Перчик и райское утро
Просыпаюсь, а он тут как тут. Прямо над моей головой:
Пахнет остро.
Больше года он болтался в горшке крошечным убогим ростком. На него покушалась мама, над ним смеялся супруг и даже кошка его ни во что не ставила. А я - верила. С тех пор, как три года назад я увидела на Кипре вот это,
я потеряла покой и сон. Душа и зрение жаждали разноцветных перцев. Только они, не органы вкуса: острого мне нельзя.
Я купила семена, я посадила все, как надо, но увы... Мы с перцем томились и терпели насмешки.
Я снова съездила на Кипр, мы побывали в том магазинчике, у которого рос чудо-куст, и даже купили там пляжные циновки. На месте куста теперь там возвышается атлет-хозяин, поедающий кебаб (эх, недолго ему ходить в атлетах), а у его загорелых ног вьются наглые коты.
Но что-то, видимо, сдвинулось в загадочном течении жизни: по нашем возвращении с острова, перец, извиняюсь, попер. А теперь еще и зацвел. Наверное, случился со мной (или с ним катарсис).
Только не говорите мне, что перчики не вырастут! Пусть я хоть немного порадуюсь)
Пахнет остро.
Больше года он болтался в горшке крошечным убогим ростком. На него покушалась мама, над ним смеялся супруг и даже кошка его ни во что не ставила. А я - верила. С тех пор, как три года назад я увидела на Кипре вот это,
я потеряла покой и сон. Душа и зрение жаждали разноцветных перцев. Только они, не органы вкуса: острого мне нельзя.
Я купила семена, я посадила все, как надо, но увы... Мы с перцем томились и терпели насмешки.
Я снова съездила на Кипр, мы побывали в том магазинчике, у которого рос чудо-куст, и даже купили там пляжные циновки. На месте куста теперь там возвышается атлет-хозяин, поедающий кебаб (эх, недолго ему ходить в атлетах), а у его загорелых ног вьются наглые коты.
Но что-то, видимо, сдвинулось в загадочном течении жизни: по нашем возвращении с острова, перец, извиняюсь, попер. А теперь еще и зацвел. Наверное, случился со мной (или с ним катарсис).
Только не говорите мне, что перчики не вырастут! Пусть я хоть немного порадуюсь)