Записки о мертвых домах
На Рублевке
Вчера вечером решили съездить в "Ашан" с громким подзаголовком "Рублевский". Ашан как Ашан, разве что бесплатная маршрутка останавливается далековато (нефиг движение тормозить приличным авто у входа) да магазинчики внутри покруче, побрендастее. Примерно отсюда начинается Рублево-Успенское шоссе, так что и Ашанчику досталось немного лоска и барского хамства.
А рядом - "коттеджный" поселок. Загляделись на царство безвкусицы. Дома стоят бок о бок - не разлепить.
Коробки в лесу
Я помню, как строили этот поселок. Тогда не было тут никакого Европарка с Ашаном, а был миленький небольшой лесок да чисто поле. В леске понатыкали одинаковых бетонных коробок (заготовок для "коттеджей") - и так они простояли под снегом и ветрами несколько лет, никому не нужные, недостроенные. Рублевка-то, конечно, Рублевка, но не совсем та, одно название. ТО шосе начинается лишь после МКАДа, то есть метров через 200. А тут - обычная Москва... Леса только было жаль, но довольно приличный кусок еще остался. Потом началась в поселке некая движуха, домики принялись достраивать и говорят, что поселился там аж сам Дибров.
Красиво и богато
Домики оживали, а тут и Ашанчик подоспел. Здоровенный ТЦ с кинотеатром, специальным входом для покупателей с животными (ага) и прочими штуками. А бетонные коробки меж тем обросли плиточками, ощерились башенками, накрылись сумасшедшими крышими и прозрачными галереями - кто во что горазд, в общем. Самый навороченный дворец - на углу, на яру, чтобы видно было отовсюду. Весь в лепных украшениях. Добрейший хозяин прилепил на стену даже милосскую Венеру с руками. А на балконе - кариатиды, две розовые птицы и два одинаковых бюста. Похоже то ли на кладбище, то ли на сумасшедший дом, но богато, богато.
Мы порассуждали на тему, будут ли жить дети богатеев в этих домах и возможно ли хоть одному из них дорасти до статуса родового гнезда, отчего дома или хотя бы просто уютного семейного гнезда.
Пустота
А возвращались, когда уже стемнело. Все дворцы стояли темные. Лишь в том, который с птицами и Венерой сквозь круглое окно просматривался гастарбайтер, красящий стены.
Поселок был мертв. Лишь ближе к лесу мерцали какие-то огоньки, но мало.
Считать чужие деньги нехорошо, но у меня все равно не получилось. Представить, сколько миллионов стоит здесь вечным памятником человеческой глупости и жадности я не смогла. Ведь я даже не помню, во что обошелся мне ремонт моей двухкомнатной квартирки, а тут, подозреваю, речь идет о несколько других величинах.
Если посчитать...
Интересно, а сколько таких мертвых или умирающих поселков - дворец к дворцу, торец к торцу, борец (за свое светлое будущее) к борцу - можно насчитать хотя бы в одной Московской области? Или хотя бы только в Одинцовском районе, самом крутом районе нашей необъятной страны. Лепили, сносили, строили заново, гибли, уезжали, продавали, нанимали дизайнеров, требовали, чтоб было похоже на восточный дворец, чтоб с колоннами (эти смахивают на ДК), чтоб не как у всех, чтоб как будто каменный. Продвинутые хотели шале - их теперь под Москвой явно больше, чем в Швейцарии.
Мертвые и страшные стоят дворцы на месте бывших лесков и полянок. Где-то строят новые, быть может, прикладывая больше ума, а то и вкуса. Впрочем, последнее - это лишь мое предположение, я пока таких не видела.
А этот был живым
Видела лишь, как умер в Немчиновке один из последних старых дачных домов. Это был настоящий, живой дом, и он умирал по-настоящему, долго и мучительно, как старый, всеми забытый человек. Немчиновка - один из первых дачных поселков под Москвой, здесь рождалось само понятие "дача", таких домов там много. И много дворцов на их месте. Мы как-то ехали по дороге с бельгийским скрипачом и фотохудожницей из США.
Они выкручивали шеи, глядя на уходящую натуру, американца щелкала камерой и причитала "Oh", а пылкий фламандец кричал: "Почему?! Это же должно находиться под охраной ЮНЕСКО!"
Потому, - думала я, - потому, что как-то вот так. Потому что перпендикуляр - так отвечала мне мама, когда я задавала дурацик вопросы.
Дом, о котором я начала говорить, стоял у дороги. Там были сосны, и беседка, и терраса со стеклышками, и крылечко. Большой, разлапистый, когда-то зеленого цвета, когда-то веселый и многолюдный, он постепенно врастал в землю. Не знаю, что случилось с хозяевами. Быть может, умерли или уехали. А, может, не хватало денег привести дом в порядок, а продать не поднималась рука. Надеялись.Наблюдала за смертью дома я лет восемь, если не больше. Неделю назад мы проезжали мимо. Дома не стало. Он словно ушел в землю, как человек. Участок пуст и скоро превратится в строительную площадку.
От зрелища мертвых дворцов противно. Без этого дома - грустно, как без кого-то родного.
