а любви то, все равно, хочется....
Мысль о том, что мне не придется вечно ломать голову и над этими маленькими загадками, была утешительна. Теперь мы были друзьями, ну, или, по крайней мере, пытались быть друзьями. Я мог спросить ее насчет выходных: о пляже, и из-за какого вчерашнего мероприятия она выглядит настолько уставшей. Я мог спросить, что случилось с ее руками. И я мог бы немного посмеяться, когда она подтвердит мою теорию насчет них. Я мягко улыбнулся, в то время как размышлял, что так или иначе, она упала в океан. Мне было интересно узнать, приятно ли она провела время на прогулке. Мне было интересно, думала ли она обо мне вообще. Скучала ли она по мне хоть немного? Хотя бы на сотую часть так же, как я по ней? Я пытался представить ее под лучами солнца на пляже. Однако изображение было неполным, потому что я никогда не был на пляже лично. Я только знал, как он выглядит на картинках… Я был зол на солнце, когда оно начало восходить. Я напомнил себе, что не могу удовлетворить свое любопытство с приходом дня. Ну почему оно светит сейчас? Со вздохом я вынырнул из ее окна до того, как стало достаточно светло, чтобы кто-либо увидел меня здесь. Я собирался остаться в тени густого лесу, находившемся возле ее дома и пронаблюдать, как она поедет в школу...
...я сел там же, где и она, и оглянулся вокруг. Все, что она могла увидеть, - это папоротники и лес. Скорее всего, лил дождь: запах был смыт, не засев глубоко в дереве. Зачем она пришла посидеть сюда одна - а она была одна, без сомнений - посреди сырого мрачного леса? Я не видел никакого смысла, и, несмотря на любопытство, я едва ли мог затронуть эту тему в случайном разговоре. Я никогда не узнаю, о чем она думала и что делала здесь, и мои зубы заскрежетали от разочарования. Хуже то, что это было похоже на тот сценарий, который я описывал брату: она в одиночестве размышляет в лесу... Я застонал. Она не просто была невезучей, она притягивала беды. Ну, хорошо, на данный момент у нее есть защитник. Я присмотрю за ней, удержу ее от вреда до тех пор, пока это будет оправданно....
...А я впервые за долгое время, от чего мне даже стало стыдно, сел за изысканный рояль, стоявший в холле. Я осторожно пробежался рукой по гаммам, проверяя тон. Настройка была все еще идеальна. Мама отложила свои дела и повернула голову в мою сторону. Я начал играть первую нотную линейку мелодии, которая пришла мне в голову сегодня в машине, довольный тем, что вживую звучала она даже лучше.
- Он вновь играет, - весело подумала мама, на ее лице расплылась улыбка. Она встала из-за стола и тихо порхнула к лестнице. Я добавил гармонизирующую линейку, позволяя основной мелодии сливаться с ней...
...- Играй, - посоветовала мама, - мои руки вновь остановились. Я сделал так, как она сказала, а она подошла и встала за мной, положив руки мне на плечи. Мелодия была неотразимой, но незавершенной. Я перебирал пальцами по клавишам, но не мог найти верное направление.
- Это очаровательно. Есть ли название? - спросила мама.
- Еще нет.
- А у неё есть история? - спросила она с улыбкой в голосе. Моя игра доставляла ей огромное удовольствие, и я чувствовал себя виноватым в том, что пренебрегал своей музыкой так долго. Это было эгоистично по отношению к маме.
- Это, наверное…. колыбельная. - В этот момент мелодия нашла свое продолжение. Она легко потекла дальше, живя своей собственной жизнью.
- Колыбельная, - повторила она себе.
К этой мелодии была история, и когда я увидел ее, частички собирались воедино сами собой. История была о девушке, спящей на тесной кровати, темные волосы которой растрепались и спутались подобно морской водоросли на подушке.
Сестра предоставила мужа самому себе и села возле меня на скамье. Своим певучим звонким голосом она пропела бессловесным сопрано на две октавы выше мелодии.
- Мне нравится, - прошептал я. - Но что на счет этого?
Я добавил ее линейку для гармонии - мои руки сейчас перелетали по клавишам, чтобы собрать все кусочки вместе - слегка подправив мелодию, уводя ее в новом направлении…
Она уловила тональность и запела одна.
