(no subject)
Другой театр, «Розенкранц и Гильденстерн мертвы»
по одноименной пьесе Тома Стоппарда в переводе Иосифа Бродского
Режиссер - Павел Сафонов. Художник - Виктор Платонов. Костюмы - Евгения Панфилова. Музыкальное оформление - Вадим Маевский. Действующие лица и исполнители: Евгений Стычкин (Розенкранц), Анатолий Белый (Гильденстерн), Григорий Сиятвинда (Актер), Евгений Пронин (Гамлет), Илья Окс (Офелия), Валерий Горин (Клавдий), Дмитрий Аросьев (Полоний), Денис Яковлев (Гертруда), Владимир Седлецкий (Лаэрт).
…И вот, когда затихли шепоты и крики, в темноте, власть которой лишь слабо нарушалась неуверенной полоской света, прозвучало испуганное: «Розенкранц!» И затем робкое: «Гильденстерн!..»
Нет, кажется, начать стоило слегка по-другому.
Итак, в 1966 году нашей эры британский драматург Том Стоппард пишет пьесу с весьма экзотическим названием «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Речь в этой пьесе, обильно снабженной авторскими ремарками, идет о второстепенных персонажах шекспировского «Гамлета». Два человека играют в орлянку. Монетка взлетает в воздух, монетка опускается на землю. «Орел», - говорит Гильденстерн (Розенкранц?). «Орел», - снова говорит Розенкранц (Гильденстерн?). Орел. Орел. Орел. О нет, благодарный зритель, эта игра не продлится вечно - два путешественника осознают, что планета наклонилась под каким-то неправильным углом, что где-то что-то пошло не так. Они поймут, что ничего не понимают; они вспомнят, что ничего не помнят; лишь тогда, ознаменовав переход двух заблудших душ на новый смысловой уровень, появится из небытия пугающая, но непередаваемо харизматичная труппа бродячих артистов. Артисты пообещают Розенкранцу и Гильденстерну «кровь, любовь и риторику», а затем, не заботясь о чьем бы то ни было согласии, втянут путешественников в странную, потустороннюю игру, где две стороны монеты - театр и настоящая жизнь - окажутся смешанными (но, конечно, не взболтанными) в одном бокале. Не этот ли самый бокал был поднесен королеве Гертруде, останется только догадываться зрителю, и без того переполненному самыми противоречивыми ощущениями и предположениями.
«Розенкранца и Гильденстерна» можно было бы назвать театром абсурда, если бы истинно абсурдные события не перемежались в пьесе великолепными диалогами, в которых главные персонажи всячески пытаются уйти от окружающей их гротесковой, неправдоподобной реальности. Даже не читая текста, нетрудно догадаться, что попытки несчастных друзей датского Принца найти в происходящем логику изначально обречены на провал. Впрочем, сказать об исходе событий «провал» как-то не получается: слишком уж мягким кажется это безликое слово для того удара, который Стоппард обрушивает на своих героев - удара, равного взрыву атомной бомбы по силе, да и по красоте.
В 1990 году все тот же Стоппард снимает фильм «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», главные роли в котором исполняют ни много ни мало Том Рот и Гэри Олдмэн. С тех пор ставить пьесу в театре отваживаются, пожалуй, только самые смелые режиссеры. Спорить с автором, который сначала расписал свое видение событий в ремарках, а затем и воплотил в авторской экранизации, - как ни крути, задача не из легких.
В 2009 году режиссер Павел Сафонов, известный широкой публике в первую очередь по шедевральному «Долгому путешествию в ночь» (театр им. Моссовета) и прогремевшему «Приглашению на казнь» (РАМТ), невзирая на объективные затруднения, ставит соответствующий спектакль в «Другом театре». И спектакль, вопреки затруднениям, получается не просто хороший - спектакль получается, как модно сейчас говорить, самобытный.
Как таковой полемики со Стоппардом в постановке нет. Это просто немного другой взгляд - взгляд, пожалуй, менее ироничный, ставящий себе цель не шутливо поиграться с вечными вопросами бытия, а скорее проникнуть в глубину мироздания. Если драматурга можно, с известной натяжкой, сопоставить с предводителем труппы бродячих артистов, то режиссер Сафонов скорее похож на вечно отрешенного Гамлета, причем Гамлета из его собственного спектакля, в исполнении Евгения Пронина. Там, где персонажи стоппардовского фильма смешны и откровенно простоваты, герои спектакля нон-стопом обдумывают вопрос жизни, вселенной и всего такого. Неудивительно, что тот единственный персонаж, который изначально несет на себе печать некоего недоброго величия, в постановке Сафонова отмечен демонической, прямо-таки мефистофелевской харизмой. Речь, конечно, об Актере, исполненном Григорием Сиятвиндой. Из всех находок спектакля (а их, замечу в скобках, немало) эта - пожалуй, самая замечательная.