Вчера вечером решили съездить в "Ашан" с громким подзаголовком "Рублевский". Ашан как Ашан, разве что бесплатная маршрутка останавливается далековато (нефиг движение тормозить приличным авто у входа) да магазинчики внутри покруче, побрендастее. Примерно отсюда начинается Рублево-Успенское шоссе, так что и Ашанчику досталось немного лоска и барского хамства.
А рядом - "коттеджный" поселок. Загляделись на царство безвкусицы. Дома стоят бок о бок - не разлепить.
Коробки в лесу
Я помню, как строили этот поселок. Тогда не было тут никакого Европарка с Ашаном, а был миленький небольшой лесок да чисто поле. В леске понатыкали одинаковых бетонных коробок (заготовок для "коттеджей") - и так они простояли под снегом и ветрами несколько лет, никому не нужные, недостроенные. Рублевка-то, конечно, Рублевка, но не совсем та, одно название. ТО шосе начинается лишь после МКАДа, то есть метров через 200. А тут - обычная Москва... Леса только было жаль, но довольно приличный кусок еще остался. Потом началась в поселке некая движуха, домики принялись достраивать и говорят, что поселился там аж сам Дибров.
Красиво и богато
Домики оживали, а тут и Ашанчик подоспел. Здоровенный ТЦ с кинотеатром, специальным входом для покупателей с животными (ага) и прочими штуками. А бетонные коробки меж тем обросли плиточками, ощерились башенками, накрылись сумасшедшими крышими и прозрачными галереями - кто во что горазд, в общем. Самый навороченный дворец - на углу, на яру, чтобы видно было отовсюду. Весь в лепных украшениях. Добрейший хозяин прилепил на стену даже милосскую Венеру с руками. А на балконе - кариатиды, две розовые птицы и два одинаковых бюста. Похоже то ли на кладбище, то ли на сумасшедший дом, но богато, богато.
Мы порассуждали на тему, будут ли жить дети богатеев в этих домах и возможно ли хоть одному из них дорасти до статуса родового гнезда, отчего дома или хотя бы просто уютного семейного гнезда.
Пустота
А возвращались, когда уже стемнело. Все дворцы стояли темные. Лишь в том, который с птицами и Венерой сквозь круглое окно просматривался гастарбайтер, красящий стены.
Поселок был мертв. Лишь ближе к лесу мерцали какие-то огоньки, но мало.
Считать чужие деньги нехорошо, но у меня все равно не получилось. Представить, сколько миллионов стоит здесь вечным памятником человеческой глупости и жадности я не смогла. Ведь я даже не помню, во что обошелся мне ремонт моей двухкомнатной квартирки, а тут, подозреваю, речь идет о несколько других величинах.
Если посчитать...
Интересно, а сколько таких мертвых или умирающих поселков - дворец к дворцу, торец к торцу, борец (за свое светлое будущее) к борцу - можно насчитать хотя бы в одной Московской области? Или хотя бы только в Одинцовском районе, самом крутом районе нашей необъятной страны. Лепили, сносили, строили заново, гибли, уезжали, продавали, нанимали дизайнеров, требовали, чтоб было похоже на восточный дворец, чтоб с колоннами (эти смахивают на ДК), чтоб не как у всех, чтоб как будто каменный. Продвинутые хотели шале - их теперь под Москвой явно больше, чем в Швейцарии.
Мертвые и страшные стоят дворцы на месте бывших лесков и полянок. Где-то строят новые, быть может, прикладывая больше ума, а то и вкуса. Впрочем, последнее - это лишь мое предположение, я пока таких не видела.
А этот был живым
Видела лишь, как умер в Немчиновке один из последних старых дачных домов. Это был настоящий, живой дом, и он умирал по-настоящему, долго и мучительно, как старый, всеми забытый человек. Немчиновка - один из первых дачных поселков под Москвой, здесь рождалось само понятие "дача", таких домов там много. И много дворцов на их месте. Мы как-то ехали по дороге с бельгийским скрипачом и фотохудожницей из США.
Они выкручивали шеи, глядя на уходящую натуру, американца щелкала камерой и причитала "Oh", а пылкий фламандец кричал: "Почему?! Это же должно находиться под охраной ЮНЕСКО!"
Потому, - думала я, - потому, что как-то вот так. Потому что перпендикуляр - так отвечала мне мама, когда я задавала дурацик вопросы.
Дом, о котором я начала говорить, стоял у дороги. Там были сосны, и беседка, и терраса со стеклышками, и крылечко. Большой, разлапистый, когда-то зеленого цвета, когда-то веселый и многолюдный, он постепенно врастал в землю. Не знаю, что случилось с хозяевами. Быть может, умерли или уехали. А, может, не хватало денег привести дом в порядок, а продать не поднималась рука. Надеялись.Наблюдала за смертью дома я лет восемь, если не больше. Неделю назад мы проезжали мимо. Дома не стало. Он словно ушел в землю, как человек. Участок пуст и скоро превратится в строительную площадку.
От зрелища мертвых дворцов противно. Без этого дома - грустно, как без кого-то родного.