующий день. Мы полдня пытались переждать его в палатке, набирали капельки в котелок (вода отдавала леденцами), но потом всё-таки вышли на трассу. Чернозём облепил нам ноги, одежда промокла… Наверно, вид наш был неказист, потому как несколько часов нас никто не брал. Чудом доехав до Ростова-на-Дону, мы купили билеты на поезд и таки добрались до Пятигорска. Это была наша последняя трасса, не считая истории с воробушком, о которой я напишу позже.
Вернувшись в Москву, Рома продолжил работать, а я продолжила влачить свой отпуск. Помню, что я много играла в тупую компьютерную игру, взятую у друзей в Пятигорске. Не находя себе более интеллектуального занятия (книги «Мы ждём ребёнка» уже были прочитаны мной вдоль и поперёк, женская консультация посещалась исправно), я играла, играла, играла. Порой я злилась на себя и раздражалась («ну как можно так бездарно проводить время!»), но…продолжала играть. В какой-то момент я удалила игру с компьютера, но спустя несколько дней опять установила её с диска. Когда отвращение к себе достигло некоей точки предела, я просто поломала на кусочки диск, на котором был записана эта игра.
Из Пятигорска я вернулась с уже едва заметным животиком. «Кажется, скоро мне понадобится новая одежда», - подумала я. Знакомая предложила отдать детских вещичек, я с радостью согласилась.
В то лето у нас уже появились велосипеды - самые простейшие, но мы были ими очень довольны. Пару раз мы катались в парке. Кажется, он называется «Кузьминки». Прекрасный огромный парк, с зарослями, озерками.
А дальше…дальше у меня случился выкидыш. Звучит так просто, но для меня это было, как удар, перемолотивший мою миленькую и хорошенькую жизнь в щепочки.
Было воскресенье, вечер. Я находилась одна дома, Рома, кажется, был на репетиции. Непонятным ощущениям в области живота я не придала внимания - мало ли что. Но когда они усилились, а потом открылось кровотечение, то тут у меня началась паника. Происходило что-то ужасное и непонятное, чего не должно было быть.
Времени было уже около полуночи. Я вызвала скорую. Врач меня даже подбодрить пыталась. Но в больнице я столкнулась с суровой реальностью - «ну чо там?», «блин, поспать не получится» и прочее ошеломили меня. А когда на мои попытки рассказать, как всё происходило, мне доходчиво объяснили, что это я сама во всём виновата, мне стало совсем плохо. Осмотрев меня на кресле, врач с отвращением произнесла: «Ой, да он уже почти вылез!» И потом мне: «Ну, иди рожай в туалет!» «Что? Куда?» - залепетала я. «В туалет! - рявкнула врач. - А потом в операционную». Через тёмный коридор я поплелась в туалет, где и в самом деле пыталась осуществить то, что мне сказали. Меня тошнило и шатало. Через некоторое время ко мне заглянула медсестра, очень милая отзывчивая женщина. Она пыталась мне хоть как-то помочь. Но в конце концов, я вернулась понуро к врачу: «У меня ничего не получилось».
В операционной меня положили, вкололи анестезию, затем я услышала возглас врача: «Это мальчик!» А потом я потеряла сознание. Очнулась в палате. Было очень холодно, но одеяло поправить я не могла - тело меня не слушалось.
Дальше потянулись обычные несколько дней уколов с антибиотиками. Рома навещал меня каждый день. Мы много разговаривали. Я тогда единственный раз видела, как он плачет. Сама я плакала почти всё время.
На третий, что ли, день после выскабливания пришло молоко. Стиснув зубы (дежурила та же тётка, что приняла меня), я подошла к врачу. «Что делать? Да ничего не делать! Перевяжи грудь да и делов», - ответила она мне. Последовав её совету, я получила высоченную температуру. Не получить мастит мне помогла та же медсестра, что поддержала меня в ту ужасную ночь.
С каким же облегчением я выписалась из этой больницы. С тех пор слово «Капотня» вызывает у меня исключительно негативные ассоциации.
Друзья меня поддерживали. Плакать я решила перестать. Сделала себе короткую стрижку, проколола уши и приготовилась жить дальше.
На новом месте, как я уже писала, почти не было мебели. Рома смастерил стеллаж, столик, полки и много чего ещё. Доски мы находили, как обычно, на помойке. Там вообще было много чего прекрасного - швейная машинка, например, была обнаружена именно там.
Я разводила цветочки, для которых пластиковые стаканы обклеивала цветными нитками, плела игрушечки из бисера, вязала. За окном было уныло - всё те же семнадцатиэтажки, что и наша, да труба вдали, из которой постоянно шёл пар.
Примерно через месяц после нашего переезда я узнала, что беременна. До сих пор помню, что тест я сделала на балконе, было солнечно. Помню то застенчиво-радостное чувство, с которым я подошла к Роме, чтобы сообщить новость.
Ко мне пришло ощущение наполненности, внутренней тайны, собственной значимости.
Конечно, я тут же оформилась в женской консультации и сообщила о том, что беременна на работе и нашему соседу. «Ну как же, ведь это важно», - думала я. О том, что в результате беременности бывает не только ребёнок, я как-то и не думала.
Помню, как на работе меня обнимали и поздравляли, и как удивился сосед («ну, вдруг ты не захочешь жить с теми, у кого маленький ребёнок и захочешь поискать себе другое жильё заранее», - робко предположила я).
Настало лето, пора моего длинного-предлинного отпуска. То, что без Ромы я никуда не еду - это я уже знала. А ехать-то хотелось. Очень-очень. Вот, кто ездил автостопом, то, наверно, меня поймёт. У меня каждую весну много лет ёкало в груди и сжималось где-то внутри, когда уже тепло и солнышко, когда видела дорогу и грузовики, когда я в городе, а могла бы… Сейчас уже только поностальгирую в таком случае и всё. Наверно, свыклась уже, что это не про меня.