Собственно говоря, вся труппа, изначальная цель которой - оживить ситуацию и позволить ей развиваться дальше, привносит в спектакль ощутимый холодок мира, лежащего по другую сторону привычной действительности, так что «оживление» получается со знаком минус, как бы вывернутым наизнанку. Бродячие артисты вымазаны белым гримом и одеты в жуткого вида лохмотья, и все их выразительное кривляние не способно скрыть оценивающего взгляда проницательных глаз. Когда ближе к финалу Актер-Сиятвинда появляется с толстой книгой в руках и, высунув язык и скривив губы в ехидную ухмылку, записывает в книгу невидимые залу строчки, сомнений не остается - драматург выведен на сцену. Сквозящая метафизика получает предельно логичное, пугающее объяснение и одновременно подходит к своей развязке. Можно лишь посочувствовать злосчастным Розенкранцу и Гильденстерну, оказавшимся в когтистых лапах такого изобретательного вершителя судеб - живыми мертвым героям из этих лап не уйти.
И только тогда, когда мы увидим достаточно крови и риторики, мы вдруг поймем, где именно нас обманули - любви бродячие артисты никогда не покажут, эта переменная в жизнесмертной пляске выбеленных лиц откровенно лишняя. И никогда не узнать героям, кто же из них кто и чего хотел тот загадочный всадник, который разбудил их поутру и дал им некое поручение. Долг крови может быть оплачен только кровью; обманутый когда-то Гамлет получит еще один, на этот раз беспроигрышный шанс. Вместо любви будет смерть на бис, будет коварство масок и трусость людей, и наступит темнота, и погаснет первый из двух лучиков света, и прозвучит растерянное: «Розенкранц? Гильденстерн?..»
по одноименной пьесе Тома Стоппарда в переводе Иосифа Бродского
Режиссер - Павел Сафонов. Художник - Виктор Платонов. Костюмы - Евгения Панфилова. Музыкальное оформление - Вадим Маевский. Действующие лица и исполнители: Евгений Стычкин (Розенкранц), Анатолий Белый (Гильденстерн), Григорий Сиятвинда (Актер), Евгений Пронин (Гамлет), Илья Окс (Офелия), Валерий Горин (Клавдий), Дмитрий Аросьев (Полоний), Денис Яковлев (Гертруда), Владимир Седлецкий (Лаэрт).
…И вот, когда затихли шепоты и крики, в темноте, власть которой лишь слабо нарушалась неуверенной полоской света, прозвучало испуганное: «Розенкранц!» И затем робкое: «Гильденстерн!..»
Нет, кажется, начать стоило слегка по-другому.
Итак, в 1966 году нашей эры британский драматург Том Стоппард пишет пьесу с весьма экзотическим названием «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Речь в этой пьесе, обильно снабженной авторскими ремарками, идет о второстепенных персонажах шекспировского «Гамлета». Два человека играют в орлянку. Монетка взлетает в воздух, монетка опускается на землю. «Орел», - говорит Гильденстерн (Розенкранц?). «Орел», - снова говорит Розенкранц (Гильденстерн?). Орел. Орел. Орел. О нет, благодарный зритель, эта игра не продлится вечно - два путешественника осознают, что планета наклонилась под каким-то неправильным углом, что где-то что-то пошло не так. Они поймут, что ничего не понимают; они вспомнят, что ничего не помнят; лишь тогда, ознаменовав переход двух заблудших душ на новый смысловой уровень, появится из небытия пугающая, но непередаваемо харизматичная труппа бродячих артистов. Артисты пообещают Розенкранцу и Гильденстерну «кровь, любовь и риторику», а затем, не заботясь о чьем бы то ни было согласии, втянут путешественников в странную, потустороннюю игру, где две стороны монеты - театр и настоящая жизнь - окажутся смешанными (но, конечно, не взболтанными) в одном бокале. Не этот ли самый бокал был поднесен королеве Гертруде, останется только догадываться зрителю, и без того переполненному самыми противоречивыми ощущениями и предположениями.