- Да. Идеально, - сказал я.
Мама сжала мои плечи.
Голос сестры поднимался выше, направляя мелодию в другое русло, и теперь я смог увидеть ее концовку. Я знал, как она должна завершиться, потому что спящая девушка была совершенна именно такой, какой была, и любая перемена будет полностью ошибочна, к сожалению. Колыбельная постепенно подходила к завершению, теперь медленнее и ниже. Тон сестры тоже понижался, становясь торжественным. Он был подобен эху, которое можно услышать под сводами собора, освященного свечами.
Мама провела рукой по моим волосам...(с)
...я сел там же, где и она, и оглянулся вокруг. Все, что она могла увидеть, - это папоротники и лес. Скорее всего, лил дождь: запах был смыт, не засев глубоко в дереве. Зачем она пришла посидеть сюда одна - а она была одна, без сомнений - посреди сырого мрачного леса? Я не видел никакого смысла, и, несмотря на любопытство, я едва ли мог затронуть эту тему в случайном разговоре. Я никогда не узнаю, о чем она думала и что делала здесь, и мои зубы заскрежетали от разочарования. Хуже то, что это было похоже на тот сценарий, который я описывал брату: она в одиночестве размышляет в лесу... Я застонал. Она не просто была невезучей, она притягивала беды. Ну, хорошо, на данный момент у нее есть защитник. Я присмотрю за ней, удержу ее от вреда до тех пор, пока это будет оправданно....
...А я впервые за долгое время, от чего мне даже стало стыдно, сел за изысканный рояль, стоявший в холле. Я осторожно пробежался рукой по гаммам, проверяя тон. Настройка была все еще идеальна. Мама отложила свои дела и повернула голову в мою сторону. Я начал играть первую нотную линейку мелодии, которая пришла мне в голову сегодня в машине, довольный тем, что вживую звучала она даже лучше.
- Он вновь играет, - весело подумала мама, на ее лице расплылась улыбка. Она встала из-за стола и тихо порхнула к лестнице. Я добавил гармонизирующую линейку, позволяя основной мелодии сливаться с ней...
...- Играй, - посоветовала мама, - мои руки вновь остановились. Я сделал так, как она сказала, а она подошла и встала за мной, положив руки мне на плечи. Мелодия была неотразимой, но незавершенной. Я перебирал пальцами по клавишам, но не мог найти верное направление.
- Это очаровательно. Есть ли название? - спросила мама.
- Еще нет.
- А у неё есть история? - спросила она с улыбкой в голосе. Моя игра доставляла ей огромное удовольствие, и я чувствовал себя виноватым в том, что пренебрегал своей музыкой так долго. Это было эгоистично по отношению к маме.
- Это, наверное…. колыбельная. - В этот момент мелодия нашла свое продолжение. Она легко потекла дальше, живя своей собственной жизнью.
- Колыбельная, - повторила она себе.
К этой мелодии была история, и когда я увидел ее, частички собирались воедино сами собой. История была о девушке, спящей на тесной кровати, темные волосы которой растрепались и спутались подобно морской водоросли на подушке.
Сестра предоставила мужа самому себе и села возле меня на скамье. Своим певучим звонким голосом она пропела бессловесным сопрано на две октавы выше мелодии.
- Мне нравится, - прошептал я. - Но что на счет этого?
Я добавил ее линейку для гармонии - мои руки сейчас перелетали по клавишам, чтобы собрать все кусочки вместе - слегка подправив мелодию, уводя ее в новом направлении…
Она уловила тональность и запела одна.
- Да. Идеально, - сказал я.
Мама сжала мои плечи.
Голос сестры поднимался выше, направляя мелодию в другое русло, и теперь я смог увидеть ее концовку. Я знал, как она должна завершиться, потому что спящая девушка была совершенна именно такой, какой была, и любая перемена будет полностью ошибочна, к сожалению. Колыбельная постепенно подходила к завершению, теперь медленнее и ниже. Тон сестры тоже понижался, становясь торжественным. Он был подобен эху, которое можно услышать под сводами собора, освященного свечами.
Мама провела рукой по моим волосам...(с)