Так вот, ехать мне хотелось, но с Ромой, а Рома, как водится, работал. Отпуск ему полагался, но мы запланировали на то время съездить в Пятигорск.
Я активно предлагала ему куда-нибудь съездить на выходных. Я-то звала, а вот у Ромы было, наверно, то самое противление. То есть он если куда-то и выбирался со мной, то делал это с таким лицом, что я кричала: «Сказал бы сразу, что не хочешь!»
Пожалуй, единственное место, куда мы умудрились съездить - это Пустые Холмы. И то, наверно, потому что там выступал «Глупый Белый». Жили мы там в лагере группы, так что с друзьями-знакомыми я пересекалась лишь на тропинках. Мало с кем успела пообщаться, всё вскользь и впопыхах. А жаль.
мы на ПХ
Примерно в июле мы съездили в Пятигорск. Там я познакомилась с Роминой мамой и его сестрой, а ещё с ребятами из «Верескового мёда» (фолковая группа, в которой раньше играл Рома). Мало что помню из той поездки. Помню, как Рому накрывало флэшбэками из прошлого, и он помногу играл в компьютерные игры. Помню, что мне было очень скучно.
Да, в Пятигорск я уговорила Рому поехать по трассе. Мы тогда, проехав почти пол-пути, отказались ночевать в гостинице с нашими водителями (которые могли везти нас и дальше) и отправились ставить палатку в придорожных полях. Ночью пошёл дождь, и шёл он весь следующий день. Мы полдня пытались переждать его в палатке, набирали капельки в котелок (вода отдавала леденцами), но потом всё-таки вышли на трассу. Чернозём облепил нам ноги, одежда промокла… Наверно, вид наш был неказист, потому как несколько часов нас никто не брал. Чудом доехав до Ростова-на-Дону, мы купили билеты на поезд и таки добрались до Пятигорска. Это была наша последняя трасса, не считая истории с воробушком, о которой я напишу позже.
Вернувшись в Москву, Рома продолжил работать, а я продолжила влачить свой отпуск. Помню, что я много играла в тупую компьютерную игру, взятую у друзей в Пятигорске. Не находя себе более интеллектуального занятия (книги «Мы ждём ребёнка» уже были прочитаны мной вдоль и поперёк, женская консультация посещалась исправно), я играла, играла, играла. Порой я злилась на себя и раздражалась («ну как можно так бездарно проводить время!»), но…продолжала играть. В какой-то момент я удалила игру с компьютера, но спустя несколько дней опять установила её с диска. Когда отвращение к себе достигло некоей точки предела, я просто поломала на кусочки диск, на котором был записана эта игра.
Из Пятигорска я вернулась с уже едва заметным животиком. «Кажется, скоро мне понадобится новая одежда», - подумала я. Знакомая предложила отдать детских вещичек, я с радостью согласилась.
В то лето у нас уже появились велосипеды - самые простейшие, но мы были ими очень довольны. Пару раз мы катались в парке. Кажется, он называется «Кузьминки». Прекрасный огромный парк, с зарослями, озерками.
А дальше…дальше у меня случился выкидыш. Звучит так просто, но для меня это было, как удар, перемолотивший мою миленькую и хорошенькую жизнь в щепочки.
Было воскресенье, вечер. Я находилась одна дома, Рома, кажется, был на репетиции. Непонятным ощущениям в области живота я не придала внимания - мало ли что. Но когда они усилились, а потом открылось кровотечение, то тут у меня началась паника. Происходило что-то ужасное и непонятное, чего не должно было быть.
Времени было уже около полуночи. Я вызвала скорую. Врач меня даже подбодрить пыталась. Но в больнице я столкнулась с суровой реальностью - «ну чо там?», «блин, поспать не получится» и прочее ошеломили меня. А когда на мои попытки рассказать, как всё происходило, мне доходчиво объяснили, что это я сама во всём виновата, мне стало совсем плохо. Осмотрев меня на кресле, врач с отвращением произнесла: «Ой, да он уже почти вылез!» И потом мне: «Ну, иди рожай в туалет!» «Что? Куда?» - залепетала я. «В туалет! - рявкнула врач. - А потом в операционную». Через тёмный коридор я поплелась в туалет, где и в самом деле пыталась осуществить то, что мне сказали. Меня тошнило и шатало. Через некоторое время ко мне заглянула медсестра, очень милая отзывчивая женщина. Она пыталась мне хоть как-то помочь. Но в конце концов, я вернулась понуро к врачу: «У меня ничего не получилось».
В операционной меня положили, вкололи анестезию, затем я услышала возглас врача: «Это мальчик!» А потом я потеряла сознание. Очнулась в палате. Было очень холодно, но одеяло поправить я не могла - тело меня не слушалось.
Дальше потянулись обычные несколько дней уколов с антибиотиками. Рома навещал меня каждый день. Мы много разговаривали. Я тогда единственный раз видела, как он плачет. Сама я плакала почти всё время.
На третий, что ли, день после выскабливания пришло молоко. Стиснув зубы (дежурила та же тётка, что приняла меня), я подошла к врачу. «Что делать? Да ничего не делать! Перевяжи грудь да и делов», - ответила она мне. Последовав её совету, я получила высоченную температуру. Не получить мастит мне помогла та же медсестра, что поддержала меня в ту ужасную ночь.
С каким же облегчением я выписалась из этой больницы. С тех пор слово «Капотня» вызывает у меня исключительно негативные ассоциации.
Друзья меня поддерживали. Плакать я решила перестать. Сделала себе короткую стрижку, проколола уши и приготовилась жить дальше.