«Розенкранца и Гильденстерна» можно было бы назвать театром абсурда, если бы истинно абсурдные события не перемежались в пьесе великолепными диалогами, в которых главные персонажи всячески пытаются уйти от окружающей их гротесковой, неправдоподобной реальности. Даже не читая текста, нетрудно догадаться, что попытки несчастных друзей датского Принца найти в происходящем логику изначально обречены на провал. Впрочем, сказать об исходе событий «провал» как-то не получается: слишком уж мягким кажется это безликое слово для того удара, который Стоппард обрушивает на своих героев - удара, равного взрыву атомной бомбы по силе, да и по красоте.
В 1990 году все тот же Стоппард снимает фильм «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», главные роли в котором исполняют ни много ни мало Том Рот и Гэри Олдмэн. С тех пор ставить пьесу в театре отваживаются, пожалуй, только самые смелые режиссеры. Спорить с автором, который сначала расписал свое видение событий в ремарках, а затем и воплотил в авторской экранизации, - как ни крути, задача не из легких.
В 2009 году режиссер Павел Сафонов, известный широкой публике в первую очередь по шедевральному «Долгому путешествию в ночь» (театр им. Моссовета) и прогремевшему «Приглашению на казнь» (РАМТ), невзирая на объективные затруднения, ставит соответствующий спектакль в «Другом театре». И спектакль, вопреки затруднениям, получается не просто хороший - спектакль получается, как модно сейчас говорить, самобытный.
Как таковой полемики со Стоппардом в постановке нет. Это просто немного другой взгляд - взгляд, пожалуй, менее ироничный, ставящий себе цель не шутливо поиграться с вечными вопросами бытия, а скорее проникнуть в глубину мироздания. Если драматурга можно, с известной натяжкой, сопоставить с предводителем труппы бродячих артистов, то режиссер Сафонов скорее похож на вечно отрешенного Гамлета, причем Гамлета из его собственного спектакля, в исполнении Евгения Пронина. Там, где персонажи стоппардовского фильма смешны и откровенно простоваты, герои спектакля нон-стопом обдумывают вопрос жизни, вселенной и всего такого. Неудивительно, что тот единственный персонаж, который изначально несет на себе печать некоего недоброго величия, в постановке Сафонова отмечен демонической, прямо-таки мефистофелевской харизмой. Речь, конечно, об Актере, исполненном Григорием Сиятвиндой. Из всех находок спектакля (а их, замечу в скобках, немало) эта - пожалуй, самая замечательная.
Собственно говоря, вся труппа, изначальная цель которой - оживить ситуацию и позволить ей развиваться дальше, привносит в спектакль ощутимый холодок мира, лежащего по другую сторону привычной действительности, так что «оживление» получается со знаком минус, как бы вывернутым наизнанку. Бродячие артисты вымазаны белым гримом и одеты в жуткого вида лохмотья, и все их выразительное кривляние не способно скрыть оценивающего взгляда проницательных глаз. Когда ближе к финалу Актер-Сиятвинда появляется с толстой книгой в руках и, высунув язык и скривив губы в ехидную ухмылку, записывает в книгу невидимые залу строчки, сомнений не остается - драматург выведен на сцену. Сквозящая метафизика получает предельно логичное, пугающее объяснение и одновременно подходит к своей развязке. Можно лишь посочувствовать злосчастным Розенкранцу и Гильденстерну, оказавшимся в когтистых лапах такого изобретательного вершителя судеб - живыми мертвым героям из этих лап не уйти.
И только тогда, когда мы увидим достаточно крови и риторики, мы вдруг поймем, где именно нас обманули - любви бродячие артисты никогда не покажут, эта переменная в жизнесмертной пляске выбеленных лиц откровенно лишняя. И никогда не узнать героям, кто же из них кто и чего хотел тот загадочный всадник, который разбудил их поутру и дал им некое поручение. Долг крови может быть оплачен только кровью; обманутый когда-то Гамлет получит еще один, на этот раз беспроигрышный шанс. Вместо любви будет смерть на бис, будет коварство масок и трусость людей, и наступит темнота, и погаснет первый из двух лучиков света, и прозвучит растерянное: «Розенкранц? Гильденстерн?..»